Демин Валерий – Тайны Евразии
Москва «ВЕЧЕ» 2007
ББК 63.3(2) Л 30
2-е издание, исправленное и дополненное
Дёмин В.Н.
Д 30 Тайны Евразии / В.Н. Дёмин. — М.: Вече, 2007. — 448 с. — (Гиперборея).
ISBN 978-5-9533-2508-0
Книга доктора философских наук В.Н. Дёмина опирается на исходную концепцию полярной, гиперборейской прародины человечества, раскрывает гиперборейские корни русской истории, очерчивает пути миграций индоевропейских племен по территории Евразии. Главное внимание в книге уделяется удивительным, загадочным явлениям. Автор привлекает обширный материал исторического, археологического, краеведческого характера.
ББК 63.3(2)
ISBN 978-5-9533-2508-0 © Дёмин В.Н., 2007
© ООО «Издательский дом «Вече», 2007
СОДЕРЖАНИЕ
К ЮГУ ОТ СЕВЕРА
УРАЛ - СТАНОВОЙ ХРЕБЕТ ЕВРАЗИИ..—
ЗАЩЩИ СИБИРСКОЙ УКРАИНЫ
ЛЕТОСЧИСЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ С СИБИРИ
5. ХОЗЯЙКА МЕДНОЙ ГОРЫ - ОБРАЗ МАТРИАРХАЛЬНОЙ СТАРИНЫ
6. ЭТНИЧЕСКИЙ КОТЕЛ ВЕЛИКИХ И МАЛЫХ НАРОДОВ
РОДИНА ШАМАНОВ
ОРД ГРОЗНЫХ МАТЬ
В ПОГОНЕ ЗА ЗОЛОТОЙ БАБОЙ
10.НЕ СЧЕСТЬ ЗАГАДОК
11. ПАССИОНАРИЕВ ВЛЕЧЕТ НЕВЕДОМОЕ 314
12. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТ. ОТ РУССКОЙ СИБИРИ - К РУССКОЙ АМЕРИКЕ 359
13. ЗОЛОТОЙ ВЕК ЕВРАЗИИ - ОТ ПРОШЛОГО К БУДУЩЕМУ 396
БИБЛИОГРАФИЯ
Посвящается моим друзьям-гиперборейиам — в России и за ее пределами
Мы видели их, мы слышали их, пути на краю Земли, И вела нас сила превыше земных, и иначе мы не могли.
Редьярд КИПЛИНГ
Кто шел до нас? С какою силой те поколения стояли? Их взгляд, очерченный могилой, теряется в столетней дали... Но ключ к Великой Тайне смысла, магнит средь призрачных скитаний, Сокрыт в Словах, Любви и Числах, как мера встреч и расстояний...
Виктория ПОГУДИНА
Пролистаем, как книгу, назад За страницей страницу, Жизнь таежной земли, И озер и болотистых тундр. И уйдем в край такой красоты, Что во сне не приснится, Край оленных людей — Молчаливых суровых натур...
Октябрина ВОРОНОВА
Тебе приснилась совершенная любовь, И сердца вечного проснулось отраженье, Слезою в памяти родная кровь — Дневных скитаний продолженье. Мечта о встрече во плоти Мятежно в путь по Солнцу манит, Чтоб отражение свое найти В чужом по сущности тумане. Из Зазеркалья одинокий свет Дорогу сердца лицезреет. Поверь в любовь — не снилось, нет? Встречаемся в Гиперборее...
Нина ВЛАДОС
1. К ЮГУ ОТ СЕВЕРА
Продолжая углубленное рассмотрение гиперборейской проблематики, начатое в предыдущих книгах настоящей серии, я намерен теперь основное внимание сосредоточить на вопросах сопряженности мировых культур и их связи со своим первоисточником — Арктической (гиперборейской) цивилизацией. Поскольку же главный интерес для меня по-прежнему происхождение и исторические корни русского народа, я естественным образом ограничиваю тему предстоящего рассмотрения евразийским континентом, северным форпостом которого (если не считать Скандинавии) и выступает современная Россия со всеми населяющими ее народами.
Конкретные пути миграций древнеарийских племен с Севера на Юг складывались во многом стихийно, однако обусловливались многими естественными факторами, и в первую очередь— космопланетарной ситуацией, особенностями внутреннего строения недр (биогенные и геопатогенные зоны, разного рода аномалии и т.п.), а также природным ландшафтом, лежавшим на пути вынужденных переселенцев древних времен. Арийские скитальцы двигались прежде всего там, где можно было пройти, по берегам рек и самим рекам, межгорьям, степным просторам, обходя труднопроходимые леса, болота, горы, другие препятствия и ориентируясь по солнцу, луне, звездам.
Наиболее важная информация поступала от Матери-земли, ее рельефа и недр. Она могла восприниматься сознательно и бессознательно, индивидуально и коллективно. Хорошо известно, что существуют естественные аккумуляторы накапливаемой энергии электромагнитного и других полей, а также проводники, по которым она, концентрируясь в достаточных количествах, прорывается на поверхность в некоторых геологически предпочтительных зонах, где возникает— временный или же относительно постоянный — очаг пассионар-ности. Наиболее подходящими в данном плане на земной поверхности являются горные образования, речные русла и долины, контуры морских побережий и озер, где существуют наиболее благоприятные в геологическом и геофизическом плане условия для направленного выхода выработанной в недрах Земли физической энергии и воздействия ее на биотические, психические и этносоциальные процессы.
В самих же недрах Земли такими естественными генераторами энергии служат тектонические разломы (и особенно их пересечения), месторождения и залежи металлосодержащих руд, раскаленное магматическое ядро планеты, выходы на поверхность застывшей магмы и т.п. Тектоническая энергия не только сопрягается с разного рода электромагнитными излучениями, но и сама способна порождать линейные и шаровые молнии, а также плазмоидные энергетические сгустки, поднимающиеся по разломам в виде огромных «огненных пузырей» и получившие название Кербер-эффекта, что приводит, как правило, к катастрофическим последствиям, крупным авариям и взрывам. Названные и другие им подобные феномены не подвержены скоротечному влиянию времени: они реально существуют и оказывают свое воздействие на окружающую среду на протяжении многих тысяч и даже миллионов лет. А потому их разноплановое влияние на биосферу в наши дни, как правило, оказывается практически таким же, как в стародавние времена, что позволяет делать репрезентативные научные выводы, экстраполировать их в прошлое и строить вполне обоснованные прогнозы на будущее.
Повсюду, где появлялись индоевропейские скитальцы (безразлично при этом — просто ли проходили мимо, или задерживались на определенное время), они навсегда оставляли о себе топонимическую память. А поскольку пути индоевропейских миграций с фатальной предопределенностью оказывались взаимосвязанными с космопланетарными энергетическими потоками, электромагнитными и информационно-полевыми явлениями, разного рода геофизическими и гидрологическими феноменами, — постольку представляется уместным и обоснованным рассмотреть наиболее существенные научные концепции, позволяющие глубже понять ход, ритмику, направленность исторических и этносоциальных процессов. Другими словами, проблема древних миграций имеет четко выраженный биосферный и ноосферный аспекты.
С точки зрения обитавших на Крайнем Севере гиперборейцев, все дороги ведут на Юг. После космопланетарного катаклизма, изменившего лик и климат Земли, миграционные волны протоэтносов также распространялись с Севера на Юг, пока не достигли территорий, ныне занимаемых потомками гиперборейских мигрантов, — современными индийскими, иранскими, германскими, романскими, кельтскими, славянскими и прочими народами. Однако, преодолевая и осваивая колоссальные пространства, наши прапредки зачастую наталкивались на просторах Евразии на другие оседлые и кочевые племена, появившиеся здесь гораздо раньше. Их языки, давным-давно обособившиеся от некогда единого праязыка, обрели самостоятельность и мало походили на еще слабо дифференцированный язык индоевропейцев. Тем не менее последние не могли не обратить внимание на многие сходства и пересечения в собственных культурах и культурах встреченных аборигенов. Это означало одно — общее происхождение тех и других, относившееся к незапамятным доисторическим временам. Но не только евразийские народы вышли из общего этнолингвистического котла. В конечном счете сказанное с полным основанием можно отнести и к народонаселению других материков — Африки, обеих Америк, Австралии и примыкающих к ним островов и архипелагов.
Углубленно понять все вышесказанное помогает ряд принципиальных основоположений, сформулированных мной еще в самых первых публикациях на избранную тему. Вполне естественно, что они служат ориентирами и в предлагаемой вниманию читателей новой книге. Что же это за принципы? Их всего пять.
Все современные народы Земли имеют общее этнолингвистическое и социокультурное происхождение.
Былая прародина протоэтносов находилась на Севере и исчезла с лица земли в результате изменения условий существования — глобального космопланетарного катаклизма и резкого похолодания, вынудившего уцелевшие родоплеменные структуры мигрировать в южном направлении.
Духовное наследие древнейшей цивилизации, которую уместно именовать гиперборейской, не исчезло бесследно, а в трансформированном виде сохранилось в традиционной культуре, фольклорных текстах и тех немногих письменных источниках, кои уцелели до сего дня.
Совпадение мифологем, обычаев, верований и других феноменов культурного обихода современных народов следует рассматривать не как случайное совпадение, а как вполне закономерное явление, связанное с наследованием древних традиций.
Закономерности духовной жизни в значительной мере обусловлены ноосферной доминантой, предполагающей подключение (при помощи активизируемых каналов связи) феноменов сознания — разума, памяти, воли и чувств — к энергоинформационному полю Вселенной, существующему испокон веков и независимо от человека. В частности, и язык, на котором мы говорим, важно рассматривать не только как средство общения между индивидами, но и как продукт их взаимодействия с ноосферой, где изначально присутствуют некоторые смысловые элементы и константы, реализующиеся в конечном счете в мышлении, устной речи и письменных текстах.
Сквозь призму этих пяти принципов я и предполагаю теперь рассмотреть некоторые вопросы, связанные с евразийской проблематикой и оставшиеся не затронутыми в предыдущих книгах. Охватить их в полном объеме невозможно при всем желании. Поэтому приходится ориентироваться на их укрупненное освещение, начиная с Восточно-Европейской равнины и постепенно перемешаясь на восток— встречь солнцу, по пути следования русских первопроходцев, заселявших просторы Приуралья, Сибири и Дальнего Востока (тихоокеанского региона). Из сказанного, помимо всего прочего, вытекает, что я не намереваюсь рассматривать вопросы, касающиеся исключительно древней истории и предыстории. Отнюдь! Ниже по большей части речь пойдет о современных тайнах, однако имеющих гиперборейскую подоплеку. Сказанное касается как природного, так и исторического аспектов избранной темы...
Всюду, где проходили и тем более задерживались индоевропейские мигранты, они оставляли топонимические следы в виде названий рек, озер, гор, местностей, где приходилось разбивать станы или воздвигать земляные или иные укрепления. Оттого в сотнях и тысячах современных названий водных и сухопутных объектов зафиксированы древнейшие арийские лексемы. Люди, этносы уходят и даже гибнут, а присвоенные ими когда-то названия остаются навсегда. Расселившиеся на тех же территориях новые мигранты и поселенцы застают уже имеющиеся топонимы и гидронимы, воспринимая их как сами собой разумеющиеся. Безусловно, случаи переименований тоже не такая уж и редкость, но они меньше всего касались рек, озер, гор, урочищ и других наиболее заметных частей рельефа и ландшафта.
В данной связи вполне естественен вопрос: сохранилось ли в современной топонимике России само понятие «арий»? Оказывается, сохранилось! В Нижегородской области есть река Арья (правый приток Усты, впадающей в Ветлугу) с расположенным на ее берегу одноименным поселком*. Здесь же, на Нижегород-чине, есть еще одна река со сходным названием — Ария, левый приток Керженца.
Уже в ведийские времена слово «агуа» претерпело заметную фонетическую трансформацию. В Ригведе наряду с этой (ставшей со временем «классической») вокализацией употребляется сокращенная форма «Аю» (ауи) — буквально «живой» (так именуют одного из предводителей арийцев, а по нему — и их самих). В одном из гимнов Ригведы говорится: «Древние Аю [арии. — В. Д.) / Проследовали по новому пути <...>» (XI 23.2). Вот почему комментаторы не без оснований считают аю одним из архаичных самоназваний арийских племен. Не исключено также, что в результате сложных фонетических и смысловых метаморфоз первичная ведийская лексема «ау» превратилась в русском языке в окончание «-ай».
* Сторонники антиарийской интерпретации пытаются вывести название этой реки из финно-угорского корня ар, означающего «лужу» или пастушеского крика «аря/», которым мордва погоняла скот. Другая этимология гидронима Арья—от тюркского слова ара, означающего «промежуток»: якобы по течению этой реки проходила некогда граница между русскими и татарскими территориями. Некоторые же топонимисты склонны выводить название сакральной реки не из санскритского слова агуа, а, скажем, из марийского мужского языческого имени Арий, хотя, как известно, в библейском (и соответственно в православном) именослове также имеется имя Арий, образованное, как полагают, от древнееврейского слова, означающего «лев». Мне же представляется, что корни всех этих лексем следует искать в общем праязыке, а гидроним Арья в первую очередь связан все же с индоевропейской традицией и арийскими миграциями, ономастические реминисценции которых содержатся в Ведах.
Также лексическая и смысловая единица «ар» более чем распространена в различных языках, включая индоевропейские (и соответственно — славянские и русский). При этом совершенно не важно — является ли она составной частью корневой основы или какой-либо другой служебной морфемы (минимальной части слова). Ибо языки имеют свойство приспосабливаться к более древним лексическим субстратам и, как бы переваривая их, превращать их в элементы собственного словарного запаса. Особенно это характерно для топонимов и гидронимов. Например, финские племена, издревле обитавшие по берегам Ладожского озера, приспособили к своему языку славянскую лексему «лад», образующую имя языческого божества-космоустроителя Лада, в более понятные для них названия, например Алоде-йоки (приток Волхова) или Лахденпо-хья (селение на берегу Ладоги). В указанном смысле название легендарного села муромского Карачарово, где, по преданию, родился богатырь Илья Муромец, могло соединить в себе двойную архаичную лексему «ар», переваренную в горниле славянских («чар») и тюркских («кар») языков.
В русском языке более чем достаточно слов, составным компонентом которых выступает обозначенная лексема «ар». Хотя во многих случаях это вряд ли имеет отношение к начальному этапу этногенеза индоевропейских языков и их вычленения из единой этнолингвистической общности, — тем не менее налицо мощный пласт русских слов, в начале и особенно в конце которых закреплена лексема «ар» («арь»), несомненно, сопряженная в далеком историческом прошлом с понятием «арий, арья». Вот лишь некоторые из таких слов с искомыми концовками: амбар, вар, кашевар, загар, дар, жар, базар, мар, комар, кенар, гусар, нектар, сахар, овчар, гончар, бочар, кошар, грабарь, кубарь, рыбарь, букварь, словарь, январь, гарь, календарь, бондарь, господарь, государь, лекарь, пекарь, дикарь, пескарь, пушкарь, ларь, пономарь, свинарь, звонарь, лопарь, кесарь, слесарь, писарь, псарь, вратарь, алтарь, кустарь, мытарь, пахарь, ба-харь, рыцарь, ключарь, царь и др.
В связи с вышеизложенным совсем по-другому выглядят и многие индоевропейские или неиндоевропейские топонимы и гидронимы, имеющие в своем составе лексему «ар» в начале слова: Арабатская стрелка (коса, отделяюшая Сиваш от Азовского моря), Аравия, Арбат, Арагац (Армения), Арагви, Арагон, Ардон, Аркадия, Араке, Арал, Арарат, Аргун (Чечня), Аргунь (приток Амура), Ардатов, Арденны, Ардон, Аре (приток Рейна), Арзамас, Арзрум (Эрзрум), Ариха (Иерихон), Аркадак, Арка-лык, Аркатаг, Арктика, Арль, Армавир, Армения, Арск, Арта-шат, Арысь и др. В Древней Руси существовал город Арсан, местонахождение которого до сих пор неизвестно, хотя арабские купцы и путешественники (а вслед за ними и географы) считали его по значению и величине равным Киеву*. Лексема «ар» встречается также в конце некоторых топонимов: например, Самара, Дубоссары, Богучарово и т.п.
Миграции по просторам Евразии растянулись на многие века. Постепенно преодолевая гигантские расстояния и осваивая новые территории от Ледовитого океана до Индийского и Атлантического, древние арии повсюду оставляли следы своего пребывания в виде названия мест (топонимов), рек и озер (гидронимов), а также многочисленных материальных артефактов. При этом следует принять во внимание, что топонимические и гидронимические следы зачастую носят опосредованный характер. Другими словами: если в составе топонима выявляется ^ арийский субстрат, то из данного факта автоматически не вытекает, что название, скажем, современному городу было напрямую дано (присвоено) самими арийскими мигрантами тысячи лет тому назад.
Для примера возьмем старинный русский город Суздаль. Откуда взялось такое название? На сей счет существуют различные точки зрения. Официально считается, что город возник в 1024 году. Однако в качестве даты рождения в данном случае принято первое упоминание в летописи, где одновременно на-мекается, что город уже существовал в IX веке, когда мимо него проследовала орда угров (древних венгров, мигрировавших с Обского Севера к местам своего нынешнего расселения на берегах Луная). Археологические данные также свидетельствуют, что люди жили на территории современного Суздаля задолго до 2-го тысячелетия новой эры. Надо полагать, тогда же появилось и его наименование. О смысле же его выдвигались различные домыслы — от русского «сух дол» до эстонского Бигг — «волк».
* См., напр.: Коновалова И. Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идри-си. М.,1999. С. 146.
Наш собственный подход, который в методологическом плане может быть экстраполирован и на другие аналогичные топонимы, заключается в следующем. Первоначальное название дали (и оставили последующим этносам) древние арии. Естественно, в те далекие времена (возможная хронология колеблется от 10-го до 1-го тысячелетия до новой эры) это был никакой не город. Но достаточно было однажды поименовать место прохождения, стоянки, поселения, — как оно могло закрепиться навсегда и в трансформированном виде дожить до наших дней.
Попробуем теперь с обозначенных позиций произвести мысленную реконструкцию избранного топонима. Его древнерусская огласовка — Суждаль. Здесь явственно просматривается взаимопереход согласных звуков з—ж, что, в свою очередь, позволяет выявить первоначальную корневую основу. Это — «суд» (ср.: «судить— сужу») и образованное от нее понятие «судьба». В санскрите фонетическое звучание сходного по смыслу слова сильно отличается от его дальнейших трансформаций: эатдЫэ, эатсИгё («договор», «связь») в индоевропейских языках, включая русский. Тем не менее именно это та лексическая точка отсчета, с которой начинается этимологическая история топонима Суздаль, глубинный (арийский) смысл которого «Судьбоносный». (Гораздо ближе по звучанию название одной из резиденций царей древнеперсидской державы — города Сузы, название которого и семантика также, по-видимому, происходят из того же самого индоиранского источника.)
Безусловно, в разные исторические периоды видела Средне-Русская равнина и других мигрантов — например уже упомянутых выше угров (венгров). Кровавой волной прокатились они по Южной (а быть может — и Средней) Руси в самом конце IX века, оставив недобрую славу в русских летописях. (В 898 году сие случилось, когда в Киеве властвовал Олег Вещий — князь-регент при малолетнем Игоре.) Память о тех событиях запечатлелась и в топонимике, о чем и Нестор-летописец сообщает: «Шли угры мимо Киева горою, которая прозывается теперь Угорской, пришли к Днепру и стали вежами: ходили они так же, как теперь половцы [то есть были кочевниками. — В. Д.]. И, придя с востока, устремились через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и стали воевать с жившими там волохами и славянами. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем славянскую землю захватили волохи. А после угры прогнали волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе; и с тех пор прозвалась земля Угорской»*.
В самом сердце Средне-Русской равнины протекает река Угра — левый приток Оки: здесь во время великого противостояния между русской ратью Ивана III (Великого) осенью 1480 года была подведена окончательная черта под трехсотлетним татаро-монгольским игом. Маловероятно, что данный гидроним связан с молниеносным пребыванием здесь протовен-герских кочевников, хотя такая точка зрения тоже высказывалась. А вот с их северной прародиной связь несомненна. Прародина сия, общая для всех обских угров, и по сей день зовется Югра, а пролив между островом Вайгач и материком именуется Югорский Шар.
Язык венгров— финно-угорский, на котором, помимо их самих, финнов и эстонцев, говорит также несколько автохтонных народов России— карелы, коми, саамы, вепсы, ижорцы, ханты, манси, мордва, марийцы, удмурты. Сами венгры (как и их древние обские сородичи) в древнерусских источниках поименованы угре (ед. число — угрин). Однако происхождение самого топонима Югра уходит своими корнями в глубочайшую гиперборейскую историю. Нет сомнения в том, что на индоарий-ском этапе ее развития исходная протолексема представляла собой санскритское слово yuga, имеющее по меньшей мере восемь важнейших значений: 1) «ярмо»; 2) «пара запряженных быков»; 3) «двойная строфа, образующая стих»; 4) «поколение, род»; 5) «период жизни»; 6) «воздушное пространство»; 7) «отрезок времени в 5—6 лет»; 8) «мировой период в 3000 космических лет» (каждый небесный год равен 3600 земным годам)*.
* Повесть временных лет. (Перевод Д. С. Лихачева). М., 1996. С. 151. (Курсив мой. — В. Д.).
Последнее (восьмое) значение санскритского понятия «юга» превратилось во впечатляющую и детально продуманную индуистскую космическую модель временных циклов, в основу которой была положена концепция древнейшей космографии.
Согласно данной хорошо известной концепции, Мироздание, включающее и Землю, и человечество на ней, подчинены раз и навсегда предопределенным циклам. Каждый такой цикл, именуемый махаюгой («большой век»), продолжается 4 320 000 лет и распадается на четыре эпохи — юги. В течение четырех юг (критаюги, третаюги, двапараюги и калиюги) цивилизация постепенно деградирует от золотого века — эпохи всеобщего благоденствия — к торжеству «царства зла» — эпохи всеобщего упадка, процветания порока, низменных страстей, лжи, алчности и т.п. Сейчас как раз идет шестое тысячелетие калиюги, но до конца ее еще 426 000 лет. Так что все худшее еше впереди. Лишь по прошествии указанного времени мир вернется в начальную точку, и на Земле вновь наступят согласие и процветание. Но этим космическая цикличность не ограничивается. Нас еще подстерегают вселенские катаклизмы. Правда, очередной ожидается не скоро. 1000 махаюг образуют еще один временной цикл — капьпу (или 1 день Брахмы). [Трехглавый Брахма — верховное индийское (а еще ранее — арийское) божество — Творец мира.) Когда кальпа заканчивается, на небе появляются, по разным версиям, от 7 до 12 солнц и дотла сжигают все живое и неживое. После чего все начинается сначала. Но на упомянутых вселенских светопреставлениях космические циклы не завершаются. Помимо вселенского «дня Брахмы» — кальпы, — есть еще «век Брахмы», который продолжается всего-навсего 311 040 ООО ООО ООО лет. Он тоже имеет начало, конец, повторение и свой вселенский смысл. По окончании «века Брахмы» происходит новый акт творения, и Вселенная обновляется...*
* Кочергина В. А. Санскритско-русский словарь. М., 1987. С. 531.
Между прочим, русское понятие части света — «юп> — также происходит от древнеарийского лексического гнезда yuga, однако первоначально оно означало «засуху» и «духоту» (а также, что особенно интересно, «мглу»). В других славянских языках «юг» — еще и «теплый ветер», дующий со стороны, противоположной северу. Этот же смысл, указывающий южное направление, наверняка отобразился в многочисленных гидронимах на территории Европейской России. Речь идет о реках с одним и тем же названием Юг в губерниях: Ярославской (левый приток Шексны), Костромской (правый приток Немды), Вологодской (исток Северной Двины), а также по нескольку речек во Владимирской, Ленинградской, Кировской и Пермской областях. В какой-то мере эти названия могут быть связаны и с финно-угорской лексикой, но лишь в той мере, в какой она сама происходит из общего ностратического (то есть гиперборейского) источника. Кроме того, нельзя не обратить внимание на то, что в названии самой Югры присутствует древнейшая общеязыковая лексема «ра», имеющая ярко выраженный солярный аспект (например, в древнеегипетской мифологии Ра — один из главных солнечных божеств). В таком случае Югра в своем первоначальном смысле, возможно, означала «южное солнце».
Выходя несколько за географические рамки нашей книги, но не отступая от ее внутренней логики, можно привести еще один показательный пример. Составной частью нынешней Югры является полуостров Ямал. По его имени прилегающая обширная территория в административных границах Ямало-Ненецкого автономного округа — от Полярного Урала и практически до устья Енисея — также именуется Ямалом. Переводится этот топоним просто: от ненецких слов я — «земля» и мал — «конец»; я + мал » ямал («конец земли»).
* См.: БэшемА. Чудо, которым была Индия. М., 1977. С. 347
Все, казалось бы, ясно, все прозрачно — о чем тут еще спорить. Однако спорить о чем как раз-таки и есть! Ненцы (по-старому — самоеды) появились на Крайнем Севере в первые века новой эры. По наиболее распространенной гипотезе пришли они из Южной Сибири (Алтае-Саянское нагорье), хотя есть и другие версии. То, что современные ненцы не слишком похожи на южносибирских аборигенов, не столь уж и важно: эскимосы совсем не похожи на полинезийцев, хотя доказано, что приплыли (точнее, прилетели, согласно эскимосским преданиям, на «железных птицах») в места своего нынешнего обитания именно из Океании где-то в середине 1-го тысячелетия новой эры.
Однако что было на Ямале до появлении здесь ненцев? Не пустовали же сии обширнейшие земли, по территории превышающие площадь современной Британии! По всему побережью Ямала археологи, вскрывая культурный слой, находят следы пребывания человека, датируемые по нижней хронологической планке третьим тысячелетием до новой эры. Летом 2001 года на реке Полуй, в 40 километрах от Салехарда, археологи обнаружили татуированную мумию, которую не смогли отнести ни к какой антропологической расе*, а о времени ее происхождения вообще не могли сказать ничего внятного. Следовательно, ямальские ненцы пришли не на пустое место. Сами они говорят о том, что арктическое побережье было заселено низкорослым народом сихиртья (сиртья), который переселился под землю (ненецкий вариант широко распространенной легенды о «подземной чуди»).
Но нас интересует совсем другое. Не приходится сомневаться, что, появившись на Ямале, ненцы застали здесь уже до них и без них существовавшие названия. Это относится и к реке Оби, устье которой образует обширнейшее Обское море, омывающее полуостров Ямал с востока, и к территории в целом. Название сие вполне могло быть гиперборейским, с учетом того, что Обская губа испокон веков выступала западно-сибирским связующим звеном между Гипербореей и остальным миром. Известный астроном и политический деятель XVIII века Жан Силь-вен Байи (Бальи) (1736—1793) вообще считал и доказывал, что Обская губа — это то, что в античные времена считали Геракловыми столбами.
Байи принадлежат два трактата — «Письма к Вольтеру о происхождении наук, особенно у народов Азии» (1776 г.) и продолжившие их «Письма о Платоновой Атлантиде и о древней истории Азии...» (1779 г.), где французский астроном (кстати, член трех академий, что в истории науки является исключительно редким случаем) впервые четко и недвусмысленно сформулировал полярную концепцию происхождения мировой культуры и цивилизации. Отсюда уже вытекали доказательства полярного местонахождения Атлантиды (в сопряжении с Гипербореей), эт-ногенетической общности древних народов, их культур и моногенеза всех языков мира. Байи в обшем-то правильно представлял и причины гибели обеих великих океанических суш, обусловленные глобальным космопланетарным катаклизмом, повлекшим за собой Всемирный потоп и катастрофическое похолодание в полярных и приполярных широтах. Следствием этих судьбоносных для истории Земли событий явились массовые миграции древних народов с Севера на Юг. К несомненным заслугам французского астронома и мыслителя-просветителя относится также непреклонное стремление везде и всюду отыскать материальные корни мифов и разнообразных мифологических персонажей, а также соответствующих им исторических реалий.
* См.: Санин Г., Панкратова К. Четвертая раса: Ученые из Екатеринбурга нашли под Салехардом захоронения, способные пролить свет на историю европейских этносов // Итоги. 9 октября 2001.
В своих научных изысканиях и выводах Байи не был оригинален. На арктическое расположение Атлантиды — Гипербореи, где царил золотой век, указывали уже античные авторы. Здесь некогда обитали титаны и горгоны, родились многие будущие Олимпийские боги (отчего получали эпитет Гиперборейских), происходили величайшие битвы эллинской предыстории — Титаномахия и Гигантомахия. Здесь же, на берегу Ледовитого океана (или Кронидского моря, как оно именовалось в незапамятные времена), располагался таинственный сад Гес-перид, их опекун и родной дядя Атлант держал на своих плечах небо, а Зевс приковал к скале непокорного Прометея и здесь же его освободил Геракл, за что, как сообщает Пиндар, и получил прозвише Гиперборейского (а затем сюда же придет и Персей, чтобы сразиться с горгоной Медузой, и потому получит точно такое же прозвише). Байи проанализировал данный вопрос особенно подробно — с привлечением многих первоисточников античных авторов — Диодора Сицилийского,
Аполлодора, Плутарха и др., которых ученый-эрудит читал в подлиннике.
В последующие два века судьба концепции Байи оказалась драматичной. Поначалу для европейских просветителей тема Северной прародины была достаточно актуальна и широко обсуждалась в среде ученых и среди широкой публики. В России, к примеру, по данной проблеме высказывался известный писатель Василий Васильевич Капнист (1758—1823), опубликовавший в 1815 году в журнале «Чтение в Беседе любителей русского слова» изящное эссе под названием «Краткое изыскание о гипербореанах», где пришел к смелому выводу, что русский народ является наследником древней Гипербореи, а последняя неотделима от Атлантиды (при этом Капнист ссылался и на Байи).
Эстафету у Байи принял американский ученый XIX века Уильям Ф. Уоррен (к сожалению, в современных американских энциклопедиях (и тем более российских), доступных российскому читателю, о нем ничего не сообщается). Его книга «Найденный рай на Северном полюсе» выдержала при жизни автора и до конца XIX века десять изданий. Одиннадцатое вышло спустя столетие уже в переводе на русский язык. Уоррен был всесторонне образованным ученым, одинаково свободно ориентировавшимся как в новейших достижениях естествознания (геологии и астрономии, физической географии и климатологии, антропологии и эволюционном учении), так и в древнейшей мифологии практически всех народов мира. На основе анализа обширнейшего материала он пришел к выводу, что все архаичные сказания о земном рае (Эдеме) являются смутными воспоминаниями о некогда существовавшем благодатном крае, где царил золотой век, и эта территория, где обитали прапредки современного человечества, не могла находиться нигде, кроме Крайнего Севера. Основные выводы Уоррена таковы:
«1. Поиски учеными-космологами района, где впервые на нашей планете появились физические условия, подходящие для жизни в Эдеме, привели к тому месту, где мы локализовали колыбель человечества.
В противоречие всем обычным представлениям мы нашли, что это место — лучшее на Земле не только из-за великолепия местных ночей, но и из-за преобладания дневного света.
По геологическим данным мы обнаружили свидетельства того, что мощный катаклизм разрушил допотопный мир и постепенно вытеснил его обитателей в области более низких широт.
Мы нашли научно обоснованные доказательства того, что к моменту появления человека климат в районе Северного полюса соответствовал всему, что только могли описать поэтические легенды об Эдеме.
Из данных палеоботаники мы узнали, что это место было и колыбелью всех форм растительности на планете.
По данным палеозоологии мы пришли к заключению, что здесь зародились и отсюда, из этого центра, распространились все животные доисторического Мира.
И наконец, мы увидели, что в последнее время мысли этнографов и антропологов медленно, но верно обращаются к арктическому Эдему как единственному центру, исход людей из которого может быть разумно объяснен»*.
В дальнейшем наиболее существенные факты и свидетельства, позволяющие реконструировать подлинные исходные точки отсчета мировой истории и предыстории впервые были сформулированы в классической книге выдающегося индийского ученого и общественного деятеля Балгангадхара Тилака (1856—1920) «Арктическая родина в Ведах», испытавшего прямое влияние Уильяма Уоррена и его книги «Найденный рай на Северном полюсе». В обстоятельном исследовании Тилака путем скрупулезного текстологического анализа доказано: в священных .книгах древних индийцев и их прапредков описаны не южные, а северные реалии — полярное звездное небо, полярные день и ночь, полярные зори и сияния.
.
Аргументы, приводимые Тилаком, следующие. В древнейших источниках, например в священных книгах — древнеиндийской Ригведе и в древнеиранской Авесте — описывается Прародина человечества, где Солнце всходит и заходит по одному разу в год, а сам год делится на один долгий день и одну долгую ночь, — что, как известно, соответствует ситуации, фиксируемой в высоких полярных широтах. В Ведах же встречаются такие высказывания: «То, что есть год, — эта только один день и одна ночь Богов»; «В Меру Боги видят Солнце восходящим только один раз в году». Общие положения подкрепляются более детальными, основанными на точном математическом расчете современных ученых: он свидетельствует, в частности, что в Ригведе описываются зори более продолжительные, чем они могут быть на юге; там же рассказывается о северном сиянии и летнем поведении Солнца вблизи полюса, когда оно поднимается на максимальную высоту над горизонтом, некоторое время «стоит» на месте, прежде чем начинает опускаться. Как уже отмечалось выше, по расчетам специалистов, растянутые утренние и вечерние зори, как они описываются в гимнах Ригведы, вполне соответствуют тому, что наблюдается сегодня на широте Мурманска.
* Уоррен У. Найденный рай на Северном полюсе. М., 2003. С. 105—106
Фундаментальный труд Тилака общепризнан во всем мире. Изданный впервые на английском языке в 1903 году и в дальнейшем переведенный на многие языки мира, он тем не менее долгое время был недоступен российскому читателю. Правда, существовал добротный и подробный пересказ концепции Тилака, включенный в интересную книгу русского зоолога (сербского происхождения) Е. А. Елачича (1856—1920) «Крайний Север как родина человечества» (СПб., 1910. Перепечатка в кн.: Гусева Н. Р. Русский Север — прародина индо-славов. М., 2003). Благодаря усилиям профессора Наталии Романовны Гусевой у нее, кстати, хранится единственный в России экземпляр книги Тилака, подаренный его внуком, — в 1998 году впервые увидели свет на русском языке обширные отрывки из исследования индийского ученого, а в 2001 году вышел ее полный перевод.
Характерным образцом доказательств, приводимых Тила-ком и не потерявших своей актуальности по сей день, могут послужить приводимые ниже отрывки из 4-й главы, озаглавленной «Ночь Богов»:
«В Ригведе (1, 24, 10) созвездие Большой Медведицы описывается как стоящее "высоко", а это может относиться только к высокому положению созвездия в небе, когда оно может быть видимо как бы над головой наблюдателя, что ясно говорит о такой возможности лишь в циркумполярном регионе. <...> Утверждение, что день и ночь богов длятся по шести месяцев, крайне широко распространено в индийской литературе. <...> Гора Меру признается нашими астрономами земным Северным полюсом, и в «Сурья Сиддханте» (XII, 67) говорится так: "На Меру боги видят Солнце после его единственного восхода и в течение половины его вращения, начинающегося с Ари". <...> Это подтверждается и таким авторитетным источником, как «Законы Ману» (I, 67): "У богов и день и ночь — (человеческий) год, опять разделенный надвое: день — движение солнца к северу, ночь — период движения к югу". <...> В "Тай-ттирия Брахмане" мы видим пассаж в котором ясно говорится (III, 9, 22, 1), что "то, что есть год, является единым днем богов". <...> [В Авесте (Вендидад, фаргад 11), священной книге зороастрийцев, мы видим аналогичное утверждение]: "Они считают одним днем то, что является годом". <...> [Издесь же Ахура Мазда говорит]: "Звезды, луна и солнце лишь один раз в год видны восходящими и заходящими, и год кажется одним днем"»*.
Главное внимание в книге Тилака уделено анализу древних индоиранских источников. Но он обращается также и к мифологии других народов и, в частности, славян. В доступных ему фольклорных текстах (естественно, не на языке оригинала) выдающийся ученый обнаружил упоминания полярной ночи — по крайней мере, такой вывод напрашивается сам собой.
Тилак проводит вполне приемлемую параллель между русской волшебной сказкой и известными гимнами Ригведы о борьбе ведийских богов с Вритрой — драконом (змеем) мрака, по Тилаку, олицетворяющим все ту же полярную ночь. В борьбе армии Индры и Марутов — божеств ветров — с силами мрака на стороне первых участвует еще одно ведийское божество по имени Трита Агпъя. Трита означает «третий» (Аптья переводится «рожденный водой»). Тилак усматривает прямую генетическую связь между ведийским Тритой и третьим сыном волшебных славянских сказок (в данном конкретном случае — русским Иванушкой-дурачком). Полярную нагрузку, по Тила-ку, несет и другой демонический герой русских сказок — Ко-шей Бессмертный. За сто лет с момента обнародования концепция Тилака получила широкое распространение и общемировое признание. В настоящее время ее авторитет не подлежит никакому сомнению.
• * *
* Тилак Б. Г. Арктическая родина в Ведах. М., 2001. С. 97—104.
Полярные реминисценции обнаруживаются и в Библии. В Книге Исайи говорится об обители (сонме) богов на краю Севера, куда стремился один из возгордившихся и наказанных за это сынов человеческих — Денница, сын Зари (Ис. 14, 13). Северные те боги, по Библии, обитают на священной горе, хорошо известной в индоиранской традиции под названием Меру. В Книге Иова подробно и эмоционально описывается полярная ночь:
«Ночь та, — да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! О! ночь та — да будет она безлюдна; да не войдет в нее веселие! Да проклянут ее проклинающие день, способные разбудить Левиафана! Да померкнут звезды рассвета ее: пусть ждет она света, и он не приходит: и да не увидит она ресниц денницы...» (Иов 3, 6—9).
Эмоциональные заклинания пророка пробуждают в памяти те многочисленные строфы Ригведы, где говорится о долгой и страшной тьме, которая скрывает врагов бога Индры. В библейской Книге Иисуса Навина содержится ссылка на еше более древнюю книгу Праведного, где описывается поведение Солнца в приполярных областях: «Стояло Солнце среди неба и не спешило к западу почти целый день» (Нав. 10, 13). Данный фрагмент практически полностью соответствует строкам Ригведы: «Свою колесницу бог Солнца остановил посреди неба», где также в метафорической форме описывается полярный день.
Российская исследовательница Л. М. Алексеева (физик по образованию) проделала гигантскую работу по выявлению полярных реминисценций в славянском фольклоре. Результатом явилась 456-страничная монография «Полярные сияния в мифологии славян» (М., 2001), где убедительно показано, что древние северные реалии легли в основу известных волшебных сказок. Многие их образы-мифологемы, а также обрядовая поэзия, народные поверья, заговоры и заклинания навеяны созерцанием великолепного зрелища полярных сияний, которые в первобытную эпоху были постоянным явлением в нынешних средних широтах — из-за смешения магнитного полюса.
Данный геофизический феномен является одной из возможных причин глобального изменения климата, выразившегося в резком похолодании и, как следствие, — в миграции наших прапредков — индоевропейцев (а также других прана-родов) с Севера на Юг. Какие же свидетельства о тех невообразимо далеких временах сохранились до нынешних времен? Конечно, хотелось бы иметь побольше материальных артефактов и других археологических памятников. Они, безусловно, есть. Однако зачастую возникают трудности с их идентификацией и датировкой. Сегодня, скажем, все больше и больше специалистов высказывают сомнение в абсолютной непогрешимости и всемогуществе такого достижения современного содружества наук, как радиоуглеродный метод хронологии и определения древнейших исторических событий. В 1989 году на семинаре «Истоки адаптации современного человека», подводя итог дискуссии, британский ученый Эрик Тринкхаус утверждал: «<...> Мы не обладаем средствами определения точной хронологии для периодов, где кончаются возможности применения метода изотопа углерода (примерно 35 тысяч лет до нашего времени) и далее в глубину истории в течение всего среднего плиоцена». Многие зарубежные археологи склоняются к выводу, что хронология переходного периода не поддается определению методом изотопа углерода С14, и поэтому потребовалось применение целого ряда новых методов определения времени. Применение иных методик: метод с помощью урана, люминесцентный метод (тепловой или оптический) и метод электронно-спинового резонанса (ЭСР) показали, что возраст многих скелетов архаичного человека, ранее датированных с помощью радиоуглеродного метода, был определен неправильно.
Действительно, сам принцип радиоуглеродного метода, лишенного калибровки, таков, что он допускает погрешность, растушую пропорционально возрасту объекта, что применительно к древним памятникам приводит к отклонению от реальных дат (установленных другим путем) до 1000—2000 лет и не дает истинных дат в календарной шкале. Археологи сами же подтвердили абсурдность данного метода и его абсолютизации при раскопках одной из древних пещер в Иране, когда результаты радиоуглеродного анализа нижних слоев показали дату 6595—6054 год до новой эры, в то время как вышележащий слой (то есть заведомо более молодой) показал дату 8610 (разница в сторону абсурда— 2556 лет). Провели радиоуглеродные «замеры» одного старинного английского замка, согласно документам построенного 738 лет назад; радиоуглеродный анализ дал цифру на порядок выше — 7370 лет! Не менее удивительными оказались контрольные замеры живых растений и животных: срезанная роза по результатам радиоуглеродного анализа показала, что она уже мертва 600 лет, а живые моллюски и их раковины дали даты — в одном случае 1200 лет, в другом случае — 2300 лет*!
И совсем уж к невероятным (прямо скажем — умопомрачительным) результатам привел анализ пепла, выброшенного при извержении вулкана Сент-Гелиз 18 мая 1980 года. Экспериментальная изотопная проверка пепла привела к разбросу дат с высшей планкой в 2 800 000 лет. А исследование вулканического пепла, спрессованного после извержения на Гавайах в 1800 году, дало совершенно ошеломляющую цифру— 3 миллиарда лет**. Вот тебе и объективная методика! Можно ли после этого доказывать, что в руках ученых (и прежде всего — археологов) находится абсолютный критерий истинности в виде безосновательно разрекламированного радиоуглеродного метода определения любых геологических или исторических дат*.
* См.: Клейн Л. С. Археология спорит с физикой: Спор о достоверности и точности радиоуглеродной хронологии // Природа. 1966. № 2—3. ** "cnt.ru/users/chas"cnt.ru/users/chas
Где же в таком случае следует искать «дно» человеческой истории? Официальная наука, как известно, втискивает ее во временные рамки всего пяти тысячелетий (три тысячи лет до новой эры и две тысячи лет — новая эра), хотя еще древневавилонские ученые, с чьим мнением солидаризировался М. В. Ломоносов, рассчитывали совершенно иной срок — четыреста тысяч лет (без одного года) до времени существования Вавилона. Еще более поразительную цифру (с точки зрения европейской традиции) называли жрецы древних майя на основании астрономических и календарных вычислений: начальной точкой мировой истории они считали 5 041 738 год до новой эры — дата, которую сегодня не в состоянии понять и осмыслить ни один историк или археолог. Впрочем, и это, как говорится, не предел. Древнеиндийские мыслители (а есть все основания полагать, что их знания опирались на гиперборейскую традицию) оперировали хронологическими циклами в сотни миллионов и миллиарды лет.
* А вот совершенно свежая информация, выловленная в Интернете: Радиоуглеродный метод может быть неточен. Известняковые сталагмиты из затопленной пешеры на Багамах стали причиной зародившихся сомнений в достоверности датирования по радиоуглеродному методу. Образования горных пород показали, что более 20 тысяч лет назад произошли резкие изменения в количестве находяшегося в атмосфере Земли углерода-14, используемого для углеродного датирования. Теперь ученые считают, что все предметы, возраст которых оценивался ранее от 20 до 40 тысяч лет, скорее всего были ошибочно отнесены к этому времени, причем погрешность могла составлять до 8 тысяч лет. В своих исследованиях ученые обнаружили неожиданные скачки уровня радиоактивного изотопа углерода. Скорее всего уровень углерода на планете изменялся вследствие растворения в воде некоторой части углекислого газа. Отношение углерода-14 к более стабильному варианту углерода-12 используется при датировании ископаемых или окаменелостей. В результате полученных результатов, по мнению ученых, может измениться возраст различных находок, но не способ его определения. По словам экспертов по изменению климата, новые результаты могут стать свидетельством того, что в момент замедления циркуляции водных масс Земли в атмосфере скапливается большее количество углерода, так, как это уже случилось в ходе ледникового периода.Известный американский исследователь древнейшей истории Мишель Кремо настаивает на еще более фантастической цифре — не мене 200 миллионов лет! Впрочем, в своей нашумевшей книге (написанной в соавторстве с Ричардом Томпсоном) он приводит совсем иную цифру, связанную с находкой в Южной Африке множества металлических шаров, на поверхности которых четко просматривается простенький узор в виде насечек. Найдены эти шары, явно искусственного происхождения, на большой глубине при проведении взрывных работ в геологическом пласте, возраст которого насчитывает 1,8 миллиардов (!) лет. Такова, возможно, нижняя граница существования разумной жизни на Земле*.
Что же из всего этого вытекает для лучшего понимания российской истории и более адекватного соответствия ее объективным реалиям, событиям и процессам? Безусловно, теоретические выводы зарубежных исследователей — француза Байи, американца Уоррена и индийца Тилака — имеют прямое отношение к России хотя бы потому, что циркумполярная область, традиционно именуемая Гипербореей-Туле, в значительной своей части находилась в принадлежащей России акватории современного Северного Ледовитого океана, на его крупных островах и по всему материковому Крайнему Северу. То же можно сказать и о зарубежной Арктике — Аляске (входившей ранее в состав Русской Америки), канадского Заполярья и Гренландии (в настоящее время являющейся датской территорией).
Во многом вышесказанное можно отнести и к населяющим эти территории коренным народам. Несмотря на непрерывные миграции, продолжающиеся к тому же многие тысячи лет, всегда сохранялось некое первичное этническое ядро, непосредственно связанное с гиперборейской прародиной, гиперборейской протоцивилизацией и гиперборейской пракультурой. Как уже говорилось, русский народ (каким он известен по многочисленным источникам в последние десять веков) как никакой другой связан именно с этой (и именно с такой!) нордической традииией. Но не он один. Гиперборейские корни без труда обнаруживаются и у других российских народов Севера и примыкающих к нему регионов — у утро-финнов, самодийцев, алтайцев, тюрок, палеоазиатов, представителей монгольских, тунгусо-маньчжурских и других народностей, объединяемых в настоящее время в большую общую ностратическую этнолингвистическую группу.
* См.: Кремо М., Томпсон Р. Неизвестная история человечества. М., 2001. С. 236—239,482.
Гиперборея была, есть и будет. Россия навсегда останется гиперборейской! Мы — россияне — прямые наследники древнейшего пранарода и богоизбранные хранители сакральных традиций мировой культуры. Потому-то и неудивительно, что именно к России (или к древним территориям, где раскинулась современная Россия) во все времена было приковано внимание тех, кого занимала история Гипербореи и судьба ее наследия...
Русский Север, Урал и Сибирь непосредственно связаны с историей древней Гипербореи, поскольку они являются континентальным продолжением погибшего арктического материка (или архипелага — в данном случае это не имеет никакого значения). Здесь не только сохранились немые свидетельства гиперборейской старины в виде разного рода археологических следов и культурологических отголосков. Здесь жив самый дух Гипербореи, также обусловленный вышеназванными геополитическими и природно-космическими причинами. А архаичное мировоззрение многих коренных (и, к сожалению, малочисленных) народов Севера, Сибири и Дальнего Востока непосредственно вырастает из гиперборейского. Конечно, дабы убедиться в правильности высказанных мыслей и тем более — согласиться с ними, читателю придется внимательно прочесть всю книгу от начала до конца.
2. УРАЛ - СТАНОВОЙ ХРЕБЕТ ЕВРАЗИИ
Урал — естественная горная стена, отделяющая Европу от Азии. Азиатскую часть России вплоть до Тихого океана принято именовать Сибирью. Урал по существу— начало Сибири, ее форпост. Но это — если смотреть из Европы. Со стороны Китая или Японии, например, Сибирь не начинается, а оканчивается Уралом. Сравнительно недавно стали говорить еще и о Дальнем Востоке как некоторой обособленной территории. Это неверно и в географическом, и в геополитическом смыслах. Дальний Восток — от Чукотки с Камчаткой до острова Сахалин и Приморья — всегда был и будет частью Сибири, хотя и не всегда именовался так, как сегодня. Впрочем, и о Сибири географы иногда говорят как о Северной Азии...
В полной мере разноголосица в наименовании относится и к Уралу. До XVIII века такого топонима не было ни на одной карте: Уральские горы прозывались Каменным Поясом (или просто Камнем), а река Урал — Яиком. Современным названием Уральский хребет обязан замечательному историку и неутомимому государственному деятелю Василию Никитичу Татищеву (1686—1750). Что касается реки Урал, то такое название она получила в наказание: Екатерина Великая повелела лишить ее прежнего имени за участие яицких казаков в восстании Емель-яна Пугачева.
Понятно, что новое название никаким новым вовсе не было, и на карты оно попало не случайно. В обиходе народов, населявших уральский регион, есть немало слов с похожим корнем. Например, у башкир популярен богатырь с таким именем и записан народный эпос «Урал-батыр». Сам автор топонимической новации — Татищев — считал Урал словом тюркского происхождения, означающим «пояс», но, как выяснилось позже, это далеко не так. У финно-угорских народов, испокон веков проживаюших в урало-сибирском регионе, также есть похожие слова: например, ур-ала — «вершина горы» у мансийцев. А монголы обогатили евразийскую топонимику словом арап — «остров» (откуда, по мнению ряда ученых, происходят названия и Аральского моря и Уральского хребта). Наконец, нельзя не отметить, что в санскрите также можно отыскать слова, которые в эпоху Великого переселения индоевропейцев с Севера на Юг могли оставить отпечаток на гидронимике миграционных путей и преодолеваемых территорий: uras — «лучший»; иги — «широкий». Кстати, на Русском Севере немало озер с таким же корнем, а река Ура встречается не только в Северном Прионежье и Пи-ненском крае, но и в Древней Индии.
Известен также подход, выводящий название Урала из самых глубин человеческой истории. Такая точка зрения обосновывается в публикациях В. М. Кандыбы и П. М. Золина. Они выводят целую группу топонимов и гидронимов из имени перво-бога Ура (ср. с эллинским Ураном — Небом). Отсюда происходят название первой проторусской столицы — тоже Ура, и победный клич «ура», название самого народа — урусы (а также югры — «южных уров»), названия рек — Урал, Амур и т.п.
О великом Каменном поясе — горном хребте, протянувшемся на тысячи километров, — знали очень давно. Греки называли его Рипейскими горами (рис. 1), хотя и имели весьма смутное представление об их местонахождении. Знали, что где-то на Севере, осознавали, что очень далеко, но конкретные сведения были давно утрачены, и сказать что-либо более определенное никто не мог. Впрочем, очевидцы, побывавшие в далеком северном регионе, все же были известны — о них речь впереди. Античные географы и писатели считали Рипейские горы своеобразным рубежом известного им мира. За ними начиналась Terra incognita — Неизвестная земля.
Откуда появилось само название гор — никто не знает. Простодушные греки даже не подозревали, что в основе странного названия лежит древнеарийский корень rip, встречающийся в священных гимнах Ригведы и означающий не что-нибудь, а именно «гору». Тем более не ведали эллины, что обские угры — остяки (ханты) — также называют горы сходным образом — реп (ед. ч.). Это странное на первый взгляд совпадение странным может казаться лишь приверженцам господствующих ныне в лингвистике представлений об изолированном происхождении
и развитии языковых семей. Что касается разделяемой автором настоящей книги теории языкового моногенеза (согласно которой все языки возникли из единого источника), то факт совпадения лексем, означающих «гору», в индоевропейских и финно-угорских языках является самим собой разумеющимся. (Кроме того, в санскрите есть слово лрЬ, означающее «рокотать», а на Русском Севере зафиксированы реки Рип и Рипинка.)
Тем не менее уже в древности сложилась достаточно устойчивая система взглядов относительно того, что представляют собой Рипейские (Уральские) горы. Во-первых, они отделяют Север от Юга. Во-вторых, сразу за ними начинается Ледовитый океан, в старину он прозывался по-разному: Кронидским — у эллинов, Молочным или Студеным — у славян, Морем Мрака — у арабов и т.д., а где-то в пределах этих морей находится счастливая страна — Гиперборея или же по-другому — Острова Блаженных, где процветает золотой век. В-третьих, Рипейские горы отделяют реки, текущие на Север, от рек, текущих на Юг, и сами служат истоком многих из них. В-четвертых, в сих северных краях всегда высоко над головой сияет Полярная звезда и ковш Большой Медведицы. В-пятых, здесь царит полярный день, сменяемый полярной ночью (соотношение между ними в разных источниках оценивается по-разному). В-шестых, реки и ручьи, текущие в этих горах, золотоносные, а недра таят несметные богатства. В-седьмых, сами горы труднопроходимы из-за дремучих лесов и неприступных скал — зато изобилуют зверем, птицей и рыбой.
Средневековье восприняло и эти представления, и название вытянутого, подобно гигантской сабле, горного массива — Ри-фей (так вокализировалось в конечном итоге имя Рипейских гор). Знания о них, пока не проникли сюда пытливые землепроходцы, черпались в основном из канонических источников, например из «Естественной истории» Плиния Старшего — величайшего ученого-энциклопедиста древности:
«Затем идут Рипейские горы и области, из-за постоянных снегопадов и сходства с перьями получившие название "перонос-ные". Эта часть света, отверженная природой и окутанная тьмой, служит лишь образованию льда и холодным обиталищем северовосточного ветра. <...> Недалеко от места возникновения Аквилона и так называемой его пещеры, называемой Гекмитрон (то есть «земная дверь» или «земной запор»), обитают уже упомянутые аримаспы, отличающиеся одним глазом по средине лба; они будто бы постоянно воюют из-за рудников с грифами, которых предание представляет в виде крылатых зверей, выкапывающих в подземных шахтах золото, причем звери с удивительной алчностью берегут золото и аримаспы похищают; об этом писали многие, а особенно знаменитые Геродот и Аристей Проконнесский».
Несмотря на явную фантастичность, здесь угадываются знакомые уральские реалии: обильные снегопады и стужа, шахты и рудники, где добываются драгоценные (и судя по всему — не только драгоценные) металлы, таинственные горные пешеры с их не доступными людям сокровищами. Придет время — и во всем этом можно будет убедиться воочию. Впрочем, живые свидетели были и в стародавние времена. Имя одного из них как раз и названо Плинием в вышеприведенном фрагменте. Это — Аристей Проконнесский, о котором «отец истории» Геродот (родился между 490 и 480 — ум. ок. 425 до н.э.) писал следующее:
«Аристей, сын Каистробия, муж родом из Проконнеса [остров в Мраморном море. — В. Д.], сказал в своих стихах, что одержимый Фебом, он дошел до исседонов, а что выше исседо-нов живут одноглазые мужи — аримаспы, а выше этих — гипербореи, достигающие моря. Кроме гипербореев, все эти племена, начиная с аримаспов, всегда нападали на соседей. И как аримаспами вытесняются из страны исседоны, так исседона-ми — скифы».
Здесь названы и некоторые северные народы, обитавшие в урало-сибирском регионе. Правда, представления о них у древних эллинов были во многом случайны и фантастичны. Уже современники обвиняли Геродота в мифотворчестве, имея в виду именно данный фрагмент и ему подобные, хотя сам «отец истории» всячески оговаривается, опасаясь более всего быть обвиненным во лжи. И все же к загадочной личности путешественника и поэта Аристея он обращается вновь и вновь. Дело в том, что эллинский пионер исследования Урала и Сибири не просто странствовал в приполярных и заполярных областях целых семь лет, но и написал об этом поэму под названием «Аримас-пея». Она была широко известна и популярна в Древнем мире, хотя ко времени написания Геродотовой «Истории» оказалась утерянной (сохранилось всего лишь три строчки).
Во время путешествия в далекие северные края Аристей глубоко вникал во все происходящее и в результате овладел шаманскими навыками. По сообщениям позднейших античных авторов (Максим Тирский и Суда), Аристей в присутствии многих свидетелей впадал в транс, наподобие хорошо известного и многократно описанного шаманского камлания. В момент, когда он сам впадал в летаргию, его душа отделялась от тела и отправлялась в полет (превращалась в ворона, уточняет Геродот). Это позволяло Аристею видеть и впоследствии описывать страну варваров, ее города, горы, леса, реки, моря, острова, а также, как подчеркивает первоисточник, народы и их судьбы. Неспроста такой человек был обожествлен, в Проконнесе ему была воздвигнута статуя, и ей поклонялись как изваянию, творящему чудеса.
Греку Аристею так понравилась жизнь на Севере, что после написания поэмы он вновь отправился в страну «близ Борея», а возможно, и «за Бореем», откуда уже не вернулся. Что же привлекло уроженца солнечного Средиземноморья в краях, где зимой, случается, солнце и вовсе не светит, а на морозе стынет все живое? И что за народы проживали в тех неведомых краях? Чем вдохновили они пытливого мужа на создание целой поэмы? Прежде всего необходимо разобраться в самом реестре, то есть Геродотовом перечне северных народов.
Отбросив все фантастическое и наносное, можно получить некоторый «сухой остаток». Прежде всего — этимология, то есть объяснение происхождения прозваний самих народов. Прямо скажем, ясности тут никакой. Геродот понятия не имел, кто такие аримаспы или исседоны и что именно означают их имена. С гипербореями проше — это название придумали сами греки, поименовав «живущими за Бореем» все северные народы. Добавлю также: перечисляя жителей Севера и сравнивая их друг с другом, Геродот подчеркивает миролюбивость гипербореев — явный отголосок золотого века.
Далее за гипербореями следует «тандем» — аримаспы и грифы. Поскольку грифами (грифонами) изначально считались мифологические монстры с телом животного и головой хищной птицы (рис. 2), их ирреальность автоматически переносилась и на сопряженных с ними аримаспов. Так ли это? Думается, нет!
Античные художники и скульпторы изображали аримаспов вполне реальными и нормальными людьми. Одно из таких скульптурных изображений (рельеф) экспонируется в Государственном Эрмитаже в Петербурге (рис. 3). Обращает на себя внимание и такой не случайный факт: и этноним «аримасп», и имя Аристей образованы на основе лексемы «ари-», явно указывающей на принадлежность к арийскому протоэтносу.
В отношении грифов Геродот, прекрасно отличающий реальное от баснословного, говорит, что это народ, а никакие не чудища. Лаже если согласиться, что грифон изначально означал птицу с львиным туловищем, то и из этого ничего не следует. Такой грифон мог символизировать родовой тотем, быть его отличительным знаком, по которому и весь народ (или племя) именовалось грифами. Отсюда становится понятным широкое распространение образа грифона по всей территории Сибири — от Дальнего Востока до Алтая и далее — до Европейской Скифии (об этом речь пойдет в следующей части).
Хорошо известно также, что некоторые северные народы в качестве теплых головных уборов использовали высушенные шкурки водоплавающих птиц, снятые вместе с перьями (рис. 4). Использование птичьих шкурок в утилитарно-декоративных (или, напротив, в культовых и обрядовых) целях в прошлом было повсеместно распространено у многих народов Сибири и Крайнего Севера — ненцев, эвенков, хантов, обских угров и др. На всех континентах, а также на многих островных территориях перья вообще являются культовым материалом. А древнейший обычай помешать шкурку, изображение птицы или ее крылья на головном уборе трансформировался в воинские шлемы (например, у кельтов) или парадные каски с литыми птичьими фигурками на макушке.
Вполне возможно, образ таких «птицеголовых» людей в трансформированном виде наложил отпечаток и на представление о грифах. (Не исключается также и крылатый аспект грифов, которые вполне могли символизировать летательные аппараты, распространенные в гиперборейские времена на Севере.) То же самое относится и к аримаспам. Меховой наголовник (куколь), соединенный с нераспашной одеждой мехом наружу и плотно облегающий голову, который зимой носит большинство северных народов, именуется совиком (есть еще малииа — с мехом внутрь). Издали голова в таком одеянии может выглядеть лицом с одним большим глазом.
Кроме того, одноглазие (например, у классических циклопов) первоначально символизировало солнце, откуда, собственно, и происходит прозвание «циклоп» (»цикл» = «круг»). В данной связи символом аримаспов мог вполне быть такой же круг, который прикреплялся, рисовался, татуировался, выжигался или же прорезался на лбу (ритуальные надрезы на лице и сегодня практикуются в некоторых австралийских, африканских, океанийских, индейских, папуасских и других племенах). Среди бронзовых фигурок, найденных в Северном При-уралье, попадаются женские и мужские изображения с большим кругом на лбу (рис. 5).
Ну а чем конкретно занимались птицеголовые грифы и аримаспы-конники — ясно из вышеприведенных свидетельств античных источников: первые добывали золото, вторые пытались его отнять и присвоить. Золотоносный аспект древней коллизии привел некоторых исследователей к предположению, что все описанное греческими и римскими авторами могло происходить не просто на Русском Севере, а конкретно на берегах и в бассейне сибирских рек Енисея, Лены и даже Колымы, известных своими золотыми запасами, старательской и промышленной добычей. Гипотеза заманчивая, но не обязательная. Плиний сообщает очень интересную деталь: люди племени грифов работали в рудниках и шахтах. Безусловно, здесь могло добываться не только золото, но и другие металлы. Такие промышленные разработки на Севере возможны где угодно: и на Таймыре, и на Урале, и на Кольском полуострове.
Этническую картину, нарисованную Геродотом, завершают исседоны, относительно которых «отец истории» продолжает нагнетать страсти:
«Об обычаях исседонов рассказывают следующее. Когда умирает чей-нибудь отец, все родственники пригоняют скот, закалывают его и мясо разрубают на куски. Затем разрезают на части также и тело покойного отца того, к кому они пришли. Потом все мясо смешивают и устраивают пиршество. С черепа покойника снимают кожу, вычищают его изнутри, затем покрывают позолотой и хранят как священный кумир. Жертвоприношения совершает сын в честь отца, подобно тому как это происходит в поминальном празднике у эллинов. Этих людей также считают праведными, а женщины у них совершенно равноправны с мужчинами».
Между прочим, исседоны, как и аримаспы, считались «одноглазыми». Об этом прямо говорит очевидец Аристей, в тех самых трех строках, что сохранились от его поэмы «Аримаспея». В подстрочном переводе В. В. Латышева это звучит так:
«Исседоны, чванящиеся длинными волосами (собственно — гривами). / Эти люди живут вверху, в соседстве с Бореем, многочисленные и очень доблестные воины, богатые конями, стадами овей и быков. / Каждый из них имеет один глаз [выделено мной. — В. Д.] на прелестном челе; они носят косматые волосы и являются самыми могучими из всех мужей».
Аримаспы и исседоны выступали важным связующим звеном между Гипербореей и остальным миром. По сообщению Павса-ния (I, 31, 2), они служили своего рода «передаточным механизмом» при посылке жертвенных гиперборейских даров в Элладу, на остров Делос. Эти знаменитые жертвенные дары были тщательно упакованы и обернуты в пшеничную солому (эту деталь подчеркивают буквально все, кто писал о гипербореях). Но (!) — обращаю особое внимание — никто и никогда не видел, что же завернуто в таинственную посылку. Еще одна тайна!
Эллинам доводилось сталкиваться со многими посланцами с далекого и холодного Севера. Среди них Абарис, о котором
Лиодор Сицилийский (ок. 90—21 годы до н.э.) пишет, что он приплыл в Грецию из Гипербореи, — одна из самых загадочных личностей античной истории и культуры. Геродот сомневается в правдивости рассказов о посланнике Гипербореи со стрелой в руке. Высказывались разные предположения по поводу смысла, заключенного в имени первого «гражданина мира», свободно перемешавшегося по всему свету. Сближали его даже с легендарными обрами (аварами), упомянутыми в русских летописях. В таком случае имеется не меньше оснований видеть в певучем гиперборейском имени сокращенный этноним юбдорит» (так называлось одно из древнеелавянских племен, по-русски — «бодричи»). Однако представляется, что ключ к разгадке таинственного имени следует искать в Сибири.
Этимологи считают, что название великой сибирской реки Оби происходит от древнеиранского слова аб, переходящего в об (например, в таджикском языке) и означающего «вода». В коми-языке, относящемся к совершенно другой, финно-угорской, языковой семье, это слово означает «снежная вода». Удивляться всему этому не приходится, так как все языки происходят из общего лингвистического источника. По древнему имени Оби ее низовья еще до недавнего времени именовались Обдорами, а весь северный сибирский край — Обдорией, отчего и город-острог, построенный русскими в конце XVI века в устье Оби, был назван Обдорском (в 1933 году он был переименован в Салехард — ныне столица Ямало-Ненецкого автономного округа). Нетрудно заметить, что в имени Абарис явственно просматривается архаичный корень «аб» (»об»). Другими словами, есть все основания предположить, что само имя связано с местом рождения или проживания его обладателя. Край этот— бассейн реки Оби (в данном случае даже не важно, о какой именно ее географической части идет речь).
Притчей во языцех для античных авторов стала и знаменитая стрела Абариса. Никто не смог толком объяснить ее предназначение. Впрочем, некоторые давали правильное истолкование, не понимая, однако (как бы странно это ни показалось), подлинного смысла собственных же слов. Между тем философ-неоплатоник Ямвлих (не позднее 280—330 годов н.э.) сообщал в своей книге «Жизнь Пифагора»: Пифагор — друг Абариса, также был раньше связан с Гипербореей и даже имел прозвише
«Гиперборейский». Между прочим, известный позднеантичный писатель Элиан, живший на рубеже II и III веков н.э., также свидетельствует, ссылаясь на авторитет Аристотеля, что Пифагор был гиперборейцем и носил соответствующее прозвище.
Свою таинственную стрелу (или одну из стрел?) Абарис подарил Пифагору. Дабы она (внимание!) «могла ему быть полезной для преодоления встречающихся трудностей во время странствий». Понятно? Ну, конечно же — речь идет о компасе, о котором эллины и римляне (как, впрочем, и другие древние народы, кроме китайцев) не имели ни малейшего представления. Выходит, однако, что во времена Пифагора компасом успешно пользовались гиперборейцы. Но Ямвлих сообщает еще об одной «стреле» Абариса, на которой якобы можно было летать, за что сам ее владелец был прозван «Небоходом»: «...Летая на дарованной ему стреле Аполлона Гиперборейского, он переправлялся через реки, моря и непроходимые места, в некотором смысле ходя по воздуху». Сказанное прекрасно согласуется с многочисленными свидетельствами античных источников о летательных способностях гиперборейцев. Особенно много крылатых символов сохранилось в уральском регионе (о чем — ниже).
? * *
О несомненной принадлежности Северной Евразии (и прежде всего Урала и Сибири) к Гиперборее писал В. Н. Татищев в специальном трактате «Общее географическое описание всея Сибири»:
«На сию северную страну, хотя неточно и неясно, однакож более под именами Скифия за Имаем [так античные географы именовали разные северные горы, чаше всего Кавказские, но не только. — В. Д.] и Гиперборея разумели, как и последуюсчие им в средних временах то же имя иногда употребляли».
Вывод Татищева основывается не на досужих домыслах, а на вполне сложившейся традиции. Например, на карте, приложенной к «Географии» Птолемея, изданной в Риме в 1490 году, Уральские горы обозначены как Гиперборейские (рис. 6). Красной нитью проходит Урал и через всю историю русского миросозерцания, начиная с самых древних его этапов. В разные времена он известен под разными именами. В наиболее архаичных былинах Урал поименован Сиверными (Северными) горами. Именно здесь обитал загадочный персонаж русского богатырского эпоса— Святогор. Первым актом становления Ильи Муромца как святорусского богатыря (после пролога исцеления его каликами перехожими) было воспреемствование силы и получение благословения на жизненные и ратные подвиги именно от старейшины богатырского пантеона. Прежде чем отправиться в Киев ко двору князя Владимира, Илья держит путь на Север, в Каменную страну, где живет Святогор. В старинных письменных памятниках под словом «камень» подразумевали горы вообще и Уральский хребет — в частности. На старых русских картах, начиная с XVII века, Уральский хребет также назван Камнем (рис. 7). В комментариях к «Большому Чертежу» все горы прозываются Камнями.
В прозаическом пересказе былины, по записям П. Н. Рыбникова, край, где повстречались два русских богатыря, прямо назван Сиверными горами, а еще — Светлыми. По некоторым версиям, имя самого могучего богатыря также звучит— Свето-гор. Все это лишь усиливает аргумент в пользу северного места действия былин Святогорова цикла.
Акт передачи силы и старшинства от Святогора к Илье носит ритуально-мистический характер: Святогор лежит в каменномгробу, из которого ему уже не суждено подняться (что напоминает сюжетную линию мифа о смерти Осириса), и в этот момент «пошла из него да пена вон». При помощи этой таинственной «пены» и совершился акт передачи силы от одного богатыря к другому:
Говорил Святогор да таково слово:
— Ты послушай-ко, крестовой ты мой брателко!
Да лижи ты возьми ведь пену мою,
Дак ты будешь ездить по Святым горам,
А не будешь ты бояться богатырей,
Никакого сильнего могучего богатыря.
Пребывание Ильи на Сиверных (Уральских) горах было достаточно продолжительным. Богатыри много и плодотворно общались:
Ездили они по шелейкам [шелейки — «скалы». — В. Д.], Разъезжали тут оны да по Святым горам, Ездили оны по многу времени, Ездили оны да забавлялись...
Другие подробности этой истории неизвестны. От архаичных русских сказаний чудом сохранились лишь крохи, но и они позволяют судить о сакральной географии стародавних времен.
* * *
Так же как и другие регионы Евразии, Урал неоднократно подвергался воздействию разрушительных космопланетарных катаклизмов. Последнюю по времени глобальную гидрологическую катастрофу, обрушившуюся на Землю не позже чем пятнадцать тысяч лет тому назад, по библейской традиции принято именовать Всемирным потопом. В 1927 году в Москве была издана брошюра с весьма примечательным названием — «Урал и Библия: Опыт историко-геологического исследования». Ее автор — горный инженер Ф. М. Коняев — задался экстравагантной целью доказать с помощью разносторонних геологических, археологических, топонимических и прочих фактов, что катастрофическое событие, описываемое в Ветхом Завете как Всемирный потоп, на самом деле происходило не на Ближнем Востоке, а на Урале!
Аргументы, приводимые автором столь необычной по своему научному содержанию работы, вполне репрезентативны. Ф. М. Коняев, занимаясь горными работами, обнаружил (или выявил по прошлым описаниям археологов) на Среднем и Южном Урале множество мегалитических памятников, которые он попытался увязать с библейской историей. Действительно, в уральском регионе необъятное количество артефактов, получивших к настоящему времени однозначную оценку ученых (естественно, диаметрально противоположную более чем смелым гипотезам ныне совершенно забытого горного инженера). Однако Ф. М. Коняев в своих изысканиях не только опирался на памятники материальной культуры, но и органически увязывал их с уральской топонимикой.
Хотя многие из предлагаемых истолкований на первый взгляд выглядят более чем натяжками (например, название библейской горы Арарат сближается с названием уральской горы Аракуль; гидроним Нейва (Нойва) расшифровывается как «Но-ева вода» и т.д. и т.п.), — версия Ф. М. Коняева предстает более правдоподобной, если учесть, что речь в ней идет о тех отдаленных временах, когда отдельных языков еше вообще не существовало и среди людей царствовал единый праязык. Между прочим, инженер-исследователь полагал, что Ноев ковчег не обязательно был громоздким кораблем, построить который, к тому же в одиночку, абсолютно невозможно, а представлял собой огромный составленный из многих частей плот, подобный тем, какие традиционно сплавляли по полноводным уральским (и не только по уральским) рекам.
Не вдаваясь в детали удивительного по своей смелости и оригинальности исследования Ф. М. Коняева, с которым желающие могут познакомиться в библиотеке, обращу внимание еше к одному наблюдению автора. Много внимания в его брошюре уделяется древним святилишам, в том числе чашным углублениям на вершине горы Аракуль, мегалитического сооружения в Екатеринбурге, известного природного памятника, именуемого «каменные палатки», а также башни на вершине Чертова городища в окрестности Елабуги и другим древним достопримечательностям. Исследуемые объекты Ф. М. Коняев не без оснований сближает с классическими кромлехами — кольцеобразными мегалитическими сооружениями, разбросанными в разных частях Евразии— в особенности на Севере.
Высказанные при этом этимологические соображения навели и меня вот на какую мысль. Слово «кромлех» кельтского происхождения. Учитывая наидревнейшее происхождение самих обозначаемых им мегалитических объектов, нетрудно предположить, что данная лексема возникла в незапамятные времена, когда индоевропейские языки были слабо дифференцированы. Следовательно, исходная основа может сохраниться и в других языках. И действительно, если посмотреть под этим углом зрения наиболее устойчивую часть древнего корня, состоящую из одних согласных — «крмл», — то сразу же увидим, что данная архаичная основа образует современное
русское слово «кремль». Таким образом, этимологически лексемы «кромлех» и «кремль» оказываются тождественными. С точки же зрения семантики сказанное может означать, что первоначально «кремль» мог означать любое искусственное кругообразное сооружение из камня с оборонительными или ритуальными функциями.
3. ЗАГАДКИ СИБИРСКОЙ УКРАИНЫ
Не менее загадочно и происхождение названия Сибирь. На европейских картах данное слово в вокализации Sebur впервые зафиксировано в XIII веке, в Каталонском атласе, изданном в 1375 году. Именно в этом столетии на берегах реки Иртыш возникло татарское ханство под названием Сибирь с одноименной столицей. Практически одновременно с европейскими географами о Сибири заговорили восточные авторы. В летописи знаменитого персидского историка и ученого-энциклопедиста Ра-шида ад-Дина (1247—1318), служившего везиром у одного из монгольских ильханов, дается перечень известных ему евразийских народов: среди них, помимо этнонима рус, называются также ибир и сибир. Однако еше раньше, в византийских хрониках и у готского историка VI века Иордана, писавшего по-латыни, упоминается северо-восточный народ сабиров. Данный этноним особенно привлек внимание специалистов, которые считают, что речь здесь идет об одном из ответвлений разношерстной гуннской орды, давшем название Сибири: сабир = Сибирь (кстати, у российских татар по сей день распространено имя Сабир).
В свете сказанного трудно не обратить внимания на созвучность слов Сибирь и Север, особенно если в качестве связующих между ними привлечь вышеупомянутый этноним сабир и встречающееся в «Географии» Птолемея название северного народа савары (сходное слово встречается также в якутском языке). Известный в прошлом исследователь истории, этнографии и культуры Сибири Серафим Керопович Патканов (1861— 1918) — по происхождению он был армянином — приводит сведения, собранные среди татар Тобольской губернии. Согласно этим устным и очень древним преданиям, задолго до появления сибирских татар (а они, как известно, вели свое происхождение от родов и колен, входивших в состав Чингисхановой орды) в Верхнем Приобье и Прииртышье жили совсем другие народы.
Звались они сывыр и сыбыр. Поселились они в сибирской отчине сразу же после потопа (старики так и говорили: при Нухе, то есть при кораническом Ное). Когда же татаро-монгольское воинство проследовало с востока на запад, сывыры и сыбыры исчезли — скрылись под землею. Данный рассказ живо напоминает северные легенды о «подземной чуди» с той разницей, что в последних речь идет о временах гораздо более ранних. По мнению Патканова, слово «Сибирь» ведет начало от имени этих народов, хотя по вокализации оно практически не отличается от этнонима сабиры, упоминаемого в византийских и средневековых латинских хрониках.
Сходные легенды о древних сибирских аборигенах Патка-нов обнаружил и записал у хантов Прииртышья и Притоболья. На высоких берегах Оби и ее притоков здесь повсюду встречаются остатки древних городиш, крепостей, рвов и валов. В XX веке они привлекли пристальное внимание археологов. Но задолго до этого ханты, издревле жившие на данных территориях, утверждали, что остатки древних сооружений принадлежат народу, что обитал здесь в незапамятные времена, еше до появления нынешних аборигенов. По-хантийски имя древнего народа — сивиры (савары): вокализация практически та же самая, что и у татар. Ханты рассказывали, что сивиры были искусными кузнецами и литейшиками. Устные легенды подтверждали находимые повсюду кучи железного шлака, который сами ханты, не владевшие кузнечными навыками, использовали исключительно для утяжеления рыболовных снастей.
У других сибирских народов также обнаруживаются сходные этнологические легенды. Так, у восточных эвенков был записан эпический рассказ о первородном богатыре Кодакчоне, уроженце таёжной Сивир-земли. В его названии явственно прослушивается и просматривается будущая Сибирь. Согласно эвенкийским преданиям, край Сивир распадается на три части-территории, сопредельные друг с другом, но различающиеся по климатам и обитателям. Похоже, что наименование благодатного северного края столь же древне, как и он сам. И в данной связи уместно высказать еше одно предположение. Архаичная корневая основа «сиб—сив» просматривается в прозвании знаменитых древнегреческих, а затем и древнеримских прорицательниц сивилл, или по-другому — сибилл.
По античной традиции они считались пришлыми с далекого Северо-Востока и владели всей мудростью мира, включая знание будущего. Как величайшая святыня хранились в Древнем Риме так называемые «Сивиллины книги», некогда обширные мифологические исторические источники древнейшего происхождения. Первоначально Кумекая Сивилла принесла последнему царю Древнего Рима Тарквинию Гордому девять священных книг, и уже тогда шесть из них были сожжены. ОставРис. 8. Сивилла. шиеся не раз переписывались,
Художник Микеланджело сокращались, пока их окончательно не уничтожили варвары после захвата Рима. Имя сивиллы объединяет в себе образы сразу двух славянских божеств — Сивы (в индоарийской традиции — Шивы) и вилы. Вилы — славянские феи, прекрасные девушки с распущенными волосами и птичьими крыльями. Их главные функции — помогать обиженным, лечить людей и предсказывать будущее.
Что касается древности имени «сивилла», то здесь налицо вероятное общее этимологическое происхождение и фонетическое родство наименования сибилл и названия страны — Сибирь. Единая корневая основа «сиб» свидетельствует не только об общем происхождении, но и месте (территории) этого общего происхождения. В этом смысле топоним Сибирь может быть интерпретирован как «страна сибилл» или место, где обитают сибиллы-ша-манки, а само слово «сибилла» будет означать «сибирячка» в его первичном древнейшем звучании. Художники Возрождения изображали сивилл в легких одеяниях (рис. 8) — в действительности же они, скорее всего, были облачены в пышные меховые одеяния, сшитые из шкурок сибирских зверей (рис. 9).
Имеется еще одна оригинальная (если не сказать — экстравагантная) гипотеза, увязывающая имя Сибирь с происхождени
ем названия монголов, а заодно и с именем первобога Шивы. В китайских летописях их далекие предки именуются шивэй (или, как переводят по-русски, шивэйцы). Многие специалисты — филологи и историки — сходятся во мнении, что китайское шивэй — это видоизмененное автохтонное название Сибири. Следовательно, «шивэйцы» попросту означает «сибиряки», а за самим этнонимом вновь встает образ архаичного божества Шивы. Обитали они первона- Рис- 9- Сибирская шаманка чально отнюдь не в бескрайних
монгольских степях, а в горах и лесах, и были очень мало похожи на тех монголов, которые спустя несколько веков сдела^ лись грозой всего мира.
По скупым намекам китайских летописцев и географов можно предположить, что очагом, где зародилось грозное монгольское племя, были территории по берегам реки Аргунь, то есть пограничные с современным Китаем районы Читинской области или предгорья Большого Хингана — с китайской стороны. Сохранились описания владений, облика и образа жизни прото-монгол-шивэйцев. Вот одно из них, приводимое китайским историком XII века Е Лун-ли в обширном трактате «История государства киданей» (русский перевод 1979 года):
«Летом шивэйцы живут в горах, зимой же переходят с места на место в зависимости от наличия травы и воды, делятся на южных шивэйцев и северных шивэйцев. По существующим обычаям, мужчины ходят с неуложенными волосами, а женщины обматывают волосы вокруг головы. Одежда одинакова с одеждой киданей. [Кидани, или китаи, — кочевые племена монгольской группы, долгое время соперничавшие с Китайской империей. В начале XII века их сильное государство было разгромлено манчьжурами, и часть киданей переселились в Среднюю Азию, где стали известными под именем каракитаев. От этнонима «кидане = китаи» происходит русское название страны — Китай — и народа — китайцы, хотя собственно китайцы, или ханьцы, не имели ничего общего с кочевниками-киданями — ни по языку, ни по образу жизни. — В. Д.] Ездят на телегах, запряженных быками. Из грубых циновок строят жилища, напоминающие по виду войлочные юрты на повозках. При переправах через реки вяжут из хвороста плоты, а иногда делают лодки из кожи. Для лошадей плетут из травы потники, а из веревок вяжут уздечки. Климат холодный, сборы урожаев с полей очень низки. Занимаются охотой на сайгу и оленя, мясо которых едят, а из шкур делают одежды. Долбят лед, опускают в воду сети и ловят рыбу и черепах. Земля покрыта глубоким снегом, поэтому, опасаясь провалиться в ямы, ходят на деревянных дощечках, подвязанных к ногам».
Последняя фраза особенно характерна. Для китайского историка в диковинку обычное на севере передвижение по глубокому снегу на лыжах — потому-то он так старательно и не вполне точно их описывает. Зато для нас совершенно ясно, какими были прапредки монголов до того, как превратились в классических степняков-кочевников. Это были типичные таежные жители — охотники и рыболовы, каких было немало в южных областях Сибири. Еше в одном китайском историческом сочинении под названием «Бэй-ши» («История Северных династий») жизнь шивэй-цев-сибиряков выписана более подробно. Здесь несколько раз подчеркнута их характерная особеннность — охотники на соболей — типичного сибирского зверька.
Позже, на начальном этапе становления империи Чингисхана, монголы, давно уже переставшие именоваться шивэйцами и перекочевавшие в степные районы, еше раз столкнулись с сибиряками, но теперь уже в лице татар, которых поголовно уничтожили в непримиримой междоусобной войне. Причем исчадием ада и врагом № 1 татары считались для монголов всегда, потому что считались виновниками смерти отца Чингисхана — Есугая, отравленного предательским образом. В самой знаменитой поэтизированной хронике, посвященной монгольской истории, известной под названием «Сокровенное сказание» (ибо предназначалась она только для высшей монгольской знати), утверждается:
Искони был Татарский народ Палачом наших дедов-отцов. Отомстим же мы кровью за кровь. Всех мечом до конца истребим: Примеряя к тележной оси, Всех, кто выше, мечу предадим, Остальных же рабами навек Мы по всем сторонам раздарим.
Это вообще удивительная и крайне запуганная история: татары были вырезаны еще до начала походов Чингисхана, и тем не менее грозное кочевое войско, сметавшее на своем пути страны и народы, явилось на Руси и в Европе под именем татар. Как вообще такое возможно? Татары, говорившие на немонгольском тюркском наречии и потерпевшие от своих соперников сокрушительное поражение, вдруг дали имя своим победителям. Это все равно, как если бы Святослав Киевский, разгромивший хазар, дал бы после победы их имя своей дружине, а Ярослав Мудрый, победивший печенегов, переименовал бы русское войско в печенежское. Абсурд?! Между тем на Руси Чингисханову и Батыеву орду, как и всех их преемников, упорно называли татарами — почему?
Все дело в том, что, расквитавшись с татарами за прошлые обиды, казалось бы, раз и навсегда, монголы уничтожили отнюдь не всех. Перерезали горло только мужчинам да тем отрокам, чья голова оказалась выше тележной оси. Девушек же и жен-шин — даже с грудными детьми — не трогали, а раздавали в качестве наложниц воинам-победителям, полагая, должно быть, что те быстро народят себе рабов и батраков. Даже Чингисхан взял себе в гарем двух татарских красавиц сестер — Есуй и Есучан. Татарки-наложницы, надо сказать, лицом в грязь не ударили и постарались как следует, но — вот незадача — народили не рабов, а таких же воинов, как отцы новорожденных. И очень скоро хану для задуманного похода потребовалось как можно больше молодых джигитов. Однако вопрос совсем в другом: на каком языке говорили дети татарских наложниц, многие из которых быстро сделались полноправными женами в монгольских юртах? Естественно, не только на языке чуждого им кочевого племени, но также и на языке (и даже в первую очередь!) своих матерей — на татарском. Потому-то, когда вторглись монгольские конные полчиша в пределы Руси, и окрестили их всех скопом татарами.
* * *
Если топоним «Сибирь» вошел в мировой обиход сравнительно недавно, то о самой суровой стране и обитавших на ее территории народах известно испокон веков. Знание это зачастую принимало причудливую форму, но под фантастическими представлениями крылось и рациональное зерно. Таковы закономерности развития исторической памяти до того момента, пока она не станет научной.
Библейская традиция создала обобщенный символический образ, исполненный мощной экспрессии и устрашения. Это — страна Гога и Магога и живущие здесь народы гоги и магоги. Данные понятия, вошедшие в поговорку, но несущие в Библии сугубо отрицательную нагрузку, встречаются в разных смыслах как в Ветхом (Быт. 10, 2; Иезек. 38, 1—2; 39, 1; 11; 15), так и в Новом Завете (Откр. 20, 1). В народном представлении Гог и Ма-гог — прежде всего символ грозных народов — властителей Севера: пока что они сокрыты под землей, куда их заточил Александр Македонский, но в судный день они явятся во всем своем страшном обличье и покарают грешников. Такое апокрифическое понимание библейских образов закрепилось в народном сознании и вошло в фольклор народов многих стран, в том числе и русского:
«Жил на свете царь; имя его было Александр Македонский. Это было в старину, давно-давно, так что ни деды, ни прадеды, ни прапрадеды, ни пращуры наши не запомнят. Царь этот был из богатырей богатырь. Никакой силач в свете не мог победить его. Он любил воевать, и войско у него было все начисто богатыри. На кого ни пойдет войною царь Александр Македонский — все победит. И покорил он под свою власть все царства земные. И зашел он на край света и нашел такие народы, что сам, как ни был храбр, ужаснулся их: свирепы пуще лютых зверей и едят живых людей; у иною из них один глаз — и тот во лбу, а у иною три глаза; у иного одна только нога, а у иного три, и бегают они так быстро, как летит из лука стрела. Имя этих народов было: Гоги и Магоги.
Однако ж иарь Александр Македонский от этих дивиих народов (рис. 10) не струсил; начал он с ними воевать. Долго ли, коротко ли он с ними вел войну — это неведомо; только дивии народы струсили и пустились от него бежать. Он за ними, гнать-гнать, и загнал их в такие трущобы, пропасти и горы, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Там-то они и скрылись от царя Александра Македонского. Что же сделал с ними иарь Александр? Он свел над ними одну гору с другою сводом, и поставил на своде трубы, и ушел назад в свою землю. Подуют ветры в тру
бы, и подымется страшный вой; они, сидя там, кричат: "О, видно, еще жив Александр Македонский!" Эти Гоги и Магоги до сих пор еще живы и трепещут Александра, а выйдут оттудова перед самою кончиною света».
Понятно, в Библии нет ничего даже близкого к популярной народной версии. Здесь действует система иных символов, позволяющих тем не менее осуществить необходимые привязки. В Книге Бытия Магог назван в числе сыновей Иафета, а в Книге Пророка Иезекииля рефреном проходят слова о Гоге — князе Роша, Мешеха и Фувала. Обе мифологемы несут важную информацию об этих библейских персонажах. Магог относится к колену Иафетову и входит в число родоначальников северных народов. А Гог прямо назван властителем территорий, ныне имеющих непосредственное отношение к теперешней России. Согласно библейским представлениям, в судный день и урочный час князь Гог от самых «пределов Севера» приведет всесокрушающую и всекараюшую орду варваров и покарает нечестивцев.
В библейских текстах, написанных первоначально на древнееврейском языке, затем переведенных на греческий и только потом на русский, произошло неизбежное фонетическое искажение исходных автохтонных понятий, в результате чего последние приобрели плохо узнаваемое звучание. И все же в наименовании Роша (Роса) нетрудно угадать будущее название России, в Мешехе (Мосхе, Моске) — Москвы и Московии, а в Фу[ва]ле — Фуле (Туле), то есть самоназвание Гипербореи. Для пояснения сказанного придется повторить аргументацию, ранее приведенную мной в предыдущих книгах и статьях.
Упоминание в Библии князя Роша (Роса) в контексте с народами Севера далеко не случайно. Данное место из Ветхого Завета по сей день вызывает истерику ненавистников русской истории. Несмотря на положительное заключение ученых-гебраистов и специалистов по ивриту (включая и современных израильских экспертов), несмотря на канонический русский перевод и официальное истолкование со стороны православной церкви (см.: Толковая Библия, или Комментарий на все книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Т. 2. С. 443— 447), — не прекращается брюзжание историков-русофобов: дескать, и древнееврейский оригинал читается по-другому, и перевод на русский сделан неверно, и смысл текста совсем иной. Что касается вокализации, то есть различного звучания одного и того же слова на разных языках и в разные исторические периоды, то можно привести множество примеров, когда на глазах, так сказать, слово менялось до неузнаваемости. И для этого не требуется экскурсов в библеистику: например, самая что ни на есть русская (по названию) река Рось в главных летописях наших — Лаврентьевской, Ипатьевской и Радзивиллов-ской — именуется Рша. Аналогичным образом прозывался и современный город Орша, а жители Старой Руссы в новгородских летописях (впрочем, и ныне тоже) зовутся рушане.
Что касается Мосоха (Моска) — так он именуется у Иосифа Флавия, вопреки искаженному в Библии Мешеху, то именно от него в конечном счете ведут свое название река и город Москва, а также наименование страны — Московия. Густынская летопись, которую очень не любят историки-снобы, по данному поводу пишет: «Глаголют неции, яко от Мосоха сына шестаго Афетова наш народ Славянский изыйде, и мосхинами си ест
Москвою именовася от сея москвы вси Сарматы, Русь, Ляхи, Чехи, Болгаре, Словени изыйдоша». Развивая эти мысли, русский историк и дипломат петровского времени Алексей Ильич Манкиев (год рожд. неизвестен— ум. 1723), находясь в шведском плену, написал не изданный до сих пор трактат «Ядро истории Российской». В нем Мосох не просто назван патриархом народов московских, русских, польских, чешских, болгарских, сербских и хорватских, но поименован также родоначальником всей России.
Теперь о последнем из упомянутых в Библии северных стран— Фувале. В соответствии с нормами греческой фонетики это слово произносится и как «фувал», и как «тувал», так как начинается с «теты»: в русском озвучивании она произносится и как «ф», и как «т», — причем в течение времени произношение звука менялось. Так, заимствованное из древнегреческого языка слово «театр» до XVIII века звучало как «феатр», а слово «теократия» («церковная власть») еще недавно писалось «феокра-тия». Отсюда же расщепление звучания в разных языках имен, имеющих общее происхождение: Фе[о]дор — Теодор, Фома — Том[ас]. До реформы русского алфавита в его составе (в качестве предпоследней) была буква «фита», предназначенная для передачи заимствованных слов, включающих букву «тета». Если принять во внимание вполне допустимое предположение, что слог «ва» в середине названия страны Фувал появился в результате многовековых (если не тысячелетних) трансформаций и многочисленных искажений при переводе с одного языка на другой, то получим исходное автохтонное имя — Туле, или — что то же самое — Тула*. Как известно, так именовалась легендарная арктическая страна древности — Гиперборея, о чем подробно рассказано в моих предыдущих книгах: «Тайны русского народа» (М., 1997), «Загадки Русского Севера» (М., 1999) и «Тайны Земли Русской» (М., 2000).
* Возможность подобной фонетической трансформации подтверждает также имя одного из ветхозаветных персонажей — Тувалкаин (так звали сына Ламеха, нечаянно убившего своего прапрадеда Каина).
Любопытно также проследить, как менялась вокализация данного слова в других неиндоевропейских языках, например в арабском. В средневековых сочинениях мусульманских географов постоянно упоминается далекий северный «остров» Тулия (то есть Туле = Гиперборея). Так, философ Аль Кинди (ум. в 961—962 году) писал об огромном острове Тулия и большом городе на нем с тем же названием, расположенных «в северном конце обитаемой земли, под северным полюсом». Хотя упомянутая страна и окружена «великим морем», дальше нее плыть уже некуда — никакой другой земли в Северном (Ледяном) океане больше нет. Космограф Димешки, развивая данные сведения, подчеркивает, что земля Тулия населена славянами. Сказанное перекликается с известиями об Острове русов других арабских путешественников и купцов, побывавших на Руси в основном еше во времена язычества. Почти все они в один голос утверждали, что русские (и славяне) обитают на каком-то далеком острове. Однако написание загадочного топонима в манускриптах или обозначение его на картах было самое различное: Тулия (Аль-Кинди), Ту ли (Аль-Батани), Тсули или даже Нулия (Ша-суди), Булия (Ибн Хурдадби), Ваи (Ибн Даста) и др. (См.: Гарка-ви А. Я. Иуле (Thue) в арабской литературе, б/м, 1873). Конечно, в арабских начертаниях нет лишнего слога в середине слова, но зато подобные фонетические искажения сплошь и рядом встречаются в случаях передачи русских слов в арабской интерпретации: например, Киев называли Куяба (Куява). А в наиболее популярном арабском географическом сочинении с витиеватым названием «Развлечение истомленного в странствиях по областям» (1154), принадлежащем Ал-Идриси, название Киева звучит еше более вычурно — Кук(и)йана.
Так что же в таком случае означают сакраментальные названия библейских народов — Гог и Магог? Считается общепризнанным, что за ними скрываются скифы и другие кочевники Евразии. Но к точному пониманию этимологии и семантики самих слов это мало что прибавляет. В разных языках они звучат по-разному: например, в Коране и по-арабски— о чем подробно речь пойдет ниже — они зовутся Йаджудж и Маджудж (с русифицированной версией совпадает только начальный корень второго имени). Здесь видно, каким фонетическим трансформациям могут быть подвергнуты в пространстве и во времени исходные лексемы. А что таковые были — сомневаться не приходится. Восстановить их в первозданном виде — задача невыполнимая. Но некоторые подходы наметить вполне возможно.
За основу, естественно, будет взята устоявшаяся в русском языке огласовка, опираясь на которую уместно предпринять попытку проникнуть сквозь тысячелетнюю толщу времени в ту невообразимо далекую эпоху, когда былой общий язык был еще слабо дифференцирован. Итак, на какие мысли наводит лексема «гог> (она же лежит и в основе второго имени, где сопрягается с корневой основой «ма», смысл последней во многих живых и мертвых языках связан либо с материнством — «мать», либо с личной и притяжательной местоименностью — «мы», «мой» и т.д.). Будучи спроецированной в прошлое, лексема «гор> может оказаться оглушенной — «хох» (ср. нем. hoch — «высокий», «сильный», «большой»), или же редуцированной (укороченной), лишенной, к примеру, первой согласной: по типу эволюции слова «гиш-панский» -> «испанский» (за подсказку данного «сюжета» я признателен филологу-арабисту Валерию Даниловичу Осипову).
В итоге такой мысленной редукции, опрокинутой в прошлое, получим два коротких односложных слова— «ог» и «ох». Оба, оказывается, несут исключительно важную и емкую информационно-смысловую нагрузку. В древнекельтской мифологии был известен бог Ог. По-гречески он прозывался Огмием и был тождествен — не больше не меньше — эллинскому Гераклу, однако вовсе не тому буйному и всесильному богатырю-герою, хорошо известному по популярным мифам, описывающим его двенадцать подвигов. Огмий-Геракл— глубокий старец (рис. 11).
Вот как про него рассказывает знаменитый античный писатель и философ Лукиан из Самосаты (ок. 120 — после 180):
«Геракла кельты называют на своем местном языке Огмием, причем изображают этого бога в очень странном виде: он у них оказывается глубоким стариком, с плешью на темени, с совершенно седыми остатками волос на затылке, с кожей, сморщенной и загорелой до черноты, как у старых мореходов. Скорее можно было бы предположить, что перед нами — один из подземных обитателей Тартара, какой-нибудь Харон или Напет, словом — кто угодно, только не Геракл. Но и в таком образе Огмий сохраняет все же снаряженье Геракла: львиная шкура накинута, палицу держит в правой руке, колчан подвешен, и натянутый лук выставляет вперед левой рукой, — словом, что касается снаряженья, это настоящий Геракл. Я думаю, признаться, что кельты в насмешку над эллинскими богами придают Гераклу столь противный обычаю вид и подобным изображением бога мстят ему за то, что он однажды совершил нападение на землю их и угнал добычу, — когда в поисках стад Гериона он пробежал большую часть западных стран.
Впрочем, самое непонятное в этом изображении — еще впереди. Дело в том, что этот Геракл, хотя и старик, влечет за собой целую толпу людей, причем все привязаны за уши. А привязью служат тонкие цепочки, из золота и электрона сработанные и подобные прекраснейшим ожерельям. И вот люди, увлекаемые столь слабой цепью, даже не помышляют о бегстве, хотя они могли бы легко убежать, и вообще не сопротивляются и ногами не упираются, не откидываются всем телом назад, борясь с увлекающей цепью, напротив, со светлыми и радостными лицами они следуют за уводящим их богом и, славословя его в один голос, сами спешат и, желая забежать вперед, ослабляют узы, и, кажется, опечалены будут, если получат свободу».
Геракл-Огмий, о котором Лукиан в III веке н.э. мог сказать мало чего вразумительного, а потому предпочел поиронизировать, — в действительности очень древнее божество, его культ восходит к тем далеким временам, когда индоевропейская культура, верования и язык еще не были расчлененными. Совсем не случайно в контексте северных реалий и имя величайшего героя
Древней Эллады — Геракла. В легендах о его рождении рассказывается: когда любвеобильный Зевс соблазнил свою очередную пассию, Алкмену, их первая брачная ночь ознаменовалась тем, что Солнце трое суток не поднималось над Землей. Такое может случиться только в Приполярье или Заполярье. Следовательно, именно там и происходили описываемые события. И именно туда, на родину предков, неоднократно впоследствии возвращался сын Зевса. При совершении некоторых из своих подвигов и при освобождении Прометея Геракл, как говорит в одной из Олимпийских од Пиндар, «достиг земель, что за спиной ледяного Борея», и в результате, как и некоторые другие герои Эллады, получил эпитет Гиперборейского. В дальнейшем, в эпоху расцвета античной цивилизации, первичное ядро северных легенд было трансформировано и приспособлено к условиям Средиземноморья. Так вот, оказывается, каким он был, этот Гог — князь Роша, Ме
шеха и Фувала (то есть России, Московии и Тулы)!
Божеству же по имени Ог, хранителю сокровенного эзотерического знания, приписывалось создание одной из первых северных письменностей, так называемого огами-ческого письма (рис. 12) — многие надписи на нем до сих пор не расшифрованы. Попытки дешифровки, разумеется, предпринимались, и подчас довольно-таки успешные. Дело в том, что знаки, подобные огамическим, в разных вариантах встречаются и на Русском Севере. Целая галерея огамических знаков была найдена в ходе экспедиции «Гиперборея» на склоне горы Нинчурт в районе священного Сей-дозера (рис. 13). Не так давно надписи, сходные с огамически-ми, выявлены на древнем металлическом перстне, найденном в Вологодской глухомани и на старинном шиферном пряслице из селища Саввинова Слобода (рис. 14). Достаточно убедительную расшифровку загадочных огамических знаков, найденных на территории России, предложил известный знаток древних письмен и гиперборейской проблематики Евгений Лазарев (см.: Молитва гипербореев // Наука и религия. 1998. № 9; Руны Грааля над Белым морем // Там же. 1998. № 10; Здесь молились Богине Зари и Бессмертия // Там же. 1999. № 2; Эльфийская твердыня на Русском Севере // Там же. 1999, № 8; Воистину есть... // Там же. 2000. № 2).
Специалисты, занимающиеся огамическим письмом, называют его также адта. Другими словами, выявленные односложные корни взаимосвязаны по смыслу и по возможности фонетического превращения (перехода) одного в другой: «оп> -» «аг» -> «ах» -> «ох». Круг, как говорится, замкнулся.
Кое-кто увидит в тесно взаимодействующей цепочке из четырех приведенных слов ничего не значащие междометия, от
носимые обычно ортодоксальным языкознанием к звукоподражаниям. Как бы не так! В этих словах запечатлены позывные возгласы, с которыми древние арийцы обращались к своим языческим богам. В русском архаичном миропонимании кельтско-эллинский Ог известен как вредоносное сверхъестественное существо Ох, зафиксированное в фольклоре. Восклицание «Ах!», с исключительно богатым эмоциональным и смысловым диапазоном — от испуга до восхищения, — на самом деле может оказаться архетипом коллективного бессознательного воспоминания о божестве Axe, а точнее — Are. Последний мог фигурировать в двух вероятных ипостасях: во-первых, в виде женской Аги (Яги = Йаги-Йоги) — откуда утвердительное восклицание «ага!»; во-вторых, в виде мужского Агни — бога Огня («ап> = «оп>). Наконец, тотемный смысл имени Гога мог перейти на русские названия птиц— «гоголя» и «гаги».
* * *
Как бы ни показалось на первый взгляд странным, но в Коране о Гоге и Магоге можно узнать гораздо больше, чем из скупых намеков Библии. Однако в коранических и околокорани-ческих мусульманских сказаниях представления о северных — в том числе об уральских и сибирских — народах подверглись еще большему искажению, достигнув предела омерзения, ксенофобии и демонизации. Как уже упоминалось, в Коране северные аборигены названы совокупным словосочетанием Йаджудж и Маджудж, представляющим собой фонетическую трансформацию некоей первичной протолексемы. На арабских и персидских средневековых картах для народов Йаджудж и Маджудж всегда отводилось место на Крайнем Севере (рис. 15), правда, сам север по средневековой картографической традиции изображался внизу.
По преданию, у всех Йаджудж и Маджудж по четыре глаза — два на лбу, два на груди; их тело покрыто шерстью, а уши свисают до плеч; вместо слов они издают отвратительные звуки, похожие одновременно и на змеиное шипение, и на птичий свист. В Коране они упоминаются в связи с рассказом о мифическом герое Зу-Л'Карнайне. Имя это переводится как «Двурогий», и в обыденном представлении оно слилось с образом Александра Македонского — Искандера, также прозванного в народе Двурогим, так как он якобы носил рогатый шлем. Подобно Александру, Зу-л-Карнайн-Двурогий обладал по воле Аллаха великой властью и совершил поход к пределам мира. Там, на далеком Севере, он и столкнулся с ужасными и нечестивыми народами Йаджудж и Маджудж, которые терроризировали местное население и замышляли прорваться во владения правоверных. Лабы не допустить этого, Зу-л-Карнайн воздвиг в северных пределах земли высочайшую стену, ее огромные каменные блоки были скреплены расплавленным железом.
Где-то в Сибири, в пространстве от Алтая до Ледовитого океана, а также между Уральскими горами и Байкалом до сих пор находятся остатки этой стены (по другой версии — башни). Кроме того, от тех времен повсюду остались развалины древних городов, тех самых, где жили северные аборигены, сдерживавшие натиск воинственных Йаджудж и Маджудж. О том, где именно находились эти города, современным археологам пока известно очень мало. Зато сохранились многочисленные и подробные описания арабских путешественников, посетивших средневековую Сибирь. Вот одно из таких сообщений, оно принадлежит географу Сихаб эддин ибн Фалдаллах ал-Умари (1300—1348), который, в свою очередь, ссылается на рассказ арабского купца Бадр эддин ал-Хасан ал-Руми:
«Страны Сибирские и Чулыманские [на Каме] прилегают к Башкырдам [башкирам]. В земле Башкырдов находится мусульманский кади, пользующийся почетом. В землях Сибирских и Чулыманских сильная стужа; снег не покидает их в продолжение 6 месяцев. Он не перестает падать на их горы, дома и земли. Вследствие этого у них очень мало скота. Это обитатели сердиа Севера. Приезжает к ним мало людей, и пиши у них мало<...> Купцы наших стран не забираются дальше города Булгара; купцы Булгарские ездят до Чулымана, а купцы Чулыманские ездят до земель Югорских, которые на окраине Севера. Позади их уже нет поселений, кроме большой башни, построенной Искандером на образец высокого маяка; позади ее нет пути, а находятся только мраки, пустыни и горы, которых не покидают снег и мороз; над ними не восходит солнце; в них не растут растения и не живут никакие животные; они тянутся вплоть до Черного моря; там беспрерывно бывает дождь и густой туман и решительно никогда не встает солнце. За Югрой живет на берегу морском народ, пребывающий в крайнем невежестве. Они часто ходят в море».
В приведенном фрагменте, типичном для арабских географических сочинений, речь идет в основном о территориях, расположенных в заполярных областях Приуралья и Приобья. Описание относится к XIV веку. Но есть еще свидетельства, записанные по крайней мере на четыре столетия раньше. В «Книге путей и стран», принадлежащей географу Ибн Хордадбеху (820—912), приводится рассказ еще одного арабского купца — Саддама ат-Тарджумана, побывавшего на территории Южной Сибири и Урала и также проследовавшего на Север. Именно он своими глазами видел руины многочисленных городов и как правоверный мусульманин посчитал, что виновниками их разрушения могли быть только легендарные Йаджудж и Маджудж — кому еще как не им произвести столь чудовищное опустошение? Но послушаем самого путешественника, посетившего Сибирь более тысячи лет тому назад:
«После 26-дневного пути наш караван достиг местности, где почва была черной и источала отвратительное зловоние. К счастью, мы соблюли предосторожность и запаслись уксусом для борьбы со зловонием. 10 дней мы ехали по этой стране, а затем еще 20 дней по местности, где все селения были разрушены. Нам сказали, что это остатки поселений, которые подверглись нападению Йаджудж и Маджудж и были совершенно ими опустошены. Наконец мы достигли крепостей, построенных рядом с горой, по ущельям которой проходила стена. В этих крепостях живет народ, говорящий по-арабски и персидски. [Речь может идти о людях, владеющих арабской грамотой и понимающих арабский и персидский языки, сами же они необязательно должны быть арабами или персами. — В. Д.] <...> Затем мы достигли города, называемого Ика. Он занимает площадь, равную квадрату со стороной, равной 10 фарсахам [фарсах — арабская мера длины, равная расстоянию, которое конь проходит за один час. — В. Д.]. Город имеет железные ворота, вокруг него имеются пашни, а в городе есть мельницы. Это тот самый город, где поселился Зу-л-Карнайн со своим войском, между городом и стеной расстояние в три дня пути. На всем протяжении пути от города до стены, которую достигаешь на третий день, расположены крепости и селения. Эта стена наподобие горы округлой формы [данная фраза не вполне понятна. — В. Д.]. Говорят, что Йаджудж и Маджудж обитают здесь. Их два вида. Говорят также, Йаджудж выше ростом Маджудж с разницей от одного до полутора локтя. Затем мы достигли высокой горы, на которой возвышались крепость и стена, построенная Зу-л-Карнайном. Там между двумя горами есть ущелье, ширина которого 200 локтей. Оно является дорогой, через которую вышли и рассеялись по земле Йаджудж и Мад-жудж. Фундамент стены заложили на глубине тридцати локтей с помощью железа и меди, затем поставили две опоры... Вся постройка состоит из железных плит...»
Это — лишь начало (примерно третья часть) подробнейшего описания горных и равнинных крепостей, чьи развалины затерялись в необъятных сибирских просторах. Где именно? Заманчиво было бы предположить, что их поглотила трясина, и они погрузились на дно болот, как впоследствии скрылся на дне озера легендарный град Китеж. Но из рассказа любознательного арабского путешественника следует, что речь может идти о городах и крепостях, расположенных как в равнинной, так и в горной местности. К последней вполне можно отнести Урал или Алтай, а к первой — Барабинскую степь в современной Новосибирской области.
Сведения арабских путешественников нашли неожиданное подтверждение совсем недавно благодаря открытиям археологов из Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Еше в начале 1980-х годов академик В. И. Мо-лодин обнаружил в Здвинском районе Новосибирской области остатки древнего протогорода, большая часть которого находилась под землей. Из-за отсутствия средств раскопки пришлось отложить. Работы возобновились в 1998 году, когда было подписано соглашение с Берлинским археологическим институтом. Немецкие ученые привезли на место будущих раскопок геофизические приборы. Они-то и позволили увидеть под мощным слоем земли развалины древнего города с четкими очертаниями домов и улиц, укреплением в центре и сооружением, похожим на дворец. (В настоящее время раскопки вновь законсервированы.)
Нечто подобное — но уже, так сказать, в ландшафтном исполнении — можно увидеть и неподалеку от Екатеринбурга (Чертово городище) и даже в черте города (уже упоминавшие
3 - 5994
65
ся «каменные палатки» близ озера Шарташ), напоминающие остатки крепостных сооружений или святилищ. Особенно впечатляют первые: мощные (похожие на оборонительные) стены (высотой до 15 метров), сложенные из многотонных матраиевидных блоков, тянутся по вершине горы. Принято считать их результатом выветривания и прочих капризов природы. Но что-то плохо верится. Весь вопрос: кто, когда, зачем и с помощью каких приспособлений соорудил это настоящее (трудно только сказать, с каким порядковым номером) чудо света.
Драгоценные подробности о развитой древней и средневековой сибирской и уральской культуре содержатся во многих восточных первоисточниках, в особенности связанных с циклом сказаний о северных походах Александра Македонского. Не следует думать, что они представляют собой сплошной вымысел. Сквозь художественные образы явственно просвечивают непреложные факты, которые подверглись литературно-поэтической обработке. Среди интерпретаторов были не только безвестные компиляторы, но и гениальные личности, чьи имена входят в золотой фонд мировой культуры. Таков великий восточный поэт Низами (ок. 1141 — ок. 1209), он жил и творил на территории нынешнего Азербайджана, но писал на фарси — литературном персидском языке.
Классическую «Хамсе» — «Пятерицу» его поэм венчает грандиозная «Искандер-наме», где среди многих походов Александра Македонского описаны и его невероятные приключения на сибирском Севере, во владениях Йаджудж и Маджудж. Правда, в самой поэме фигурируют только Йаджудж (Яджудж), обитающие в мощных крепостях, примерно в таких, какие описывали арабские путешественники. Думается, Низами во многом опирался и на не дошедшие до нас устные или письменные источники, касающиеся Сибири. Поэт одинаково вдохновенно описывает и неповторимые сибирские реалии, и устрашающих обитателей далекого Севера:
За грядой этих гор, за грядою высокой Страшный край растянулся равниной широкой.
Там народ по названью яджудж. Словно мы, Он породы людской, но исчадием тьмы
Ты сочтешь его сам. Словно волки когтисты Эти дивы, свирепы они и плечисты.
Их тела в волосах от макушки до пят, Все лицо в волосах. Эти джинны вопят
И рычат, рвут зубами и режут клыками. Их косматые лапы несхожи с руками.
На врагов они толпами яростно мчат. Их алмазные когти пронзают булат.
Только спят да едят сонмы всех этих злобных. Каждый тысячу там порождает подобных.
Перевод здесь и далее К. Липскерова
На сибирском Севере Искандер видит идеальные города-государства с идеальными правителями, рассказывая о которых Низами создает одну из впечатляющих средневековых
УТОПИЙ:
...Юный здесь не умрет. Нет здесь этой невзгоды. Здесь умрет лишь проживший несчетные годы.
В мире благо живет. Ты о благе радей. К миру благо идет лишь от этих людей.
Озарился весь мир перед нами — рабами, Стали мира они золотыми столпами.
Картина, воссозданная Низами, во многом близка к классическим описаниям золотого века. Так оно и есть. В русских апокрифах, восходящих к легендарной средневековой «Александрии», рассказывается о том, как Александр Македонский, пройдя со своим войском Сибирское царство, достиг побережья Ледовитого океана и переправился на Острова Блаженных (по-русски Макарейские острова), где царил золотой век и известна была тайна бессмертия (она-то и интересовала Властелина
Вселенной). Здесь, на заветном острове, Александр нашел подлинный рай:
«Видев же во отоие [на острове. — В. Д.] том древа высока зело, красна, овошми украшена, едина зряху. Друзии же цветяху, инии презреваху, плода же их множество на земле лежаху. Птицы же краснии на древех различными сладкими песни пояху. Под листвием же древ тех людие лежаху и источнииы сладкими ис корении тех древ течаху».
Но сладкие источники и молочные реки с кисельными берегами Македонского царя нисколько не соблазнили, ему нужно было одно — эликсир бессмертия, чтобы навеки остаться владыкой мира. Побывав в Солнечном городе с медными башнями и крышами, Александр наконец нашел источник вечной молодости, который представлял из себя целое озеро: сушеная рыба, брошенная туда, тотчас же оживала и начинала плавать. Но столь желанного бессмертия великий полководец, как известно, не обрел. Судьбой ему было предначертано иное: умереть в возрасте 33 лет и навсегда остаться молодым в памяти последующих поколений.
Уходя с берегов Ледовитого океана и оставляя за спиной Урал и Сибирь, Александр Македонский успел сочинить и оставить на сбхранение жалованную грамоту всему роду славян (или мосхов — так сказано в одном из вариантов дошедшего до нас текста) о незыблемых привилегиях на веки вечные. Грамота сия переписывалась и приводилась бессчетное количество раз в русских хронографах и летописцах, где по-разному поминается и Ледовитый океан: и «полунощное окиянское Ледовитое море», и «море полночное великое Окиан Ледовитый», и т.п. Ниже, однако, приводится — в силу большей компактности и внятности — перевод, заимствованный из прижизненного издания «Хроники всего мира» (1551) Марцина Вельского:
«Мы, Александр, сын верховного Бога Юпитера на небе и Филиппа, короля Македонского на земле, Повелитель мира от восхода до захода Солнца и от полудня до полночи, покоритель Мидийского и Персидского королевства, Греческих, Сирийских и Вавилонских и т.д. Просвещенному роду славянскому и его языку милость, мир, уважение и приветствие от нас и от наших преемников в управлении миром после нас. Так как вы всегда были с нами, в верности искренни, в бою надежны и храбры и всегда безустанны были, мы жалуем и свободно даем вам навечно все земли от полунощного моря великого Ледовитого океана до Итальянского скалистого южного моря, дабы в этих землях никто не смел поселяться или обосновываться, но только род ваш, и если бы кто-нибудь из посторонних был здесь обнаружен, то станет вашим крепостным или прислужником со своим потомством навеки».
Конечно, средневековые, к тому же беддетризированные источники не всякому читателю покажутся убедительными. Но вот, в дополнение к сказанному, известие иного рода: каким являлся неизведанный сибирский берег его первооткрывателю — будущему адмиралу российского флота Гавриилу Андреевичу Сарычеву (1763—1831) во время плавания по Ледовитому океану недалеко от устья впадающей в него реки Колымы:
Мыс Баранов Камень «состоит из смежных нескольких гор, выдавшихся в море мысом, образующим полукружие. На них есть кекуры, или столбы каменные, из коих иные представляют обвалившуюся крепость, другие башни и людей. На одной невысокой горе, близ коей стояли на якоре 28 июня [1787 года], видели мы один кекур, похожий видом на двух разговаривающих женшин, держащих в середине ребенка».
Похожие природные феномены были отмечены также на открытом несколько позже и совсем другой экспедицией острове Врангеля. Рационалистически мыслящие мореходы не давали волю воображению и не увязывали увиденное с возможным гиперборейским прошлым. Скорее всего, они были правы, говоря не об исторических, а о геологических руинах. Но тем не менее вопрос остается открытым, поскольку многие древнейшие памятники имеют ландшафтное происхождение.
* «г «г
Исторические, археологические, географические, геофизические, литературные и иные факты легли в основу той концепции, которая ныне именуется «гиперборейской теорией». В научном плане она начала складываться еще в эпоху Возрождения, много сделал для ее поддержания и век Просвещения, в XIX веке наибольший вклад в ее укрепление внесла Елена Петровна Блаватская (1831—1891), а в XX веке ее торжество ознаменовалось работами традиционалистов Германа Вирта, Рене Генона и Юлиуса Эволы. Последний так сформулировал ее главные черты:
«Мы говорили о древней нордической традиции. Это не миф — это наша истина. Уже в древнейшие времена Предыстории, там, где позитивистские суеверия предполагают обезьяноподобных пещерных жителей, существовала единая и могущественная пракультура, отголоски которой слышатся во всем великом, что дошло до нас из прошлого — как вечный, вневременной символ. Иранцы знают о акуапет уае)о [Арианам-Вай-джа], стране, лежащей на крайнем Севере, и видят в ней первое творение "Бога Света", место, откуда пошел их род. Это также обитель "Сияния" — Ь/агепо [Хаварно— божественная благодать, харизматическая одаренность, сакральная (по существу — пассионарная) сила] — той мистической силы, которая связана с арийской расой и, в особенности, с ее божественными монархами; они видят в ней — символически — то "место", где впервые Заратустре открылась его воинственная религия. В традиции индийских ариев также говорится о Света-двипа, где находится обитель Нараяны, того "Кто есть Свет" и того "Кто стоит над Водами", то есть над случайностью происходящего. В ней говорится и об "уттаракура", нордической прарасе; под словом "нордический" там понимается солнечный путь богов — "дэваяна " — ив описании "уттара " преобладает идея всего благородного, всего возвышенного, всего того, что можно назвать "арийским" в высшем смысле и что отождествляется с идеей Севера. Предками ахейско-дорического племени также считаются мифические северные гиперборейцы: оттуда пришел почитаемый этим племенем бог или герой солнечный Аполлон, победитель Пифона. Оттуда Геракл — союзник олимпийских богов в их борьбе с титанами, истребитель амазонок и существ стихий, "Прекрасный Победитель", аватарой которого считали себя позже многие греческие и римские цари, — принес оливковое древо, и его листвой с тех пор венчают всех победителей (Пиндар).
Эта нордическая тема отождествлялась в Элладе с темой Туле, таинственной северной страны, называемой иногда "Островом Героев", "Страной Бессмертных", где правит белокурый Радамантис, и "Солнечным Островом"— Utima Thue [Дальняя (Крайняя) Туле = Гиперборея], — воспоминания о котором долгое время оставались настолько живыми, что в преданиях говорится, что Констанций Хлор выступил со своими легионами в Британию не столько ради воинской славы, сколько для того, чтобы в своем апофеозе власти приблизиться к месту, являющемуся "более святым и более близким к небу", чем любое другое. В нордическо-германских традициях часто Ас-гард, обитель Асов и преображенных героев, является образом именно этой северной страны, и нордические короли, считавшиеся полубогами и Асами, — и их народы, добивающиеся победы за счет своего мистического могущества "счастья", видели в той божественной стране истоки происхождения их династии. Северным или северо-западным считается в галльской традиции Аваллон, откуда берет свое начало род Туата де Да-нанн, героических покорителей доисторической Ирландии, среди которых герой Огм точно соответствует дорическому Гераклу, — Аваллон, отождествляющийся иначе с "Страной Живых", царством Боадога, "Победителя". И ацтеки помещают свою прародину на севере в Ацтлане, который называется также "Белой Землей" или "Страной Света", откуда они вышли под предводительством бога войны Уицилопочтли.
Тольтеки тоже считают изначальным местом происхождения своего рода Тлалокан, Толлан или Тулу, так же, как и греческая Туле, обозначающую "Солнечную Страну", тождественную "Раю" королей и героев, павших на поле битвы. Таковы ссылки, которые можно найти в различных традициях как воспоминание о нордической родине и нордической культуре, где трансцендентная, нечеловеческая духовность тесно связана с героическим, королевским, триумфальным элементом: в победоносном превосходстве формы над хаосом; в победе сверхчеловеческого и небесного надо всем человеческим и земным; в "солнечности" как в основном символе трансцендентного мужеВК ДЁМИН
ства; в идеале достоинства и благородства, который на материальном уровне по логике сакральных соответствий сопряжен с фигурами властелина, героя, господина.
И когда мы говорим о том, что следы передачи традиции ведут с Севера на Юг и с Запада на Восток, тем путем, которым двигались сохранившие духовность расы, то лишь потому, что уже в новое время великие арийские народы доказали, что они являются прямыми наследниками этой силы и этой культуры, доказали своими чистейшими ценностями и культами, своей явной божественностью и своей организацией, а также своей борьбой против ничтожных южных рас, связанных с землей и с духами земли, с "демонической", иррациональной стороной бытия, погрязших в смешении, коллективизме, тотемизме, "титанизме" и хаосе.
Кроме того — как уже явствует из всего сказанного выше — то, что было историей, стало сверхисторией: "Страна Живых", "Крепость Героев", "Солнечный Остров", с одной стороны, являют собой тайну происхождения, а с другой — тайну пути к новому рождению, к бессмертию, к сверхчеловеческому могуществу: пути, который может привести к высшему королевскому достоинству. И при этом исторические факторы становятся духовными факторами, реальная историческая традиция — Традицией в трансцендентном смысле, стоящим над временем Вечным Присутствием. Символы, знаки и сказания говорят нам о подземных путях этой Единственной Традиции и свидетельствуют о единственной подлинной "ортодоксии", где навсегда достигнута высшая точка и где "солнечная" духовность вечно властвует над низшими силами».
В настоящее время гиперборейская проблема не только успешно разрабатывается теоретически, но получает все большее и большее подтверждение на практике. В 1997—2005 годы в центральной части Кольского полуострова, традиционно именуемой Русской Лапландией, были обнаружены остатки древнейшей в истории человечества цивилизации, которую удалось идентифицировать как гиперборейскую. В произведениях античных авторов описывается легендарная северная страна — родина Аполлона, где царил золотой век и жители которой владели техникой полета. В свою очередь, строгий текстологический анализ ученых показал, что в таких священных книгах, как индийская Ригведа и иранская Авеста, в тибетских и китайских исторических хрониках, в германском эпосе и скандинавских сагах, в многочисленных мифах и легендах разных народов описывается северная Прародина с полярными реалиями (полярные ночь и день, северное сияние и северное звездное небо), откуда некогда мигрировали прапредки современных этносов под воздействием неожиданного похолодания (ранее климат на Севере был благоприятным). Гиперборея — родная географическая сестра Атлантиды, обе они звенья одной цепи, и у обеих одна и та же участь — гибель в пучине океана. Но если от первой пока не найдено никаких следов, то о существовании великой Северной цивилизации неоспоримо свидетельствуют материальные памятники, сохранившиеся в приполярных и полярных областях Евразии.
Найденные на Кольском полуострове (а также в других регионах Крайнего Севера) памятники наидревнейшего происхождения означают, что отныне мировая предыстория получает совершенно новое звучание, а ее хронология отодвигается в глубь тысячелетий. Сказанное позволяет считать Гиперборею праматерью мировой культуры и некогда единого пранарода. Сделанное открытие имеет непреходящее значение для установления подлинных корней общих для всех народов Земли обычаев, традиций и менталитета. Великая объединительная идея о прошлом единстве языков и этносов, о былом процветании людей, живших в мире и достатке, могла бы сыграть выдающуюся роль и в формировании современного гуманистического мировоззрения, позволила бы предпринять ряд реальных и эффективных шагов, направленных на укрепление доверия и взаимопонимания не только между деятелями современной культуры и учеными, но и политиками, бизнесменами, молодежью.
Намеченные изыскания вызывают колоссальный интерес у многих энтузиастов, особенно — у молодежи. Географию поисков предполагается значительно расширить, распространив ее на острова Ледовитого океана, северные территории Европы, Азии и Америки. Первоначально это — Карелия, Новая Земля,
Таймыр, Якутия и другие регионы Западной и Восточной Сибири. Особенно важно довести до конца гиперборейские изыскания на всей территории Лапландии (включая ее финскую, шведскую и норвежскую стороны), на Шпицбергене, в Гренландии, на Аляске и в Канадском Заполярье. Работы хватит не одному поколению изыскателей, всем, кому не безразлично великое древнейшее прошлое человечества!
4. ЛЕТОСЧИСЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ С СИБИРИ
Как представляется обычно история и предыстория Севера? По сей день — примерно так же, как рисовалась она знаменитому норвежскому полярному исследователю Фритьофу Нансену (1861—1930):
«С самой зари бытия неведомые, неприступные, застывшие в мощном мертвенном покое, дремали полярные страны под своим незапятнанным ледяным покровом. Завернувшись в белый свой плащ, простирал над ними холодно-влажные ледяные руки могучий йоттунг [горный великан] и сторожил их сон в течение тысячелетий. Время шло — все такой же оставалась глубокая тишина.
И вот на заре истории поднял голову пробудившийся на далеком юге гений человеческого разума и стал озирать землю; на юге встретил он теплые края, на севере — холодные, а за гранью неведомого поместил страну всепожирающей жары и страну всеумертвляюшего холода. Но перед все возраставшим стремлением гения человеческого к свету и знанию границы неведомого должны были отступать шаг за шагом, пока не остановились на севере, у самого порога великой ледяной могилы природы — в беспредельной тишине полярных областей. До этой минуты не вставало никаких непреодолимых препятствий на пути победоносно пробивавшихся вперед отрядов, и они смело двигались дальше. Здесь же йоттунги в союзе со злейшими врагами жизни — льдом, морозом и долгою зимнею ночью — преградили им путь. Отряд за отрядом шел в наступление на север — за тем лишь, чтобы потерпеть поражение. Но за ними вставали новые ряды, чтобы пробиться дальше своих павших предшественников. Невыразимо медленно проникал взор человеческий сквозь туманы Ледовитого океана... За их стеной лежала мифическая
страна, Нифльхейм [Страна вечного холода, находящаяся за самыми северными пределами земли]. Там предавались своим диким потехам римтурсы [потомки великана Имира]. Что же непрестанно влекло нас туда? Туда, на Север, где во мраке и холоде лежал Хельхейм, чертог богини смерти; где находился Ностранд — берег мертвых. Туда, где не могло дышать свободно ни одно живое существо. Зачем устремлялся туда отряд за отрядом? Чтобы вернуть в мир живых своих мертвых, подобно Херморду, отправившемуся туда за Бальдером?..
Нет, знания для будущих поколений — вот чего искали они и выносили с собой оттуда. И кто желает познать гений человеческий в его благороднейшей борьбе с суевериями и мраком, пусть почитает историю арктических путешествий, пусть почитает о людях, которые во времена, когда зимовка среди полярной ночи грозила верной смертью, все-таки шли с развевающимися знаменами навстречу неведомому. Нигде, пожалуй, не покупались знания ценой больших лишений, бедствий и страданий, но пока не останется и в этих краях ни единого места, на которое не ступала бы нога человека, пока не будут и там, на Севере, разрешены все загадки, — гений человеческий не успокоится. Минута за минутой, градус за градусом пробирались мы, люди, со страшным напряжением сил вперед. Медленно наступает день; мы все еще находимся лишь в предрассветных сумерках, и тьма неизвестности продолжает окутывать обширные пространства, окружающие полюс.
Наши предки, древние викинги, были первыми полярными мореплавателями. Говорят, будто их плавания по Ледовитому океану не имели значения, так как не оставили никаких реальных следов. Но это совсем неверно. Как не подлежит сомнению, что китоловы позднейших времен в своей непрестанной борьбе со льдами и морем являлись своего рода исследователями северных областей, так же несомненно и то, что древние нор-маны с Эриком Рыжим, Лейфом и другими во главе были предшественниками полярных исследователей последующих поколений. Не следует забывать, что поскольку они были первыми мореплавателями, отважившимися пуститься в открытое море, постольку же были и первыми, отважившимися на борьбу со льдами. Задолго до того, как другие морские нации рискнули расстаться с прибрежными водами, наши предки бороздили моря вдоль и поперек, открыли Исландию и Гренландию, заселяли эти страны, а впоследствии доходили до Америки и не страшились переплывать Атлантический океан от Гренландии до Норвегии. В своих беспалубных ладьях они выдержали у гренландских берегов не одну схватку со льдами, и многие из них несомненно погибли...»
Итак, вечный холод и отсутствие жизни, белое безмолвие и абсолютное безлюдье, пока не появились тут (совсем недавно!) отважные викинги, ставшие цивилизаторами дикого северного края и осчастливившие местных аборигенов. Постойте, постойте — а последние откуда же взялись? Оказывается, жили здесь и благоденствовали веками и тысячелетиями безо всяких викингов! И картина, нарисованная Нансеном и по сей день кочующая из учебника в учебник, не имеет ничего общего с действительностью. Ибо на самом деле все было совсем не так.
В учебниках, справочниках и энциклопедиях история земли и населяющих ее людей изложена хронологически четко и безукоризненно — как расписание поездов: сорок тысяч лет тому назад появился на планете человек современного типа. До того нестерпимо долго тянулся скучный палеолит (древнекаменный век), а вслед за ним, как и полагается, последовали мезолит, неолит с его неолитической революцией и первым демографическим взрывом, далее — энеолит, бронзовый и железный века, античность, средневековье, промышленная и научно-техническая революции, наконец, современная ракетно-атомная цивилизация. Такова немудреная схема основных этапов развития человеческого общества от троглодита, вооруженного каменным топором, до нынешних сынов и дочерей компьютерного века.
Однако в действительности все оказывается не столь гладко — особенно что касается древнейшей истории и предыстории. В 1982 году в Сибири археологом Юрием Алексеевичем Мочановым была открыта стоянка Диринг-Юрях — на правом берегу Лены (на высоте 105—120 метров) — по течению вверх, в 140 километрах от Якутска. По мнению первооткрывателя, Дирингская стоянка древнее любой другой подобной во всем мире, в том числе на несколько сот тысяч лет моложе любой африканской стоянки. На сей день господствующей является точка зрения, согласно которой человечество возникло в Африке и лишь потом расселилось по другим континентам. В районе же сибирского Диринга, по подсчетам Ю. А. Мочанова, люди преспокойно обитали и процветали не менее двух с половиной миллионов лет тому назад (точная датировка колеблется от 3,2 до 1,8 миллиона лет до н.э.*). Естественно, такая хронология логически приводит к выводу о внетропическом происхождении человека и становится дополнительным аргументом в пользу концепции о полярной прародине человечества.
О том я неоднократно писал в предыдущих работах. Сейчас же попытаюсь ответить на совершенно другой вопрос: почему эпохальное событие в истории Земли — возникновение рода людского — произошло не в ласкающих негой и изобилием тропиках, а в суровых условиях Сибири? Впрочем, в те невообразимо далекие времена климат вряд ли был столь же суровым, как теперь. Тем не менее сакраментальный вопрос остается: почему? Мочанов сразу же почувствовал, что здесь явно что-то не так, что здесь есть какая-то аномалия, какой-то непонятный пока скачок, выходящий за рамки обшей линии биологической эволюции и антропогенеза. Ученый даже нащупал направление, двигаясь по которому можно было бы легко ответить на поставленный вопрос. Но не ответил. Свою выдающуюся монографию «Древнейший палеолит Диринга и проблема внетропи-ческой прародины человечества», изданную в Новосибирске в 1992 году, сибирский археолог заканчивает так:
«Разум появляется на планете Земля, после почти четырехмиллиардной эволюции органического мира, внезапно и, как свидетельствуют древнейшие орудия человека в Африке и Северной Азии, в развитом виде». [Выделено мной. — В. Д.]
* Выше уже приводилась датировка человеческой истории, даваемая Мишелем Кремо, — от 200 миллионов до 1,8 миллиарда лет.
Развернуть заявленный тезис и объяснить причины данного сверхэпохального феномена Ю. А. Мочанов пообещал в следующей книге, специально посвященной происхождению разума, которая, к сожалению, так и не вышла. Тем не менее ответ напрашивается сам собой. И находится он в плоскости идей русского космизма, конкретизированных применительно к историческому процессу во всех его многогранных аспектах в учении о пассионарности Л. Н. Гумилева.
По Гумилеву, избыток биохимической энергии живого вещества, позволяющий преодолеть инстинкт самосохранения и приводящий к физиологическому, психическому и социальному сверхнапряжению, представляет собой пассионарность (от латинского слова раээю — «страсть»), а люди, наделенные соответствующим энергетическим зарядом и обладающие повышенной тягой к действию, являются пассионариями. Данный термин не является неологизмом, придуманным Гумилевым: хорошо известно, например, что во время гражданской войны в Испании одна из руководителей антифашистского сопротивления — Долорес Ибаррури — носила партийный псевдоним Пассионария («страстная»). Лично мне даже представляется, что в России термин, предложенный Гумилевым, прижился так легко и быстро именно из-за былой популярности среди людей всех возрастов личности испанской коммунистки.
Пассионарии, когда в их поле притяжения оказываются массы людей, становятся главными двигателями истории:
«...Что же происходит в случае, если пассионарное напряжение выше инстинктивного? Тогда появляются конкистадоры и землепроходцы, поэты и ересиархи или, наконец, инициативные фигуры вроде Цезаря и Наполеона. Как правило, таких людей немного, но их энергия позволяет им развивать и стимулировать активную деятельность, фиксируемую везде, где есть история. Сравнительное изучение напряженности и массовости событий дает определение величины пассионарного напряжения в первом приближении».
Концепцию Гумилева убедительно подтверждает жизнь и деятельность многих выдающихся исторических личностей — Александра Македонского, Ганнибала, Чингисхана, Жанны д'Арк, Яна Гуса, протопопа Аввакума, Суворова и др. Точно такой же пассионарностыо обладали в свое время русские первооткрыватели-землепроходцы, начиная с Ермака, Семена Дежнева и Ерофея Хабарова и кончая арктическими и тихоокеанскими мореплавателями— всеми, кому Россия была обязана присоединением сначала Сибири, а затем Русской Америки (первой — навсегда, второй — временно). Пассионарная энергетика русских первопроходцев не в последнюю очередь обусловливалась биосферными и ноосферными особенностями осваиваемых ими краев. Мореплаватели — искатели не одних только новых земель, но и приключений — в большинстве своем подлинные носители пассионарного заряда. Они не могут обрести покой, пока не достигнут цели, не растратят пассионарную энергию или не погибнут. Колоритные художественные образы таких непреклонных пассионариев воссозданы в известных романах Германа Мелвилла и Жюля Верна: капитан Ахав, гоняющийся по океанским просторам за белым кашалотом Моби Диком, и капитан Гаттерас, одержимый идеей достижения Северного полюса, — оба гибнут, достигнув главной цели своей жизни. Однако как же все это происходит в каждом отдельном случае, какова природа пассионарной одержимости, граничащей с болезнью, — вот в чем вопрос!
Механизм связи между пассионарностью, подпитываемой биохимической энергией живого вещества биосферы, и поведением пассионариев достаточно прост. Обычно у людей, как у животных организмов, энергии столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Если организм человека способен «вобрать» энергии из окружающей среды больше необходимого, то человек создает вокруг себя отношения и связи, позволяющие применять энергию в любом из выбранных направлений. Это может быть и создание новой религиозной системы или ереси, и разработка научной теории или изобретения, и строительство храма, и реформирование консервативной системы. При этом пассионарии выступают не только как исполнители, но и как организаторы. Вкладывая свою избыточную энергию в организацию и управление соплеменниками на всех уровнях социальной иерархии, они, хотя и с трудом, вырабатывают новые стереотипы поведения, навязывают их всем остальным и создают таким образом новый этнос, видимый для истории.
Пассионарность может проявляться и с положительным, и с отрицательным знаком, порождая как подвиги, созидание, благо, так и преступления, разрушение, зло. Данные феномены имеют естественные биохимические и биофизические причины и в конечном счете коренятся в космических закономерностях.
Отсюда вытекает проблема, требующая философского и общенаучного осмысления: взаимообусловленность нервно-биотических и физико-космических процессов, установление лежащих в их основе пока еще не выявленных онтологических закономерностей.
Гумилев не просто развил и конкретизировал идеи Вернадского о биосфере, но и наполнил их живым историческим содержанием. Согласно главному биогеохимическому принципу Вернадского, биогенная миграция атомов космических элементов в биосфере всегда стремится к максимальному своему проявлению. Отсюда Гумилев сделал вывод: наша планета получает из Космоса больше энергии, нежели необходимо, для поддержания равновесия биосферы, что ведет к эксцессам, порождающим среди животных явления, вроде перелетов саранчи или массовых миграций грызунов, а среди людей — пассионарные толчки (взрывы этногенеза). Следовательно, пассионарность (как способность к целенаправленным сверхнапряжениям) с природно-космической точки зрения — это врожденная способность организма абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в виде работы. Такая энергия может иметь как космическую, так и чисто земную — например, геофизическую и геохимическую — природу.
Углубляя энергетическое обоснование феномена пассионар-ности, Гумилев задавался вопросом и о конкретных механизмах воздействия космического излучения на поведение людей в рамках выявленных этапов естественного развития этносов. С точки зрения генетики пассионарность — это мутация. Евразийские пассионарии-мутанты были одинаково активны, что генетически объясняется рекомбинацией (или разрывом) фрагментов хромосомы как определенной, повторяющейся от толчка к толчку химической реакцией, происходящей «весьма быстро и необратимо под воздействием неизвестного пока излучения в оптической части спектра». Известно, что подобные перестройки на генном уровне легко стимулируются лучом лазера (а также с помощью химически активных веществ), — что давно нашло уже применение в сельском хозяйстве для получения высокоурожайных сортов полезных растений. По Гумилеву, характер «пассионарного излучения» должен быть близок по своей природе к подобным лучам. Испускают ли их Солнце и звезды или же какие-то неизвестные пока источники в глубинах Галактики — покажет дальнейшее развитие науки. Идеи Вернадского и Гумилева, имеющие важнейшее значение для правильного понимания исторического процесса, естественно, касаются и таких регионов, уникальных в геокосмическом, биофизическом и геополитическом планах, как Урал и Сибирь.
Нетрудно догадаться, что проблема антропогенной «вспышки» в Сибири, которая занимает Ю. А. Мочанова, имеет пассионарную природу, а ее причины кроются в геологических, тектонических, геофизических и континентальных (географических) особенностях самой территории, где зафиксирована та или иная биосоциальная мутация. Одной из вероятных причин, обусловивших антропогенное «чудо» именно в Восточно-Сибирском регионе, может выступать байкальская рифтовая зона, то есть область повышенной радиоактивности, которая, как установили ученые, является одной из самых мощных аномалий, оказывающих постоянное влияние на распределение магнитного поля Земли. От себя добавлю: выявленная геофизическая связка «радиоактивная аномалия — изменяющееся магнитное поле Земли» является самодостаточной причиной для непрерывного влияния как на процесс биологической эволюции в целом, так и на пассионарные мутации, касающиеся и конкретных этносов, и конкретных личностей.
Однако само магнитное поле Земли постоянно изменяется, на отдельных участках и в отдельные (достаточно большие) промежутки времени его напряженность может расти или, наоборот, ослабевать. В свою очередь, данные скачки могут сопрягаться с различными стадиями естественных галактических циклов, связанных с закономерностями движения Солнечной системы внутри нашей Галактики. Самый короткий галактический цикл продолжается 26 тысяч лет, а полуцикл — 130 веков. При этом геофизические изменения приводят к глобальным периодическим изменениям климата на планете, теплые и холодные зоны по существу меняются местами. Ученые рассчитали, что еще 13 тысяч лет назад на территории Сибири существовала теплая зона, благоприятная для процветания сложившихся здесь уникальных культур.
Затем разом все изменилось, на Землю обрушились тяжелейшие испытания, обусловленные естественными причинами. Собственно, имеется несколько научных версий, объясняющих механизм глобальных катаклизмов. Ломоносов говорил о смешении наклона земной оси, Эйнштейн писал о катастрофическом увеличении массы ледяных шапок на полюсах. Наш современник доктор технических наук, профессор Московского энергетического института (технического университета) Игорь Петрович Копылов, опираясь на научные результаты, полученные отечественными и зарубежными предшественниками, разработал геоэлектромеханическую модель естественных светопреставлений и периодически повторяющихся «всемирных потопов». По мнению Копылова, таковых было тридцать (последний в 11-м тысячелетии до н.э.), сейчас приближается тридцать первый.
Концепция московского профессора интересна еще и тем, что она позволяет понять и причины энергетических «вспышек» в биосфере, приводящих к пассионарным мутациям и вызывающих появление в определенный момент пассионарных этносов и пассионарных личностей. И. П. Копылов разделяет взгляд, согласно которому планета Земля работает по принципу электрической машины (рис. 16), где функции ротора выполняет раскаленное магматическое ядро. Вращение планеты происходит за счет колоссальной массы космических частиц, которые беспрестанно бомбардируют Землю и, тормозясь, отдают ей свою механическую энергию, которая тотчас же преобразуется в электрическую энергию радиационных поясов и токов жидкого и твердого ядра планеты. Ранее представление о Земле как самовозбуждаюшейся динамомашине, обусловливающей закономерности и аномалии земного магнетизма, были аргументированно обоснованы английским физиком Э. Буллардом и подтверждены путем длительных геомагнитных исследований Мирового океана академиком В. В. Шулейкиным.
Теория профессора Кембриджского университета Буллар-да и всех, кто разделяет его мнение, хорошо и без противоречий объясняет не только происхождение земного магнетизма, но и флуктуационные отклонения и аномалии, могущие повлечь за собой пассионарные явления в поведении людей. Еще в 1600 году (в тот самый год, когда в Риме на площади Цветов сожгли Лжордано Бруно) английским физиком (и придворным врачом королевы Елизаветы) Уильямом Гильбертом было установлено, что магнитное поле Земли сходно с полем диполя (то
есть двуполюсного магнита), источник которого находится внутри Земли. Тщательные магнитные измерения показали, что существующая конфигурация магнитных линий значительно отличается от картины поля диполя, причем такие отклонения бывают двух типов: местные и крупномасштабные. Первые могут быть очень велики, но они обычно простираются не более чем на несколько километров. Они связаны с геологическим строением местности и вызываются намагничиванием скальных пород, обусловленным либо ныне существующим полем, либо полем, действовавшим в течение длительного времени в прошлом. Эти аномалии — побочное следствие существования поля и не проливают света на его происхождение. Если сгладить местные аномалии, то остаются крупномасштабные вариации. Не связаны они заметным образом со строением земной поверхности. Форма магнитных линий не имеет ничего общего ни с очертаниями океанов или континентов, ни с контурами горных цепей. Кажется вероятным поэтому, что происхождение поля не связано с геологическими процессами, а источники его лежат глубоко внутри Земли.
Магнитное поле Земли претерпевает также изменения во времени, причем существует два вида таких вариаций: во-первых, быстрые изменения с периодами от секунды до года, которые вызываются меняющимися токами ионосферы. Эти токи определяются в конечном счете событиями на Солнце, и по ним нельзя судить о происхождении основного поля. Во-вторых, существуют гораздо более медленные изменения, известные под названием вековых вариаций, Возникающие вследствие процессов внутри Земли. Компонента поля может изменяться в течение многих лет в одном направлении, а затем, часто совершенно неожиданно, это изменение начинает происходить в противоположную сторону. Изменение поля может достигать 30 % за 100 лет. Существуют области быстрых изменений, достигающие в поперечнике тысячи километров, очертания которых не связаны с геологическим строением поверхности Земли. Эти области меняют свое положение и форму и иногда исчезают вовсе. Их магнитные линии имеют тенденцию дрейфовать на запад со скоростью от 0,2° до 0,4° в год.
В настоящее время Земля находится на активной начальной стадии очередного 26-тысячелетнего галактического цикла, что, безусловно, отразится на развитии цивилизации и ее дальнейшей судьбы. Точно такая же картина наблюдалась и в прошлом. В результате совмещения различных геофизических и космических явлений происходят изменения в направлении движения поперечного электротока планеты и смешается ее магнитное поле. Данный процесс длится от 300 до 500 лет. Изменения магнитного поля Земли сопровождаются сильными магнитными бурями, землетрясениями и катастрофическими атмосферными явлениями, связанными с изменениями циркуляции океанических вод и атмосферы.
При значительных изменениях магнитного поля — особо отмечают геофизики и, в частности, профессор Копылов — происходят значительные изменения в состоянии озонового слоя
Земли, что приводит к резким скачкам в эволюции биосферы за счет изменения радиации. Это как раз то, что нужно! Л. Н. Гумилев считал энергию распада внутри Земли радиоактивных элементов одним из источников, приводящих к пассионарным явлениям в социальной жизни и историческом процессе. Автор теории пассионарности называл такой вид энергии хтоничес-ким. Поскольку же скопления урановых и прочих руд распределены на Земле неравномерно, постольку и очаги возможных пассионарных вспышек локализованы на ограниченных территориях.
Итак, перед нами опять тот самый природно-космический механизм, рождающий энергетические «вспышки» в биосфере, которые, в свою очередь, приводят к пассионарным мутациям — появлению пассионарных этносов и пассионарных личностей, причем на любых этапах исторического процесса безотносительно к тому, идет ли речь о начале антропогенеза и глубокой предыстории или же о недавнем прошлом, настоящем и даже отдаленном будущем.
В результате названной выше «накладки» чисто земных и космических явлений происходит естественное и сравнительно быстрое затормаживание вращения планеты и, как следствие, выделение колоссального количества тепла, что приводит к глобальному потеплению климата, таянию ледников и повышению уровня океана. Именно это и приводит в конечном итоге к катастрофическому явлению, получившему в истории и мифологии название Всемирного потопа (рис. 17), и подобных «потопов» в истории Земли было множество. Подготовительный же процесс растягивается на века. По прогнозу И. П. Копылова, в середине XXI века средний подъем уровня океана составит 3—6 сантиметров в год. Наибольший прирост уровня океана предполагается в XXI веке — 8—12 сантиметров в год. Но самым тяжелым окажется XXIII век: скорость подъема воды еше будет сохраняться, уровень океана достигнет максимальных отметок, к тому же начнется медленное похолодание (рис. 18)*.
Энергетический баланс и магнитное поле Земли стабилизируются, но не надолго. Перемена направления поперечного тока изменит смешение материковых плит, что вместе с изменением циркуляции магмы станет причиной сильных землетрясений на обширных территориях планеты. Повышение уровня океана, уровня грунтовых вод и обильные ливни вызовут очередной Всемирный потоп, что приведет (если не принять превентивных мер) к гибели людей и глобальным миграциям населения.
* Это всего лишь один из предлагаемых расчетов. Глобальное потепление во всем мире приводит к тому, что в XXI веке плошадь арктических льдов стала непрерывно сокращаться. По данным американских ученых, сегодня этот показатель находится на самой низкой отметке за последние сто лет. Ученые предупреждают: темпы сокращения площади океанического льда в ближайшие годы могут набирать обороты. «В сентябре 2005 года будет установлен новый мировой рекорд минимума плошади ледяной шапки, — заявил в свое время в интервью Би-Би-Си Марк Серрезе из Национального центра изучения снега и льда в Колорадо. — Это самая малая плошадь, зафиксированная за всю историю существования спутниковых фотосъемок». Нынешние темпы сокращения, по словам американских исследователей, составляют 8 % за 10 лет. Если эта тенденция продолжится, то уже летом 2060 года льда в Арктике может не остаться вовсе.
При изменении направления поперечного тока на противоположное теплые и холодные зоны поверхности планеты поменяются местами. Теплые слои магмы поднимутся в Северном полушарии — в Сибири, а остывшая магма будет опускаться в районах Европы и Атлантики. Полюс холода переместится из Оймякона в Якутии в район Вологды и Перми, а дальневосточное побережье Тихого океана будет иметь теплый благодатный климат, близкий к современному черноморскому, вечная мерзлота в Сибири отступит далеко на Север, а в районе лесотундры образуются черноземы. Еще раз подчеркну: этот циклический процесс повторяется каждые 13 тысяч лет.
И. П. Копылов считает, что до последнего потопа и последовавшего за ним резкого похолодания на Севере зона с теплым климатом находилась в Сибири и на Дальнем Востоке. Именно здесь жила основная часть населения планеты и закладывались основы современной цивилизации. Когда климат изменился в худшую сторону, часть прежних обитателей этих краев вынуждена была искать новые земли для лучшей жизни, а часть, оставаясь на старой территории, приспосабливаться к новым суровым условиям. От тех и других повсюду в Северной Евразии сохранились следы древней высокоразвитой культуры.
Внутренняя энергия Земли добирается до ее поверхности по естественным каналам, наиболее типичными из которых являются тектонические разломы. Поэтому неудивительно, что в зонах таких разломов, их пересечений друг с другом и разного рода ландшафтными конфигурациями (горами, горными системами, руслами рек, контурами озер, побережьями морей и т.п.) создавались оптимальные условия для энергетической подпит
ки всего живого вообще и общественных структур в частности. Именно здесь возникали очаги пассионарных социумов, закладывались города, строились храмы.
Глобальный характер энерготектонического эффекта наглядно иллюстрируют карты, разработанные современными учеными-геологами и планетологами. На одной из них (рис.19) демонстрируется удивительная закономерность — проявление меридиональных разломных зон Евразии, отстоящих друг от друга по долготе на 30°. Именно здесь происходили многие важные события мировой истории, начиная с эпохи гиперборейских миграций. Конкретизирует общую картину другая карта (рис. 20), на ней показан грандиозный Нильско-Лапландский трансконтинентальный лиамент (разлом), проходящий на долготе 31° к востоку от Гринвича. Я бы даже поменял местами составные части этого общеупотребительного геологического понятия и сказал бы — Лапландско-Нильский трансконтинентальный лиамент (разлом), ибо действительная история начиналась на Севере, а одна из волн гиперборейских миграций проходила вдоль 31-го восточного меридиана — от погибшей Гипербореи и современного Мурмана до долины Нила.
Именно на этой долготе находится ряд географических точек, сыгравших выдающуюся роль в русской и мировой истории. Достаточно проследовать по карте с севера на юг, дабы убедиться, что фактически на одной линии (точнее — на не слишком широкой меридиальной полосе) расположены древнерусские города Великий Новгород (более чем за три тысячи лет до этого называвшийся Словенском Великим), Смоленск, Киев и более молодая Одесса. Еше раньше, выше Великого Новгорода, — ладожский остров Валаам с его всемирно известным и вселенски значимым монастырем, воздвигнутым, впрочем, на месте древних языческих святилищ.
Если же проложить воображаемую географическую линию (точнее — достаточно широкую пространственную полосу, примыкающую к меридиану) через Черное и Средиземное моря на северо-восток Африканского континента, то мы попадем как раз в район Гизы, где сконцентрирован комплекс наиболее известных египетских пирамид. В Средиземном море 31-й меридиан в аккурат проходит между островами Критом и Кипром. Случайно все это или неслучайно? Безусловно неслучайно! Сак-ральность названных городов и территорий обусловлена энергетической активностью Земли, связанной как с тектоническими особенностями данных регионов, так и с их космопланетарны-ми особенностями.
* * *
Уникальные тектонические, ландшафтные, геофизические (а по существу — геокосмические) особенности Евразии непосредственным образом влияют на пассионарный характер живущих здесь людей и судьбы народов, а следовательно — и на зигзагообразный ход исторического процесса на всех без исключения этапах его развития — от глубочайшей древности до наших дней. Можно попытаться хотя бы в общих чертах представить механизмы данного естественно-исторического процесса. Для этого необходимо выявить природные факторы, вызывающие социально-психологические пассионарные вспышки — как индивидуальные, так и коллективные. Помочь в таком анализе в определенной (и даже в весьма значительной) степени может рассмотренная выше геоэлектромеханическая модель Земли, позволяющая достаточно четко представить реальную схему и «график» образования электромагнитных полей, оказывающих в решающий момент и в решающем месте воздействие на отдельных индивидуумов или их сообщество.
Но одной геоэлектромеханикой дело не ограничивается. Геофизические (и шире — космические, планетарные, лунарные, солярные) воздействия на человеческий организм и психику, а отсюда и на массовые социальные явления и исторический процесс в целом — многофакторны и поливариантны. Русские ученые-космисты внесли решающий вклад в понимание его конкретных механизмов и тенденций. Особая заслуга принадлежит Александру Леонидовичу Чижевскому (1897—1964), получившему еще при жизни от мирового научного сообщества прозвание — «Леонардо да Винчи XX века». Опираясь на гениальные научные прозрения Константина Эдуардовича Циолковского (1857—1935), верным учеником и последователем которого он был, начиная с гимназической скамьи и до конца жизни, Чижевский установил, что энергетическая активность Солнца воздействует не только на органические тела, но и на социальные процессы и направленность исторического прогресса. «Вспышки» на Солнце, появление и исчезновение солнечных пятен, их перемещение по поверхности дневного светила, эти и другие явления, а также создаваемый ими весь комплекс астрофизических, биохимических и иных следствий — прямо и косвенно влияют на состояние любой биосистемы, животного и человеческого организма в частности. Этим обусловлены, к примеру, вспышки губительных эпидемий в старое и новое время человеческой истории, разного рода аномальные события в жизни людей: нервные срывы, неадекватные психические реакции, положительные и отрицательные отклонения в социальном поведении.
Перипетии личной жизни индивидуумов также зависят от солнечной активности и даже провоцируются ею. Сказанное особенно отчетливо прослеживается в жизни и деятельности великих государственных личностей, полководцев, реформаторов и т.д. Чижевский убедительно демонстрирует свой вывод на конкретных примерах из яркой, как метеор, жизни Наполеона Бонапарта. Оказывается, и он, этот «великан личного произвола», с точностью и покорностью должен был подчиняться в своих деяниях влиянию космических факторов. Например, разгар его деятельности может быть отнесен к периоду максимума солнечной активности; напротив, минимум военно-политической деятельности великого корсиканца совпадает с зафиксированным астрономами минимумом образования пятен на Солнце. Так, период спада длился с конца 1809 года до начала 1811 года, когда в астрономических таблицах зафиксирован минимум солнечных пятен, то есть Солнце было малоактивно. В это время Наполеон не предпринял ни одного завоевательного похода, лишь сделал ряд бескровных приобретений. Между тем в год максимальной солнечной активности (1804) Наполеон достиг апогея славы и был увенчан императорской короной. В свое время консульство Наполеона совпало с минимумом солнцедеятельности (1799), когда революционный подъем во Франции сошел на «нер> и в честолюбивом артиллерийском офицере смогли свободно воспламениться абсолютистские наклонности.
Свой программный космистский манифест, повергнувший в шок ученых-педантов и стоивший автору карьеры, а впоследствии и свободы, Чижевский завершает гимном Солнцу, Человеку и Истине:
«Когда человек приобретет способность управлять всецело событиями своей социальной жизни, в нем выработаются те качества и побуждения, которые иногда и теперь светятся на его челе, но которые будут светиться все ярче и сильнее, и, наконец, вполне озарят светом, подобным свету Солнца, пути совершенства и благополучия человеческого рода. И тогда будет оправдано и провозглашено: чем ближе к Солнцу, тем ближе к Истине».
Аналогичные идеи, позволяющие правильнее понять сложные перипетии исторических явлений, высказывали и другие русские ученые. В 1918 году в Томске вышла в свет небольшая брошюра известного сибирского этнографа и писателя Василия Ивановича Анучина (1875—1941) с несколько претенциозным названием — «Социальный закон. (Закон периодичности в народных движениях.)». В ней были сформулированы и конспективно изложены заслуживающие всяческого внимания космистские идеи, связанные с непосредственным влиянием активности Солнца на поведение людей и социальные конфликты в обществе на протяжении всех этапов его развития. Вспышки на Солнце, сопровождаемые мошным излучением, оказывают прямое воздействие на физические и жизненные процессы, происходящие на Земле. Эти воздействия на людей могут быть быстротечными или же сказываться на общественной жизни в течение долгого времени. Брошюра Анучина сопровождается подробной хронологической таблицей, призванной подтвердить смелую гипотезу автора: в ней приводились факты европейской и азиатской истории, включая Сибирский регион. Кроме того, в ней давался прогноз на будущее — вплоть до 1949 года (с учетом некоторых временных корректив можно констатировать, что прогноз в основном соответствовал дальнейшему ходу истории).
Однако для более точного и более полного понимания некоторых коллизий и не всегда объяснимых исторических событий и феноменов необходимо увязать многоликие космические факторы с их конкретным проявлением в земных условиях. Для примера обратимся к явлению космического электромагнетизма. Его влияние на здоровье и поведение людей абсолютно бесспорно. Увидеть в газете месячный прогноз так называемых «магнитных бурь» на Солнце сегодня в порядке вещей. Однако мощное магнитное поле, оказывающее постоянное влияние не только на ежедневное самочувствие, но и на судьбы людей, находится также и совсем рядом — на самой Земле. Безусловно, оно существует не изолированно, а тесно связано с космическими явлениями.
В данном аспекте прямое воздействие электромагнитного поля Земли на живущих людей (а также живших в прошлом или тех, кто придет им на смену в будущем) сопряжено со всем тем, что принято относить к околонаучной области астрологии. Звезды влияют на судьбы людей, но вовсе не непосредственным и иррациональным образом. Расположение звезд на небе обусловлено их предсказуемым движением по законам небесной механики. В свою очередь, последняя неразрывно связана с другими физическими и космологическими законами, среди которых фундаментальное место занимают законы тяготения и электромагнетизма. Они-то и обусловливают поведение электромагнитного поля Земли, а то, в свою очередь, поведение людей. Вот и вся астрология!
Явления земного электромагнетизма, которые нас интересуют исключительно в их возможной связи с мировой (и даже еще уже — урало-сибирской) историей, во многом обусловлены природными процессами, происходящими в недрах земного шара. Здесь все кипит и бурлит: температура на глубине 1200 километров практически такая же, как на поверхности
Солнца— 5800 °С, а давление превышает миллион атмосфер. Естественно, само ядро пребывает в расплавленном состоянии, при этом его основу составляет железо. Выходит, прямо под ногами у нас непрерывно кипит и клокочет фантастическая доменная печь планетарного масштаба, созданная самой природой, она, помимо всего прочего, определяет еше и действие подземного и надземного электромагнитного поля, влияющего на судьбы людей. Его концентрированное воздействие в определенное время в определенном месте и на определенные этнические группы или этнос в целом в решающей степени обусловливают явления пассионарных вспышек и мутаций.
Но вернемся к природному механизму электромагнитных явлений, рассмотренных в их геофизическом аспекте. Американские геофизики Джереми Блоксхам и Дэвид Габбинз (их статья «Эволюция магнитного поля Земли» в переводе на русский язык была опубликована в журнале: «В мире науки». 1990, № 2) рисуют следующую апокалипсическую картину, творящуюся не в воспаленном мозгу пророка, а в будничной повседневности планетарных недр. Расплавленное железо внешнего ядра (см. рис. 20) вращается вокруг твердого субстрата внутреннего ядра, действуя как динамомашина, продуцирующая электромагнитное поле. Электрический ток в недрах Земли возникает по той же схеме, что и ток в проволоке, движущейся рядом с магнитом. Планета со всеми ее полями становится похожей на гигантское Геодинамо (термин Дж. Блоксхама и Д. Габбинза), работающего на принципах самодостаточности.
Суммарный результат коротко описанных и ряда других (не только геофизических, но и чисто тектонических) процессов приводит раз в миллион лет к инверсии магнитного поля: оно меняет свою полярность. Так, за истекший миллион лет Северный и Южный магнитные полюса поменялись местами. Это как раз те вопросы, которые и интересуют американских геофизиков: дальше рассмотрения эволюции магнитного поля Земли они не идут. Однако установлено, что геомагнитная инверсия (то есть смена магнитной полярности полюсов), наряду с другими возможными причинами (например, изменением наклона земной оси), приводит к глобальным вселенским катастрофам-светопреставлениям, известным из истории под названием Всемирных потопов.
В расплавленно-жидком железе, которое течет легко, как вода, и является лучшим проводником электричества, чем медь, постоянно возникают своего рода «штормы» — мошные магнитные бури, постоянно и беспрепятственно вырывающиеся на поверхность земли и подобно ураганному шквалу обрушивающиеся на трепетные лепестки человеческих душ, вызывая в их призрачно-ажурной структуре необратимые изменения пассионарно-мутационного характера. (Последний вывод, понятно, у американских авторов отсутствует, но без подобных уточнений подробности и нюансы их теории в моей книге будут выглядеть инородным телом. — В. Д.)
Катастрофические выбросы внутреннего магнитного поля Земли врываются в живущий по своим законам магнитный океан, окружающий Землю с внешней стороны (с точки зрения геофизики оба поля не смешиваются, подобно водам реки, сливающейся с морем). Естественно, для организма и биополя человека или животных такие сюрпризы, преподносимые Матерью Сырой Землей, не остаются без последствий.
Пассионарные вспышки и мутации связаны главным образом с отклонениями в нормальном состоянии биосферы Земли и окружающего ее космического пространства. Но сами эти аномалии закономерны: то, что они постоянно возникают как возбуждения энергоинформационного или электромагнитного поля является не редким исключением, а регулярным правилом. Стабильное состояние биосферы отнюдь не означает отсутствие ее влияния на жизнь и поведение людей (и живых организмов в целом). Здесь также имеются свои особые закономерности, обусловленные теснейшим взаимодействием биосферы с природным ландшафтом. Наиболее важными в данном плане являются горные образования. Но не только они. Русла рек, береговые очертания морей, островные и континентальные контуры— все это служит упорядочению структуры биосферы, перераспределению сосредоточенной в ней мошной и постоянно возобновляющейся энергии, направлению потоков различных физических полей.
В общем — достаточно абстрактном, во многом интуитивном и даже мистическом — виде такое понимание системы «человек—земля» было сформулировано и разработано в глубокой древности и известно в истории мировой культуры под названием китайского учения фэншуй (буквально — «ветры и воды»), (Похожая мировоззренческая концепция известна и в древнеиндийской культуре, где она носит название васту.) Корни данной концепции уходят к самым истокам древнекитайского мировоззрения и связаны не только с зарождением философской мысли, но и с фундаментальной первоосновой китайского менталитета — классической «Книгой Перемен» (»И-цзин»). Поэтому фэншуй считается не просто философией, а геомантикой, то есть учением не только объяснительным, но и гадательным.
В «Китайской энциклопедии», изданной в Шанхае в 1917 году, фэншуй определяется как «искусство приспособления жилищ живых и мертвых для взаимодействия и гармонического сочетания с потоками космического дыхания на данной местности». Другими словами, мы имеем дело с философским космизмом чистейшей воды, но в китайском исполнении и практической увязке с утилитарными задачами — сооружением храмов, дворцов, других зданий и жилищ в космически пригодных для этого местах, а также обеспечением здоровья людей в соответствии с конкретными рекомендациями фэншуистов.
Итак, согласно древнекитайскому учению, опережающему некоторые современные идеи на несколько тысяч лет, — направление потоков космической энергии, которые обусловливают жизнь и поведение отдельных людей и целых сообществ, регулируется формами гор и течением рек. При этом потоки космической энергии могут меняться ежечасно по мере изменения позиции небесных тел — Солнца, Луны, планет, звезд, комет. В комплексе все это вместе взятое обусловливает постоянно меняющееся состояние Макрокосма в его неразрывном единстве с Микрокосмом, то есть человеком. Идя выявления благоприятных или неблагоприятных ситуаций применялся компас. Считается, что именно фэншуистами он, собственно, и был изобретен и лишь потом стал применяться для решения навигационных задач. Интуитивно предполагалось, что электромагнитные силы земли и неба играют ключевую роль во всех геомантических явлениях, хотя китайцы не выделяли их из общего энергетического потока.
Все сказанное имеет непосредственное отношение к теме настоящей книги. Достаточно спроецировать данную модель на Урало-Сибирский регион, другие территории Евразии — и сразу
4 - 5994
97
же станет ясно, что в наших руках надежный ключ для правильного понимания многих даже весьма специфических исторических, этнографических, социальных, психологических и прочих проблем. Не подлежит сомнению, что существуют естественные аккумуляторы накапливаемой энергии электромагнитного и других полей, а также проводники, по которым она, концентрируясь в достаточных количествах, прорывается на поверхность в некоторых геологически предпочтительных зонах, где возникает — временный или же относительно постоянный — очаг пассионарности. Наиболее подходящими в данном плане на земной поверхности представляются горные образования, где существуют наиболее благоприятные геологические и геофизические условия для направленного выхода выработанной в недрах нашей планеты физической энергии и воздействия ее на биотические, психические и социальные процессы.
Но не только горы. Вот уже несколько лет специалисты различных профилей исследуют загадочное место на севере Омской области на Тарском увале у деревни Окунево. Ведутся здесь и официальные археологические раскопки, в ходе которых обнаружено много традиционных культурных памятников. Но не это привлекает сюда со всех концов России любителей эзотерики. В тех местах, особенно в районе пяти сакральных озер, постоянно наблюдаются таинственные свечения, световые столбы, уводящие в небо, перемещающиеся энергетические структуры и другие необъяснимые феномены. Геологи фиксируют здесь по своим картам глубинные разломы земной коры, а под знаменитым Шайтан-озером — пересечение таких разломов.
Однако интерес к данному региону со стороны ученых и энтузиастов-любителей значительно вырос после того, как известный индийский гуру и риши (мудрец) Сатья Саи Баба сообщил российским паломникам, что он располагает мистическим знанием по поводу того, что возле омской деревни Окунево глубоко под землей находятся развалины древнего храма Ханумана, относящегося к той эпохе, когда арийские племена и прапредки современных индийцев устремились с Севера на Юг после неожиданного похолодания, обрушившегося на Прародину человечества — Гиперборею. Естественно, что при этом вынужденным мигрантам и переселенцам пришлось преодолевать лесные и степные просторы Евразии (см.: Речкин М. И. Сибирский
Китеж-град // Наука и религия. 1998. № 9, 10; 1999. № 6; Он же. Окуневский ковчег. М., 2003).
В подобных фактах нет ничего неожиданного и сверхъестественного. Подтверждение им можно найти, к примеру, в великом индийском эпосе «Рамаяна». В центре сюжета поэмы, по объему равной четырем Гомеровым «Илиадам», — грандиозная битва, которую ведет любимый герой индийского народа Рама и его сподвижники с сонмищем ракшасов (кровожадных демонов) и их предводителем — десятиглавым Раваной, похитителем жены главного персонажа — Ситы. В основе эпоса о подвигах Рамы лежат архаичные представления древних ариев, некогда мигрировавших с Севера на Юг. Так, Равана обладал волшебной летающей колесницей, которую он похитил у владыки Севера — Куберы (что наводит на мысль о северном летающем народе гиперборейцах).
Символом полярной прародины, согласно арийской традиции, в «Рамаяне» выступает золотая гора Меру, находящаяся на Северном полюсе и упоминаемая в других древнеиндийских сказаниях. В окрестностях полярной горы обитали не одни только могущественные боги, но и другие удивительные существа. Среди них целый «обезьяний народ», мудростью своей и могуществом не уступавший самим небожителям. К нему и принадлежал Сугрива — тот самый Царь обезьян, который помог великому Раме одержать победу над демоном Раваной, дав в помощники царевичу своего главного советника — мудрейшую из мудрейших обезьян — Ханумана. В целом данная сюжетная линия не противоречит концепции А. В. Барченко о том, что исход индо-ариев с Севера (скорее одна из миграционных волн) происходил под водительством Рамы.
Действие «Рамаяны», как известно, развертывается на сугубо индийской почве. Но в ней, как нетрудно убедиться, отчетливо прослеживаются многочисленные северные реминисценции, восходящие к арийскому и доарийскому периоду истории индоевропейцев. Сказанное относится и ко всей «обезьяньей линии» древнеиндийской мифологии. Лишним подтверждением тому может служить и известный эпизод «Рамаяны». Первоначально «обезьяний» царь Сугрива отправляет свое многочисленное войско на поиски похищенной Ситы — жены Рамы — не куда-нибудь, а на Север (!), красочно и довольно-таки точно описывая предстоящий маршрут. Сначала спасителям Ситы предстоит преодолеть область ужасного мрака (читай: область полярной ночи). За ней посреди Вечного Океана лежит Счастливая обитель света с Золотой горой Меру, где повсюду растут чудесные плоды, реки текут в золотых руслах и царит золотой век. Любопытно, что здесь временное описание заменяется пространственным. Причем эту пространственную последовательность (сначала Царство тьмы — затем Царство света) следует и понимать во временном плане (сначала полярная ночь — затем полярный день).
Таким образом, индоарийских сверхсовершенных «обезьянолюдей» приходится признать уроженцами Севера. Того же Ханумана (дословно «Имеющий (разбитую) челюсть»— из-за увечья, нанесенного ему богом Индрой). О, это была удивительная до неправдоподобности «обезьяна»! Сподвижник Рамы обладал воистину бесценными качествами. Чего стоили только его летательные способности! Хануман вырастал до исполинских размеров и проносился по поднебесью, как летучая гора. Ветер, рожденный его стремительным полетом, рассеивал облака на небе и гнал по морю бурные валы. Тень Ханумана бежала внизу по волнам, словно судно, движимое попутным ветром. А он летел в вышине, то ныряя в тучи, то снова появляясь из них, словно ясный месяц. Но это все — поэтические и мифологические метафоры, за которыми, однако, угадываются архаичные реалии, например, данные о летательных способностях гиперборейцев. Кроме того, «поэтические маршруты» поэмы в символической форме воспроизводят пути миграции древних ариев с Севера на Юг, неизбежно проходившие через степные, лесные и горные просторы Евразии. Отсюда становится понятным, почему остатки храма Ханумана могут находиться в теперешней Омской области.
* * *
В Урало-Сибирском регионе превеликое множество сакральных мест. Одни из них почитались аборигенами испокон веков, другие сделались объектами поклонения сравнительно недавно. Наиболее показательным примером может послужить жизнь — земная и посмертная — святого праведного Симеона Меркушин-ского, Верхнетурского чудотворца и небесного покровителя Ура
ла и Сибири (рис. 21). Внешне его жизнь не богата какими-то выдающимися событиями. Совершенно неожиданно и неизвестно откуда появился он где-то в начале XVII века по окончании Смутного времени в Верхотурье, тогдашней столице Урала, и поселился в сельце Меркушинское. О том, что было дальше, можно узнать из его «Жития», написанного значительно позже.
Уже одно появление Симеона окружено многими великими тайнами. Первая связана с его происхождением. Высокород-ство, добротолюбие, рассудительность и начитанность породили легенду о том, что, дескать, вовсе не безвестный странник пришел когда-то на Урал из далекой Московии, а лицо царского происхожде
ния — быть может, незаконнорожденный сын одного из царей, промелькнувших на авансцене российской истории в эпоху Иоанна Грозного и Смутного времени. Потому-то и были у Симеона причины скрывать свое настоящее имя и прятаться от посторонних глаз, ибо в пору восхождения новой династии Романовых он, объективно и независимо от собственной воли и желания, мог рассматриваться либо одним из претендентов на престол, либо лицом, мешающим продвижению других фигур.
Одна из возможных версий связана с легендой о старшем брате Ивана Грозного — Георгии. Подробнее всего о нем сообщается в записках иностранцев, посещавших Россию, — Сигиз-мунда Герберштейна и Адама Олеария. Русские письменные источники о данном факте совсем умалчивают по той простой причине, что за распространением подобных сведений следовала неминуемая казнь. И действительно, жестокие репрессии начались еще при Василии III, отправившем царицу Соломонию после 21 года совместной жизни в монастырь — якобы за бесплодие. Однако в суздальском Покровском монастыре старица Софья (так звалась царица после пострига) родила сына Георгия — законного наследника Российского престола и старшего брата будущего царя Ивана Грозного, появившегося на свет от брака Василия III с Еленой Глинской. С царевичем-невидимкой Георгием связаны самые темные и трагические страницы русской истории. Якобы Иван Грозный гонялся за ним всю жизнь, наконец настиг под чужим именем в Твери и умертвил (все необъяснимые зверства и жестокости «грозного царя» не в последнюю очередь объясняются именно данным «сюжетом»)*. Но осталось окружение Георгия, быть может, даже и прямые наследники. К таковым как раз и мог принадлежать будущий чудотворец Симеон.
В таком случае оснований считать себя законным наследником у Симеона было гораздо больше, чем у какого-либо из Лже-дмитриев — I или П. Возможно, какая-нибудь из многочисленных групировок из числа соперничавших с родом Романовых боярских кланов пыталась использовать без вины виноватого Симеона в своих интересах как козырную карту против наиболее проходной фигуры малолетнего отрока Михаила, вскоре избранного на Земском соборе новым царем. В данном случае совсем даже не обязательно было иметь царское происхождение: немало боярских родов претендовало на то, чтобы положить начало новой царской династии. Потому-то так таинственна судьба Симеона и история его появления в уральской глухомани. Похоже, было нечто такое, что Симеон тщательнейшим образом скрывал от окружающих. Отсюда его загадочное молчание и загадочность самой его скоропостижной и ранней смерти.
* См., напр., Григорьев Г. Л. Кого боялся Иван Грозный? М., 1998.
Есть еще одна, совсем уж романтическая версия неожиданного появления Симеона в Верхотурье и его округе. В 1616 году, когда новоизбранному царю Михаилу Федоровичу Романову (1596—1645) исполнилось двадцать лет, его решили оженить. По существовавшему в те времена обычаю в Москву съехались со всех концов на смотрины родовитые невесты. Царь колебался не долго — почти что сразу он выбрал красавицу Марию, дочь небогатого дворянина Ивана Хлопова. И немудрено: про девушку говорили, что такой красы никто отродясь не видывал. По протоколу царскую избранницу тотчас же перевели в Кремль, поселили в теремных хоромах цариц, по традиции нарекли по-новому — Анастасией и стали оказывать царские почести. До свадьбы, однако, дело не дошло. Будущую невестку невзлюбила мать — инокиня Марфа (в миру Ксения Ивановна Шестова), еще при Борисе Годунове постриженная в монахини и сосланная вместе с малолетним Михаилом в Заоне-жье, а также ее ближайшее окружение — бояре Салтыковы, боявшиеся усиления невесть откуда взявшихся соперников. В результате дворцовой интриги царскую невесту оклеветали, объявили неизлечимо больной, недостойной царственного брака и выслали вместе со всей семьей в Сибирь — первоначально в Тобольск.
Между тем из 8-летнего польского плена возвратился патриарх Филарет (в миру Федор Никитич Романов) — отец Михаила, одна из ключевых фигур тогдашней политической истории России. Фактически он сразу же сделался соправителем мягко-сердного сына и твердой рукой начал наводить порядок в государстве. Среди прочего, зная склочный характер бывшей супруги, он начал проводить дознание и по делу Марии Хлоповой. В конечном счете царская невеста была оправдана по всем статьям, однако царицей все-таки не стала. Впрочем, нас интересует совершенно другой вопрос. Дело в том, что, когда началось следствие, Марию Хлопову вместе со всеми домочадцами перевезли из Тобольска в Верхотурье, где она прожила около года. Случилось это в 1619 году, и примерно в это же время рядом появился Симеон, будущий Верхотурский чудотворец. Случайно ли совпадение или нет? Если не случайно, то какое отношение имел задумчивый пришелец из Московии к роду Хло-повых, самой Марии и кремлевской интриге, в результате которой первая красавица России оказалась — поначалу в Сибири, а затем на Урале? (Впоследствии ее перевезли в Нижний Новгород, где она и скончалась «от тоски» в 1633 году.) Одним словом — блестящий сюжет (даже несколько!) для авантюрного романа в духе Александра Дюма...
Вторая тайна чудотворца Симеона связана с эзотерикой того места, избранного им для своей земной жизни, где он умер в 1642 году и был похоронен на сельском погосте. Ровно через
50 лет после смерти могила чудотворца неожиданно приоткрылась, и гроб вышел на поверхность. Сквозь треснувшие доски виднелись нетленные моши. Перенесенные вскоре в расположенный поблизости Верхотурский Николаевский монастырь, они-то и стали объектом поклонения и исцеления сотен и тысяч людей. Именно сюда, к хранившимся в серебряной раке мошам Верхнетурского чудотворца, пришел однажды странник по имени Григорий Новых, уроженец села По-кровское из близлежащей Тобольской губернии. Здесь и произошло преображение
дотоле никому не известного сибирского крестьянина: он ощутил прилив невероятной энергии и с той минуты стал тем, кем его знает русская и всемирная история — Григорием Ефимовичем Распутиным (1864/65—1916) (рис. 22). Что ощущал русский провидец, стоя у гробницы Симеона? Какая сила привела его сюда? Не она ли вдохновила на подвижничество, которое он так и не сумел довести до конца? Что за эзотерика витала над сакральным местом близ Верхотурья? И какими таинственными нитями связано оно с околоземной или вселенской биосферой и ноосферой?
Исходя из всестороннего анализа всех имеющихся фактов и говоря современным научным языком, можно предположить, что в свое время безвестного тогда странника Симеона привлекла прежде всего уникальная геофизическая особенность местности, где будущий чудотворец получил пассионарную энергетическую подпитку. Знатоки заповедных мест, где протекала неброская жизнь Симеона, могут засвидетельствовать, что в районе села Меркушинское существует загадочная аномальная зона, представляющая собой условный треугольник со сторонами около 500 метров. Одна из его вершин — старый погост, где был похоронен когда-то Симеон и где открылись его нетленные моши; другая обозначена высохшей сосной, невероятным образом закрученной в многовитковую спираль (в природе такие феномены встречаются исключительно редко); третья упирается в загадочное заболоченное озерцо, приближаясь к которому люди испытывают необъяснимую тревогу и желание поскорее отсюда уйти. Высказывалось предположение, что округлое болотце является местом падения метеорита, но специальных исследований на сей счет пока не производилось. Однако и без физических приборов ясно, что в указанном месте мы имеем дело с биогенной, психогенной и даже ноогенной зоной.
Уральские подвижники-краеведы и авторы уникальных программ «Урал в симфонии тысячелетий» и «Встречь солнцу за великой мечтой» — культуролог Юрий Трунов и поэтесса Ольга Субботина (Виктория Погудина) — обобщили все факты и легенды, связанные с жизнью чудотворца Симеона, и, опираясь на эзотерический и интуитивный опыт, попытались в форме стихотвор-но-прозаического эссе рассказать о таинственном происхождении, жизни и смерти Небесного покровителя Урала и Сибири. Им же приношу свою искреннюю признательность за оказанную информационную помощь и предоставление материалов, использованных в настоящей книге.
Предпринятое историческое отступление позволяет еще раз, но уже на новой основе взглянуть на проблему природы пассио-нарности. По новейшим данным российских ученых (Г. И, Шипов, А. Е. Акимов, В. Н. Волченко, Г. Н. Лульнева, В. Н. Бинги и др.), «последней» природной стихией, лежащей в основе мироздания и уже используемой на практике, выступают так называемые торсионные («скрученные») поля, допускающие мгновенное распространение любой информации. Эти поля кручения связывают воедино все уровни природной иерархии и позволяют естественным образом объяснить многие доселе непостижимые чудеса. Согласно торсионной теории, Вселенная как «Супер-ЭВМ» образует с человеческим мозгом своеобразный биокомпьютер, работающий в соответствии с торсионными законами, то есть, говоря без затей, по принципам скрученной спирали.
Торсионная теория Мироздания предполагает непрерывное накопление информации во Вселенной, ее мгновенное распространение и возможность считывания разумным существом в любой точке Космоса. Более того, по законам голографии, любая материальная микроскопическая структура содержит и позволяет воспроизвести информацию обо всем Мире. Представляется, что при дальнейшем познании и объяснении данных явлений наиболее плодотворным и перспективным оказывается использование общенаучных методологическоих принципов системности и целостности. Всякий социум напоминает улей, где закономерности поведения отдельных пчел обусловлены законами, присущими всей массе пчел, то есть законами улья. Изучая поведение отдельных пчел, можно узнать очень и очень многое, но не узнать главного — законов улья, которые вовсе не складываются механически из закономерностей поведения индивидов. То же можно сказать о современной физике и космологии: они изучают отдельные частицы, волны, поля, но в их инструментарии пока нет методов, способов и математического аппарата для описания целого. Такую синтетическую методологию предоставляют философские принципы космизма.
Применительно к человеку подобная целостность в общем уже определена. Это — биосфера и ноосфера, подходы к изучению которых наметили еще великие русские космисты В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский и Л. Н. Гумилев. Ими был сформулирован лишь общий подход — ввиду отсутствия многих конкретных данных и пробелов в имевшемся знании. Современные ученые не намного продвинулись вперед в этом направлении. Но более последовательное применение методологии космизма и построение на данной основе космистской онтологии позволяют более четко и всесторонне постичь саму проблему. Биосфера в ее единстве с ноосферой и есть та целостность, в границах и масштабах которой осуществляется вся многогранная деятельность живых индивидов. Биосфера в единстве с ноосферой и есть тот энергетический котел, общий для всего живого, из которого осуществляется подпитка и накачка всех жизненных систем и отдельных их элементов — растений, животных, людей, находящихся в рамках биосферы в неразрывном единстве.
Человек неотделим от природы во всем ее многообразии. Он не может существовать без света, воздуха и воды, без растений и животных, дающих ему пишу. Все названное и образует энергетическую основу жизни. Но этим не ограничивается жизнесфера людей. Связанная с.невидимыми космическими силами (гравитация, антигравитация, фотонное и противофо-тонное поле — тьма), она простирается в бескрайние просторы Вселенной. В границах ноосферы и техносферы (второй искусственной природы) громадное значение приобретает информационное поле, создаваемое путем устной и письменной речи, печати, радио, телевидения, разного рода компьютеров, произведений искусства. Наконец, глубинные неизведанные пока силы обеспечивают мышление, генетическую преемственность поколений, прием и передачу всех видов информации в пределах целостных материальных систем, а в конечном счете — внутри информационного «банка» Вселенной.
Локальные психические образования, имеющие вакуумно-флуктуационную природу и привязанные к отдельному индивиду или группе особей, не исчезают полностью после смерти и аккумулируются в окрестностях Земли (биосфера, ноосфера), Солнечной системы и, быть может, далеко за ее пределами. Тем самым налицо прямая связь с Космосом, который изначально и сообразно с присущими ему объективными закономерностями программирует именно такую схему взаимодействия косного, живого и психического. Следовательно, в Космосе и разлитом в нем энергоинформационном поле есть прямые каналы постоянной взаимосвязи со всем живым и разумным. И эти каналы находятся в непрерывном рабочем состоянии. Ланное явление всегда осознавалось людьми, получало закодированное выражение в разного рода видениях и знамениях, являло себя в виде откровений, творческих озарений и экстаза, находило выражение в произведениях искусства и т.п.
Само по себе возбуждение абсолютного вакуума безэнерге-тично. Однако уже на данном уровне происходит прямое воздействие на информационное поле, обладающее энергетическим потенциалом и тесно взаимодействующее с биологическими структурами. Образуется объективно-реальная биосферная и ноосферная целостность, в структуре которой оказываются психические явления и мыслительные процессы. В результате человеческий разум, также не являющийся формой энергии, становится импульсом, влияющим на поведение как отдельных индивидов, так и целых коллективов, сообществ, этносов. Таким образом, феномен пассионарности и человеческой активности вообще оказывается обусловленным биоэнергоинформа-ционными возбуждениями первичной физической среды. При этом установлено, что сама форма предмета возмущает вакуум — особенно пирамидальная и конусообразная, присущая подавляющему большинству гор.
* * *
Теперь становится более понятным и уже поставленный выше вопрос: почему горы играли всегда столь важную роль в жизни людей на протяжении всех этапов развития мировой истории? Неспроста во многих религиях горы являются священными объектами. Уже упомянутая выше полярная гора Меру в религиях и верованиях многих народов вообше считалась центром Вселенной. Сакральное значение и звучание имели в истории разных культур отдельные горы — Арарат, Эльбрус, Синай, Олимп— или целые нагорья: Урал, Алтай, Памир, Тянь-Шань, Куньлунь, Тибет, Гималаи и т.д. На вершинах гор открылась истина и совершилось богооткровение для Иисуса, Зороа-стры, Моисея, Мухаммеда. Вероятно, по той же причине на горных вершинах или в их близи старались воздвигнуть храмы и монастыри.
С горами связано рождение или начало активной деятельности многих выдающихся исторических личностей. Именно здесь они, судя по всему, могли получить первоначальный пассионарный толчок. Например, Чингисхан (рис. 23), как бы ни странно прозвучало это на первый взгляд, родился в горной местности— кстати, скорее Рис. 23. Чингисхан всего на территории современ
ной Читинской области: примерно в 250 километрах от Нерчинска, на берегах реки Онон. Мысль о «российском происхождении» Чингисхана впервые высказал первый ученый-бурят Дор-жи Банзаров (1822—1855). Незадолго до преждевременной кончины он говорил своим друзьям: «Знаете ли, я удивлю вас! Я докажу вам ясно, что предки Чингисхана жили у нас — где бы вы думали? В баргузинской степи!» Банзаров даже отправлял в места предполагаемой «малой родины» будущего покорителя мира поисковую группу, но ее отчет впоследствии затерялся. Есть и другое мнение: Темуч-жин — будущий Чингисхан — родился на территории современного Китая, в предгорьях Большого Хингана, но это — тем более горы. Самый прославленный полководец Чингисхана Субудай (Субетай-баатур) (рис. 24), — ему монголы обязаны всеми главными победами на Востоке и на Западе — также родился в горах и был урянхайцем, или, по-современному, тувинцем. Называя веши своими именами, и Чингисхан и Субудай были по рождению сибиряками.
С историей самих монголов также связана одна чрезвычайно любопытная легенда, которую приводит в своей летописи Рашид ад-Дин. Персидский историк повествует о жизни будущих покорителей мира еще до того, как у тех пробудилась потребность в дальних и удачливых походах. Перед тем они сами терпели одно поражение за другим и вынуждены были под натиском более сильных и воинственных киданей (китаев) скрыться в недоступной горной местности:
«И вот они нашли одно место, бывшее месторождением железной руды, где постоянно плавили железо. Собравшись вместе, они заготовили в лесу много дров и уголь, зарезали семьдесят голов быков и лошадей, содрали с них целиком шкуры и сделали из них кузнечные мехи. Затем заложили дрова и уголь у подножия того косогора и так оборудовали место, что разом этими семьюдесятью мехами стали раздувать огонь под дровами и углем до тех пор, пока тот горный склон не расплавился. В результате оттуда было добыто безмерное количество железа и вместе с тем открылся и проход. Они все вместе откочевали и вышли из той теснины на простор степи».
Сквозь фантастический туман легенды здесь явственно проступают некоторые удивительные реалии. Кузнечное искусство предков монголов совместилось в их памяти с каким-то природным извержением расплавленного магматического железа из недр земли, принятого совершенно искренне за деяние рук своих или за результат колдовского воздействия шаманов. На самом же деле речь могла идти об обычном вулканическом извержении, но без катастрофических последствий. Находясь в глухой горной местности, предки монгольского народа вполне могли столкнуться с подобным природным явлением, вызвавшим мощное электромагнитное излучение и породившим пассионарный толчок. Ибо именно с данного момента монголы из тихого, забитого и отовсюду гонимого племени превратились в пассионарный этнос и вскоре стали вершителями мировых судеб. Не было бы «расплавленной горы» — трудно сказать, как бы вообще сложилась дальнейшая история и самих монголов, и всего остального мира.
Железо в приведенном монгольском предании тоже отнюдь не случайно. Например, сакральные особенности острова Валаам на Ладожском озере во многом объясняются наличием большого количества железной руды на том самом месте, где воздвигнут знаменитый русский монастырь. Железорудный субстрат и обеспечивает тот благоприятный энергетический ток, который чувствуют все, кто посещает это воистину священное место. Не приходится сомневаться, что таковым оно было всегда. И задолго до того, как сюда пришли первые христианские монахи, испокон веков (быть может, не одно тысячелетие) остров Валаам, благодаря своим геокосмическим особенностям, привлекал сюда людей независимо от того, какую религию они исповедовали.
Влечение к горам не носит какого-то необъяснимого, иррационально-мистического характера. Оно сформировалось на заре человечества и постепенно превратилось в коллективно-бессознательный архетип, связанный с эпохой матриархата и отсюда — с генетически запрограммированными матриархальными привязанностями людей. Последнее относится не столько к самим горам, сколько к горным (и всяким прочим) пещерам, всему, что ассоциировалось в сознании первобытного человека с материнским ионом. По существу, вся человеческая история и предыстория начинались с поклонения Женскому началу и Женскому естеству. Прежде всего это относится к процессам воспроизводства себе подобных, где главную роль играет женщина, которой от природы суждено быть матерью. Недаром на языке североамериканских индейцев навахо Земля называется naestsan, что дословно переводится как «опрокинутая на спину» (то есть «приготовившаяся к соитию женщина»).
В основе оргиастических культов, распространенных по всей земле, лежали таинства оплодотворения, зачатия и родов. А объектами поклонения, жертвоприношения и соблюдения подчас достаточно жестоких ритуалов неизбежно становились природные и рукотворные феномены, выражающие женское естество: пещеры, ущелья, озера, колодцы, венки, кольца и пр. Исторический период, соответствующий вечному символу и продлившийся несколько тысячелетий, получил название матриархата. Всестороннему осмыслению с точки зрения матриархальной идеологии, которая господствовала на протяжении многих тысячелетий, подвергалась вся окружающая природа в целом и в любых отдельно взятых ее частях.
Пещеры занимали особое место среди различных матриархальных объектов, предметов и натуральных или символических аспектов женского естества. Мать-пещера, спасительница и охранительница не одного поколения пещерных обитателей, ассоциировалась в их сознании прежде всего с женской утробой. Сюда после долгой ночи проникали пронизывающие мрак солнечные лучи, олицетворявшие небесно-космические фаллосы. Но и сами горы, в которых, как правило, находились пещеры, олицетворяли соответствующую и необходимую сторону сексуального партнерства. Культурологи отмечают: если пешера всегда олицетворяет женский принцип и обозначается треугольником вершиной вниз, то в таком случае гора, в которой находится пещера, символизирует мужской принцип и обозначается таким же треугольником, но вершиной вверх. Китайцы же наполнили оба первоначала космическим содержанием: пещера — одна из ипостасей фундаментального женского принципа инь, а гора — его зеркального отражения — мужского принципа ян (см.: Дж. Купер. Энциклопедия символов. М., 1995. С. 245—246).
Таким образом, древние пещеры выступали объектами первобытного культа, им поклонялись, они внушали страх и трепет, обрастая разного рода обычаями или запретами. В Восточных Саянах живет маленький сибирский народ тофалары, насчитывающий менее тысячи человек и говорящий на одном из тюркских наречий. Тофаларский фольклор столь же богат, как и устное творчество любого народа. В легендах коренных жителей Саян сохранились и следы архаичного поклонения пещерам. По их поверьям, на вершине самой высокой горы есть огромная пешера, наполненная сокровищами — золотом и драгоценными камнями. Там живет сам Хозяин гор. Но добраться в запретную пещеру никто не в состоянии: как только редкие смельчаки достигали половины горы — налетал ветер, появлялись тяжелые тучи, начиналась буря с дождем, градом, громом и молниями. Те, кто не погибал, вынуждены были ни с чем возвращаться назад.
Многие мегалитические памятники (как естественные, так и искусственные) также символизируют соответствующие аспекты противоборства или же, напротив, гармонии между матриархальными и патриархальными традициями, которое завершилось гармоническим единством и относительной взаимотерпимостью полов. О конкретных деталях и перипетиях былого противостояния матриархата и патриархата современной науке известно очень мало — за исключением косвенных данных археологии, фольклора и этнографии. Лишь немые природные свидетели недвусмысленно напоминают о страстях, кипевших много тысячелетий тому назад.
Отголоски былых верований сохранились повсюду на Урале и в Сибири. Наглядным подтверждением может служить научный рисунок, сделанный еше в XVIII веке и хранящийся в архиве Академии наук (рис. 25). На нем изображена уральская пе
* Здесь—разночтения из-за неустоявшейся терминологии: всюду, в том числе в БСЭ, пешера именуется Капова, но в книге Бадера называется Каповая.
шера вместе с огромным фаллоподобным менгиром (о размерах ландшафтного святилиша можно судить, сравнивая с нарисованными тут же деревьями или мошным кустарником). И положение менгира в пещере, и самая суть культового объекта свидетельствуют о сексуально-эротической насыщенности мировоззрения древних обитателей данного региона. Как обстояли дела с отправлением культа (скорее всего тайным) ко времени, когда был сделан приведенный рисунок, теперь сказать трудно. Зафиксированное карандашом художника пещерное святилише навсегда исчезло из поля зрения ученых — точно испарилось или ушло под землю. В пещерах часто находят древние рисунки, в символической форме изображающие мужское или чаше женское естество. Подобные знаки обнаружены, к примеру, в огромной Каповой* пещере на Южном Урале, более известной сделанными с помощью охры изображениями исчезнувших животных — мамонтами и шерстистыми носорогами (прорисовки женских и мужских знаков см.: Бадер О. Н. Каповая пещера: Палеолитическая живопись. М., 1965).
О сексуально-эротической направленности былого поклонения пещерам в Сибири свидетельствуют и скрупулезные исследования этнографов и фольклористов. Работа эта исключительно трудоемка, так как требует не только знания соответствующего языка, но и доверия со стороны информаторов — хранителей древнего знания, не говоря уж о том, что львиная доля таких сведений безвозвратно утрачена из-за длительных и повсеместных преследований первобытного язычества и шаманства, носивших к тому же, с точки зрения властей и обывателей, непристойный характер. Тем не менее по сохранившимся крупицам удается выявить древнейшие традиции поклонения пещерам у разных сибирских народов и соответствие этих представлений общемировым стандартам. Например, у бурят— как и у других народов Евразии, Америки или Африки — пещера всегда символизировала материнское чрево и женский детородный орган (см., напр.: Б. Б. Дашибалов. Культ пещер у бурят и его древние истоки // «Банзаровские чтения», посвященные 170-летию Доржи Банзарова. Улан-Уде, 1992). Аналогичные факты приводят и исследователи алтайской культуры.
Природа и Космос испокон веков мыслились как детородные первоначала, обусловливающие сексуальное поведение всего живого и в особенности людей. Именно в космическо-небесных силах видели первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах; их естественными декорациями и выступали природные и рукотворные объекты, имитирующие или же напоминающие мужское и женское естество. Философы, обобщив многотысячелетнюю практику, объявили пещеру символом Космоса. Сохранился трактат с поэтическим названием «Пещера нимф», принадлежащий известному неоплатонику Порфирию (234 — между 301 и 305) — одному из последних заметных представителей позднеантичной философии, — где суммированы различные взгляды на пещеру как олицетворение Космоса:
«Пещеры и гроты древние, как подобало, посвящали космосу, беря его и в целом, и в частях. Символом же материи, из которой образован космос, они делали землю, почему некоторые думали, что если земля есть материя космоса, то сам космос, происшедший из нее, следует представлять в образе пещеры. Пещеры большей частью бывают естественными и одной природы с землей, состоя из скал какого-нибудь одного вида. Внутренняя часть их вогнутая, а извне они простираются в беспредельность земли [и сливаются с ней]. Космос также самороден и одной природы с материей, которую сближали образно со скалами и камнем, имея в виду ее косность и способность принимать придаваемые ей формы, а также и то, что по бесформенности своей она может быть понимаема как нечто беспредельное. Текучесть и лишенность собственного образа, который ей придает форму и делает видимой, обилие воды и сырость пещеры, мрак и тумановидность в ней, как выражался поэт, принимались обычно как символ свойств, присущих материальному космосу».
Перевод А. А. Тахо-Годи
С функцией жизненности и плодоношения Земли сопрягались не только представления о соитии и деторождении или же, скажем, основные моменты ежегодного земледельческого цикла, но и добыча руды и процесс выплавки из нее металла. Крупнейший культуролог и религиовед XX века Мирча Элиаде (1907—1986), досконально исследовавший историю данного вопроса, пришел к следующим выводам:
«Такие концепции чрезвычайно древние. Шахты, подобно устьям рек, приравнивались к лону Матери-Земли. На вавилонском языке термин ри означает как "исток реки", так и "влагалище"; на египетском— слово Ы означает как "влагалище", так и "штольня шахты"; на шумерском bum также означает "влагалище" и "река". Вероятно, руды, добываемые из шахты, приравнивались к зародышам. Вавилонское слово an-kubu некоторыми авторами переводится как "эмбрион", а другими— "выкидыш". Во всяком случае имеется скрытая симметрия между металлургией и деторождением. Жертвоприношение, иногда выполняемое перед плавильным горном, напоминало родовспомогательное жертвоприношение. Горн приравнивался к лону, именно там "зародышевые руды" должны были завершить свой рост и проделать это за значительно более короткий промежуток времени, чем тот, который потребовался бы, если бы они оставались скрытыми под землей. Металлургический процесс во многом подобный сельскохозяйственному труду — ив такой же мере подразумевающий плодородие Матери-Земли — в конце концов вызвал в человеке чувство уверенности и даже гордости: человек чувствовал, что может сотрудничать с Природой в ее работе, что способен ускорить процесс роста, происходящий во чреве Земли. Человек понуждает и ускоряет ритм этих медленных глубинных созреваний, в некотором смысле он занимает место Времени».
Понятно, что наблюдения и выводы Элиаде имеют не локальное, а общемировое значение. Ибо подобные мировоззренческие представления о матриархальном и матримониальном характере добычи полезных ископаемых в шахтах и рудниках были присуши народам всех без исключения континентов, где получило развитие горное дело и металлургия. В представлении древних или же примитивных народов Евразии, Африки и Америки (исключение составляет только Австралия, где древняя добыча руды и выплавка металлов не получили развития) минералы, кристаллы, драгоценные камни и руды зарождаются и зреют во чреве Матери-Земли точно так же, как после зачатия в течение девяти месяцев развивается ребенок в утробе беременной женщины, а затем естественным путем выходит на белый свет.
Этнографы разных стран собрали немало интересных подтверждений данному представлению, распространенному во все времена по всему миру. Например, южноазиатские горняки, добывающие оловянную руду, до сих пор считают, что олово — живое существо и обладает свойствами живой материи (находящейся к тому же под покровительством всякого рода духов, гномов, эльфов, добрых фей и злых гоблинов): оловянная руда передвигается сама по себе из одного места залегания в другое, после выработки она самозарождается и вновь увеличивает свой объем, подобно домашнему животному, она испытывает симпатии к одним людям и антипатию к другим. Среди культурологов, изучающих данный аспект мировой мифологии, даже возникло понятие «геологического уровня Жизни» — научно-терминологического синонима понятия Живой Земли.
Сходные поверья бытовали и в среде уральских горняков (подробнее обо всем этом — ниже). Уральские рудокопы считали, что с рудой и любыми другими подземными богатствами необходимо установить тайные доброжелательные отношения. Без симпатии и покровительства тайных сил и хозяев Подземного царства рудознатцу и рудокопу никогда не дождаться удачи в своем трудном и опасном деле. Неуважение к подземным силам и тем более глумление над ними неизбежно приводит к изощренной мести с их стороны. Лучшее тому подтверждение — хорошо известный образ Хозяйки Медной Горы, восходящий к самым истокам архаичного мировоззрения и бездонным глубинам матриархата, когда Великая Богиня — Мать-Земля — олицетворяла великое Женское Начало мироздания и его неисчерпаемую сексуальную и детородную энергию.
* * *
Безусловно, горы сами по себе — тем более автоматически и в любое время — не порождают пассионарную ситуацию, однако они создают для нее наиболее подходящий естественно-природный фундамент. При стечении благоприятных геофизических и геокосмических обстоятельств горные массивы, цепи и отдельные горы становятся оптимальными проводниками для потоков частиц и полей, наполняющих или подпитывающих пассионарной энергией любые компоненты биосферы и ноосферы.
И каким-то неведомым «двадцать пятым чувством» люди по сей день ошушают это: большие и малые горы всегда манили человека, приобщали его к своему величию. Своими пещерами, символизирующими материнскую утробу, укрывали от непогоды, врагов и хищных зверей, а потом щедро открывали свои богатства в виде золота, самоцветов и драгоценных камней и приобщали к своей сказочной силе, раскрывая тайны рудознат-ства, медного, железного и иного литья. Урал — не исключение; напротив — самый показательный символ единения человека и горнокаменной твердыни.
Уральцы особенно привязаны к горам, сознательно и бессознательно они чувствуют сокрытую в них информационную тайнопись. Уральский тележурналист Александр Сидельников из Магнитогорска прекрасно выразил это на примере одной из самых высоких и красивых гор Южного Урала — Иремели (она имеет две вершины: 1582 метра и 1400 метров). На ее вершинах вздымаются скалы, напоминающие развалины древних построек. Разные образы рождает она у людей. Например, для Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка (1852—1912) «Ире-мель — громадный корабль, севший на мель и загородивший течение». Легко обнаружить сходство между Иремелем, имеющим форму исполинской, наискось усеченной пирамиды, и гигантским седлом. Учитывая, что в некоторых тюркских языках есть слово «эмел» — «седло», а в башкирском языке есть слово «ир», которое переводится как «мужчина», «герой», специалисты по топонимике истолковывают слово «Иремель» как «седло героя». Есть и другие мнения относительно происхождения названия горы Иремель, выводящие его из слов «герой», «священная», «заклинание», «высшие духи земли и воды». Сама собой напрашивается и увязка уральского топонима с архаичным (и прежде всего древнерусским) названием рая — ирий.
Ни на минуту не приходится сомневаться, что представление об Иремеле как о священной горе сложилось в предысто-рические времена. В конце 80-х — начале 90-х годов XX столетия в Южном Зауралье была открыта целая «Страна городов»— уникальная цивилизация, достигшая невиданного для своего времени уровня культуры. Все больше ученых признают «Страну городов» одной из ранних индоиранских, индоарийских цивилизаций. Предпринимаются попытки сравнить мифологическое описание прародины ариев с тем регионом, где была открыта «Страна городов». Одна из священных рек древних ариев — Рангха — берет начало с горы Хукарйа, высочайшей вершины горного массива Хара Березайти, опоясывающего Землю. Известный российский филолог В. И. Абаев выдвинул гипотезу, что Рангха — это река Волга (еще древние греки называли ее Ра). Но тогда священная гора Хукарйа — это и есть Иремель.
Ведь именно Иремель — одна из самых высоких гор Южного Урала (по высоте она уступает только горе Яман-Тау). Мифы утверждают, что с Хукарйа стекают воды, «дающие начало всем водам и рекам». И с хребтов в окрестностях Иремеля, буквально в нескольких километрах друг от друга, берут начало реки бассейна Каспийского моря (Урал, Белая и ее притоки Юрю-зань, Ай) и реки бассейна Северного Ледовитого океана (Миасс, Уй). Если к этому добавить, что еще полторы тысячи лет назад Волга не впадала в Каспий, а соединялась с Лоном там, где сегодня проходит Волго-Донской канал, и фактически была рекой бассейна Атлантического океана, то можно сказать, что гора Иремель действительно была водным центром Евразии. То, что гора Иремель имеет форму усеченной пирамиды, также примечательно. Сегодня накоплено множество свидетельств о том, что пирамиды способны «подзаряжать» окружающее пространство, при этом в нижней части пирамиды концентрируется отрицательная энергия, а в верхней— положительная. У Иреме-ля «срезана» как раз верхняя треть, и можно предположить, что человек, находящийся на вершине горы, достраивает своим телом ту часть пирамиды, где должна концентрироваться положительная энергия, и тем самым получает дополнительный импульс для благого изменения своего сознания. (См.: Сидельни-ков А. И. Гора богов // Наука и религия. 1999. № 4.)
Существует еще одно — близкое к фантастике — объяснение названия некоторых уральских гор, так сказать, с гиперборейских позиций. Севернее (точнее — северо-восточнее) Ире-мели расположены знаменитые своим природным заповедником Ильменские горы — хребет на правом берегу реки Миасс. Здесь же находится и озеро Ильмень, судя по всему, давшее название и горному массиву. Но вопрос в другом: почему южноуральские топонимы и гидронимы полностью синонимичны сакральному имени русского озера Ильмень, прозывавшегося в старину Словенским морем и близ которого выстроен Великий Новгород? Ответ очевиден: названия были даны в ту далекую общеиндоевропейскую и доиндоевропейскую эпоху, когда этносы, их языки и культуры еще не были разделены. Но что в таком случае могло означать само слово — Ильмень?
В старорусском произношении озеро звалось Илмерь (в такой вокализации оно представлено, к примеру, в Лаврентьев-ской летописи). Здесь явственно проступают две архаичных корневых основы — «илм» + «мер». Смысл первого в определенной мере может соответствовать общеевропейскому понятию «ильм» (латинское — и/ли^), означающему «вяз», однако по большому счету уходит в такие стародавние времена, что невольно начинает кружиться голова. В редуцированном виде «ил» (П) — это одна из древнейших лексем, доныне сохранившихся в словарном запасе давно обособившихся друг от друга языков. Мы находим ее в составе многих теонимов (божественных имен). Например, в «Калевале» Великую богиню-праматерь зовут Иль-матар, космического кузнеца, одного из главных героев карело-финского эпоса — Ильмаринен (от финского Нта — «воздух», «небо»).
Из Библии хорошо известно имя пророка Илии, означающее «мой Бог» и восходящее к другим именам древних семитских богов: угаритский Илу (так же звали и древнейеменского верховного бога), финикийский Крон — Эл и др. По-аккадски, например, в «Эпосе о Гильгамеше» Ни также означает «боп>. Данный корень фигурирует и в индоевропейской мифологии: Ила — ведийская богиня жертвенного возлияния и молитвы, Иллуян-ка — хеттский дракон, победивший бога грозы, и др. Наконец, нельзя не заметить, что в исконном названии легендарной Трои — Илион присутствует все тот же корень «ил». В это же мифологическое гнездо древних богов и героев входит и русский Илья Муромец. Однако, вопреки сложившемуся и укоренившемуся мнению, имя его вовсе не представляет собой заимствования из Ветхого Завета. Макс Фасмер совершенно прав: поддерживая мнение других этимологов, он выводит русского Илью не из древнееврейского Илии (что переводится как «мой Бог»), а из имени эллинского Солнцебога Гелиоса, имеющего общеязыковые корни и восходящего к архаичной протооснове «ил — эл». Вполне вероятно, что первоначально русский герой (или бог), имя которого впоследствии стало звучать как Илья, имел прямое отношение к солнечно-небесному культу. Исходя из всего вышесказанного, новгородское озеро Илмерь (и соответственно — его уральский синонимический тезка) могло первоначально означать «Небесное (Солнечное) море», а гора с созвучным названием (на Ильменском хребте наиболее значительная вершина зовется Ильмен-Тау) — «Небесная (Солнечная) Меру» (по имени своего священного полярного прототипа).
Такое впечатление, что на Урале люди жили всегда — точно родились вместе с Уральскими горами. Русские землепроходцы, что пришли сюда менее чем полтысячи лет тому назад, зас
тали повсюду отчетливые следы более ранней и достаточно развитой культуры. Лаже «птенцы гнезда Петрова», что превратили Урал в общероссийскую кузницу, начинали там, где за тысячи лет до них уже добывали руду и плавили медь. Когда еще при жизни Петра Первого трое стрельцов (на Урале и в Сибири стрельцы оставались дольше, чем в остальной России) добрались до тех заповедных мест, где впоследствии были построены литейные заводы, первое, что они увидели прямо на поверхности, — это заброшенные копи с кусками неизмель-ченной руды и кузнечными изгаринами — остатками древних плавок.
И в дальнейшем сплошь и рядом случалось: в покинутых неизвестно когда прежними рудознатцами копях и шахтах находили древние орудия — медные кайлы (кирки), каменные молотки, деревянные ковши, кожаные мешки, масляные лампы и кости самих добытчиков. В Сибири найдена была даже бронзовая фигурка такого древнего рудокопа с орудиями своего нелегкого труда в руках, с башлыком на голове и мешком для сбора породы (рис. 28). Одновременно пошло по Руси гулять и поверье о том, что находимые повсюду следы древнего народа принадлежат подземной чуди, что жила здесь в незапамятные времена, а потом ушла под землю:
«Жила будто бы много тысяч лет назад на Уральских горах чудь белоглазая. И был будто бы у чудского народа один на всех топорик. Ежели надобно какому-нибудь чудину топорик, он кричит на соседнюю гору, и топорик ему тот перебрасывают с горы на гору. А когда пришли русские на Урал, и услышала чудь колокольный звон, то выстроила себе в глухих местах подземные убежища. Но и в леса проникли русские. Тогда чудь подрубила столбы своих подземных жилищ и сама себя похоронила».
Это лишь один из множества вариантов рассказов о подземных жителях, что бытуют по сей день по всему Северу и Сибири — от Русской Лапландии до Камчатки. Только в большинстве сказаний чудь и поныне обитает в глубоких подземных убежищах, изредка появляясь на поверхности или подавая земным обитателям таинственные знаки — мерцающим светом или огоньками.
Фольклорные сказания евразийских народов хорошо дополняют сведения иного порядка. Речь идет о разного рода сообщениях фундаменталистов-эзотериков о существовании в районе Центральной Азии обширного и восходящего к древней (гиперборейской) эпохе Подземного царства Агарты, которая простирается далеко на Север и имеет естественные, но скрытые выходы в разных заполярных регионах — от Кольского полуострова и Карелии до Чукотки и Дальнего Востока. См., напр.: Сент Ив д'Альвейдр, Рене Генон. Оракулы Великой Тайны: Между Шамбалой и Агартой (М., 2005); А. Ф. Оссендовский. Люди, боги, звери (М., 2005).
Информация о вольных или невольных контактах с подземной чудью сохранилась с древнейших времен. Например, в русских летописях она излагается как сами собой разумеющиеся факты. Так, в Начальной летописи под годом 1096-м (6604) Нестор воспроизводит свою беседу, надо полагать, с приезжим новгородцем:
«Теперь же хочу поведать, о чем слышал 4 года назад и что рассказал мне Гюрята Рогович новгородец, говоря так: "Послал я отрока своего в Печору, к людям, которые дань дают Новгороду. И пришел отрок мой к ним, а оттуда пошел в землю Югорскую. Югра же — это люди, а язык их непонятен, и соседят они с самоядью в северных странах. Югра же сказала отроку моему: "Дивное мы нашли чудо, о котором не слыхали раньше, а началось это еще три года назад; есть горы, заходят они к заливу морскому, высота у них как до неба, и в горах тех стоит клик великий и говор, и секут гору, стремясь высечься из нее; и в горе той просечено оконце малое, и оттуда говорят, но не понять языка их, но показывают на железо и машут руками, прося железа; и если кто даст им нож ли или секиру, они взамен дают меха. Путь же до тех гор непроходим из-за пропастей, снега и леса, потому и не всегда доходим до них; идет он и дальше на север"».
В дальнейшем эти сведения стали перекликаться и с легендами о другом таинственном городе Сибирского Севера — «Манга-зеи златокипяшей». Такой город действительно существовал в районе Обской и Тазовской губы до середины XVII века. Однако после недолгого и фантастического расцвета (когда через него ежегодно проходило до полумиллиона шкурок соболей — «мягкой рухляди», пушнины, по терминологии того времени) Мангазея неожиданно исчезла с лица земли. По официальной версии — сгорела дотла со всеми домами, складами, церквями и архивами. По народным преданиям — опустилась на дно океана.
В интереснейшей книге путевых очерков «Страна холода» (1877), которая и сегодня читается с неослабным интересом, плодовитый писатель и неутомимый путешественник Василий Иванович Немирович-Данченко (1848/49—1936) излагает легенду о «подземной чуди» несколько иначе:
«Чудь "ушла в камень", в нем хоронится. По вечерам <...> она внутри гор разговаривает. Перекликается тоже. Из пахты [скала. — В. Д.] в пахту. <...> По ночам пески поют, когда чудь выходит из камня, да по своей воле-волюшке и тешит свой урос [норов. — В. Д.] вьюгами да метелями. <...> Против такой чуди есть заклятие — стать лииом к Северу и повторить до 12 раз: "Во имя отца, сына и святаго духа, чудь некрешенная, схоронись в камень, размечись по понизью не от меня грешного, а от креста Христова. Не я крешу — Господь крестит, не я гоню — Господь гонит. Молитвенники соловецкие Зосима и Савватий — наши заступники, а Трифон Печенгский — предстоятель и заступник наш, а Варлаам Кретский — надежда во веки веков. Аминь"!»
В беллетризированной форме о том же самом рассказывает и Александр Васильевич Барченко (1881—1938), вдохновленный записями об Агарте. Он, как известно, не просто верил в правдивость древних легенд, но и пытался отыскать реальные следы мифологизированных событий в районе Русского Севера. Именно здесь и развертывается действие его романа «Доктор Черный». Собственно действие, если быть точным, развертывается по всему миру— и в Индии, и в Тибете, но завершается в глубоких и наполненных неразгаданными тайнами подземельях Русского Севера. Приключениям в многокилометровых северных пещерах, когда едва не погибает одна из героинь романа, предшествует ее разговор со стариком плотником:
«Далеко, на том берегу, вспыхнул огонь. Окунулся, исчез, замигал снова, и было похоже, будто в глубине озера, блеснув чешуей, поползла змейка. Тучи, подмазанные краской заката, падали в воду. И навстречу, со дна поднимались такие же тучи, и нельзя было разглядеть, где зажегся, мигает огонь. Обнажая небо, тучи уходили друг в друга, и не было туч, не было озера. Синие шапки сосен под обрывом, опрокинутый берег и жуткий маленький огненный глаз — все висело в мутной лиловой мгле и вместе с нею дрожало и колыхалось под глухими ударами колокола. А огонек все мигал. Притухал временами, передвигался. И особенно жутко почему-то становилось на душе, когда, шевеля тонким лучом, будто подтягивался к веранде, будто делался ближе...
— <...> Что это за огонь мигает, Илья? Где это? Это рыбаки?
Старик повернулся к озеру, долго смотрел, даже рукою прикрылся, хотя давно погасла заря, пожевал неодобрительно губами.
Никак нет, это не рыбаки. Это... в печорах.
Где?— переспросила хозяйка.
Так точно. В печорах. Там рыбаков не бывает. Каменья там, скалы, гранит. Глухое место... Это в печорах.
Хозяйка спросила с неудовольствием:
Там пешеры?
Так точно, печоры. К самой воде подходят, а потом в землю, в скалу, на Фильянскую сторону. Говорят, на большие тыщи верст под землей эти печоры самые, очень глухое место, прямо, можно сказать, темное.
А огонь там откуда?
Старый плотник пожевал губами еще неодобрительнее. Покосился в сторону огонька, покрестился на звуки благовеста. Отозвался нехотя:
Так то... Нечистота.
Что такое? — хозяйку, видимо, не на шутку заинтересовал жуткий огонек. — Что ты говоришь, Илья? Какая нечистота?
— Обнакновенно какая... — Плотник решился, махнул на огонь шапкой, заговорил скороговоркой. — Вы, сударыня, себе этим не беспокойте, оставьте безо внимания. Не к добру это, не к ночи будет сказано — просто можно сказать, к несчастью. Тут, в этих местах в старое время чудь жила. Очень обнакновенно, не извольте смеяться... Жила, стало быть, чудь, а потом чухны этой стороной завладели, так точно. Вот она, стало быть, и ушла под землю... Чудь эта самая. Живет себе никому невидимо. Ну, а как, стало быть, перед бядой, перед несчастьем каким, сейчас она повылазит. Огонь жжет, аукает, людей пужает... прямо, можно сказать, невежество. А изымать ее человеку никак невозможно. Подойдешь, а она в землю уходит».
Надо полагать, Барченко знал, что описывал. И именно это искал! Нашел ли? Научно-поисковая экспедиция «Гиперборея», через 75 лет следуя по маршруту Барченко, обнаружила в горном массиве Ловозерские Тундры (что расположен в самом центре Кольского полуострова) взорванный лаз под землю. Кто его взорвал? Когда? И почему? На эти вопросы еще предстоит ответить... А в 2001 году на берега священного саамского Сейд-озера был доставлен уникальный геофизический прибор — георадар, и с его помощью специалисты на 30 метров вглубь «просветили» наиболее интересные участки суши и озерного дна. Георадиолокация подтвердила наличие под землей обширной пустоты, забитой илом, а подо дном — туннеля, ведущего от подземного убежища к горе Нинчурт.
В мифологизированном сознании русского народа «подземная чудь» не обязательно локализовывалась на Севере. На Алтае среди староверов ходили столь же колоритные и подробные рассказы о подземных хранителях «ключей от счастья». Впрочем, старообрядцы пришли на Алтай после церковного раскола и гонений не ранее конца XVII века. А давно известные легенды просто спроецировали на «местные условия XVII». Память о золотом веке оказалась неискоренимой. И привязывалась она к вечной Стране счастья — Беловодью:
«Вот здесь и ушла Чудь под землю. Когда Белый Царь пришел на Алтай воевать и как зацвела Белая Береза в нашем краю, так и не захотела Чудь остаться под Белым Царем. Ушла
Чудь под землю и завалила проходы каменьями. — Сами можете видеть их бывшие входы. Только не навсегда ушла Чудь. Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу Великую науку, тогда придет опять Чудь, со всеми добытыми сокровищами».
Сказания о Подземном царстве — излюбленный фольклорный сюжет разных народов мира. У манси оно располагается на Крайнем Севере, в районе Ледовитого океана. Его властитель — бог Куль-отыр (один из сотворцов Вселенной) — живет здесь в золотом дворце (мифологема золотого века) в окружении свиты из подземных карликов. Про последних можно услышать и у других северных народов. Особенно колоритны саамские чахкли, более всего напоминающие европейских гномов (рис. 27). Они любопытны, не вредоносны, хотя и могут наказать обидчика. Зачастую появляются на поверхности и любят подшутить над людьми. Считается, что чахкли становится другом, если бросить в густые заросли или ковер мха монетку и мысленно попросить о покровительстве. У основоположника саамской литературы поэтессы Октябрины Вороновой (1934—1990) есть стихотворение на эту тему:
Когда заскучается в доме,
Иди на просторы тайги.
Там маленький сказочный гномик
Живет в корневищах тугих.
Смешной в колпачке своем белом,
Он зла никому не творит.
Но что бы в тайге ты ни делал —
Он все за тебя повторит...
Перевод Владимира Смирнова
У других народов России и Российского Севера подземные жители известны под разными именами. Наиболее популярны рассказы ненцев о сиртя (другие варианты произнесения — си-иртя, сихиртя, сирте). Об этих таинственных подземных жителях иностранные мореплаватели, искавшие северный проход в Индию и Китай, сообщали в своих путевых заметках и вахтен
ных журналах, начиная с XVI века. Можно назвать англичанина Бэрроу (1556), голландца ван Линсхоттена (1594—1595), француза де Ламартиньера (1671). Сподвижник Ломоносова русский академик Иван Иванович Лепехин (1740—1802) сообщает в своих подробных дневниковых записях о подземных убежищах «наподобие пещер, с отверстиями, подобными дверям». Другой русский ученый, Александр Шренк, двигаясь вдоль побережья Ледовитого океана, в 1837 году обследовал одну из таких пещер и оставил ее описание в книге «Путешествие к северо-востоку Европейской России через тундру самоедов к северным Уральским горам» (1855):
«В прежние времена (когда страна эта еле-еле была известна) она была обитаема совершенно другим племенем, нежели которые заселяют ее теперь. Племя это, равно и многие другие, говорящие не русским языком, известно у русских под общим названием чуди, то есть чужого народа. Самоеды называют их
"сирте" и с уверенностью говорят, что они жили в этой стране до них, но что потом они ушли будто под землю.
Так, один самоед малоземельской тундры рассказал мне, что в настоящее время сирты живут под землею, потому что они не могут видеть солнечного света. Хотя они и говорят своим собственным языком, однако ж они понимают и по-самоедски. «Однажды, — продолжал он, — один ненец (то есть самоед), копая яму на каком-то холме, вдруг увидел пещеру, в которой жили сирты. Один из них сказал ему: оставь нас в покое, мы сторонимся солнечного света, который озаряет вашу страну, и любим мрак, господствующий в нашем подземелье; впрочем, вот дорога, которая ведет к богатым соплеменникам нашим, если ты ищешь богатств, а мы сами бедны. Самоед побоялся следовать по указанному ему мрачному пути, а потому скорее закрыл вырытую им пещеру. Но известно, — продолжал рассказчик, — что сирты большею частью богачи: у них чрезвычайно много серебра и меди, железа, олова и свинца. Да и как им не иметь всего этого, когда они живут под землею, откуда, как говорят, все эти предметы добываются».
Аналогичные легенды бытуют и по сей день. Нередки и очевидцы. Вот как описывает увиденного сиртя молодой ненецкий охотник из низовий Енисея: «Это такой белый, как известь, человек. Как тень ходит. Вроде на солнце смотреть не может, только на темноту. Кто сиртя увидит, счастливым будет». Есть ли какое-нибудь рациональное зерно во всех этих рассказах? Безусловно есть: дыма без огня не бывает. К этому мы еше вернемся в самом конце книги...
* * *
У русских особенно любима во все времена была сказка о трех подземных царствах — Медном, Серебряном и Золотом. Популярность ее не поддается сравнению. Только опубликованных различных версий ее известно около пятидесяти. Хотя главный стержень во всех известных вариантах остается неизменным. Да и сюжет— в общем-то достаточно незамысловатый — тоже.
Суть такая: главный герой — естественно, младший брат, всеми презираемый (имя и сословная принадлежность у него в разных сказках может не совпадать, и уж совсем не обязательно— Иван-царевич), попадает под землю, где попеременно попадает в Медное, Серебряное и Золотое. Надо полагать, царства располагаются друг над другом, но из контекста сие не следует. В каждом царстве живет распрекрасная девица-хозяйка — одна краше другой. После ряда неизбежных в таких случаях приключений и преодоления смертельных опасностей герой возвращается на родную землю, женится на самой ослепительной красавице — хозяйке Золотого царства, да еше и братьям своим по жене дарит.
Какими-либо уж очень уникальными подробностями сказки не блещут. Однако кое-что все-таки имеется. Во-первых, попасть в Подземные царства не так уж и сложно: нужно отворотить большой камень (конечно, заветный), а там — «дыра в землю»; дальше — главное: не теряться и не бояться. Во-вторых, во всех трех царствах светло, как днем, — тоже немаловажно. В-третьих, счастье там и изобилие: ешь— не хочу. Одним словом, перед нами классическая мифологема «трех веков» (трех стадий первоначального развития человечества) — Медного, Серебряного и Золотого, облаченная в сказочную форму.
Любопытно, однако: почему этакая благодать оказалась под землей, а не наверху, не на поверхности земли-матушки. Впрочем, с точки зрения Матери Сырой Земли все части ее «тела» прекрасны: внутри, или, так сказать, во чреве даже теплей и уютней. Но неспроста ведь страна счастья под землей оказалась? Лругая отличительная особенность русских сказок про Подземное царство — обратное возвращение главного героя домой. Если вниз он проник через довольно узкое отверстие, то назад, вверх возвращается, как правило, сидя верхом на могучей птице. Зоологическая принадлежность птицы тут решительно никакой роли не играет, а вот летательный аспект путешествия на поверхность земли — вряд ли здесь случаен: он вновь и вновь возвращает нас к гиперборейской летательной традиции, которую при желании можно отыскать практически у любого сибирского народа.
Лля примера обратимся к историческому фольклору эвенков. В богатырских сказаниях об эвенкийском первопредке Кодакчоне (он уже упоминался во вступлении) подробно рассказывается о его летательных возможностях (как, впрочем,
5 - 5994
129
и о летательных способностях его врагов — авахи). Кодакчон (наподобие русского Финиста Ясна Сокола) легко обращается в птицу и летает так быстро, что из крыльев во все стороны сыплются искры. Здесь мы несколько удалились в сторону от Подземного царства, хотя и приблизились к древнейшему общемировому (и тоже гиперборейскому) источнику данной мифологемы.
5. ХОЗЯЙКА МЕДНОЙ ГОРЫ -ОБРАЗ МАТРИАРХАЛЬНОЙ СТАРИНЫ
Было бы удивительно, если бы классический сюжет русского фольклора о Медном, Серебряном и Золотом царствах не получил развития на Урале. Безусловно получил! Современному читателю прекрасно известны изумительные по красоте уральские сказы, записанные и литературно обработанные Павлом Петровичем Бажовым (1879—1950) (рис. 28). Однако вопрос вот в чем: каковы действительные истоки и источники сказаний о Хозяйке Медной Горы, Великом Полозе, Каменном цветке и т.п.? Сам Бажов услышал их в раннем детстве, в конце XIX века, от неграмотного старика сказителя В. А. Хмелинина, а впервые записал услышанное и обработал спустя аж сорок лет. Сам Хме-линин всю жизнь — с раннего детства до глубокой старости — проработал в шахте, добывая медную руду, а уральские легенды (по-другому — «тайные сказы») слышал от таких же стариков, каким под конец стал сам.
Информатор Бажова не был единственным рассказчиком в округе, а поведанные им истории хорошо знал каждый окрестный житель. Ибо сказания о Подземном царстве, его хозяевах и насельниках испокон веков передавались из уст в уста, от поколения к поколению. По существу, основное ядро уральских легенд (если,
131
конечно, отвлечься от литературной обработки) представляют собой мифологемы, родившие в горниле коллективного бессознательного, или же архаичное тайное знание, возникшее в незапамятные времена и перешедшее к русским горнорабочим, с одной стороны, от уральских аборигенов, но, с другой — из древнерусской, обшеиндоевропейской и доиндоевропейской (гиперборейской) копилки фольклорного опыта.
По существу, в совокупном своем восприятии бажовские сказы — это подлинная теллурическая* мистерия и хтоническая** феерия. Бажов практически предвосхитил более чем на пятьдесят лет темы и проблемы, которые стали активно обсуждаться лишь в недавнее время: философия камня, каменная цивилизация, минеральная сфера жизни или ее кристаллическая форма, энергетическая составляющая земных недр и т.д. Нельзя также не отметить, что создание и публикация бажовских сказов совпали по времени с разработкой Владимиром Ивановичем Вернадским (1863—1945) теории ноосферы, которая во многих своих аспектах смыкается или совпадает с бажовскими идеями.
Таким образом, мифологические образы бажовских сказов произрастают из самых глубин общемировой культуры и фольклора как закодированной информации о далекой предыстории человечества. Например, практически о тех же самых окаменевших русских богатырях, о которых уже рассказывалось здесь в начальных главах, рассказывается в бажовском сказе «Богатырева рукавица». После превращения в камни богатыри продолжали вести активную жизнь:
* Теллурический (от лат. 1еии& (ЬеШхгЬ) — «земля») значит «относящийся к земле».
** «Хтонический» — как и «теллурический», значит «относящийся к земле» (но только образованное от другого корня — греч. хвсоу —«земля, страна»; в древнегреческом языке есть еше одно слово, означающее «зем-лю»—от которого берут начало все международные названия наук о земле — «география», «геология», «геофизика» и т.д.; общеизвестно также имя античной богини Земли—Гея).
«Сперва эти места и обживали богатыри. Они, конечно, на людей походили, только сильно большие и каменные. Такому, понятно, легче: зверь его не загрызет, от оводу вовсе спокойно, жаром да стужей не проймешь, и домов не надо.
За старшего у этих каменных богатырей ходил один, по названью Денежкин. У него, видишь, на ответе был стакан с мелкими денежками из всяких здешних камней да руды. По этим рудяным да каменным денежкам тому богатырю и прозванье было.
Стакан, понятно, богатырский — выше человеческого росту, много больше сорокаведерной бочки. Сделан тот стакан из самолучшего золотистого топаза и до того тонко да чисто выточен, что дальше некуда. Рудяные да каменные денежки насквозь видны, а сила у этих денежек такая, что они место показывают.
Возьмет богатырь какую денежку, потрет с одной стороны,— и сразу место, с какого та руда либо камень взяты, на глазах появится. Со всеми пригорочками, ложками, болотцами,— примечай, знай. Оглядит богатырь, все ли в порядке, потрет другую сторону денежки,— и станет то место просвечивать. До капельки видно, в котором месте руда залегла и много ли ее. А другие руды либо камни сплошняком кажет. Чтоб их разглядеть, надо другие денежки с того же места брать.
Для догляду да посылу была у Денежкина богатыря каменная птица. Росту большого, нравом бойкая, на лету легкая, а обличье у ней сорочье — пестрое. Не разберешь, чего больше намешано: белого, черного али голубого. Про хвостовое перо говорить не осталось,— как радуга в смоле, а глаз агатовый в веселом зеленом ободке. И сторожкая та каменная сорока была. Чуть кого чужого заслышит, сейчас заскачет, застрекочет, богатырю весть подает.
Смолоду каменные богатыри крутенько пошевеливались. Немало они троп протоптали, иные речки отвели, болота подсушили, вредного зверья поубавили. Им ведь ловко: стукнет какую зверюгу каменным кулаком, либо двинет ногой — и дыханья нет. Одним словом, поработали.
Старшой богатырь нет-нет и гаркнет на всю округу:
— Здоровеньки, богатыри?
А они подымутся враз, да и загрохочут:
— Здоровы, дядя Денежкин, здоровы!
Долго так-то богатыри жили, потом стареть стали. Покличет их старшой, а они с места сдвинуться не могут. Кто сидит, кто лежмя лежит, вовсе камнями стали, богатырского оклику не слышат. И сам Денежкин отяжелел, мохом обрастать стал.
Чует, — стоять на ногах не может. Сел на землю, лицом к полуденному солнышку, присугорбился, бородой в коленки уперся, да и задремал. Ну, все-таки заботы не потерял. Как заворошится каменная сорока, так он глаза и откроет. Только и сорока не такая резвая стала. Тоже, видно, состарилась. К этой поре и люди стали появляться...»*.
Хотя в уральском сказе и употреблено несколько непривычное для сказочного великана прозвище — Денежкин, в варианте Бажова, вне всякого сомнения, проступают черты глубочайшей архаики, восходящей не иначе как к древнекаменной эпохе мировой истории (безотносительно к тому, что она представляла собой на самом деле). В фольклоре многих народов Земли сохранились предания о каменных великанах, об окаменевших людях и даже о настоящих каменных царствах — надземных или подземных. Сказанное в полной мере относится и к центральным образам бажовской мифологии, которых, кстати, совсем немного. Дабы убедиться в этом, остановимся подробнее на двух главных из них — Хозяйке Медной Горы и Великом Полозе, неотделимыми от Подземного царства и реминисценций каменного века.
* Бажов П. П. Сочинения. Т. 2. М., 1986. С. 17—18.
Медной Горы Хозяйка — именно в таком порядке и сочетании слов предстал, пожалуй, самый известный бажовский персонаж (рис. 29) в самом первом из опубликованных в 1936 году сказов (журнал «Красная новь», № 11). Хозяйка здесь — общемировая мифологема, а вот Медная гора — специфическое местное название рудника Гумёшки, где с XVIII века добывалась медная руда для близлежащего медеплавильного завода. Владения Хозяйки распространялись на всю округу, местом же ее постоянного обитания считалась Азов-гора в окрестностях поселка Полевской. Отсюда и одно из имен Хозяйки — Девка Азов-ка. Среди других ее имен, распространенных в старину на Урале, — Горная матка, Каменная девка (баба), Золотая баба, Ма-лахитница, а также (как бы сие странным ни показалось на первый взгляд) мужские прозвища — Горный дух, Горный ста
рец, Горный хозяин* (к этому странному разночтению мы еше вернемся).
Образ Хозяйки Медной Горы в интерпретации Бажова давно уже сделался хрестоматийным:
«Пошли раз двое наших заводских траву смотреть. А покосы у них дальние были. За Северушкой где-то. День праздничный был, и жарко — страсть. Парун чистый. А оба в горе были, на Гумешках то есть. Малахит-руду добывали, лазоревку тоже. Ну, когда королек с витком попадали и там протча, что подойдет...
В лесу-то хорошо. Пташки поют-радуются, от земли воспарение, дух легкий. Их, слышь-ко, и разморило. Дошли до Красногорского рудника. Там тогда железну руду добывали. Только вдруг молодой, — ровно кто его под бок толкнул, — проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Рис. 29. Хозяйка Медной Горы. Спиной к парню, а по косе ви- Художник А. Л. Бржезиикая дать — девка. Коса ссиза-черная и
* См., напр.: Ермаков П. П. Воспоминания горного рабочего. Свердловск, 1947.
не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко эдак позванивают, будто листовая медь. Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо — на месте не посидит... Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
— Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежда-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей. А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить <...>»*.
Главные качества Хозяйки Подземного царства — суровость и справедливость, благосклонность к добрым людям и безжалостность к злым. Или, говоря словами самого Бажова: «Худому с ней встретиться — горе, и доброму — радости мало». Чудесные метаморфозы самой Хозяйки и ее владений также многократно не только описывались устно и печатано, но и воспроизводились средствами живописи, кино, театральных декораций, мультипликации и компьютерной графики:
«<...> И вот пошли. Она впереди, Степан за ней. Куда она идет — все ей открыто. Как комнаты большие под землей стали, а стены у них разные. То все зеленые, то желтые с золотыми крапинками. На которых опять цветы медные. Синие тоже есть, лазоревые. Одним словом, изукрашено, что и сказать нельзя. И платье на ней — на Хозяйке-то — меняется. То оно блестит, будто стекло, то вдруг полиняет, а то алмазной осыпью засверкает, либо скрасна-медным станет, потом опять шелком зеленым отливает. <...> И видит Степан огромадную комнату, а в ней постели, столы, табуреточки — все из корольковой меди. Стены малахитовые, а потолок темно-красный под чер-нетью, а на ем цветки медны»**.
* Бажов П. П. Сочинения. Т. 1. М., 1986. С. 53—54. Бажов П. П. Сочинения. Т. 1. М., 1986. С. 57—58.
В сказе «Каменный цветок» Хозяйка Медной Горы является Даниле-мастеру близ Змеиной горы и уводит его в свои подземные чертоги. Другими словами, владения Хозяйки — повсюду под землей. Но наиболее значимым местом всегда оставалась Азов-гора. Есть в ней некая незримая сила, которая притягивала сюда людей на протяжении многих веков и тысячелетий. Ведь именно здесь обнаружена была первая руда, про которую отрапортовали в столицу самому царю Петру. Однако нашедшие руду стрельцы обнаружили ее в старых копях, где среди остатков древних орудий труда разбросаны были и кости давних рудокопов, что само по себе свидетельствовало о древности горного дела на Урале.
Уже в XX веке археологи отыскали на Азов-горе следы медеплавильного производства, а незадолго перед Отечественной войной, в 1940-м году, группа подростков нашла у одного из скальных выходов потрясающий клад, состоящий из сорока бронзовых предметов (в основном птицеобразных существ). Пять предметов были утрачены (украдены) еще до того, как находку сдали в музей. За полвека были сделаны некоторые эпизодические дополнения, но в полном объеме уникальный клад стал доступен для всеобщего обозрения лишь в XXI веке: в 2001 году он выставлялся в Екатеринбургском краеведческом музее, в 2002 году — в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Происхождение клада и его последующая судьба до сих пор остаются загадкой.
* Ороним (от греч. oros — «гора») — географическое название объектов рельефа: гор, вершин, холмов, склонов, долин, урочиш, ушелий, каньонов, оврагов и т.п.
Не менее загадочно и само имя Азов-горы. Не вызывает сомнения созвучность данного оронима* с древним самоназванием Азовского моря и города Азова, расположенного на берегу Лона неподалеку от впадения последнего в Таганрогский залив. Совпадение топонимов явно не случайно и связано с этнолингвистической общностью некогда обитавших здесь народов. Языковое родство названий как раз и доказывает былое родство этносов, точнее — их прошлое единство. Применительно к индоевропейским народам это доказывается сравнительно просто. Незадолго до смерти решением данной проблемы как раз и занимался всемирно известный норвежский путешественник и исследователь Тур Хейердал (1914— 2002). Входе организованных и профинансированных им археологических раскопок он намеревался обнаружить в районе Азова прародину викингов и место пребывания — не более не менее — скандинавских богов! В своих изысканиях Хейердал опирался на географическую и историческую энциклопедию, составленную в XIII веке великим исландцем Снорри
Стурлусоном и названную им «Круг земной». Именно здесь говорится о том, что владыка скандинавского пантеона Один проживал со своим народом на территории Юга России, в городе богов Асгард, первый слог которого совпадает с названием Азова (и Азовского моря), если этот топоним (и гидроним) читать как Асов. Затем, по мнению Хейердала, предводитель протонорвежцев увел из этих мест свой народ, опасаясь нашествия римлян, чтобы поселиться в Скандинавии. Это произошло примерно в V веке нашей эры. Где-то около Лона находилось и древнейшее святилище скандинавов, которое они называли Ас-Хоф. Именно Ас-Хоф Тур Хейердал считает тождественным названию Азов.
Как можно понять из некоторых скандинавских саг, громовержец Один был некогда обыкновенным человеком, лишь впоследствии обожествленным. И будущих викингов он привел в Скандинавию, судя по всему, именно из Приазовья. Однако данная миграция древних скандинавов с Юга на Север вторична. Задолго до этого в результате глобального космопланетарного катаклизма те же прапредки норвежцев (и других северных народов) уже однажды мигрировали в составе нерасчлененной индоевропейской этнокультурной общности, но в другом направлении — с Севера на Юг (что случилось не менее пяти тысяч лет тому назад). Впоследствии же, опираясь на древние родо-племенные предания и тайные знания об оптимальном маршруте (спустя много веков превратившемся в путь «из варяг в греки»), скандинавы вернулись на свою историческую (гиперборейскую) прародину.
Но гиперборейские миграции, вызванные космопланетар-ным катаклизмом и резким похолоданием в северных широтах, проходили и через другие регионы современной России и, в частности, — через Уральский. Здесь также имеется множество топонимических следов, оставленных гиперборейскими переселенцами, давшими впоследствии все этническое пестроцветие современных народов. Одним из них и является Азов-гора.
С ней связаны также легенды об исполинской пешере, про которую Бажов поведал в сказе «Дорогое имячко». Пешера та занимает все пространство внутри горы, наделена якобы тайной колдовской силой, и вход в нее до поры до времени закрылся, только стон да плач иногда из-под земли раздаются. Считается, что в ближайшее время туда вообще никто не сможет проникнуть. Между тем в сакральном подземном пространстве хранится колоссальная библиотека, в коей сконцентрированы все древнейшие знания, накопленные задолго до появления современных людей. Всего таких библиотек на Урале — десять. В этом искренне убеждены приверженцы Бажовского движения, о котором пришло время сказать хотя бы вкратце.
Из современного справочника можно узнать, что «бажовцы», как они сами себя называют, — деструктивная (?) полурелигиозная организация сектантского толка, зародившаяся в Челябинске в начале 90-х годов XX века и быстро распространившая свое влияние по всему Уралу. Ее лидером и активным пропагандистом-публикатором является Владимир Соболев, называющий себя «пророком бажовской веры». В качестве священных текстов бажовцы используют сказы из «Малахитовой шкатулки», которые объявили «Евангелием от Урала». Истоки этого учения восходят к древней Гиперборее. Бажовцы верят, что в сказках Бажова скрыто сокровенное знание. Хозяйка Медной горы (Хозяйка Урала) считается культовым божеством. Согласно доктрине бажовцев, подобно тому, как Алтаем и Гималаями «управляет» Зороастр, так и покровительницей-демиургом Урала является Хозяйка Медной горы — помощница Матери Мира (заимствованной из учения Н. К. и Е. И. Рерихов). Из пропагандистской литературы бажовцев можно также узнать, что Хозяйка Урала— провозвестница Иерархии Света. Ей подвластны и животное, и растительное, и минеральное царства. Ее помощниками являются Великий Полоз, бабка Синюшка, Огневуш-ка-поскакушка и прочие бажовские персонажи. Хозяйка Урала, по представлениям бажовцев, обладает психической энергией, способной превращать фекалии в золото, и бажовцы мечтают, что Хозяюшка со временем откроет сие таинство и умение своим последователям.
Параллельно почитанию Хозяюшки бытует и поклонение покорителю Сибири Ермаку, который среди бажовцев считается «великим божественным воплощением», поскольку он соединил Европу и Азию, открыл путь на Восток, откуда всегда идет свет, где находится таинственное Беловодье, всегда притягивавшее искателей Бога и смысла жизни. Обо всем этом якобы знал Ермак, стремясь достичь сокровенной земли, но ему помешали
«темные силы»*. Опираясь на свое учение, бажовцы регулярно проводят фольклорные фестивали, по существу, являющиеся созданием неоязычеЬкого культа и возрождением архаичных языческих традиций. Другие мистики и эзотерики предпринимали попытку сблизить Хозяйку Медной Горы с евангелической Женой, облеченною в солнце, с символистской Девой радужных ворот, со сказочной Снежной королевой и даже с Алисой в Стране чудес.
Вопрос о сакральном символизме Хозяйки Медной Горы и ее атрибутов достаточно сложен и имеет несколько уровней постижения. Даже если ограничиться одними лишь символами, связанными с ключевыми понятиями, то уже здесь обнаруживаются поразительные параллели и взаимные соответствия исходных мифологем. Например, из древнегреческого мифа о Данае известно, что аргосская царевна была заточена своим отцом глубоко под землей в медном дворце, куда к ней и проник Зевс в виде золотого дождя. Налицо символическая триада — «медь — золото — подземный мир», легко и органично проецируемая на владения Хозяйки Медной горы.
* * *
Понятно, что Хозяйка Медной Горы объявлялась на Урале повсюду, а не только в старом Сысертском горнозаводском округе, куда входила Сысерть— место рождения Бажова — и Полевской, близ которого и располагалась Медная гора (иначе Гумешкинский рудник). И вообще известна она повсюду, где есть горы (и даже где их нет). Ибо образ Хозяйки горы — не специфический уральский феномен, а явление общемирового порядка. Сквозной линией и в различных своих ипостасях проходит оно через разные исторические эпохи и вехи мировой культуры. Подчас мифологема визуализируется в самых неожиданных обличьях, не сразу узнаваемых под завуалированными временем личинами.
* См. : "geocities.corn/Athens/Cvprus/6460/handbook/"geocities.corn/Athens/Cvprus/6460/handbook/ index.htm
Вот, например, Тангейзер — герой средневековой немецкой легенды (баллады), хорошо известный из одноименной оперы Рихарда Вагнера (1813—1883). Фабула саги и либретто, написанного на ее основе самим композитором, общеизвестна. Молодой рыцарь-миннезингер попадает в любовные тенёта не кого-нибудь, а самой богини Венеры. Он забывает о цветущей земной жизни в ее безжизненных подземных чертогах. Я не оговорился — именно подземных, ибо соответствующие фольклорной основе сцены «Тангейзера» происходят не где-нибудь в роскошной долине или на берегу лучезарного моря, а в глубокой и мрачной пещере внутри горы Герзельберг (что в переводе означает «не потухшая огненная зола»), которая своими очертаниями напоминает гигантскую гробницу. Именно здесь, согласно древнегерманским представлениям, находились подземные владения властительницы зимы и метели Хольды. В Средние века она была отождествлена с античной Венерой, а ее горное убежище получило в народе прозвание Венусберг.
В средневековой и последующей романтической интерпретации Венера воплощает необузданную и страстную языческую стихию в противовес пресному христианскому благочестию. Однако сие вполне соответствует истинной сути античной богини любви, которая отличалась не изнеженностью и инфантильностью, а, напротив, — неисчерпаемой сексуальной ненасытностью и неразборчивостью в выборе партнеров. Ибо она всего лишь венчала общую линию развития матриархальной любви, начавшуюся с общемировой Великой Богини-матери, и, пройдя через ипостаси шумерской Инанну и аккадской Иштар, завершилась в эллинской Афродите и латинской Венере.
Если же отвлечься от исторической конкретики, то схема соблазнения рыцаря Тангейзера Хозяйкой горы Герзельберг мало чем отличается от соблазнения уральского рудокопа Степана Хозяйкой Медной Горы в известном бажовском сказе. Между прочим, обоих их настигла месть горных хозяек и постигла одна и та же участь — смерть: Тангейзер гибнет потому, что пренебрег любовью Венеры; Степан в конечном счете из-за того, что отверг настойчивые предложения Хозяйки Медной Горы стать его невестой.
Людям, живущим в XXI веке, многие мифологические образы и сюжеты приходится усваивать через посредство позднейшей беллетристики. Если последняя — классика, а не современная ремесленная поделка, то можно вполне быть уверенным, что имеешь дело с добротной основой, отображающей подлинное народное мировоззрение. Сказанное относится и к Хозяевам горного мира. Взять, к примеру, классическое творение великого норвежского драматурга Генрика Ибсена (1828—1906) — драматическую поэму «Пер Понт», целиком и полностью построенную на материале норвежского фольклора. Обширный эпизод здесь (озвученный в хорошо известной музыкальной миниатюре другого великого норвежца — Эдварда Грига) происходит в глубокой горной пешере и связан с историей дочери Горного короля — безымянной Зеленой принцессы, по статусу своему, как и ее отец, являющейся Хозяйкой гор. По ходу действия она становится очередной женой любвеобильного Пер Понта и после бегства неуемного парня даже родила от него ребенка.
Горный король в «Пер Понте» — Доврский дед (от названия горного массива в Норвегии) — классический тролль и главный среди множества таких же подземных жителей мужского и женского рода. Считается, что тролли — это огромные существа, отличающиеся злобным нравом и не блистающие особым умом. У Ибсена рост Горного короля, его Зеленой дочери и многочисленных подданных вполне нормальный (кроме того, согласно одной из самых известных фольклорных историй, Пер Понту еще до начала его приключений удалось засадить одного тролля в орех). Но нас здесь интересует совершенно другое. Первое: история кратковременной любовной связи Пер Гюнта и Зеленой Горной Хозяйки — пусть в многократно искаженной форме — так или иначе напоминает модель отношений Хозяйки Медной горы и ее «кавалеров». Второе: воссозданное в «Пер Понте» убежише Горного короля вполне адекватно иллюстрирует представления скандинавских народов о Подземном мире и его иерархии, которые, в свою очередь, восходят к самим истокам обшеиндоевропейской мифологии.
Между прочим, мотивы, сходные с уральским и европейским фольклором, можно при желании обнаружить в весьма отдаленных странах скажем в Японии. Здесь знакомые черты Хозяйки Медной Горы обнаруживаются у богини священной горы и символа Страны восходящего солнца — Фудзиямы. Имя подземной владычицы, живущей в глубокой пешере вместе с драконом, — Сэнгэн-сама. В японских средневековых легендах рассказывается о встрече с ней самурая Тадаиуне. В отдельных моментах это повествование напоминает сюжеты бажовских сказов.
Далее можно переместиться и на другой континент, например в знойную Бразилию. Не верите? Тогда внимательно прочтите легенду-сказку «Договор с ящерицей». Здесь тоже волшебница из глубокой пешеры, могущая обернуться то безобразной старухой, то соблазнительной девушкой, а то и ящерицей (чувствуете знакомый колорит?) одаривает бедного юношу несметным богатством, правда, в несколько необычной форме: всего-навсего одной золотой монетой, которую никакими способами невозможно истратить — на ее месте тотчас же появляется другая. Остальное в этом бразильском сплаве индейского, негритянского и португальского фольклора — почти как в подземных чертогах Хозяйки Медной Горы или в пешере Горного короля:
«Теперь гаушо [португалоязычный эквивалент испаноязычно-го «гаучо» — так называли метисов, рожденных индейскими женщинами от отцов европейского происхождения. — В. Д.] виден гору насквозь, точно она была прозрачной. Он виден все, что происходино в ее недрах; ее обитатени: ягуары, скенеты, кар-ники, прекрасные девушки, гремучая змея — все спненись в один клубок, все кружились, все извивались в красном пламени, которое вспыхивало и гасло во всех подземных коридорах, из которых шел дым, шел все туше и туше; рев, крики, визг, вой, стоны сливались в гул, который стоял над гребнем горы. Морщинистая старуха превратилась в ящерицу, ящерица — в мавританскую принцессу, мавританская принцесса — в прекрасную индеанку из племени тапуйяс <...>»*.
* * *
* Мифы, сказки, легенды Бразилии. М., 1987. С. 207. (Выделено мной. —В. Д.)
Внешний вид Хозяев гор — вообще разговор особый. Современные художники — иллюстраторы бажовских сказов, а также мультипликаторы, создатели сценических и игровых кинематографических версий — сильно идеализировали образ Горной Владычицы, изображая ее в типично русском одеянии и с кокошником. Не все договаривал и сам Бажов. Действительный образ хозяйки совсем иной. Так, Хозяйки гор, какими их представляют различные народности Алтая, описываются обычно в виде рыжеволосых женщин или девушек, преследующих мужчин. Хозяйка горы неожиданно предстает перед своим избранником в обнаженном виде и требует любви. От обычных женщин ее отличают неправдоподобно большие груди, закинутые за плечи или заложенные подмышки. Насладившись любовью, Хозяйка горы одаривает мимолетного возлюбленного удачей в его предстоящих делах. Нетрудно уловить поразительно сходную сюжетную линию (схему, модель), роднящую алтайские и уральские сказания, что само по себе свидетельствует об общем источнике их происхождения. Хозяйка Медной Горы также настойчиво предлагает себя в жены, суля в качестве приданого свои несметные богатства (правда, в бажовских сказах — вроде бы безрезультатно).
Налицо также и литературная самоцензура Бажова: совершенно ясно, что он намеренно придал своим сказам эстетически благопристойный вид и полностью опустил сексуально-эротический аспект сказаний, вне всякого сомнения, занимавший важное место в исходных вариантах обработанных писателем «тайных сказов»; кроме того, он растянул на многие годы пребывание пленника Хозяйки Медной Горы в ее подземных чертогах. Естественно, в результате подобных любовных связей рано или поздно на свет должны появляться дети. Фольклор уральских народов (по крайней мере — опубликованный) говорит на эту тему довольно глухо. Тем не менее сохранились явственные свидетельства, что у Хозяйки Медной Горы была дочка по имени Змеегорка. Кроме того, в бажовских сказах присутствует и множество ящерок, подобно своей владычице, способных к оборотничеству, которых Хозяйка именует то своим войском, то слугами, то детками.
Конкретный матриархальный типаж — правда, теперь уже Хозяйки не Подземного царства, а степных южноуральских просторов, где также повсюду обозначены горные и скальные отроги Уральского хребта, — можно увидеть на древнем рисунке, найденном в районе Кыштыма (Челябинская область), откуда, впрочем, и до бажовских мест — Сысерти и Полевского — рукой подать. Обнаженная юная дева с двумя мечами, заложенными в набедренные ножны — и перед глазами невольно предстает воображаемая картина: стремительная лавина таких уральских амазонок с поднятыми над головой мечами несется на врага, сметая все и вся на своем пути. Быть может, именно такая матриархальная орда осаждала легендарный Аркаим, взяла его с помощью дьявольской женской хитрости, разрушила и сожгла. Ныне же поражающие воображение остатки древней спиралевидной крепости, стертой с лица земли, сокрыты под ковром степных трав: археологи, раскопавшие и исследовавшие в 80—90-х годах Уральскую Трою, вновь засыпали ее до поры до времени — таков порядок проведения полевых археологических работ.
Не менее колоритны в представлении сибирских народов и мужские хозяева гор. В центре Кузбасса, в отрогах Кузнецкого Алатау, расположена Горная Шория, где испокон веков живет древний народ шориы, говорящий на одном из тюркских языков (близких к хакасскому). Они почитают не Хозяйку, а Хозяина гор — с зелеными волосами, такими же глазами и в каменных сапогах. О встрече с ним рассказывается в легенде о Железной горе (Темир-тау). В подземный дворец Хозяина гор попал однажды бедный охотник и был одарен полным мешком драгоценных камней. И был среди них один совсем неприметный камень — тяжелый и бурый. Решили его испытать огнем, бросили в жаркий очаг, и потекла вдруг из раскаленного добела камня огненная жидкость. Застыв, она превратилась в твердый и ковкий металл. Так было открыто железо*.
По всему миру распространены мифологические рассказы о духах-хозяевах гор. И не только среди народов-насельников крупных горных систем и массивов, таких, к примеру, как Урал, Алтай, Саяны, Кавказ и др. На Сахалине и по берегам Амура проживает коренная народность нивхи (в прошлом — гиляки), численность которых не достигает и пяти тысяч. Среди них также бытуют древние мифы о духах гор:
* См.: Легенды и мифы Севера. М., 1985.
«Нивхи издавна наблюдали, что на берегу моря была некая "тропа битвы": там валялись разбросанные морские водоросли, еловые ветки. Только теперь, после описываемого ниже, нивхи могут сказать, кто же победил: дух горы или дух моря. Однажды нивх-охотник заблудился в лесу. Во сне ему явился какой-то человек, который пригласил его к себе в селение, по его словам, выход в него находился на середине горы. Нивх поднялся в гору, посередине там оказалось отверстие. Войдя, оказался в селении, где находилось 30 жилищ. Подойдя к одному из жилищ, увидел выходящего к нему человека из сна. Тот пригласил нивха в дом, там находилось еще шесть человек. Хозяин дома посадил нивха на нару для почетных гостей, накормил, объяснил ему, что в их селении нет ночи и нет зимы, нет дождя. Себя он назвал курн — главный дух гор. Позднее хозяин дома рассказал нивху, что периодически горные люди позволяют убить себя злому духу — морскому человеку. По закону, духи гор и духи моря должны периодически сражаться, и побежденный позволяет себя убить; но всегда побежденным оказывается горный человек. Нивх решил помочь своему новому другу.
Как-то хозяин дома сказал нивху, что на земле людей уже наступает весна, через шесть дней придется ему отправиться воевать, и он уже готовится принять смерть. В указанный день они вместе вышли на поверхность горы. Хозяин влез в медвежью шкуру и превратился в огромного медведя; предложил нивху взобраться ему на спину, чтобы таким образом быстрее спуститься к морю. Медведь остановился возле человеческого селения, и нивх слез с него. Вдруг медведь затрясся от страха, и нивх увидел большущего сивуча, плывущего к берегу. Человек сказал медведю, чтобы тот не боялся, так как по закону нивхов они убивают и едят сивучей, и он вместо горного хозяина сразится с этим сивучем. Как только сивуч вылез на кремнистый песок, нивх убил его копьем. Разделав сивуча, на костре пожарил его мясо. Нивх хотел накормить медведя мясом сивуча, но тот отказался; позднее, сняв с себя шкуру и обретя человеческий облик, горный человек все же отведал мяса сивуча, оно ему понравилось и съел много. Затем, желая отблагодарить нивха, горный хозяин уговорил его снова отправиться в горное селение; нивх добирался опять верхом на медведе. Горный хозяин рассказал другим обитателям этого селения, что он поел мяса сивуча, легко убитого нивхом, и что теперь, как он понял из всего, поскольку он отведал мяса их злого духа, то в предстоящих сражениях победа будет не всегда за морскими людьми, но то на одной стороне, то на другой. В благодарность нивху дали в жены сестру хозяина жилища, и вместе с женой герой спустился в человеческое селение. С тех пор самые разнообразные лесные звери сами приходили к нивху в его сени, и он их убивал, богато жил»*.
Но и славяне не отстают от остального мира. В словацкой сказке «Повелитель камней и руд» можно увидеть многие подземные реалии и сюжетные нюансы, знакомые как по легендам других народов, так и по бажовским сказам:
«Уже, уже сдвигаются горы, выше становятся. Очутились они в ущелье, таком тесном, что кареты еле проходят. Вот и коней ущелью, упирается оно в тупик. Да нет, не в тупик — зияет перед ними вход в пещеру, словно пасть каменного дракона. Кони, не замедляя бега, так и влетели туда. Только въехали, сотряслась земля, гул позади них раздался — это сошла с гор лавина, завалила вход в пещеру. Разом стало темно, хоть глаз выколи. Испугалась молодая, прижалась к мужу, защиты ищет. Он ее успокаивает:
— Не бойся, жена, все так, как быть должно. Скоро дома будем.
И правда, посветлело впереди. Выехали они из пещеры снова в горы. По уступам гор лес растет. И горы диковинные, и лес диковинный. Присмотрелась молодая — все кругом оловянное. Скалы из олова, на дубах да осинах ветки и листья из олова, на елях и соснах кора оловянная, хвоя оловянная. Высунулась в окошко молодая, посмотрела вверх — и небо над ней оловянное, тусклым светом светится. Все будто во сне застыло, не шелохнется, да и откуда под землей ветру взяться?! Расступились наконец оловянные горы. Широкая долина перед ними. Все заблестело кругом. Трава там из зеленого камня, цветы самоцветные, из голубого камня небо над головой. А посреди долины стоит золотой дворец с серебряными окнами»**.
* Островский А. Б. Мифология и верования нивхов. СПб., 1997. С. 223-224.
** Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко: Сказки славян. Л., 1976. С. 112.
Было бы значительным упущением пройти мимо еще одного матриархального бажовского образа. Волшебница Бабка Си-нюшка из сказа «Синюшкин колодец» — тоже Хозяйка, даже еще в большой степени, чем властительница Медной горы, ибо ее владения распространяются не только на земные недра, но и на водную стихию. Собственно, и сакральный колодец находится не где-нибудь, а посреди непроходимого болота, на маленьком неприметном островке, куда и попадает случайно главный герой сказа — приисковый парень Илья. В колодце у Синюшки богатства несметные, но поделиться ими она готова лишь с праведником и бессребреником, а хапугу и вора Кузьку безжалостно топит в бездонном колодце. Сама же Синюшка — оборотень из оборотней— всегда старая, всегда молодая, как она сама о себе говорит: и ручиши ее бескоготные растут, готовые утянуть в болотную трясину любого, кто подвернется, и превратиться способна в распригожую красавицу, и исчезнуть может прямо на глазах. Можно с уверенностью утверждать, что образ Синюшки этой самой гораздо ближе к общемировому стандарту хозяек земных недр, чем красавица Хозяйка Медной Горы.
Хозяйка гор, как правило, объединяет в себе положительные и отрицательные качества. В немногих случаях последние преобладают, и тогда их носительница выступает исключительно зловредным и коварным существом. Однако при ближайшем и внимательном рассмотрении демоническое обличье оказывается результатом позднейшей идеологической дискредитации. Типичным примером может служить легендарная история происхождения тибетского народа, прародительницей коего считается Горная ведьма — недвусмысленный коррелят Хозяйки Медной горы, с той лишь разницей, что ее партнерами выступают не уральские камнерезы и рудокопы, а бодхисатва, он же по совместительству — обезьяний царь.
Этот царь обезьян был буддийским девственником и праведником, последователем одного из выдающихся бодхисатв Ава-локиты. В него-то и влюбилась кровожадная и похотливая Горная ведьма, настойчиво домогаясь взаимности:
О, обезьяний царь, услышь меня, молю!
По силе злой судьбы я бес, но я люблю.
И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь.
Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь.
По десять тысяч душ мы будем убивать,
Мы будем жрать тела, и будем кровь лизать,
И породим детей жестоких, словно мы.
Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы
У этих бесов злых возникнут города,
И души всех людей пожрут они тогда.
Подумай обо мне и милосерден будь,
Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь!*
В конечном счете царь обезьян и горная демоница стали мужем и женой. От этого брака родилось шесть непохожих друг на друга обезьян, которые вскоре стали размножаться с невероятной быстротой. Есть стало нечего, и их праведный отец вынужден был обратиться к своим небесным покровителям. Те ниспослали на землю семена культурных растений, и обезьянье племя, начавшее возделывать землю, постепенно цивилизовалось: у них исчезла шерсть и хвосты. Так возникли люди. Считается, однако, что одна часть из них ведет начало от отца-бод-хисатвы, а другая — от матери-ведьмы. Потому-то одни люди милосердные и добродетельные, другие же — коварные и злокозненные. Представляется, что обезьяны в тибетской легенде играют ту же роль, что и яшерицы, окружающие Хозяйку Медной Горы в уральских сказах. Хотя в случае с Горной ведьмой речь идет не только о дискредитации ставших чуждыми идеологии и менталитета, но и господствовавших в далеком прошлом матриархальных отношений.
* См.: Волшебное сокровише: Сказки и легенды Тибета / Перевод Льва Гумилева. Новосибирск, 1997. С. 27—28.
Для правильного понимания истинной подоплеки образа Хозяйки (Медной) Горы необходимо обратиться к самым глубинам человеческой истории, когда повсеместно господствовал культ Великой Богини-матери обусловленный матриархальным укладом всей общественной жизни. В современной этнографии и теоретической социологии под матриархатом (от лат. mater (matris) — «мать» + arhe «власть») понимается существовавшее в древнейшую эпоху владычество женщин, предшествовавшее патриархату. Это была такая стадия в развитии человеческого общества, основанная на материнском роде, когда сменяющие друг друга поколения по причине отсутствия узаконенного брака вели свою родословную исключительно по женской линии. Отголоски той эпохи, сопряженной с историей Гипербореи, дожили и до наших дней...
6. ЭТНИЧЕСКИЙ КОТЕЛ ВЕЛИКИХ И МАЛЫХ НАРОДОВ
Сибирь в совокупности с уральским регионом представляет собой невообразимо красочный и пестрый ковер, сотканный из уникальных языков, культур, традиций, обычаев и верований различных народов. От Белого и Баренцева морей до побережья Тихого океана ныне проживают этносы, чье происхождение теряется во мраке тысячелетий. Некоторые тут жили всегда, другие появились недавно. Численность большинства из них сравнительно невелика, в отдельных случаях едва превышает тысячу человек (енисейские кеты) и даже не достигая таковой (колымские юкагиры). Тем не менее любой из малочисленных народов Сибири, Уральского Севера и Дальнего Востока — хранитель древнейших культурных ценностей, корни которых уходят к глубинным истокам человеческой истории.
В последнем легко убедиться, бросив даже поверхностный взгляд на карту России: многие названия в разных частях ее имеют сходное звучание. Выше это было проиллюстрировано на примере названия озера (и горы) Ильмень. Проше всего объяснить подобное совпадение чистой случайностью и таким образом самим навсегда расстаться с истиной. Ибо на самом деле обшие названия мест, гор, озер, рек и т.п. в разных уголках земли свидетельствуют о том, что некогда здесь проживали люди, говорившие на общем праязыке и давшие сохраняющиеся до сих пор названия, которые мы видим на карте.
За примерами опять далеко ходить не надо. В Карелии и Восточной Сибири хорошо известна река с одним и тем же названием — Кемь. В заповедное Белоозеро на Вологодчине впадает река Кема. В некоторых финно-угорских языках кеми означает просто «реку», откуда и название Камы — притока Вол
ги. Но точно с таким же «речным смыслом» данное слово употребляется у китайцев и монголов. Тувинцы и хакасы так же именуют Енисей — Кемь («река»). На Алтае Ак-кем («Белая вода») — приток Катуни, а в окрестности священной горы Белухи — целый комплекс с аналогичным названием: два озера, тающий ледник, перевал, что все вместе с эзотерической точки зрения рассматривается как сакральное Беловодье.
Архаичный «водный смысл» и у названия сибирского областного центра Кемерово. Сам он, правда (как и область), стал называться так совсем недавно, переняв, однако, имя оказавшегося в его границах одноименного селения, название которого, как считают этимологи-топонимисты, образовано от тюркского слова кемер — «берег, обрыв». Сходные гидронимы встречаются в Средней Азии и Европе. При этом филологи утверждают, что корень «кемь» имеет индоевропейское происхождение (см., напр., доклад одного из патриархов сибирского языкознания А. П. Лульзона на VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук в августе 1964 года). В этом случае название уральской реки Камы не просто случайно совпадает с именем древнеиндийского бога любви Камы (по имени которого назван популярный во всем мире трактат «Кама-сутра»), но и наверняка имеет общий источник происхождения. Нельзя не вспомнить и о Камчатке: среди различных объяснений этого красивого названия, совершенно непонятного лингвистам-этимологам, есть и наиболее правдоподобное, выводящее данный топоним из слова кам — «ручей» (так на языке камчадалов именовалась главная речная артерия их страны).
Пройдя по следам древних индоевропейцев в Европу, мы и здесь обнаружим сходные топонимы: Кемпер (от старобретонского названия, означающего «Слияние рек»)— во Франции; Кемери — древнее поселение (а ныне известный курорт) на месте целебного источника в Латвии.
Однако ответ на вопрос о причинах такого совпадения пока что приходится отыскивать не в научной литературе, а в Священном Писании. Как известно, в Библии о происхождении языка сказано очень кратко, но зато и совершенно правильно: «На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11, 1). Так оно и было на самом деле (подробнее — в моих предыдущих книгах). Когда именно это было — на этот вопрос и должны попытаться ответить ученые, однако их пока что занимают совершенно иные проблемы. Но в том, что все было так, а не иначе — сомневаться не приходится. И лучшее свидетельство тому— архаичные топонимы и гидронимы: некоторые из них не меняли своей вокализации со времен единого праязыка.
? * *
С XV века на Руси получило широкое хождение рукописное сочинение с причудливым названием — «О человецех незнаемых в Восточной стране». Это первое из известных пока на русском языке описание сибирских народов, с коими приходилось соприкасаться жителям Московского государства и сохранявшей еще остатки своей самостоятельности Новгородской феодальной республики. К настоящему времени выявлены, опубликованы, прокомментированы и основательно изучены две основные версии (редакции) древнерусского текста в 14 сохранившихся списках. Привожу один из них:
«На Въсточной стране за Югорьскою землею над морем живут люди самоедь, зовомы малгонзеи. А ядят мясо оление да рыбу, да межи собою друг друга ядят. А гость к ним приидет, и они дети свои закапают на гостей, да тем кормят. А которой у них умрет, и они снедают. А в землю не хоронят. А люди резвы, не великы възрастом, плосковиды, носы малы, а ездят на оле-нех. А платье носят соболье и оление. А торг у них соболи.
В той же стране за теми, над морем же, есть иная самоедь: по пуп мохнаты до долу, а от пупа вверх как и прочий челове-ци. А ядь их рыба да мясо. А торг их соболи да песий, да оленьи кожи.
В той же стране за теми людми, над тем же морем, иная самоедь таковы. Вверху рты, рот на темяни, а видение в пошлину человечье. А коли едят, и они крошат мясо или рыбу, да кладут под киверь или под шапку. И как почнет ясти, и он плечи-ма движет вверх и вниз. А немы, не говорят.
В той же стране за теми иная самоедь такова. Как и прочий человеии, но зиме умирают на два месяца. Умирают тако: как которого где застанет в те месяци, той тут и сядет. А у него из носа вода изойдет, как от потока, да вмерзнет к земли. И кто человек иные земли неведением поток той отразит у него, и он умрет. Той ужь не оживет, а иные оживают, как солнце ся на лето вернет. Так на всякый год оживают и умирают. В той же стране, вверх Оби рекы великиа есть такова земля, Баид зово-ма. Леса на ней нет, а люди на ней как и прочий человеци, но живут в земле. А ядят мясо соболие. А иного у них некоторого зверя нет, опричь соболи. А носят платне все соболие, и рука-вини и ногавици, а иного никоторого платья, ни товара у них нет. А соболи же у них таковы: черны велми и великы, шерсть живого соболя по земли ся волочит.
В той же стране есть такова самоедь: в пошлину аки человеци, без голов, рты у них межи плечми, а очи в грудех. А ядь их головы олений сырые. И коли яст, и он голову олению въскинет на плечи, и на другый день кости вымечет туда же. А не говорят. А стрелба их такова: трубка железна в руне, а вь другой стрелка железна. Па вложит стрелку ту в трубку, да бьет молотком в стрелку ту. А товару у них нет некоторого. Вверх тоя же рекы Оби, в той же стране есть иная самоедь. Ходят по подземелью иною рекою, день на ночь, а ходят с огни и выходят на озеро. Оно, деи, свет как и у нас над тем озером. И стоит, деи, град велик над ним, а посада нет. И коли пойдут к граду тому, ино, деи, шум велик слышети в граде том, как и в прочих градех. И как приидут в него, ино людей в нем нет, ни шуму никоторого, ни иного чего животна. Толико в всяких дворех ясти и пити много всего, и товару всякого, како и кому надобе. И что кому надобе, и он положит цену противу того, да возмет, и прочь отходят. А кто что без цены возмет, и как прочь отъидет, и товар изгинет у него, и обряшется паки в своем месте. И как прочь отходят к себе, и шум паки слышети, как и в прочих градех.
В В[ъ] сточной же стране есть иная самоедь, зовома каменская. Облежит около Югорьскиа земли, а живут по горам по высоким. А ездят на оленех. А платне носят оление и соболие. А ядят мясо оление, да и собачину, и бобровину сыру ядят. А кровь пьют всякую, и человечю. Да есть у них таковы люди лекари. У которого человека внутри не здраво, и они брюхо режют, да нутро выима-ют и очищают, и паки заживляют.
Да та же самоедь, скажут, видали з горы подле море мертвых своих: идут, плачи а за ними идет велик человек, поганяа их палицею железною».
Это, так сказать, легенды. Действительность, понятно, оказалась несколько иной, но не менее поэтичной. Прежде всего это относится к удивительному историческому феномену — зарождению и выпестыванию дружбы и взаимопонимания между пришлыми русскими людьми и коренным населением осваиваемых сибирских территорий. Умение подлаживаться под местные обычаи, уважение к обычаям любых, даже самых малых, народов — одна из типичных черт характера русского человека. На протяжении многих веков русские не просто научились сосуществовать с многочисленными иноплеменными соседями, но и заимствовать у них все заслуживающее внимания (а если надо — учиться) и одновременно щедро делиться со всеми своим духовным богатством. О генетической же чистоте (или, как раньше говаривали, о чистоте крови) особенно говорить не приходится, ибо за тысячелетия своего развития русский народ впитал столько чужой крови (и, в свою очередь отдал своей), что теперь уже невозможно ответить: кому же он теперь не брат и не сват.
И здесь нельзя не согласиться с Алексеем Степановичем Хомяковым (1804—1860), который еще полтора века назад писал: «Русский смотрит на все народы, замежеванные в бесконечные границы Северного царства, как на братьев своих, и даже сибиряки на своих вечерних беседах часто употребляют язык кочевых соседей своих якутов и бурят. Лихой казак Кавказа берет жену из аула чеченского, крестьянин женится на татарке или мордовке, и Россия называет своею славою и радостью правнука негра Ганнибала, тогда как свободолюбивые проповедники равенства в Америке отказали бы ему в праве гражданства и даже браке на белоликой дочери прачки немецкой или английского мясника». К этому можно добавить: уже в XVIII веке статистика бесстрастно свидетельствовала, что не менее 10 % браков на территории Сибири являются смешанными, при этом в основном одинокие русские мужики брали себе в жены разноплеменных сибирских невест.
Безусловно, у каждого северного и сибирского народа (как, впрочем, и любого другого) свой неповторимый характер, свои веками формировавшиеся особенности и привычки. И для русских людей, которым, по мере их продвижения на восток, приходилось сталкиваться с различными незнакомыми племенами, они вовсе не были «на одно лицо». Любопытные соображения оставил на сей счет адмирал Г. Л. Сарычев, характеризуя одну из самых самобытных народностей Сибири — эвенков (тунгусов): «Тунгусы сильно привязаны к кочевой жизни и дивятся якутам и русским, живущим оседло. Своей беззаботностью и веселостью, подвижностью и веселостью, подвижностью и остроумием тунгус отличается от прочих сибирских племен: мрачного самоеда, неуклюжего остяка, сварливого якута; и потому тунгуса можно назвать французом тайги. <...> Когда тунгус едет верхом на олене, он держится гордо и осанисто, словно рожден он кавалеристом».
Мне же лично представляется: не только тунгусам следует гордиться, что их сравнивают с одной из блистательных европейских наций — французами, но и последним должно льстить, что их приравнивают к одной из самых древних, отважных, находчивых и, главное, — кристально честных сибирских народностей (рис. 30). Это доказывает и вся история дружбы между русскими и эвенками. Польза с самого начала была обоюдной. Лучше всего, пожалуй, о том свидетельствует открытие нерчен-ского месторождения серебра, на месте которого «во глубине сибирских руд» вскоре возникли знаменитые каторжные рудники и плавильные заводы. А положили начало серебряной славе
России два тунгусских охотника, братья Аранжа и Мани. Они и доложили в 1692 году сибирскому воеводе, что в местах их звериной ловли имеются богатые серебряные руды, к коим уже проявлял понятный интерес монгольский князь, сумевший вывезти на семи верблюдах образцы руды из российских владений. Но сердца тунгусов-охотников были расположены не к «мунга-лам», а к русским старшим братьям...
Древние песнопения никогда не смолкали на бескрайних просторах Сибири, хотя круг тех, кто помнит эпические сказания, уходяшие в глубь тысячелетий, постоянно сужается. Слава Богу, труженики-фольклористы успели записать рассеивающиеся, как дым таежного костра, древние строфы. А это в обшей сложности — десятки и сотни тысяч стихотворных строк. Материала собрано столько, что хватит на 60 томов академического издания «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». К началу 2000 года вышло уже 17 томов. Знакомишься с ними и диву даешься неизбывному богатству фольклорных образов и неповторимой красоте народного слова: любой даже самый малочисленный народ может здесь поспорить со столпами мировой литературы. Недаром «Обшая газета» опубликовала в октябре 1999 года столь необычный и редкий для современной прессы материал журналистки Ирины Самаховой об эвенкийском фольклоре под полушутливым и близким к истине названием «Скорее всего, Гомер был эвенком» (рис. 31):
Из не скрепленного с Верхним небом даже ниточкой. Не привязанного к земле даже конским волосом Шекового чума
Вышла самая лучшая из девушек,
Только-только подросшая,
Будто выточенная,
Очень ладная,
С белым лицом,
Со светлой кровью.
Ее ни с чем не сравнить.
Белизна ее была удивительной:
Тело ее сквозь одежду просвечивалось,
Кости сквозь тело просвечивались,
Мозг сквозь кости просвечивался.
С нежной светлой кровью,
С прозрачным телом, —
Такой была эта прекрасная девушка.
Сравните с Гомеровым описанием Елены Троянской или Пенелопы: разница — только «чум». В фольклоре любого народа можно отыскать подобные поэтические жемчужины. Что касается эпических песнопений, то они, как правило, отличаются величественной монументальностью, а нередко — и словесной необъятностью. Показательна и во многом поучительна судьба эпоса народа коми (зырян), чья культура (включая архаичные сказания) уходит в гиперборейскую старину, географически и генетически соприкасаясь с истоками древнейшего мировоззрения. Однако цельного коми-эпоса долгое время не существовало. Впрочем, сие характерно практически для всех народов мира, в том числе и русского, у которого нет целостного былинного эпоса. Систематизация и литературная обработка — результат позднейших кропотливых усилий скромных подвижников или же, напротив, выдающихся личностей— от Гомера и Фирдоуси до Лённрота и Лонгфелло.
Свести воедино разрозненные и нередко скрываемые от посторонних ушей древние сказания своего народа задался целью крупнейший деятель коми-зырянской культуры Каллистрат Фалалеевич Жаков (1866—1926). Это была всесторонне одаренная личность— прозаик, поэт, этнограф, ученый, автор множества статей и книг по различным отраслям знания, создатель оригинального философского учения лимитизма («философии предела»). Помимо прочего, он дал «путевку в жизнь» своему земляку (зырянину по национальности) и социологу № 1 в общемировом масштабе Питириму Сорокину. После революции Жаков оказался в Прибалтике, где и написал на русском языке поэму «Биармия», основанную на коми-зырянской мифологии и названную так по древнему наименованию Пермской земли (топоним Пермь — это и есть фонетически трансформированная Биармия). Поэма оказалась настолько цельной и красивой, что ее тотчас же перевел на латышский язык классик латышской литературы Ян Райнис.
У себя на родине поэма долго оставалась неизвестной: Жаков считался белоэмигрантом и националистом, поэтому его труды были изъяты из обращения, а имя вычеркнуто из энциклопедий и справочников. Лишь в начале 1990-х годов замечательное произведение, переведенное с русского оригинала, впервые увидело свет на языке коми. Воистину, любой эпос не знает ни географических границ, ни языковых барьеров. Он принадлежит всему человечеству, ибо впитывает в себя народную мудрость, отражает наиболее важные вехи древней истории и демонстрирует неисчерпаемое поэтическое вдохновение. Коми-зырянская «Биармия» не исключение:
Где ты, где ты, пурпур песен, Изумруд сказаний древних? Где станок великой жизни, Где челнок великой ткани, Нитей жизни приумолкшей В временах давно минувших?
Любой северный или сибирский сказитель-профессионал мог много часов подряд исполнять перед внимающими каждое слово слушателями древние сказания о богах, героях-богатырях и выдающихся предках, поддерживая вдохновение либо алкоголем, либо галлюциногенными снадобьями, приготовленными из толченых высушенных мухоморов. С. К. Патканов, собравший бесценную информацию о жизни, быте и фольклоре хантов (остяков), так описывает песенное действо исполнителя эпических сказаний:
«Изредка, при отсутствии водки, певец для большего воодушевления съедает перед началом пения несколько мухоморов — 7—14—21, то есть число, кратное семи: от них он просто приходит в исступление и походит на бесноватого. Тогда всю ночь напролет диким голосом распевает он былины, даже и давно, казалось, забытые, а утром в изнеможении падает на лавку. Мало тронутые его беспомощным состоянием слушатели бывают довольны, что услышали песни своих отцов, пропетые с таким чувством».
Интересно также и сообщение Патканова (а его статья была опубликована в мартовском и апрельском номерах за 1891 год популярного русского этнографического журнала «Живая старина») о том, что эпические песни хантыйских сказителей любили слушать и русские, естественно, те, кто понимал язык хантов. Богатые рыбопромышленники специально приезжали на народные празднества, с наслаждением слушали сибирских рапсодов, и случалось, что за пропетые остяком две-три былины ему даже прощался денежный или натуральный долг.
Зазорного в искусственной подпитке творческого вдохновения ничего нет: растертый в порошок и разбавленный водой высушенный мухомор — древнейший способ достижения экстаза не одних только шаманов и поэтов. Многие ученые склоняются к мысли, что знаменитый сакральный напиток древних ариев, который по-древнеиндийски именовался сома, а по-древнеиранс-ки — хома, есть не что иное, как настой или отвар из мухоморов. Это подтверждается, кстати, и общностью наименования мухомора: его обско-угорское название панх (пангх) практически полностью совпадает с ведийским бангха и авестийским банг. Подобное сходство никак не может быть случайным и доподлинно свидетельствует по крайней мере о двух вещах: первое — индоиранские и обско-угорские языки и народы имеют общие корни; второе — индоарии (как и индоевропейцы в целом) некогда обитали на Севере. Здесь же и создавались многие гимны Ригведы и Авесты, и не исключено, что главным стимулятором вдохновения их создателей, и уж тем более многочисленных исполнителей, был все тот же мухомор.
* * *
Пути древних языческих верований неисповедимы. Некоторые архаичные традиции северных народов позволяют приоткрыть тайны древнейшего мировоззрения народов, казалось бы, совершенно далеких от приполярных и заполярных реалий или же от гиперборейской старины. А между тем остатки подобных следов у всех нас, как говорится, перед глазами. Например, такой заурядный увеселительный объект, как снежная баба. Не успеет на дворе выпасть достаточно липкий снег, и вот уж все — и стар и млад — начинают самозабвенно катать огромные снежные шары и, не задумываясь, громоздить их один на другой. Получается хорошо знакомая каждому «баба», вызывающая, как правило, исключительно положительные эмоции. А почему, собственно? С чего бы это взрослым и детям радоваться? И что это вообще за феномен такой — «баба» из снега?
Ответ можно найти в записках знаменитого финского лингвиста и этнографа Матиаса Александра Кастрена (1813—1852), который по поручению Петербургской академии наук (напомню: Финляндия тогда входила в состав Российской империи) путешествовал в 1841—1844 годах по Русскому Северу. Это была третья (из четырех) поездка по глухим районам России, главным образом с целью изучения финно-угорских и самодийских языков. Но Кастрен являлся не только лингвистом с мировым именем (таковым он остается и до сих пор), но и прогрессивно мыслящим ученым-энциклопедистом. Его дневники, опубликованные посмертно, по сей день служат бесценным источником для изучения истории и этнографии северных народов.
Так вот, оказавшись на полуострове Канин Нос и путешествуя зимой по канинской тундре, Кастрен обратил внимание, что самоеды-язычники делают идолов не только из дерева, камня и других общепринятых и давно известных материалов, но также из снега. Вот откуда, оказывается, родом наши русские снежные «бабы» — не в смысле географии, а в смысле истории. Они — отголоски тех невообразимо далеких языческих
времен, когда наши прапредки поклонялись природным явлениям и объектам. Память о той архаичной эпохе сохраняется чуть ли не на генетическом уровне в виде архетипов коллективного бессознательного. Исходя из элементарного факта, что сооружается в подавляющем большинстве случаев снежное изваяние женского (а не мужского) рода, нетрудно предположить: традиции подобных культовых действ уходят в глубины матриархата.
Точно так же бессознательная память о матриархальном прошлом сохранилась в детских «куклах» и других игрушках, рисунках или статуэтках на женскую тему. Игрушки — не такой уж и простой феномен, как это может показаться на первый взгляд: многие из них сохранили черты древнейших верований и культа. Среди русских глиняных игрушек немало таких (рис. 32), которые, как клише, повторяют образ Великой богини, уходящий своими корнями в древнекаменный век и эпоху матриархата. Не менее интересные игрушки можно встретить на Севере и в Сибири. Например, у тех же ненцев широко распространены детские игрушки (а также предметы культа), у которых вместо головы используется птичий клюв (рис. 33). Но точно с такими же головами-клювами у ненцев известны и домашние идолы, предметы древнейшего культа. Быть может, изображения подобных птице
6 - 5994
161
богов восходят к той самой гиперборейской эпохе, когда в мире повсюду царствовала настоящая перьевая цивилизация.
Рис. 33. Ненецкая игрушка с птичьим ние в ИСТории человечества),
Самоеды (ненцы) всегда были в центре внимания и притчей во языцех всех, кто хотя бы однажды побывал на Сибирском Севере. Одно имя чего стоит — «самоеды». С чего бы это? Они что же — самих себя едят? Да что-то вроде этого — только не в смысле классического каннибализма (который, впрочем, не такое уж и редкое явле
а в смысле избавления от престарелых родителей, что
также имело широкое распространение по всему свету. В Океании стариков оставляли на необитаемых островах, в Лапландии — в заснеженной тундре, на юге Африки закапывали в ямы. Даже на Украине вплоть до XIX века в глухих деревнях сохранялась описанная этнографами традиция, когда престарелых родителей, которых не могли прокормить, сажали на санки и спускали в овраг (дикий обряд так и назывался — «посадить на луб»).
Поедание стариков также практиковалось испокон веков. Варварский обычай чо всех подробностях описан еще «отцом истории» Геродотом на примере исселонов — древнего народа, относительно которого современные историки не могут сказать ничего определенного, кроме того, что он обитал на Севере.
Кроме золочения черепов и равноправия женщин с мужчинами, — все остальное как будто списано с самоедов, но, естественно, не современных ненцев, давно отказавшихся от архаичных обычаев, а тех их предков, чьи похоронные ритуалы (если только в данном случае применимо подобное словосоче
тание) описывались еще в XIX веке. В 1868 году в Петербурге вышла книга Ю. И. Кушелевского «Северный полюс и земля Ямал» (путевые записки). Здесь скорбный ритуал не только подробно описывается, но и иллюстрируется (рис. 34). Приводится также рассказ казака, он как почетный и желанный гость был приглашен участвовать в обряде (рис. 35). Повторяю, с точки зрения этнографии избавление от стариков — хорошо известный и повсеместно распространенный обычай. Но в масштабах Российского государства и утвердившихся здесь религиозных и этических норм от подобного «самоедства» бросало в дрожь. Лаже Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856) в «Апологии сумасшедшего» не удержался от антисамоедской филиппики:
«Есть разные способы любить свое отечество; например, самоед, любящий свои родные снега, которые сделали его близоруким, закоптелую юрту, где он, скорчившись, проводит половину жизни, и прогорклый олений жир, заражающий вокруг него воздух зловонием, любит свою страну, конечно, иначе, нежели английский гражданин, гордый учреждениями и высокой цивилизацией своего славного острова; и, без сомнения, было бы прискорбно для нас, если бы нам все еще приходилось любить места, где мы родились, на манер самоедов».
Зря он, конечно, так — особенно насчет «родных мест». Ненцам действительно стоит позавидовать в их любви и привязанности к своей северной родине. Кастрен (в отличие от Чаадаева) с восхищением отнесся к этому похвальному чувству. По предварительному и взаимному согласию он вывез одного самоеда в Европу, дабы тот помог при составлении грамматики и словаря самодийских языков, но за время совместной работы с удивлением констатировал, что добровольный помощник чуть не умер (в прямом смысле) от глубочайшей тоски по тундре и родному чуму. Чтобы предотвратить смертелг чый исход неудачного эксперимента, Кастрен поспешил отпустить друга-самоеда домой.
А умение нениев ориентироваться в бескрайних и заснеженных просторах без единого кустика или бугорка... Разных путешественников — и иностранцев и русских — поражала способность самоедов отыскивать в любую погоду нужную точку, находящуюся за много десятков километров. «Точка» — это почти буквально, ибо ненец-проводник привозил нарты сквозь пургу или туман прямо к нужному чуму. Писатель-этнограф и исследователь Севера Константин Дмитриевич Носилов (1858—1923) в начале XX века три года безвыездно прожил на Новой Земле, где его главными соседями были ненцы-оленеводы. Русского писателя заинтересовал феномен ясновидения, присущий, как он убедился, некоторым из его соседей по зимовке. Так, охотник Фома Вылка «видел» оленей, находящихся вне поля физической видимости, то есть не по законам оптики, а необъяснимым внутренним зрением. Носилов со стенографической точностью воспроизвел свои вопросы и ответы ненца:
«Вдруг он оборачивается ко мне и говорит, что видит оленей. Я осматриваюсь по сторонам.
Где? — спрашиваю.
А вот здесь, — и он делает движение рукой перед глазами, показывая мне, что ему видится. Я начинаю расспрашивать его. Он объясняет, что перед его глазами, словно порой, мелькают три оленя и так ясно, что он даже различает, что один их них самец, а остальные — самки. Когда я стал его расспрашивать, что это все значит, он просто и уверенно сказал, что мы скоро увидим этих оленей и будем на них охотиться... Я посмотрел еще по сторонам, думая, не морочит ли меня мой приятель, и, видя, что ничего не видно, снова погружаюсь в задумчивость...»
В дальнейшем все так и произошло, как предсказал ненец: были настигнуты и убиты именно три оленя — самец и две самки. Каков механизм ясновидения — ни писатель, ни тем более охотник не представляют. С точки зрения современной науки такое зрительное видение на многие — нередко десятки — километров объясняется не с помощью законов линейной оптики или электромагнитной теории, а на основе неосознанных контактов с био- и ноосферой. Фома Вылка поведал и о других — еще более невероятных — видениях. Он рассказал о встречах с «подземной чудью», вышедшей на время из-под земли на поверхность, и о прекрасной обнаженной женщине, что постоянно являлась к нему в чум и требовала любви.
А еще Носилов записал на Новой Земле от стариков ненцев несколько рассказов о встречах с загадочным Белым Стариком. Высокий, молчаливый, с длинной бородой и белый, как снег, он всегда неожиданно представал перед людьми в минуты смертельной опасности и спасал терпящих бедствие, а заблудившимся в полярной вьюге и мгле знаками показывал дорогу к дому. Исчезал так же неожиданно, как и появлялся. Постоянные встречи с ним и счастливые избавления от гибели зафиксированы и на Новой Земле, и на полуострове Ямал на берегу Карского моря, и в низовьях Оби, и на Полярном Урале. Аналогичная белая фигура появлялась и во время экспедиции А. В. Бар-ченко в Русскую Лапландию осенью 1922 года, что отмечено в дневниковых записях Кондиайна. Ненцы, принявшие христианство, считали высокого старика Святителем Николаем. Однако молчаливый спаситель может быть кем угодно, тем более что легенды о нем уходят в глубь языческих и даже гиперборейских времен.
В настоящее время вопросами полярного ясновидения занимаются целые научные коллективы. В 1994 году группа ученых из НИИ клинической и экспериментальной хирургии Сибирского отделения Российской академии медицинских наук организовала Международный институт космической антропоэкологии. Среди тем его научных исследований — проблема трансперсональных связей в полярных и заполярных широтах. Ученые-сибиряки опираются на выводы выдающегося российского астронома и теоретика-космолога с мировым именем Николая Александровича Козырева (1908—1986). Пулковский астроном считал Время самостоятельной материальной субстанцией, лежащей в основе мироздания и обусловливающей все остальные физические закономерности. У времени имеются уникальные свойства, не учитываемые канонической физикой, — такие, например, как направленность его течения и плотность. А коль скоро эти свойства реальны — они должны проявляться в воздействиях времени на ход событий в материальных системах. Время не только пассивно отмечает моменты событий, но и активно участвует в их развитии. Значит, возможно и воздействие одного процесса на ход другого через время. Эти возможности дополняют хорошо знакомую картину воздействия одного тела на другое через пространство с помошью силовых полей. Но время не движется в пространстве, а проявляется сразу во всей Вселенной. Поэтому время свободно от ограничения скорости сигнала, и через время можно будет осуществить мгновенную связь с самыми далекими объектами Космоса.
Физические свойства времени могут оказаться ключом к пониманию многих загадок природы. В частности, Козырев считал, что многие физические и психические явления, необъяснимые с точки зрения традиционной науки, усиливаются в полярных широтах — особенно к северу от 73-й параллели. Действительно, можно представить некоторый сегмент биосферы к северу от 73° как зону особого энергоинформационного пространства, где включаются и начинают работать телепатические способности, присущие в общем-то каждому человеку, но до поры до времени дремлющие в его подсознании. Этим и объясняется тот поразительный факт, что ненцы, эвенки, чукчи и другие коренные жители Заполярья, не сговариваясь, съезжаются в нужное время и к нужному месту на сход.
Север как таковой вообще представляет собой уникальный геокосмический и энергоинформационный феномен. С точки зрения обыденного сознания под Севером понимается обширная акватория и территория от Северного полюса до полярного круга, обозначенная на любой карте или глобусе: Ледовитый океан, острова и архипелаги в нем, бескрайние высокоширотные просторы Евразии и Америки. Но ведь земная ось может сместиться, изменить угол наклона. Где тогда будет находиться Север? Территориально, то есть по отношению к земной поверхности, где угодно. Чтобы проиллюстрировать это, достаточно вообразить учебный глобус, проткнутый насквозь длинной спицей. Спица — ось, ее концы — два полюса, которые могут находиться в любом месте, в зависимости от того, как проткнуть глобус. Но с космической точки зрения, то есть по отношению к Солнцу, все там же — где в зените будет стоять Полярная звезда, медленно вращаться коловоротом ковши Большой и Малой Медведиц, а дневное светило — ежегодно создавать неповторимый полярный день и леденящую душу полярную ночь.
Таким образом, Север — это положение в данный момент некоторого участка поверхности Земли по отношению к плоскости орбитального движения планеты вокруг Солнца. К земной оси традиционно привязаны полюса. Точка, где воображаемая ось «выходит» на поверхность и представляет собой географический полюс — северный или южный (магнитные полюса — независимы от первых и могут гулять по земным просторам по своим собственным законам). Симметрично противолежащие полюса неизбежно вписываются во взаимодействующие поля, связанные с другими планетами Солнечной системы, самим Солнцем и другими звездами, нашей Галактикой и другими галактиками, разбросанными в бесконечной Вселенной. Все это, вне всякого сомнения, обеспечивает направленный ток космической энергии, который — в соответствии с физическими и космическими законами — в наибольшей степени являет свою мощь именно в полярных областях, направленно пронизывая человека, максимально космизируя его, превращая во вселенское существо и многократно усиливая скрытые в нем творческие и иные потенции. Даже однажды полученный полярный заряд может навсегда обусловить человеческое бытие и существование. Лучшее подтверждение тому — жизнь и судьба великого русского северянина Михаилы Ломоносова.
* * *
В случае необходимости ненцы (как, впрочем, и другие народы Севера) прекрасно ориентировались и по звездам; в их языке есть множество названий для небесных светил, о которых среднестатистический европейский обыватель не имеет ни малейшего понятия. Свои представления о мироздании ненцы ухитрялись даже изображать на шкурах оленей в виде клейма-тамги (рис. 36). Согласно ненецкой космогонии, Вселенная состоит из нескольких миров, расположенных по вертикали — один над другим. Всего над Землей — 7 небес. К ним прикреплены Солнце, Луна и звезды. Вся эта хитроумная небесная модель медленно вращается над плоской Землей. Высоко в косми
ческих сферах живут небесные люди, похожие на земных антиподов — с оленеводческими и охотничьими пристрастиями. Звезды — озера верхнего мира. Когда там тает снег, он падает на землю в виде дождя. Рис. 36. Изображение
Так, быть может, «звездное представления ненцев
знание» аборигенов Севера не в ° мироустройстве в виде тамги последнюю очередь связано с на оленьей тк^е
гиперборейскими астрономическими традициями? Ведь это про гипербореев сообщал античный историк Лиодор Сицилийский (ок. 90—21 года до н.э.), опиравшийся на утраченный труд историка Гекатея, жившего в VI веке до н.э.:
«Напротив галльского берега к северу есть остров в океане не меньше Сицилии, который населен гиперборейцами, названными так, потому что живут за спиной Северного ветра. На этом острове хороший климат, плодородная земля и много плодов, созревающих дважды в год. Говорят, что здесь родилась Латона, и поэтому местные жители почитают Аполлона больше, нежели других богов. Они в некотором роде его священнослужители, потому что целыми днями восхваляют его в песнях и оказывают ему всякие почести.
На острове есть великолепная роща (владения) Аполлона и прекрасный храм круглой формы, в котором скопилось много богатых священных даров. Здесь есть город, посвященный тому же богу, большинство жителей которого арфисты, они постоянно играют на своих арфах в храме и поют гимны богу, прославляющие его деяния. Гиперборейцы говорят на странном языке и привязаны к грекам, особенно афинянам и делосиам, с которыми дружат с незапамятных времен. Считается, что некоторые греки когда-то посещали гиперборейцев, которым оставили священные дары великой ценности, а еще, и тоже давно, Абарис приплыл из Гипербореи в Грецию и восстановил родственные связи с делосцами.
Говорят, что на этом острове луна спускается очень низко к земле, и различные возвышенности и впадины хорошо на ней видны; что Аполлон посещает остров раз в девятнадцать лет, так как за это время звезды делают полный круг, и потому греки отмечают цикл из девятнадцати лет названием "Великий год". Когда бог на острове, он каждую ночь играет на арфе и танцует, и это продолжается от весеннего равноденствия до появления Плеяд, которые радуются его успехам. Высшая власть в городе и на всем острове отдана в руки людей, которых называют Бореады, ибо они потомки Борея, и власть переходит от одних к другим по прямой линии».
В данной связи весьма актуальными представляются выводы известного астронома XVIII века Жана Сильвена Байи (ВаШу) (1736—1793). Лруг Вольтера и Лафайета, он одновременно являлся крупным политическим деятелем — первым председателем Национального собрания Франции и первым мэром Парижа, казненным на гильотине по приговору якобинского суда. Байи еше до революции много занимался проблемой Гипербореи, считая ее праматерью человеческой цивилизации. Французский просветитель помешал материк (или архипелаг) Гиперборею, отождествляемую с Атлантидой, где-то в районе Шпицбергена, считая, естественно, что климатическая ситуация в те далекие времена была совершенно другой.
В результате природного катаклизма климат резко изменился в сторону похолодания, и жители Блаженной земли вынуждены были оставить арктическую родину и перебраться на евразийский континент. Миграция осуществлялась через устье Оби, где, собственно, и находились знаменитые столпы Геракла. Дальнейший путь лежал через Сибирь. В конечном итоге потомки гиперборейцев-атлантов (это не оговорка — таковыми их считали многие античные авторы и, в частности, Аполлодор) расселились по всему свету: часть из них осела в Монголии и Китае, часть просочилась на полуостров Индостан, часть выбрала Иранское нагорье, часть проследовала на Ближний Восток и в Египет.
В наше время эти идеи были конкретизированы известным индийским писателем и этнографом, сибироведом и тибетоведом Рахулем Санкритяяном. В чрезвычайно популярной в Индии (но, к сожалению, плохо известной в России и до сих пор не переведенной на русский язык) книге «От Волги до Ганга» он, развивая идеи классического труда Балгангадхара Тилака «Арктическая родина в Ведах», прослеживает миграцию индоариев от устья Оби в южном и юго-западном направлениях. Откат из Западной Сибири в результате глобального катаклизма и резкого похолодания начался, по мнению Санкритяяна, в 1700 году до н.э.
Несколько иное видение проблемы сформулировал наш соотечественник, президент региональной общественной организации «Гиперборея — сибирская прародина» Николай Сергеевич Новгородов. Он считает одним из полярных очагов древней арктической цивилизации и праматери мировой культуры полуостров Таймыр и прилегающие к нему территории, откуда веерообразно шла миграция прапредков современных этносов. По данной проблеме в Томске вот уже несколько лет работает постоянно действующий семинар.
И Байи и Вольтер считали мифологию реальной историей, но только отображенной в виде символов и художественных образов (в частности, «Теогония» Гесиода, по их мнению, основывалась на трансформированных исторических фактах). В связи с проведенными изысканиями Байи пришел также к выводу, что астрономические знания возникли на Севере и распространились по Земле через Сибирь. Обозначалась даже стартовая граница (откуда все пошло) — 50° северной широты. Подтверждением тому могут послужить и открытия, сделанные в ходе научно-поисковой экспедиции «Гиперборея», которая обнаружила в центре Кольского полуострова в горном массиве Ловозерские тундры на высоте около полукилометра над уровнем моря остатки мегалитического комплекса с разметками, пропилами и визирами, позволяющие идентифицировать каменные сооружения как астрономические (или навигационные) объекты.
Палеоастрономические объекты обнаружены на Русском Севере и в Сибири повсюду. Наиболее древние предметы такого типа найдены в 85 километрах к западу от Иркутска у села Мальта при археологических раскопках стоянки на реке Белой. Символические знаки и насечки (рис. 37) позволили известному сибирскому ученому Виталию Епифановичу Ларичеву интерпретировать их как архаические календарно-астрономи-ческие вычисления. Настоящий астрономический комплекс в виде святилища-обсерватории был обнаружен археологической
экспедицией под руководством Тамилы Николаевны Потемкиной в ходе многолетних раскопок в пойме реки Тобол, на севере нынешней Курганской области. Сооружения святилища представляют собой два соприкасающихся земляных круга диаметром 14 и 16 метров, очерченных рвами шириной до 1,5 метра, в плане напоминающих цифру 8. Во рвах, вокруг кругов и в их центре находилось более 100 ям, где, судя по всему, крепились деревянные столбы. Астрономические расчеты показали, что столбы и жертвенные кучи костей привязаны к конкретным солнечным и лунным ориентирам.
На Южном Урале, близ Аркаима, обнаружено несколько насыпных комплексов — так называемых «курганов с усами»: от обычных древних курганов полукольцами отходят 200-метровые дугообразные насыпи; они не смыкаются полностью. Обра
зуют 50—60-метровый «зазор», который, по расчетам палеоас-трономов, мог служить для астрономических наблюдений и измерений. Подобные насыпные сооружения встречаются во множестве и в казахстанских степях. Только в округе Лжесказгана выявлено и обследовано 16 «курганов с усами». Пробные археологические раскопки показали полное отсутствие каких-либо человеческих останков. Зато каждый курганный комплекс поддается совмещению с некоторыми заметными особенностями рельефа местности (включая мелкосопочный ландшафт), что позволяет наблюдать и фиксировать движение небесных объектов — Солнца, Луны, звезд. Похожие курганы, но только выложенные из булыжников, известны и в Европе: например, в Англии давно изучена 500-метровая каменная выкладка, опоясанная глубоким рвом (рис. 38). Правда, дамбовые ответвления от центрального круга не сходятся, а расходятся, что позволило английским ученым поименовать их «рогами». Но суть дела от этого не меняется: для британского феномена также нетрудно отыскать «зацепки» на рельефе местности, позволяющие вести астрономические и календарные наблюдения.
7. РОДИНА ШАМАНОВ
Куда бы ни ступала нога евразийских первопроходцев, всюду они сталкивались с колоритной и таинственной фигурой шамана (рис. 39). Особой неожиданности, впрочем, для русского человека он не представлял, ибо тот уже встречал их на Мурмане, на Пермской земле и в Югре. Шаманы успели побывать и в Москве — даже в самом Кремле. Еще царь Иван Васильевич Грозный повелел однажды, не жалея лошадей, доставить к нему лучших чародеев и провидцев из глубин Русской Лапландии. Сказывали, будто колдовская сила их столь велика, что способна исцелить любую болезнь и отсрочить смерть. Государь всея Руси ошибся. Зато не ошиблись саамские шаманы. Они заявили без утайки: царь помрет к вечеру. Так оно и случилось. Ибо шаманы — во все времена и у всех народов — на ветер слов не бросали.
Только прозывались они по-разному. Само слово «шаман» рождено в Сибири, а уж отсюда пошло гулять по всему свету, со временем превратившись в международный термин. Возмутителями
лексического спокойствия стали эвенки. Они имеют тунгусо-маньчжурские корни (почему и именовались в прошлом тунгусами). Однако, как бы ни странно это показалось, в самом эвенкийском языке шаманами первоначально называли не своих собственных чародеев, а буддийских монахов. Да и само слово, как оказалось, проникло в тунгусо-маньчжурскую среду из сопредельной индоевропейской культуры: слово «шаман» в знакомой вокализации встречается в мертвых теперь индоевропейских языках: пракритском (разговорный коррелят санскрита), палийском (литературный язык первоначального буддизма) и тохарском.
У других северных, сибирских и дальневосточных народов шаман звался по-своему: у лопарей-саамов — нойд, у якутов — оюн (для мужчин) и удаган (для женщин), у ненцев — тадебя, у юкагиров — апмау у хантов — ёлта-ку и т.п. У русских до присоединения Сибири шаман прозывался кам (отсюда и камлание — обрядовое действо шамана). Слово сие переняли сначала у половцев (тоже шаманистов), а затем и у татаро-монголов. Созвучность архаичной общеязыковой корневой основы «кем» — «кам» (о чем говорилось выше) с одним из древнейших прозваний шамана — кам нуждается в дополнительном осмыслении. Вообще же шаманы были распространены повсюду — не только в Евразии, но и в Африке, Австралии, обеих Америках, на островах Индонезии, Новой Гвинеи, Океании и т.д.
Сибирских шаманов русским довелось встретить, как только они перевалили Уральские горы. В Кунгурской летописи, повествующей о деяниях дружины Ермака, рассказывается:
«И в Чандырском городке великое болванское моление, что ихъ абыз шейтаншикъ могуше демоном чинити дива призыванием жертвъ ихы проклятаго связавше крепко и уткнуть саблею или ножемъ в брюхо скрозь и держать связана, дондеже по вопросу всемъ скажетъ. И тогда выдернуть из него ножъ или саблю, шейтаншикъ же став, наточит пригоршни крови своей, выпьет и вымажется, будет весь цель, что и язвъ не знает».
Как видим, в ранней Сибирской летописи шаман пока еше назван «шейтаншиком» (от искаженного арабского и принятого во всем мусульманском мире понятия «шайтан» — «черт»). Что касается классических трюков «шайтаншика», то они частично строились на гипнозе, частично же — на прямом обмане: в частности, наполненные кровью рыбьи пузыри заранее прятались в рот (если руки шамана связывали), или же попадали туда, к примеру, с комками снега (если шаман действовал свободно и утверждал, что его мучит жажда).
О происхождении шаманов у разных евразийских народов складывались собственные легенды — целые мифологические циклы. Вот, например, как это представлялось бурятам. Вначале существовали только боги (тенгри) на Западе и злые духи на Востоке. Боги сотворили человека, и тот счастливо жил до того момента, пока злые духи не распространили на земле болезнь и смерть. Боги решили дать людям шамана для борьбы с болезнями и смертью и послали орла. Но люди не поняли его языка; впрочем, они не доверяли обычной птице. Орел вернулся к богам и попросил, чтобы они дали ему дар речи или, еще лучше, послали бы людям бурятского шамана. Боги отправили его с приказом наделить шаманским даром первого же человека, встреченного на земле. Вернувшись на землю, орел увидел спящую под деревом женщину и переспал с ней. Через определенное время женщина родила сына, ставшего «первым шаманом». Согласно другому варианту, женщина в результате сношений с орлом увидела духов и сама стала шаманкой. Потому-то в других легендах появление орла и интерпретируется как признак шаманского призвания. Рассказывают, что когда-то одна бурятская девушка, увидев орла, хватающего овец, поняла знак и вынуждена была стать шаманкой. Ее посвящение длилось семь лет, а после смерти, став заяном («дух», «идол»), она по-прежнему охраняла детей от злых духов.
У якутов орел также считается творцом первого шамана. Он же считается Наивысшим Существом — Айы («Творец») или Айы Тойон («Творец Света»). Дети Айы Тойона представляются как духи-птицы, сидящие на ветвях Древа Мира; на верхушке находится двуглавый орел — Тойон Кетер («Господин Птиц»). Символическое изображение такого двуглавого орла, вырезанное из дерева, является непременным атрибутом якутского шамана (рис. 40). Любопытно, что этот двуглавый образ уходит в невообразимые глубины истории: в культуре сибирских народов устойчивый символ двуглавого орла появился на многие тысячи лет раньше, чем он стал гербом Российской империи. Здесь тоже
есть свои неразгаданные тайны: хотя и считается общепринятым, что двуглавый орел попал в русскую геральдику из Византии (а в Малой Азии он был известен еще во времена Хеттского царства), — в традиционной русской культуре он также существовал с незапамятных времен: вышивальщицы украшали его изображением полотенца и другие предметы домашнего обихода.
Якуты, как, впрочем, и многие другие сибирские народы, устанавливают связь между Орлом и священными деревьями, особенно березой. Когда Айы Тойон сотворил шамана, он посадил также в своих небесных чертогах березу с восемью ветвями, на которых находились гнезда с детьми Творца. Кроме того, он посадил на земле три дерева, и в память о них у каждого шамана также есть свое дерево: считается, что от него зависит жизнь самого шамана. У якутов почитание Орла неотделимо от почитания предков. С ним связывается наступление нового года и появление весеннего солнца. По этому поводу испокон веков якуты поют изумительную по красоте и образности песню:
Орел-Горбоносу черное надплечье; звучащее, крепкое, как камень, нёбо; трещащий, белый, как соль, клюв, <...> самый смелый из всех имеющих маховые перья, поднявшись из земли Кус-Хоро под гладким, чистым небом, широко размахивая крыльями, когда его спина заслоняла солнце, а плечо затмило небо, <...>
когда он в сторону белого света медленно взглянувши, шесть раз клекча, прокричал, — <...> ясное солнце, величиной с основание шестисаженного стога, плавно стало подниматься.
<...> Густой туман отделился,
обычный холод отодвинулся,
свирепый холод смягчился,
жестокий холод отступил. <...>
Сгребенный в кучу снег поднят-унесен,
наст-снег сгиб,
иглистый лед распался,
воды лесных потопов слились вместе,
воды, омывающие корни, потянули друг друга,
воды тайги стянулись вместе,
воды реки сбежались,
воды моря шумно соединились,
воды океана смешались-смутились,
все замерзшее растаяло <...>
Старый год отступил —
Новый год наступил ведь, друзья!
В весенне-новогодней песне вспоминается таинственная солнечная страна Хоро (Кус-Хоро), в коей угадываются черты полярной Гипербореи. Считалось, что шаманы связаны с ней таинственными эзотерическими узами и даже говорили на языке хоро. Солярная мифологема «хор» имеет общемировую значимость и восходит к самым глубинам предыстории, древнейшей эпохе социокультурной и этнолингвистической общности. Подтверждений тому превеликое множество. Достаточно вспомнить двух древних Солнцебогов — мансийского Корс-Торума и древнерусского Хорса.
Имя древнерусского солнечного божества Хорса только на первый взгляд представляется непривычным и даже чужеродным для русского языка. Но это не так. Лежащий в основе имени бога корень прочно прижился в современном языке: «хорошо», «хоромы» (производное слово — «храм»), «хоробрый» («храбрый»), «хоровод», «хоругвь», «хорониться», «хорохориться» и др. Тот же корень входит также в название южнославянского народа хорваты, которые переселились на Балканы уже в новую эру. Аналогичным образом словенцы, находившиеся в составе Австро-Венгрии, именовались хорутанами.
В честь Солнцебога Хорса наименован древнерусский крымский город — Хорсунь (Корсунь). Греки называли его Херсонес, отталкиваясь, по-видимому, от исконно русского наименования, хотя корень «хере» обшеиндоевропейского происхождения (к нему восходит имя бога Гермеса — Hermes). Более того, он уходит в глубь доиндоевропейского прошлого и обнаруживается хотя бы в семитских языках. Так, библейская гора в Египте, близ которой Моисей пас овец и где ему впервые в пылающем терновом кусте явился Бог, — именуется Хорив (Исх. 3. 1 и поел.) — по названию нагорья в Синае, а, по мнению некоторых богословов-комментаторов, вообще синонима горы Синай (см. Толковую Библию, т. 1). Общеизвестно, однако, из Несторовой летописи, что имя одного из трех братьев — легендарных основателей Киева — тоже было Хорив. Удивительное это совпадение свидетельствует прежде всего о том, что в основе созвучия древнерусских и древнееврейских слов лежит один и тот же доиндоевропейский и досемитический корень «хор», восходящий к общему праязыку, где он охватывал совокупность понятий, относящихся к Солнцу, свету и благу («хорошо!»). Потому-то данная корневая основа так часто встречается в теонимах различных религий и культур. Достаточно вспомнить древнеегипетского сокологолового бога Хора (Гора) или этрусскую богиню Хорту (и этрусский город того же названия).
К этому же этимологическому гнезду относятся слова с корнем «хар» (с учетом чередования гласных «о» и «а»). Вспомним Харит — благодетельных древнегреческих богинь милости и добра, дочерей Солнцебога Гелиоса (вот он искомый солнечный смысл). Того же корня устаревшее русское слово «харный», «гарный» (см.: украинское «гарний»), означающее «хороший», «красивый». Строго говоря, по своему происхождению слова «хороший» и «харный» однокоренные. Отсюда же слова «ухарь» и «харя» с диаметрально противоположными смыслами (последнее первоначально не имело ругательного смысла и означало «маску», «личину»). К этому же этимологическому гнезду, возможно, относятся слова «харчи», «характер», а также название города Харьков, причем вполне допустимо, что вторая его часть в украинском произнесении Харь-Kiss образована, как и название Киева, от имени древнерусского князя — Кия.
Классический обрядовый танец — хоровод (у болгар он называется «хоро», у румын— «хора») имитирует солнечный круг и в старину несомненно был связан с поклонением Солнцу. Но точно такой же архаичный танец у евреев именуется на иврите «хора» (пишется через «пэё»). Между прочим, традиционный круговой обход вокруг буддийской ступы также именуется «хора». Что касается происхождения имени Хоре и соответствующей лексической основы, то их нетрудно установить путем сопоставления с соответствующими санскритскими словами. Аналогичный корень фигурирует в новоперсидских словах, означающих «сияющее солнце» и «петух». Персидское обозначение обожествленного сияющего Солнца — Хиг?е?. По сообщению Плиния, скифы персов именовали хорсарами (СИогБагоБ). Отсюда же и ираноязычные названия Хоросан, Хорог, Хорезм.
Данный топонимический ряд может быть продолжен и в других пространственно-временных измерениях: достаточно вспомнить название столицы древнего тангутского государства — Хара-Хото, разрушенной дотла Чингисханом, или маньчжуро-китайский город Харбин. Одна из коренных народностей Тибета также именуется — хоро. Так что одними индоевропейскими корнями здесь отделаться трудно. Налицо общемировые параллели. Вот еще некоторые из них. У многих северных народов — от Кольского полуострова до Камчатки — олень-самец зовется хор. В свою очередь, в северной мифологии олень нередко символизирует солнце, от которого, по некоторым северным мифологическим представлениям, произошли обычные олени и даже люди. Так, название исконных жителей северной Камчатки коряков (а затем и Корякского автономного округа) произошло от циркумполярного понятия хор — «олень».
Верховное небесное божество монголо-маньчжуро-тибет-ско-бурятско-алтайско-тувинского пантеона — известно под именем Хормуста-тенгри. Само имя Хормуста — исключительно монгольская вокализация. В других языках оно звучит по-разному: Хурмас, Хюрмас (Тюрмас, Хирмус, Хирмас, Хёрмос) (бурят.), Курбусту (тувинск.), Курбустан (алтайск.), Хормусда (мань-чжурск.), Хурмазта (согдийск.). Однако корневая основа этих архаичных имен (с учетом чередования гласных и согласных) та же, что и у древнерусского Солнцебога Хорса или древнеегипетского Хора, а также всех известных урало-сибирских лексических коррелятов. Все это лишний раз доказывает общность происхождения языков, культур и верований евразийских и прочих народов.
Шаман— всегда личность необычная и незаурядная. Как говорится, каждый желающий им стать не может. Нужен особый дар, он либо дается от рождения, а потом закрепляется и развивается путем изнурительных тренировок, либо же неожиданно открывается после некоторого потрясения, чаше всего в результате смертельной болезни, когда человек чувствует себя как бы заново родившимся. У кое-кого при этом одновременно зарождается и сверхъестественный дар шаманства. В обиходе и этнографической литературе давно сложилось понятие «шаманская болезнь». Через нее прошли многие шаманы. Но случается и по-другому. Типичным в данном плане является свидетельство одного якутского шамана: он почувствовал в себе колдовскую силу после удара молнии. Вообше-то в большинстве случаев при прямом попадании молнии человека убивает насмерть. Но якутский шаман, о котором идет речь, не только выжил, но и приобрел сверхъестественные способности: например, придя в себя, стал, по его собственному выражению, видеть на расстоянии в тридцать верст.
Аналогичным образом описывают свой дар ясновидения и эскимосские шаманы. Они рассказывают о таинственном свете, который внезапно ошушают в теле, внутри головы, в самой сердцевине мозга, представляющим собой какой-то светоносный огонь, даюший способность видеть во тьме, как в прямом смысле, так и в переносном. Ибо, обретя сверхъестественный дар, шаман может даже с закрытыми глазами видеть в потемках, предсказывать события будущего и тайны других людей. Когда эскимосский шаман описывает происходящее далеко от места камлания, он как бы поднимается ввысь и видит далеко перед собой, даже сквозь горы, становящиеся как бы прозрачными. В действительности же ничего необъяснимого в феномене ясновидения нет— конечно, если не пытаться осмыслить его с позиций законов линейной оптики или электродинамики. Просто шаман приобрел способность непосредственно соединяться с ноосферой и через нее получать необходимую информацию.
Известны и другие случаи превращения обычного человека в шамана. Одно из свидетельств со слов старого нганасанского шамана Дюхаде Костеркина записал на Таймыре еше в 30-е годы XX века известный исследователь-этнограф A.A. Попов (ему принадлежит изданная в 1932 году наиболее полная и прокомментированная библиография русской литературы о шаманстве сибирских и североазиатских народов):
«Я стал шаманом еще до своего появления на свет, — рассказывал Дюхаде. — Моя мать, будучи беременной, стала во сне женою (духа) Оспы. Она проснулась и рассказала своим, что ее будущий ребенок должен стать шаманом от (духа) Оспы... Когда я немного подрос, говорят, прохворал три года. Во время этой болезни водили меня по различным темным местам, где бросали то в воду, то в огонь. К концу третьего года я, говорят, для окружающих умер, три дня лежал неподвижно. И только тогда очнулся, когда на третий день собрались уже хоронить меня». «Когда я в течение трех дней казался для окружающих умершим, происходило мое посвящение».
Дюхаде запомнил, что он двигался куда-то вниз и, дойдя по воде до середины моря, услыхал голос "верхней болезни": "Ты получишь (шаманский) дар от хозяина воды. Твое шаманское имя будет гагара". Дюхаде вышел из воды, пошел по берегу и увидел лежащую на боку обнаженную женщину. Это был дух — хозяйка воды. "Я стал сосать ее груди. Она посмотрела на меня и сказала: «Вот как, оказывается, появилось мое дитя, заставлю его сосать. Ради большой нужды, сильно уставши, пришел, наверно, мой ребенок". Говоря эти слова, хозяйка воды вытащила со дна три рыбы. Одну из них она бросила в Енисей, другую в русские реки и третью в тундренные реки и озера. Вот отчего, я думаю, в тундре бывает так много рыбы».
Муж хозяйки воды, «главный подземный хозяин», сказал Дюхаде, что надо обойти дороги всех болезней. Он дал ему провожатых — горностая и мышь. Вместе с ними Дюхаде продолжал свой путь дальше до «преисподней». Спутники привели его на высокое место, где стояли семь чумов. Внутри чума обитатели поедают друг друга», — предупредили шамана мышь и горностай. «Однако я вошел в средний чум, — рассказывал Дюхаде, — и тут же сошел с ума, сознавая в то же время все происходившее вокруг. Это были люди преисподней, люди большой болезни (оспы). Вырезали они мое сердце и бросили вариться в котел. Внутри этого чума оказался хозяин моего сумасшествия, в одном из других чумов оказался хозяин запутывания... в другом хозяин глупости... и хозяева различных плохих, незначительных шаманов. Все эти чумы я обошел и узнал пути различных людских болезней.
Вот прибыли мы на то место шаманской страны, где закаливают мое горло и мой голос. Привели меня к девяти озерам. Посередине одного из этих девяти озер есть, оказывается, остров. Посередине этого острова растет одно дерево, видом похожее на молодую лиственницу, но такое высокое, что доходит до самого неба. Это — дерево хозяина земли...
Когда я поднял голову вверх, увидел на вершине дерева много разных людей от всякого племени: и тавгийцев, и русских, и долган, и юраков, и тунгусов. Голоса сказали мне: "Предназначено иметь тебе бубен (обечайку бубна) из ветвей этого дерева ". Как я заметил, оказывается, лечу вместе с птицами озер. Как только я стал отдаляться от земли, хозяин дерева закричал мне: "Оторвалась и падает моя ветка... возьми и сделай из нее бубен, и будет он служить тебе в продолжение всей твоей жизни". Действительно, я увидал падающую ветку и поймал ее на лету...
После этого я пришел к широкому морю без конца и края. Берега у этого моря имели редко растущие деревья и короткие травы. И там я увидел семь плоских скал. Когда подошел к одной из них, она раскрылась. Внутри оказались зубы, подобные медвежьим зубам, и полость в виде коробки. "Вот я земли давильный камень, — заговорила скала. — Я своей тяжестью сдавливаю дерновину земли, чтобы ее не поднял ветер ". Раскрылась вторая скала, говоря: "Пусть все люди, как крещеные, так и некрещеные, берут от меня камень и выплавляют из него железо". Так одна за другой раскрывались и все остальные скалы, и каждая из них говорила, чем она полезна для людей. На семь дней привязали меня около этих скал. Наверное, это приучали меня». Затем горностай и мышь привели Дюхаде к высокой сопке. Он заметил вход в нее и вошел. Внутри было светло. Там сидели две женщины, подобно оленям покрытые шерстью. На головах у них росли ветвистые оленьи рога, причем у одной из железа. Это были хозяйки оленей. Одна из женщин родила при нем двух оленят. Она объяснила Дюхаде, что это его жертвенные животные. Она выпустила их на волю, и Дюхаде узнал, что один будет диким, а другой — домашним оленем.
Женщины-божества разъяснили ему, что обилие оленей зависит от них. Они позволили Дюхаде выдернуть у них по волоску и сказали: «Один волосок ты положи в правый карман, другой в левый. Этим ты снарядишь себе шаманскую одежду».
Шаман пошел дальше и увидел высокие камни. В каждом камне имелось отверстие. В одно из них Дюхаде вошел.
«Сидел там голый человек и раздувал огонь мехами, — продолжал свой рассказ Дюхаде, — имеющими три сопла. От их работы стоял такой сильный шум, что уши мои чуть не отвалились. Ноги свои голый человек широко раздвинул по обеим сторонам огня. Над огнем висел громадный котел величиною с полземли. Увидев меня, голый человек сказал: "Кто это вошел?" и, достав из-за спины щипцы величиною с чум и схватив меня ими, притянул к себе. "Умер", — промелькнуло в мыслях, так сильно я испугался. Человек взял и отрезал мою голову, тело разрубил на мелкие части и положил в котел. Там мое тело варилось три года. "Пожалуй, над его черепом следует покузнечить, наверное, он станет знаменитым шаманом, — сказал он. — Это наковальня не злого, а доброго шамана". Затем он несколько раз сильно ударил по голове. Но молот имел сквозное отверстие, и голова выскочила через него. Кузнец поднял ее и, держа в правой руке, левую сунул в один из трех котлов, стоявших около очага, и произнес: "Оказывается, вода здесь не холодная. Если закалить его голову в этом котле, будет шаманом, не приносящим пользы". Ему не понравилась и температура воды во втором котле. Лишь проверив воду третьего котла, он остался доволен: "Вотздесь вода самая холодная, со льдом..." Он бросил голову в этот котел, невыносимый холод пронизал ее. Кузнец сказал: "Это котел здорового тела".
После этого кузнец снял с огня большой котел, в котором варилось мое тело, и перелил содержимое его в другую посуду. При этом оказалось, что все мускулы были отделены от костей. Вот я сейчас, не камлая, находясь в обыкновенном состоянии, не могу сказать, сколько всего отдельных частей в моем теле. У нас, у шаманов, оказывается, бывает несколько лишних костей и мускулов. У меня таких лишних частей оказалось три: два мускула и одна кость. Кузнец сказал мне: "Так как ты имеешь три лишних части тела, поэтому ты будешь иметь три шаманских костюма ".
Когда все мои кости оказались отделенными от мяса, кузнец сказал мне: "Весь твой костный мозг стал рекою», и я действительно увидел внутри помещения реку, по ней плыли мои кости. «Смотри, как твои кости уплывают", — сказал кузнец и стал их щипцами доставать из воды. Когда все кости были вытащены на берег, кузнец сложил их вместе, и они покрылись мясом, и мое тело получило прежний вид. Оставалась отдельно только голова. Она представляла собой голый череп... Кузнец покрыл мой череп мясом и приставил к туловищу. Я принял свой прежний человеческий образ».
Перед тем как отпустить Дюхаде, кузнец вынул у него глаза и вставил другие. Своим железным пальцем он просверлил шаману уши, приговаривая: «Ты будешь понимать и слышать разговоры растений». Просверлил и затылок, сказав: «Ты будешь понимать и слышать разговоры растений, находящихся сзади тебя».
После этого Дюхаде очутился на вершине какой-то горы и вскоре очнулся в своем собственном чуме. Около него сидели встревоженные отец и мать. Но на этом болезнь не закончилась, потому что шаману не было возвращено его сердце. Он оставался как бы полусумасшедшим — без видимых причин распевал заклинания, уезжал из стойбища без всякой цели, один. Часто падал в обморок, а во сне по ночам его мучили духи.
«На седьмом году от начала моей болезни, — закончил рассказ Дюхаде, — я поехал на оленях, сам не зная куда и зачем. И вот наяву, не во сне, встретился со мной человек и вложил мне через рот когда-то вырезанное сердце. Вот поэтому, должно быть, из-за того, что мое сердце варилось, закаливалось в течение нескольких лет, я могу распевать долго шаманские заклинания, не испытывая никакой усталости». Вскоре духи разрешили Дюхаде обзавестись костюмом и бубном. Подготовительный период, отмеченный «шаманской болезнью», был завершен».
Похожую историю рассказал и нанайский шаман с берегов Амура:
«...Однажды я спал на моем ложе страданий, когда ко мне приблизился дух. Это была очень красивая женщина, совсем маленькая, ростом не выше пол-аршина (аршин = 71 сантиметру). Ее лицо и наряд напомнили мне в точности одну из наших гольдских женщин. Волосы спадали на ее плечи маленькими черными косичками. Некоторые шаманы рассказывают, что им в видениях являлась женщина, у которой лицо было наполовину черное, а наполовину красное. Она сказала мне: "Я айями твоих предков-шаманов. Я обучила их шаманскому искусству; теперь я обучу тебя. Старшие шаманы умерли один за другим, и уже не осталось никого, кто лечил бы больных. Ты станешь шаманом. — Затем она добавила: — Люблю тебя. Ты будешь моим мужем, так как у меня сейчас нет мужа, а я буду твоей женой. Ядам тебе духов, которые будут помогать тебе в искусстве исцеления; я обучу тебя этому искусству и сама буду с тобой. Люди будут приносить нам еду". Испугавшись, я хотел ей воспротивиться. "Если ты не хочешь быть послушным, — сказала она, — то тем хуже для тебя. Я тебя убью".
С тех пор она не переставала приходить ко мне: я сплю с ней как с собственной женой, но детей у нас нет. Она живет совершенно одна, без родственников, в доме на горе. Но она часто меняет жилье. Иногда она появляется в облике старухи или волчицы, поэтому на нее невозможно смотреть без страха. В другой раз, принимая форму крылатого тигра, она уносит меня смотреть разные страны. Я видел горы, в которых живут только старики и старухи, а также деревни, где живут только молодые мужчины и женщины: они похожи на гольдов и разговаривают на нашем языке; иногда они превращаются в тигров. В последнее время моя айями приходит ко мне реже, чем до этого. В те времена, когда она меня учила, она приходила ко мне каждую ночь. Она дала мне трех помощников: это ярга (пантера), доонто (медведь) и амба (тигр), которые посещают меня в снах и появляются тут же, как только я их призываю, когда шаманю. Если один из них отказывается прибыть, айями принуждает его к этому; но говорят, что есть такие, которые противятся даже ее приказам. Когда я шаманю, айями и духи-помощники овладевают мною: проникают в меня как дым или влага. Когда айями во мне, то именно она говорит моими устами и всем руководит. Подобным образом, когда я ем сук-ду (жертва) или пью свиную кровь (только шаман имеет право ее пить, остальные не должны ее касаться), то не я ее пью, а сама моя айями...»
Таким образом, жизнь шамана и его сакральные деяния теснейшим образом переплетаются с первобытной эротикой, то есть с бытовавшими повсюду представлениями о сексуальной моши природы, практическими носителями и выразителями которой всегда выступали шаманы и шаманки. У меня самого есть друг— И. К-ов, — обладающий типичными шаманскими способностями, хотя как правоверный мусульманин говорит о них крайне редко и неохотно. И разумеется — не всем. Но мне рассказал, как появился у него этот дар. По существу— пришлось пережить состояние клинической смерти. В детстве он отравился какими-то ядовитыми грибами, причем так, что почти полгода пролежал без сознания и безо всякой надежды на выздоровление. Все считали: ребенок вот-вот умрет. Но он неожиданно для всех выздоровел и именно после этого ошутил в себе способности, сродни шаманским.
Вообше-то я в общих чертах понимаю «механизм», как это случается. Почему обычные люди обретают чудесный дар именно в экстремальных (или, как еше выражаются, в пограничных) ситуациях, особенно — оказавшись на пороге смерти? Дело в том, что смерть в ноосферном аспекте представляет собой естественный и необходимый этап отделения вакуумно-полевой структуры умершего человека (обычно называемой душой) от мертвого тела и переход ее в энергетическо-информационную сферу. Когда человек начинает умирать, в ноосфере как бы приоткрывается «дверца», дабы по завершении неизбежного акта расставания с земной жизнью впустить отлетающую душу в мир иной. Бывают, однако, такие редкие и нетипичные случаи, когда процесс умирания прерывается, человек выздоравливает, душа никуда не отлетает, но «дверца» так и остается приоткрытой, а у пережившего клиническую смерть появляется канал общения с ноосферой, который простым смертным недоступен. Намеренно пользуюсь наглядными образами; на языке физики, химии или биологии все это должно описываться иначе, но естествознание не должно (более того — не имеет права) вторгаться в данную сферу.
В пору раннего (и, увы, теперь уже очень далекого) детства я сам пережил нечто подобное. В 4-летнем возрасте две подружки во время обычной девчачьей игры накормили меня красивыми, но, как оказалось, смертельно ядовитыми плодами какогото неизвестного растения. Происходило сие в Китае на территории советской военной базы в Порт-Артуре, и врачи, упорно бившиеся за мою жизнь, действительно не представляли, с каким экзотическим ядом имеют дело. Три дня я метался в бреду между жизнью и смертью, и до сих пор помню страшные огненные образы, которые на меня накатывались и душили. Действие яда кончилось само собой. Я очнулся как ни в чем не бывало, но с той поры почувствовал в себе нечто необычайное. Нет, я не стал шаманом или ясновидцем — налицо были обостренность восприятия, повышенная чувствительность, умение видеть и понимать то, что никто больше не видел и не понимал. Объясняю это «пограничной ситуацией», в которой случайно оказался, с той разницей, что был лишь на грани клинической смерти, и моя «дверь» в ноосферу приоткрылась совсем чуть-чуть — лишь до маленькой щелочки.
Мой друг И. К-ов использует свой необычайный «шаманский» дар в исключительных случаях и только если нужно помочь — вылечить кого-то или найти. Самодеятельный «шаман» объяснил мне и самый процесс. Нужно как можно явственней представить того, кому помогаешь, или то, что ищешь, и вжиться в этого человека или предмет, мысленно слиться с ним, а затем (мысленно же) представить то, что считаешь нужным — выздоровление, местонахождение, оберегание от опасности и т.п. (Полагаю, что по той же самой схеме можно насылать и порчу или же совершать иные неблагие деяния.) При мне И. К-ов по фотографии пытался отыскать пропавшего человека. Вывод оказался неутешительным: муж женщины, обратившейся с просьбой, утонул на рыбалке. После вхождения в энергоинформационное поле одаренный способностью ясновидения или пророчества чувствует себя обессилевшим и опустошенным; требуется значительное время, чтобы его силы восстановились и провидец был готов к следующему акту. Думается, однако, имеются еще какие-то «маленькие хитрости», и про них лучше умалчивать: иначе каждый кому не лень захочет пошаманить и употребить открывшиеся способности не только во благо, но и — не дай бог — во вред окружающим.
* * *
Шаманизм — не просто знахарско-оккультная практика; шаманизм — это целостное мировоззрение, по существу, арха
ичная предфилософия. Существует своеобразный шаманский Космос, соответствующий первобытным представлениям о строении, происхождении и предназначении Вселенной. Каждый народ вносит свои уточнения в картину мироустройства, но хранителем архаичных знаний почти всегда выступал шаман. Даже свои камлания он организовывал и совершал в окружении предметов, символизирующих различные ком- Рис. 41. Космос енисейского поненты небесного, земного и под- шамана (изображение на бубне) земного царств. Считалось, что,
впадая в транс и находясь в состоянии экстаза, шаман посещает различные миры и участки Вселенной.
Свои взгляды шаманы умели выражать с помощью одеяния, пения, заклинаний, танцев, ударами в бубен. Бубен — неотъемлемый атрибут любого шамана, без него шаманизм вообще немыслим и невозможен как явление. Шаманский бубен — не просто сакральный инструмент, призванный заворожить туземную паству. Бубен — посредническое устройство, обеспечивающее прямую связь с миром богов и демонов. Он же — неотразимое оружие для борьбы со злыми духами и отпугивания болезней. Он же — действенное средство передвижения: шаман уверен, что во время камлания и нахождения в трансе он совершает головокружительные магические полеты на бубне в верхнем и нижнем мирах. Наконец, шаманский бубен — зримое воплощение стройной системы мифологических и наивно-философских взглядов, о чем говорилось выше.
Символическая Вселенная на бубне изображалась различным путем — как правило, рисовалась. Наглядное представление о такой картине мироздания дает рисунок, изображенный на бубнах енисейского шамана (рис. 41). Здесь представлена модель Вселенной — какой она сложилась в воображении малочисленного таежного народа кетов, говорящего на особом языке, не входящем ни в какие другие языковые семьи. В центре бубна красной охрой изображена фигура человека. От его головы отходят пять лучей с птицами на концах — так символически обозначены мысли шамана. Вокруг «главного героя» располагаются Солнце, Луна (Месяц) и созвездие Большой Медведицы в виде лося («Лось» — название для звездного «ковша» у многих северных народов). Внутренний круг— граница мира. В самом его низу — «дыра земли» — вход в преисподнюю. Выпуклости по краям внутреннего круга — семь мировых морей, которые, согласно кетской космологии, охватывают мироздание. В шести из них — «живая» вода, в седьмом — «мертвая».
Еще более детальная космологическая картина представлена на бубне алтайской (шорской) шаманки (рис. 42). Здесь изоб
лялся сибирским абориге- эвенкийского шаманского бубна:
нам, но и процесс его возражены не только три главные части мироздания — верхний (небесный), средний (земной) и нижний (подземный) миры, — но и все духи-помошники шамана. Нередко модель Вселенной конструировалась внутри самого бубна. Известны эвенкийские бубны, во внутренней части которых из кованых металлических деталей и фигурок смонтированы не только схематическое устройство космоса, как он пред ставникновения с помощью космогонической птицы,
творяшей мир. У большинства этносов Евразии это — гагара, утка или иная водоплавающая птица (у древних славян, включая прапредков русского народа, — гоголь-селезень). Вот как представлялся акт сотворения земли из первичного океана в нганасанском мифе:
«Сначала вода была только. Нгуо собрались, все говорят:
— Надо землю искать. Делать как-то. Позвали гагару, говорят ей:
—Доставай землю. Ушла в воду гагара. Долго была как-то, говорит:
— Сила-то кончилась, ничего не нашла. Сколько-то отдыхала, потом опять ушла — траву, землю достала. Как она достала, тогда земля воду покрыла. Земля-то стала, взялись откуда-то семь ребят, говорят — все друг друга не понимают. Как земля-то стала, все в разные стороны ушли. От них разные народы пошли».
Именно такая гагара-первотворец, выкованная из железа, смонтирована в эвенкийском бубне вместе с сотворенной ею
Здесь же воспитываются шаманы со всего мира. Чем больше по своему значению и силе шаман, тем выше на дереве, но на разной высоте, лежит его душа. В качестве воспитателя выступает ворон — священная птица многих народов мира, олицетворяющая долговечность и мудрость жизни. Сидя на ветвях Мирового древа, он выкармливает души шаманов.
Похожие представления можно отыскать в древних культурах любых народов. Причем здесь уже идет речь не о шаманском мировоззрении, а об обшей предфилософии. Так, по древ-нетибетским мифологическим представлениям, известным как добуддистская «религия бон», изначально в мире существовали одни только деревья и не было животных. Символ всего живого — Космическое древо — прорастало сквозь три главных мира — царство богов, земную область людей и нижний мир духов, — соединяя Вселенную в одно целое. Данная мифологема в дальнейшем перешла и в ламаизм. Здесь налицо абсолютизация своего рода дендрической картины мира, которая, надо полагать, соответствовала определенной стадии развития человеческого общества.
Образ Мирового (Космического) древа проходит через историю всех древних цивилизаций — древнеиндийской, древнекитайской, древнеегипетской, шумеро-аккадской, ассиро-вавилонской, хеттской, древнееврейской, древнеиранской, ацтекской, инкской. Этот же символ сопровождает верования и миропредставления многих оседлых и кочевых народностей Евразии, островитян Полинезии, Индонезии, индейцев обеих Америк и некоторых аборигенов Африки. В русском космическом миросозерцании древо жизни трансформировалось в фольклорный образ дуба, растущего на острове Буяне (символе Гипербореи) посреди Океана-моря. «На Море-Океане, на Острове Буяне стоит дуб зеленый»... — таков зачин многих русских заговоров и сказок.
У русского народа сложились свои традиции в изображении Древа жизни. Мировое древо— излюбленная тема русских вышивальщиц, хотя те знать не знали об истинном содержании замысловатого узора. Но передаваемый от поколения к поколению незыблемый мифологический код позволяет расшифровать сложный орнамент, объединяющий Жизнь, олицетворяемую самим древом, и Космос, представленный многочисленными и разнообразными солярно-астральными знаками.
Истинное назначение символа мирового древа раскрывается в «Слове о полку Игореве», где вещий Боян «растекался мыслью по древу». Хотя существуют десятки разнообразных интерпретаций данного образа, — истина, по-видимому, все же заключается в буквальном толковании «растекания мысли по древу», если принять, что символ древа — опорный образ мысли, помогающий сказителю или прорицателю воссоздать закодированный
7 - 5994
193
скрытый смысл. Точно так же и сибирский шаман, у которого мировое дерево изображено на длиннополом плаше или бубне, впадая в экстаз, сообщает загипнотизированным слушателям о своем путешествии (полете) по стволу и ветвям древа в скрытые, недоступные непосредственному созерцанию миры.
Собирательный образ Космического древа в представлении всех славянских народов рисует древнее предание, сохранившееся на Балканах:
«Ось мира есть святое дерево — ясень. Его высокая вершина превышает горные вершины и шесть небес и поднимается до седьмого неба, на котором в своих светлых палатах пребывает верховный Бог Сварун [Сварог. — В. Д.]. Насколько вершина ясеня, дерева мира, высока, настолько корень его глубок; корни его простираются по всему подземному царству Черно-бога. Корень его четверолапый: один корень идет на юг, второй — на восток, третий тянется к северу, четвертый — к западу. Под ясенем простирается земля. Мелкие сережки в его ветвях — солнце, месяц и звезды. Так ясень связывает подземное царство, землю и небо. Из-под дерева мира бьет ключ чистой, живой воды, которая оздоровляет и воскрешает из мертвых. У ключа сидят три предсказательницы, верные прислужницы. Одна знает, что было, другая — что будет, а третья — то, что есть. Они решают, чему быть. Больше того — определяют всякому его судьбу: хорошую или плохую. Так они, обещая и жизнь и смерть, трудятся над возникновением жизни».
В поэтической форме космический смысл, закодированный в мифологеме Мирового древа и относящийся к культуре любого народа, проникновенно раскрыл Вячеслав Иванов:
Так Древо тайное растет душой одной Из влажной Вечности глубокой, Одетое миров всечувственной весной, Вселенской листвой звездноокой: Се Древо Жизни так цветет душой одной.
Очень соблазнительно интерпретировать причудливый образ представленным сверху, с точки зрения человека, летящего над землей, которому деревья представляются как бы перевернутыми: ближе к наблюдателю находятся ветви и крона, дальше — корни; отсюда образ — корнями вверх. В действительности же смысл, закодированный в символе мирового древа, является совершенно иным. Мировое древо служит обозначением космического жизненного процесса, направленного из прошлого через настоящее в будущее. Корни такого древа — в прошлом, а крона в настоящем; вот почему из быстротечного «теперь» оно представляется растущим вверх (на самом деле — уходяшим вглубь).
Следовательно, мировое древо — код для обозначения пространственно-временных процессов, суть которых невозможно выразить на языке Евклидовой геометрии; сам же трехмерный (объемный) или двухмерный (изобразительный) образ мирового древа — символ, опорный образ мысли, помогающий человеку проникнуть в суть и в глубь объективной реальности. В наибольшей степени это относится к явлениям жизни, которые и не обрисовать иначе, как в форме пространственно-плоскостного (или объемного) образа. Потому-то Мировое (Космическое) древо именуется еще и Лревом Жизни.
Шаманский наряд — не просто одеяние: как и бубен, он символ Вселенной, представленный в форме единства Макро- и Микрокосма. Это прекрасно можно было увидеть на выставке «Северная цивилизация на пороге XXI века: мифология, быт, культура» (рис. 45), организованной в Москве в преддверии XXI века. Здесь были собраны бесценные реликвии и национальные святыни малых народов Русского Севера, Сибири и Дальнего Востока, чьи исторические корни уходят в неведомые глубины седой старины. Свои лучшие экспонаты представили не только главные хранилища страны — Петербургский этнографический музей и Московский музей народов Востока, — но и музеи Мурманска, Красноярска, Петрозаводска, Салехарда, Тобольска, Тюмени, Хабаровска, Ханты-Мансийска, Якутска, куда — из-за естественной отдаленности — попасть бывает очень сложно. Шаманская экспозиция московской выставки, развернутой в залах Государственного музея современной истории России (бывший Музей революции), оказалась самой обширной и представительной. Полные облачения сибирских, алтайских, таймырских, обских, енисейских, прибайкальских, амурских,
В.Н.ЛЁМИН
Рис. 45. Афиша выставки «Северная цивилизация»
тюму, изображают змей (рис. 46). тов, головы обтягивали красной
чукотских и прочих шаманов со всеми аксессуарами и причиндалами красовались на витринах, точно на невиданном конкурсе колдовства. И все без исключения — подлинные произведения народного искусства, отразившие художественные достижения национальных культур малых народностей, их представления о мире, эстетику, поэтику, атрибутику и архаичные корни.
Космография шаманской одежды складывалась веками и продумана тщательнейшим образом. Каждая деталь здесь имеет глубочайший смысл. Более подробно это можно показать на примере алтайской шаманской атрибутики. Ее классическое описание дано еще в работах замечательного сибирского географа и этнографа Григория Николаевича Потанина (1835—1920). По описанию Потанина, наряд алтайского шамана сделан из кожи козла или оленя. На плечах, как правило, прикрепляли фигурки верных помощников шамана — двух черных воронов, вырезанных из дерева. Множество ленточек и платочков, пришитых к кос-Их делали из ткани разных цве-материей, хвост обшивали ме
196
хом. Некоторые были вырезаны в форме головы змеи, с двумя глазами и открытой пастью; хвост больших змей раздваивается, а иногда у трех змей одна голова. Считалось, что у сильного шамана должно быть 1070 змей. Головы змей крепились к железному кольцу так, чтобы мохнатые хвосты свободно доставали до пола. Имелись еше две «стреляющие змеи», изготовленные из наконечников стрел (рис. 47).
В числе других атрибутов — ряд металлических предметов и среди них — маленький лук со стрелами для отпугивания духов. Сзади на плаше между лопаток шамана прикреплялись пять связок дудочек-свирелей и колокольчик (рис. 48). На спине рясы пришивались также шкуры животных и два медных круга. Ошейник украшался бахромой из перьев черных и коричневых
сов. Кроме того, на воротник шамана нашивались семь фигурок, чьи головы имитировались перьями коричневой совы. По объяснению шамана, они олицетворяли семь небесных дев, а семь пришитых колокольчиков — голоса этих семи дев, призывающие духов. Важную роль играли также медные зеркала, имевшие магическое значение: считалось, что зеркало помогало шаману видеть иные миры и локализовать духов.
Украшенное всей вышеупомянутой атрибутикой сакральное одеяние как бы наделяло шамана новым магическим телом, превращало его в животного и особенно — в птицу. Птичьи перья встречаются почти во всех описаниях шаманских нарядов. Более того, сама структура наряда стремится как можно более точно наследовать форму птицы. Алтайские шаманы стараются сделать свой наряд похожим на сову. То же самое можно сказать и о других сибирских народах. У амурских гольдов преобладает наряд в форме птицы. У юкагиров наряд всегда украшен перьями. Ботинок эвенкийского шамана имитирует птичью лапу. Наиболее сложную форму орнитологического наряда мы встречаем у якутских шаманов; их наряд представляет целый скелет птицы, изготовленный из железа. Здесь наследуемой птицей, исходя из тотемного прошлого, как правило, бывает орел. Эвенки считают, что птичий наряд необходим для полета в потусторонний мир, ибо «туда легче отправиться, когда наряд легкий». В эвенкийских легендах шаманка поднимается в воздух при наличии даже одного магического пера. Ученые не без основания считают, что весь этот «птичий комплекс» имеет арктическое происхождение, а по моему мнению, имеет гиперборейские корни.
Так что же такое шаманизм? В мировоззренческо-философ-ском плане — это, несомненно, архаичное представление о мироустройстве, выраженное в символической и мифологической форме. Причем базировалось оно не на домыслах или чистейшей воды фантазиях, а на интуитивном постижении объективных закономерностей окружающего мира и, возможно, на утраченных древних знаниях. Изображения шаманов в виде древнейших наскальных рисунков встречаются на всей территории Евразии (рис. 49). Особенно их много в Сибири и на Алтае. Еще Лоржи Банзаров, опубликовавший в Петербурге гоголевского времени первый на русском языке трактат о сибирском шаманстве, утверждал (вопреки господствующему тогда и тем более потом мнению), что эта так называемая «черная вера» является не психическим отклонением в виде истерии или другой душевной болезни, а наряду с другими религиями коренится в нормальной природе человека и его естественном стремлении понять мир во всей его совокупности.
По существу, Банзаров был близок к космист-скому пониманию действительности: когда социальное явление (в данном случае шаманизм) рассматривается сквозь призму единства Макро- и Микрокосмоса. И традиционная ритуальная, танцевальная и изобразительная символика шаманства лучшее тому подтверждение. Во время камлания и при достижении соответствующего экстаза шаман, говоря современным языком, соприкасается с энергоинформационным полем биосферы и считывает нужную ему информацию с ноосферы. Обобщенным символом путешествия шамана по недоступным обычному восприятию мирам (во время нахождения его в состоянии транса) и выступает Мировое древо. Оно же в самой схематической форме символизирует и целостную структуру Микро- и Макрокосмоса.
Глубинное энергоинформационное поле Вселенной кодирует и хранит в виде голограмм любую информацию, исходящую от живых и неживых структур. С незапамятных времен многие великие умы утверждали, что в любой точке Мироздания содержится информация обо всех событиях и сущностях Вселенной. Голография — изобретение недавнего времени. Однако задолго до ее открытия и теоретического обоснования голографическое постижение мира, выработанное путем длительных тренировок, было хорошо известно высшим посвященным в Тибете, в основе теории и практики которых, как хорошо известно, лежал древнейший шаманизм. Вот как характеризовал данную способность тибетских провидцев Лалай-лама, отвечая на вопросы французской путешественницы и исследовательницы Александры Лавид-Не-эль: «Один бодхисатва представляет собой основу, дающую начало бесчисленным магическим формам. Сила, рождаемая совершенной концентрацией его мысли, позволит ему в миллиардах миров одновременно делать видимым подобный себе призрак. Он может создавать не только человеческие формы, но и любые другие, даже неодушевленные предметы, например, дома, изгороди, леса, дороги мосты и проч.». Причем такая информация не хранится пассивно, а отбирается, перерабатывается и передается в необходимых дозах, в необходимое время и в необходимом направлении. Процессы эти невозможны без непрерывной энергетической подпитки и информационного круговорота, в ходе которого возникают устойчивые смысловые структуры, сохраняемые и передаваемые от одних носителей (живых и неживых) к другим. Сказанное относится и к Слову. Перефразируя афоризм средневекового индийского мудреца Бхартриха-ри: «Бесконечный, вечный Брахман [Космическое Всеединство. — В. Л.] — это сущность Слова, которое неуничтожимо», можно с уверенностью утверждать: «Бесконечная, вечная Вселенная непрерывно порождает и накапливает разнокачественную информацию (включая Слово). Потому-то эта информация неуничтожима и вечна как сама Вселенная, как весь бесконечный Космос. Включая Слово».
В указанном смысле устное Слово — это направленное волевым усилием акустическое выражение внутренней энергии индивида, приводящее в движение механизм раскодирования информации на различных физических уровнях, включая глубинный, — пока во многом неизвестный и неисследованный. По-другому это называется считыванием информации с ноосферы. Являясь объективной акустико-энергосмысловой структурой, Слово непосредственно замыкается на информационный банк (поле) Вселенной и репродуцирует заложенное в нем знание. Особенно показательна в данном плане молитва — независимо от того, о какой религии идет речь. Произнося священные слова и концентрируя внимание на иконе (если таковая выступает неотъемлемой частью культа) или же на ином религиозном символе, — молящийся соединяет в едином акте мысль и слово, получает возможность непосредственного вхождения в энергоинформационное поле, откуда получает необходимую психологическую и нравственную подпитку.
Слово как компонент звуковой речи — всегда представляет собой акустические колебания молекул, но одновременно — и волновые колебания образующих их атомов, элементарных частиц и соответствующим образом закодированные поля. При этом слово не только кодирует низшие формы движения материи, образуя и постоянно обогашая информационное поле, но также черпает из этого поля энергию и передает ее в случае необходимости обратно к источнику, производящему слова, то есть к человеку (другие биотические системы здесь не рассматриваются). Так, гневное слово возбуждает того, против кого оно направлено, не через одно лишь осмысление, но и через энергию отрицательного эмоционального состояния, которая возбуждает информационное поле и распространяет его вокруг себя.
То же — со смехом. Можно не знать языка, выражающего гнев или радость, но плакать и смеяться наравне со всеми.
В определенной мере положительные или отрицательные эмоции могут возникать под непосредственным воздействием окружающего энергоинформационного поля. Резкие выкрики при выпаде и ударе в восточных единоборствах, русское «гых-х-х!» при рубке дров концентрируют энергию в соответствующем направлении и сообщают человеку дополнительную силу именно за счет подпитки, почерпнутой из общего энергополя Вселенной, и за счет включения соответствующих каналов под влиянием его информационной составляющей. Аналогичный эффект дают воинственные крики на поле брани (вроде русского «ура»), повышая энергетический потенциал сражающихся людей.
Крик от боли или страха также мобилизует энергетические ресурсы организма, противодействуя факторам, вызывающим боль. Ну и, наконец, классическим примером искусственного возбуждения энергоинформационного поля биосферы может служить шаманский бубен: сильно ударяя в него и синхронизируя удары с резкими выкриками, шаман тем самым активизирует и тот канал, по которому ему поступает информация, хранящаяся в ноосфере. Говоря грубо и приблизительно, механические удары в бубен активизируют молекулы, те, в свою очередь, — атомы и элементарные частицы, пока «волна возбуждения» не доходит до энергоинформационного поля и не устанавливается прямой контакт с самим «возмутителем спокойствия» — шаманом, ударяющим в бубен.
Взаимодействие между живым организмом и принадлежащим ему биополем, с одной стороны, и информационно-энергетическим фоном Вселенной, с другой, может принимать самые причудливые формы. Так, шаманское кровавое жертвоприношение имело, судя по всему, колоссальный психофизический эффект: на месте жертвоприношения возбуждалось и менялось информационное поле, а энергия перераспределялась в пользу приносивших жертву (отсюда столь массовая и повсеместная приверженность к подобным кровавым спектаклям). То же, видимо, происходит и во время поединков: побежденный теряет свой энергетический потенциал и частично передает его победителю. В особенности это касается смертельной схватки, когда один из соперников гибнет.
Давно замечено и эффективно используется также и психофизическое воздействие Слова, музыки и песнопений, концентрируемых под сводами храмов всех без исключения религиозных культов. Здесь действуют одновременно и чисто внешняя сторона (купол, стены), и целенаправленное воздействие энергоинформационного поля, приводящее к таким психологически нетривиальным следствиям, как молитвенный экстаз, благодать, очищение (катарсис), успокоение и т.п. К аналогичным результатам приводят также ритуальные танцы, групповые радения, оргиастические игрища, карнавальные действа и т.п. Коллективные акции, вне всякого сомнения, усиливают эффективность контактов между впадающими в экстаз больших или малых групп людей, с одной стороны, и возбуждаемым ими энергоинформационным полем — с другой.
8. ОРД ГРОЗНЫХ МАТЬ
Биосферные особенности евразийского континента (но обязательно с примыкающими к нему морями и океанами, что позволяет говорить о циркумевразийской цивилизашонной общности) объективно диктуют, какой должна быть культура на данном историческом отрезке, и регулируют отношения расселившихся здесь и конкурирующих друг с другом этносов. С одной стороны, именно эти обширные территории долгое время разъединяли различные народы, оберегая их от взаимоуничтожения. Но, с другой стороны, те же необъятные просторы заставляли народы объединяться во имя мира и процветания, что явилось наиболее характерной чертой развития Российской империи и ее преемников — Советского Союза и Российской Федерации.
В данном случае, однако, речь идет о государственном устройстве, являющемся важной стороной цивилизационной целостности, но вовсе не тождественным ей. Цивилизация— это единство ландшафта, биосферы, ноосферы и социума. Последний же может находиться на различных уровнях экономического и культурного развития. Впрочем, и биосфера не представляет застывшего и раз навсегда данного образования; она непрерывно изменяется под влиянием космических, геофизических и социальных факторов. При этом эволюционирует и ее неотъемлемая часть — ноосфера, представляющая собой в узком смысле — сферу разума, а в широком — тесно взаимодействующее как с человечеством в целом, так и конкретными индивидами энергоинформационное поле Вселенной.
Неразрывная объективно-реальная цепь (Космос — Земля — континентальная суша, сопряженная с водной стихией, — биосфера — социум — отдельный индивид) замкнута к тому же в единое кольцо и циркулирует как хорошо отлаженный механизм. Но
ТАЙНЫ ЕВРАЗИИ
в различные истори- Кочевник ческие эпохи и прису- изПоросья ший конкретным этническим структурам «механизм» этот срабатывал по-разному. Одно дело — отдельные малочисленные племена, разбросанные по бескрайнему пространству Евразии: они кажутся безнадежно разъединенными, хотя на самом деле тесно связаны, будучи включенными в единую для всего живого биосферу, связанную с безграничным и таким же Живым Космосом. Другое дело — мощные этнические образования, наподобие кочевых империй скифов, тюрок (рис. 50), гуннов, татаро-монголов и других кочевников, мигрирующих по степным, лесостепным и предгорным евразийским просторам по географически заданному направлению — с востока на запад. Они также взаимодействуют с
единой для всех биосферой, но их жизнедеятельность имеет свою специфику, отличную от оседлых народов. В этом вопросе и хотелось бы разобраться несколько поподробнее.
205
* * *
Начнем с наших ближайших родственников по общему индоевропейскому этнолингвистическому очагу:
Словно с детства я к битвам приучен! Все в раздолье степей мне родное! И мой голос верно созвучен С оглушительным бранным воем.
Из пловцов окажусь я лучшим,
ОбгОНЮ ВСеХ ЮНОШеЙ В беге;
Ваша дева со взором жгучим Заласкает меня ночью в телеге.
А когда рассядутся старцы, Молодежь запляшет под клики,— На куске сбереженного кварца Начерчу я новые лики.
Валерий Брюсов. Скифы
Скифы— вездесущий фантом древней истории. Геродот однозначно привязал очаги их культуры к причерноморским и придонским степям. Но, как оказалось, они жили повсюду — и на Кавказе, и в Южном Приуралье, и в Средней Азии, и на Алтае, и в Сибири. Другими словами, родиной скифов является Азия, а точнее — Сибирь. Поначалу это представлялось невероятным (столь непререкаемым был авторитет «оша истории» Геродота), но теперь повсеместность скифского расселения принимается как самоочевидный факт. Уже в XVIII веке о древних народах Сибири и всего Русского Севера писали как о «скифах гиперборейских». Тогда же в Сибири были открыты и раскопаны первые скифские курганы. Пустыми глазницами скифских черепов на мир глянули те, кто долгое время считался владыками и хозяевами степных российских просторов. Уже в наше время с помощью научных методик были восстановлены и лица скифов (рис. 51). Конечно, сделали это ученые, а раскапывать курганы и охотиться за «скифским золотом» начали задолго до них. Одно время славились даже профессиональные кладоискатели, прозванные «бугровшиками», так как курганы в просторечии именовались «буграми».
Могилокопателей было предостаточно уже в царствование Алексея Михайловича, а промысел их оказался весьма выгодным. Золото и драгоценности сбывались на сторону, оседали у воевод и богатых промышленников. Знаменитый основатель и владелец уральских чугунолитейных заводов Никита Демидов обладал одной из самых больших коллекций уникальных древностей, добытых из сибирских курганов. В 1715 году он подарил часть ее царственной чете — Петру и Екатерине. Щедрый подарок положил начало великолепной «Сибирской коллекции Петра I», хранящейся ныне в Государственном Эрмитаже. Вскоре император издал указ «О размере вознаграждения за вырытые из земли археологические предметы, с приказанием делать чертежи, как что найдут». За сведения относительно обстоятельств нахождения древних предметов полагалась дополнительная плата.
Бесценных древних вещей находили все больше и больше (рис. 52), но относительно их происхождения ясности не прибавлялось. Правда, очень скоро было установлено, что классические Геродотовы скифы могут быть отождествлены, с одной стороны, с некоторыми древними праславянскими и проторусски-ми племенами, а с другой— со среднеазиатскими саками, описанными в «Географии» Страбона. В дальнейшем археологические раскопки в Сибири позволили раздвинуть границы скиф-ско-сакской культуры до Забайкалья и Монголии. Ее главной отличительной чертой является так называемый «звериный стиль» (рис. 53). Своими типичными чертами, не похожими ни на что другое, он-то, собственно, и позволил замкнуть в единую цепь историю сибирских и европейских скифов. На Алтае, в течении Нижней Оби, в Туве были открыты выдающиеся памятники скифской и доскифской истории, позволяющие лучше пред
ставить как происхождение самого этноса, так и неразрывные связи между европейскими и азиатскими скифами.
Достаточно познакомиться с сокровищами Пазырыкских курганов, раскопанных на Восточном Алтае (раскопки производились в 1929 и 1947—1949 годах), дабы воочию убедиться в сказанном. Сделать это нетрудно, так как большинство самых ценных и интересных в историческом плане предметов выставлены в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Для экспозиции потребовался огромный зал, ибо только такой вмещает огромный сруб из прекрасно сохранившихся лиственничных бревен— обшей площадью около 12 квадратных метров. И высотой до полутора метров. Причем это лишь внутренняя часть погребальной камеры: имелась еше и внешняя обшивка. Вырытая же археологами в грунте могильная яма имела
площадь 55 квадратных метров и глубину 4 метра. В срубе находилась огромная колода-саркофаг, а в ней — мумифицированные трупы мужчины и женщины, по всей видимости, вождя и его жены (или наложницы). По определению антропологов, вождь умер в 55-летнем возрасте, его рост 176 сантиметров, что мало соответствует низкорослому монголоидному типу, представители которого испокон веков обитали на данной территории. Подобные открытия происходят в Сибири — особенно на Алтае — постоянно. В 1993 году археологи вскрыли уникальное захоронение скифской эпохи и обнаружили изумительно сохранившуюся мумию изящной молодой женщины с искусной татуировкой на теле. Ученые и журналисты тотчас же окрестили скифскую красавицу Алтайской Принцессой (рис. 54).
Пассионарная печать, коей во все века было отмечено скифское племя, хорошо известна из сохранившихся письмен
ных памятников. Их долгая история чем-то напоминала вулкан: то во всю мошь пробуждалась их необузданная энергия (рис. 55), то она затухала на долгие времена; то они заставляли говорить о себе весь мир, то надолго исчезали с арены мировой истории; то ураганом проносились из конца в конец Ойкумены, сметая на своем пути целые государства и народы, то долгими десятилетиями мирно пасли свои стада в Приднепровских, Прикубанских и Придонских степях (рис. 56).
В VII веке до н.э. скифская орда, преследуя киммерийцев, которые до того безраздельно властвовали в причерноморских степях, устремилась через Кав
каз, вторглась в Переднюю Азию, завоевала Мидию, Сирию и Палестину, дошла до Египта и лишь случайно не завладела им. Возможно, именно эти события получили отражение в летописном «Сказании о Словене и Русе», в которой рассказывается про то, как русские полки (а то, что
они входили в состав скифского войска, особых сомнений не вызывает) «хождаху ж и на Египетьския страны воеваху, и многое храбрьство показуюше во еллинских и варварских странах, велий страх от сих тогда належаше». 28 лет кочевники безраздельно властвовали в Малой Азии и лишились всего за одну ночь и, что называется, по пьянке: скифских вождей пригласили на пир, напоили допьяна и всех до одного перерезали. Погибли также многие воины, остатки разгромленного войска бесславно вернулись в родные степи. Очередной пассионарный всплеск завершился. История же европейских скифов на том не закончилась. Но эта тема выходит за рамки настоящей книги, тем более что она уже освещалась в моей предыдущей работе — «Тайны Земли Русской».
* * *
В 70-х годах IV века н.э. на степных просторах Южной Сибири появилась орда неведомого доселе народа — гуннов (рис. 57). Всесокрушающая волна кочевников докатилась до Волги и Лона от самых дальних границ Китая, где когда-то императоры вынуждены были воздвигнуть восьмое чудо света — Великую стену, чтобы не допустить вольных сынов евразийских степей вглубь Поднебесной. Европа такой стеной не обладала, а потому к середине следующего столетия гуннский потоп еще немного и достиг бы Атлантического океана. Сметая по пути ве
ликие и малые государства и увлекая вслед за собой уцелевшее после погрома население, гуннская орда превращала деморализованную массу европейских этносов в закваску современных народов и наций. В величайшей битве раннего Средневековья на Катаулан-ских полях в Шампани (451 год), на стороне гуннского вождя Аттилы, прозванного современниками Бичом Божьим, участвовали и славянские (проторусские) племена. Ра
нее гунны помогли нашим предкам избавиться от первой германской оккупации в лице империи готов, что простирала свои пределы от Балтийского до Черного моря. Потому-то и неудивительно, что сами гунны за сто лет заметно обрусели.
После вторжения в Европу гунны быстро смешались с местным завоеванным населением и теми, кто был увлечен гуннским вихрем и жаждой легкой наживы, а также ненавистью к римлянам и византийцам, составив основную массу небывалого явле
ния, названного впоследствии Великим переселением народов. Но все это будет потом. Нас же интересует азиатско-сибирская история гуннов. Ведь именно здесь гунны приобрели тот пассионарный заряд, который и способствовал тому, что кочевая орда на какое-то время стала властительницей полумира.
Культура гуннов очень похожа на скифскую: тот же «звериный стиль», те же курганные захоронения с помешенными глубоко под землю срубными камерами (рис. 58). Скифские захоронения на Алтае (в том числе и упомянутые выше Пазырык-ские курганы) во многом напоминают аналогичные гуннские могильники в Монголии. Особенно впечатляет расположенный в горах к северу от Улан-Батора Ноинулинский курганный ком-лекс, насчитывающий свыше 200 больших курганов, которые датируются I веком до н.э. и началом тысячелетия н.э. Открыты они были еще в 20-е годы XX века нашим знаменитым путешественником Петром Кузьмичом Козловым (1882—1935), тогда же начались раскопки, растянувшиеся на десятилетия. Многие из бесценных сокровищ, найденных в срубных камерах, просто поражают воображение. Особенно завораживает большой войлочный ковер со множеством спиралей в центре и грифонами по краям (рис. 59).
В.Н.ДЁМИН
Спиральный (а также близкий к нему меандровый) орнамент является лучшим свидетельством в пользу обшего происхождения культур Древнего мира. Более того, в своей символике он в наиболее концентрированной форме выразил вселенское мировоззрение древности. Меандрово-спиралевидные изображения восходят ко временам палеолита: одна из древнейших спиралей, выбитых на бивне мамонта и имеющих космическое содержание, найдена на территории Сибири (см. рис. 37). Известны и другие памятники с мотивом лабиринта, разбросанные по всей территории как Европейской России (рис. 60), так и Сибири (рис. 61), Алтая (рис. 62) — вплоть до Чукотки и Камчатки (рис. 63). Всемирная история лабиринтов достаточно раскрыта (с привлечением богатого иллюстративного материала) в альбоме-энциклопедии: Дж. Савард. Лабиринты (М., 2005).
Меандрово-спиралевидная тематика, в которой закодироРис. 61. Спирали из Восточной ван глубочайший и древнейший Сибири (петроглиф) вселенско-космический смысл,
214
изображалась в самых неожиданных формах и, в частности, — в изваяниях богов. В древнерусских украшениях спирали постоянно встречаются в виде височных колец и подвесок. Точно такая же спиральная конфигурация у некоторых древнегреческих фибул (застежек) и в орнаменте древнескандинавских диадем (полукорон). Некоторые из золотых украшений, найденных Шлиманом в Трое (браслет, брошь, заколки), сплошь испешрены мельчайшими спиралями высокохудожественного исполнения.
Спиральный орнамент был широко распространен в русских традиционных вы
шивках — на полотенцах, передниках, подолах рубах и т.д. Приверженность народных мастеров к мировой художественной традиции позволила уверенно говорить о «русских меандрах». Спиралевидная символика, почерпнутая прапредками русского народа в обшекультурном источнике далекой прародины, практически нетронутой дожила до нынешних времен. Отголоском древних меандрово-спиралевидных традиций является и переплетенный орнамент, чрезвычайно популярный в древнерусской резьбе (по дереву и камню), в буквицах и миниатюрах рукописных книг. В свою очередь, орнамент подобного типа сопрягается с обычным бытовым плетением (например, корзин), и плетением, имеющим магический или ритуальный смысл. И так продолжалось на протяжении многих веков и тысячелетий.
Наиболее близкое к истине объяснение смысла и назначения древних каменных лабиринтов, разбросанных по миру, дал известный в прошлом отечественный историк и популяризатор науки, в течение многих лет возглавлявший русский астрономический и природоведческий журнал «Мироведение», Даниил Осипович Святский (1879—1940). По его мнению, ходы лабиринта, заставляющие путника долго и тщетно искать выход и наконец все-таки выводившие его наружу, являются не чем иным, как символизацией блуждания Солнца в течение полярной полугодичной ночи и полугодичного дня по кругам или, вернее, по большой спирали, проецируемой на небесный свод. В культовых лабиринтах, вероятно, устраивались процессии, чтобы символически изобразить блуждание Солнца, подобно тому как и в позднейших культурах совершаются торжественные процессии вокруг храма или алтаря.
Археологи и этнографы, выявившие спиралевидные орнаменты вплоть до Австралийского и Южно-Американского материков, пытались увязать их происхождение исключительно с эпохой бронзового века. Действительно, если открыть только один том наиболее полного свода памятников данной эпохи на территории нашей страны, то спиралевидный орнамент или поделки с его изображением обнаруживаются повсюду — от северных рубежей России до берегов Амура. Трудно, однако, согласиться с жесткими временными рамками появления и распространения спиралевидной символики. Кроме того, она имеет значительно более глубокий, чем это принято считать, вселенский смысл, обусловленный как древним космическим мировоззрением (первобытным космизмом), так и неизвестными пока законами распространения и материализации космической информации. Так, неповторимые в каждом отдельном случае дактилоскопические рисунки на подушечках пальцев человеческой руки имеют спиралевидную форму. То, что по этим узорам можно определить судьбу человека, увидеть его прошлое и будущее, известно было еще астрологам, магам, хиромантам и гадателям древности. Весь вопрос в том, как сделать репрезентативными интуитивные догадки и утверждения, как установить коррелятивную или функциональную зависимость между информацией, пронизывающей Вселенную, и ее генетически обусловленными следами на пальцах человека, как расшифровать содержащийся в дактилоскопических спиралях код. Спираль — один из глубочайших символов Вселенной.
Космос сам испещрен и пронизан спиралями — спиральными галактиками и вакуумными квантовыми вихрями. Спираль — единый код единого мира, заложенный матерью-природой в фундамент всего живого и неживого. Вспомним знаменитую двойную спираль Уотсона — Крика — молекулярную модель генетического кода: без него невозможна преемственность поколений, передача наследственных признаков от родителей к детям. Вот почему нет сомнения, что между спиральными закономерностями Космоса и спиралевидным узором на человеческих пальцах существует прямая или опосредованная связь. Дактилоскопические отпечатки воочию символизируют единство Макрокосма (Вселенной) и Микрокосма (Человека). Весь вопрос, как наперед прочесть свою судьбу, неотделимую от судьбы Мироздания. На пальцах каждого из нас — зашифрованный код бесценной и неисчерпаемой информации о прошлом и будущем.
Всеобщая спиральная запрограммированность неизбежно проявляется и в духовной жизни людей, в их быте, обрядах, традициях, обычаях и верованиях. По древнейшим представлениям индоевропейцев, человеческое существование — не что иное, как нить жизни, что прядет богиня Судьбы (у многих народов их три: мойры — у эллинов, парки — у римлян, норны — у скандинавов; такие же три богини Судьбы известны и у древних славян). Но что такое нить как не вытянутое в спираль льняное волокно или шерстяной волос, скрученные при прядении! Спираль — только беспорядочную — образуют и нити в клубке (недаром он несет столь значимую магическую нагрузку в русском фольклоре, особенно в волшебных сказках, помогая герою в преодолении самых непреодолимых препятствий).
По народным представлениям, смерть — обрыв нити жизни. Потому-то столь трепетным было во все века у всех народов отношение к богине Судьбы, прядущей нити человеческих жизней, — Вечной Пряхе, по словам Александра Блока. Ее предначертания «кажут Солнцу путь», ей подвластны сами боги, бессильные изменить уготовленное Судьбой. От древнего языческого мировоззрения по сей день сохранились в русском обиходе выражения: «нить жизни», «нить судьбы», «узловой момент», «завязка», «развязка». Сюда же примыкает «повитуха», «повивальная бабка» (от слова «вить»), которая перевязывала повитью (скрученной нитью) пуповину новорожденного, соединяя его тем самым с космической нитью жизни. Прялку и веретено как приспособления для скручивания спираленитей можно смело назвать первой моделью Космоса. Многие русские прялки украшены резьбой и рисунками Вселенной, Солнца, Луны, звезд, их символического движения по небосклону. Это — космизм народный, породивший впоследствии и серьезные философские обобщения. Так, в «Государстве»— великом произведении великого Платона — подробно описывается модель Мироздания в виде светового веретена Ананки (Необходимости).
Архаичные представления о прядущей богине сохранились и у некоторых народов Русского Севера и Сибири, например у саамов, у которых и по сей день можно наблюдать архаичные следы былых матриархальных отношений. В саамской семье женщина всегда занимала главенствующее положение, а мужчине отводилась более скромная роль— работника и добытчика. Для сравнения степени сохранности матриархальных пережитков у народов Севера достаточно обратиться к традициям ненцев, в корне отличающимся от саамских. Здесь женшина играет не доминирующую, а явно подчиненную роль. На нее распространяется невероятно большое число запретов. Считается, что их малейшее нарушение грозит бедой не только ей одной, но и всему роду. По свидетельству этнографов XIX и начала XX века, во время трапезы, когда целиком съедался забитый или добытый охотниками олень, женщинам доставалась только одна требуха.
Как рассказала автору известная саамская писательница и собирательница народных преданий — Надежда Большакова, у саамской Матери-Земли Мадероакки было три дочери. Младшая Уксахкка (Дверная Женщина) защищала вход в землянку-вежу и следила за первыми шагами ребенка. Средняя Юксахкка (Лук-женщина) — что-то вроде северной Артемиды-Дианы— покровительствовала охоте, но, главное, являлась хранительницей постели и брачного ложа. Наконец, самая почитаемая — старшая Сарахкка (Прядушая Женщина) — объединяла в одном лице и богиню Любви, и богиню Судьбы: она считалась и божеством соития и оплодотворения, а также повитухой, помогающей родам и у людей, и у животных, и у растений. Именно ей приносилась в жертву первая чашка супа или чая, которая выливалась в огонь. Ей же приносились жертвы и во время родов, и после рождения ребенка. Характерно, что в жертву приносились животные только женского пола, а во время жертвоприношения позволялось присутствовать только женщинам, и жертвенное мясо также разрешалось есть только женщинам. Богиня-Пряха не забыта и сегодня: ее имя «Сарахкка» носит международное объединение саамских женщин России, Норвегии, Финляндии и Швеции. Кроме того, вполне возможно, что от имени богини происходит и древнее название Лапландии— Сариола: в «Калевале» вдохновенно описывается такая Небесная Пряха, которая прядет золотую нить, сидя на радуге: ее-то и повстречал вещий Вянямёйнен в далекой северной Похъёле...
Вернемся, однако, к гуннским Ноинулинским могильникам. В кургане № 25 под толстым слоем земли и бревенчатым накатом могильного сруба был обнаружен портрет-вышивка человека, похожего на... Сталина (рис. 64), который пролежал здесь почти что две тысячи лет. Так вот, оказывается, как выглядели ужасные гунны, наводившие страх на Европу и Византию! На мой взгляд, вполне цивилизованно! Чтобы не было никаких кривотолков в отношении извлеченного на свет Божий портрета, отсылаю всех сомневающихся к первоисточнику — научной монографии-альбому С. И. Руденко. «Культура хуннов и Ноину-линские курганы» (М.-Л., 1962).
Что же это за поражающий с первого же взгляда двойник? Откуда такое поразительное сходство и в целом, и в деталях: тот же высокий лоб с «политзачесом», тот же пронзительный орлиный взгляд, те же усы, нет только знаменитой трубки? А может, в самом деле в горах Монголии похоронен гуннский предок, который передал свой генофонд последующим поколениям. Они-то уже и рассеивали доминантные гены по разным популяциям. И нечего особенно тут удивляться. Ведь спустя три-четыре столетия пассионарные потомки того, чей портрет сохранился нетленным в срубе одного из двухсот Ноинулинских курганов, достигли предгорий Кавказа. Именно отсюда, с Таманского полуострова, гуннская орда начала свое победное шествие по миру. И первым деянием наследников азиатских кочевников было взятие Крыма: по льду замерзшего Керченского пролива они переправились с материка на полуостров и штурмом взяли древний Пантикапей, а вслед за столицей — и другие города Боспора.
* * *
Если скифы, о которых речь шла в начале главы, — самое близкое нам по духу и крови племя в прошлом, то относительно тюрок то же самое можно сказать применительно к настоящему. Славяне и тюрки волею судеб с самого начала были обречены на сосуществование и поиски путей взаимопонимания. Не во все времена это происходило гладко, но космическое предначертание и повеление (по-другому — судьба) распорядилось в пользу обоих суперэтносов. Начиная с I тысячелетия и даже раньше (но от более древних времен надежных письменных источников не сохранилось, а археологические данные можно трактовать по-разному) значительные территории Сибири, Алтая и Урала были охвачены настоящим тюркским половодьем. Тюрки добрались до Балкан, временно захватывали Крым. По русским летописям хорошо известны печенеги и половцы — они тоже были тюрками и вместе с другими сородичами вполне оправдывали первоначальный смысл, заложенный в слове тюрк — «сила, могущество, мощь».
Ло недавнего времени историки-евразийцы особо выделяли более общую этнолингвистическую структуру — туранские народы, куда включалось большинство урало-алтайских и сибирских этносов, объединенных сходной культурой и менталитетом. Помимо собственно тюрок, сюда относятся народы угро-финской, самодийской, монгольской и тунгусо-маньчжурской языковых семей. При этом историческая судьба этих евразийских народов с самого начала и навсегда переплелась с судьбой славянских племен. Один из крупнейших евразийцев, лингвист с мировым именем Николай Сергеевич Трубецкой (1890— 1938), отмечал в своей программной статье «О туранском элементе в русской культуре»:
«Распространение русских на Восток было связано с обрусением целого ряда туранских племен, сожительство русских с туранцами проходит красной нитью через всю русскую историю. Если сопряженность восточного славянства есть основной факт русской истории, если трудно найти великорусса, в жилах которого так или иначе не текла бы и туранская кровь, и если та же туранская кровь (от древних степных кочевников) в значительной мере течет и в жилах малороссов, то совершенно ясно, что для правильного национального самопознания нам, русским, необходимо учитывать наличность в нас туранского элемента, необходимо изучать наших туранских братьев».
В настоящее время, согласно научной теории моногенеза (то есть единого происхождения) всех языков мира, принято говорить о ностратических языках (вместо туранских), или, что одно и то же, о сибиро-европейском праязыке. Современные ученые до хрипоты спорят о том, кем были древние тюрки, образовавшие в свое время одно из самых мощных государств Средневековья — Тюркский каганат (552—745), распавшийся в начале века на две огромные части — Восточный и Западный каганаты (последний включал в себя территории современной Южной Сибири и Алтая). Доспорили до того, что некоторые ученые мужи заявили: дескать, древние тюрки к современным вообще никакого отношения не имеют. Главным арбитром здесь, как мне кажется, должны выступать не какие-нибудь новейшие открытия или пухлая монография специалиста (которая, впрочем, очень быстро устаревает), а такой неотразимый критерий, как язык: если древние тюрки оставили письменные памятники, в которых те же тюркские корни, что и в языке современных татар, башкир, чувашей, тувинцев, якутов, хакасов, шорцев, карачаевцев, балкарцев, кумыков, ногайцев — в России (а также узбеков, казахов, туркмен, киргизов, турок, азербайджанцев, гагаузов — в сопредельных странах), — то есть ли основания сомневаться, что древние тюрки являются родичами современных? Да и распространение тюрок по просторам Евразии в значительной степени шло с территорий, ранее занимаемых Тюркским каганатом.
Но не только оттуда: хазары вторглись в южнорусские степи через Кавказ; их разговорный язык был тюркским, а письменный — ивритом (по крайней мере в те времена, когда хазары исповедовали иудаизм; позже они приняли ислам). Вытесненные хазарами протоболгары также являлись классическим кочевым тюркоязычным племенем. Обитали они первоначально в придонских, приазовских и причерноморских степях, примыкавших к
Северному Кавказу, где основали государство Великая Болгария со столицей Фанагорией (современная Тамань), ранее разграбленной и сожженной гуннами. Именно здесь они были разбиты наголову хазарами и изгнаны из степной отчины в придунайские степи. Вскоре беглая орда во главе с вождем-пассионарием Ас-парухом форсировала Дунай, вторглась на Балканы, слилась с семью автохтонными славянскими племенами и, восприняв их славянский язык, дала начало болгарской нации и Болгарскому государству. Значительная же часть протоболгар после хазарского погрома отделилась от орды и откочевала в Среднее Поволжье, основав там ставшее вскоре могущественным средневековое государство Волжскую Булгарию. Язык ее населения был тюркским; потомками волжских булгар, разгромленных лишь в результате монгольского нашествия, стали современные татары.
Однако и это еще не все. Как и все народы земли, тюрки (в данном случае — прототюрки) имеют северное происхождение и гиперборейские корни. На это обращал внимание еще один из главных пропагандистов «гиперборейской теории» Герман Вирт. Он связывал северные народы с гиперборейскими пришельцами — «народами Танара». Производным от имени Танара является шумерийское слово «дингир», означающее «боп>. Но аналогичным образом бог именуется и во многих тюркских, алтайских, монгольских, тибетских языках, где некогда общая протолексема трансформировалась в понятие Рис. 65. Верховное божество тенгри — «небо», «бог» Тенгри
(в разных языках оно звучит по-разному, я привожу общепринятое для русской традиции).
Тенгри (рис. 65) — верховное божество, имеющее полярное происхождение, свидетельствует и о северных корнях тюрко-язычных народов. Сам Чингисхан признавал свою подчиненность небесному первобогу и все свои деяния и победы приписывал божественному промыслу: «Согласно повелению высшего Царя Тенгри Хормуза, отца моего, я подчинил себе 12 земных царств, я привел к покорности безграничное своеволие мелких князей, огромное количество людей, которые скитались в нужде и угнетении, я собрал и соединил в одно, и так я выполнил большую часть того, что должен был сделать».
Имеются и более конкретные языковые доказательства северных корней тюркских народов и их культуры. Еше в середине XIX века американский ученый Отто Рериг (интересно, что эта германоязычная фамилия происходит от той же, некогда обшей для разных языковых семей, корневой основы, что и чисто славянское Рерих) обратил внимание на поразительное сходство языка индейцев сиу с тюркскими и алтайскими языками. Рериг попытался установить по этому вопросу научную переписку с рос
8 - 5994
225
сийскими востоковедами, но тогда она не дала желаемого результата. В наше время к данной проблеме обратился доктор филологических наук Абрар Гибадуллович Каримуллин. Он подготовил и издал небольшую, но очень ценную в научном отношении книгу «Прототюрки и индейцы Америки: По следам одной гипотезы» (М., 1995), в которой многочисленные лингвистические факты доказывают общее происхождение тюркских и индейских этносов. В силу чисто географических соображений подобное общее происхождение могло быть только северным*.
Повсюду в Евразии встречаются и материальные памятники тюркской культуры. Это и знаменитые каменные изваяния, именуемые и в обиходе, и в научной практике «бабы», хотя многие из этих «баб» имеют отличительные мужские признаки (рис. 66). Это и стелы с древнетюркскими надписями (рис. 67), и так называемые «оленные камни» с фантастическими личинами (рис. 68), и наскальные рисунки (рис. 69, 70). Впрочем, многие из этих памятников являются общими для ряда культур, что доказывает их общее происхождение и единую первооснову архаичного мировоззрения. Ныне невозможно предстаешь Урал и Сибирь (включая Алтай) без тюркского субстрата. Он — такая же неотъемлемая часть данных регионов, как горы, степи, леса, озера и реки, и вместе с уникальной природой и другими этническими компонентами образует неповторимый биосферный и ноосферный сплав Северной и Центральной Евразии.
* * *
Последний по времени пассионарный вал, который обрушился на Евразию и окончательно закрепил сложившуюся здесь этническую мозаику, связан с татаро-монголами (рис. 71). Их сверхактивная деятельность на исторической арене в XIII— XIV веках представляет собой классический образец пассионарного взрыва применительно к целому этносу (точнее — суперэтносу). То, что с точки зрения сокрушенных татаро-монгольским нашествием народов представлялось невероятным и необъяснимым событием или же наказанием Божьим, — с точки зрения кос-мосоциальных процессов и закономерностей являлось заурядным и вполне понятным феноменом, когда накопившаяся в данном биосферном сегменте громадная энергия потребовала немедленного выхода.
Пассионарная характеристика Чингисхана и его выдающихся полководцев была дана в 1-й части настоящей книги. Но пассионарность отдельных личностей смешалась с пассионарностью целого народа (в действительности речь должна идти не об отдельно взятом этносе, а об объединении различных племен и народов, го- Рис. 71. Монгол с конем воривших к тому же на раз- (старинный персидский рисунок) ных языках). В итоге заряженная пассионарной энергией сравнительно небольшая масса, как шаровая молния, пронеслась в разных направлениях евразийского материка, сметая на своем пути целые империи, древние государства и многочисленные оседлые народы, в общем своем объеме во много сотен раз превосходившие неведомо откуда взявшихся кочевых завоевателей.
Одно перечисление завоеванных в течение всего нескольких десятилетий стран не может не поражать воображение (рис. 72): Китай, Тибет, Си Ся (тангуты), Персия, Афганистан, Хорезм и вся Средняя Азия, Армения, Грузия, Азербайджан и, наконец, многострадальная Русь. Монгольские войска стояли у стен Праги и на берегу Адриатики, разрушили Краков, вытоптали Венгрию, Хорватию, Сербию, Болгарию, Валахию — это в Европе. В Азии же — они доходили до Индии, Непала, Кореи, Мьянмы (Бирмы), Кампучии, Вьетнама, островов Суматра и Ява, и лишь чудо — разыгравшаяся буря — спасло от вторжения Японию (после завоевания Китая у монголов появился флот). В результате беспрецедентных завоеваний в составе лоскутной монгольской империи оказалась и Сибирь вместе с Уралом (за исключением территорий Крайнего Севера). После смерти Чингисхана Восточная Сибирь и Алтай отошли в улус Угедея, а Западная Сибирь, Урал и покоренные русские княжества вошли в улус Джучи.
Сказанное вовсе не означает, что монголы были непобедимы или обладали каким-то тайным оружием. Конечно, стратегия и
тактика всесокрушающей орды Чингисхана и Батыя была поначалу непривычной, но все татаро-монгольские приемы сражения быстро раскусили и к ним приспособились. Напористых захватчиков бивал и Евпа-тий Коловрат под Рязанью, и сводные отряды рыцарей на просторах Юго-Восточной Европы. Существует даже предание, никем аргументированно не опровергнутое, о гибели Батыя (рис. 73) при осаде венгерской крепости. Данный факт нашел отражение и в русских летописях и был положен в основу древнерусской «Повести об убиении Батыя» (См., напр.: Ульянов О. М. Смерть Батыя (к
вопросу о достоверности летописного сообщения о гибели в Венгрии золотоордынского хана Батыя // Сборник Русского исторического общества. № 1 (149). М., 1999. Здесь же полностью приводятся две редакции древнерусского сказания.)
О монголах написано необъятное количество книг и статей. Наиболее ценные сведения оставили еще современники. Среди них знаменитый венецианец Марко Поло:
«Всех великих государей, потомков Чингисхана, знайте, хоронят в большой горе Алтай; и, где бы ни помер великий государь татар, хотя бы за сто дней пути от той горы, его привозят туда хоронить. И вот еще какая диковина: когда тела великих ханов несут к той горе, всякого, кого повстречают, дней за сорок, побольше или поменьше, убивают мечом провожатые при теле да приговаривают: "Иди на тот свет служить нашему государю!" Они воистину верят, что убитый пойдет на тот свет слу
жить их государю. С конями они делают то же самое. Когда государь умирает, всех его лучших лошадей они убивают на тот коней, чтобы были они у него на том свете. Когда умер Монгу-хан, так знайте, более двадцати тысяч человек, встреченных по дороге, где несли его тело хоронить, было побито. Начал о татарах, так порасскажу вам и еше кое-что.
Зимою татары живут в равнинах, в теплых местах, где есть трава, пастбища для скота, а летом— в местах прохладных, в горах да равнинах, где вода, рощи и есть пастбища. Дома у них деревянные, и покрывают они их веревками; они круглы; всюду с собою их переносят; переносить их легко, перевязаны они прутьями хорошо и крепко, а когда дома расставляют и устанавливают, вход завсегда приходится на юг.
Телеги у них покрыты черным войлоком, да так хорошо, что, хоть бы целый день шел дождь, вода ничего не подмочит в телеге; впрягают в них волов и верблюдов и перевозят жен и детей (рис. 74). Жены, скажу вам, и продают, и покупают все, что мужу нужно, и по домашнему хозяйству исполняют. Мужья ни о чем не заботятся; воюют да с соколами охотятся на зверя и птицу. Едят они мясо, молоко и дичь; едят они фараоновых крыс: много их по равнине и повсюду. Едят они лошадиное мясо и собачье и пьют кобылье молоко. Всякое мясо они едят.
С чужою женою ни за что не лягут и считают это за дело нехорошее и подлое. Жены у них славные, мужьям верны, домашним хозяйством занимаются хорошо. А женятся они вот как: всякий берет столько жен, сколько пожелает, хотя бы сотню, коли сможет их содержать. Приданое отдается матери жены, а жена мужу ничего не приносит. Первую жену они, знайте, почитают за старшую и самую милую; а жен у них, как я говорил, много. Женятся они на двоюродных сестрах; умрет отец, старший сын женится на отцовой жене, коли она ему не мать; по смерти брата — на его жене. На свадьбах пир бывает большой. <...> А вера у них вот какая: есть у них бог, зовут они его Начитай и говорят, что то бог земной; бережет он их сынов и их скот да хлеб.
Почитают его и молятся ему много; у каждого он в доме. Выделывают его из войлока и сукна и держат по своим домам; делают они еще жену того бога и сынов. Жену ставят по его левую сторону, а сынов — перед ним; и им также молятся. Во время еды возьмут да помажут жирным куском рот богу, жене и сынам, а сок выливают потом за ломовою дверью и говорят, проделав это, что бог со своими поел, и начинают сами есть и пить. Пьют они, знайте, кобылье молоко; пьют его, скажу вам, таким, словно как бы белое вино, и очень оно вкусно, зовется "шемиус".
Одежда у них вот какая: богатые одеваются в золотые да в шелковые ткани, обшивают их перьями, мехами — собольими, горностаем, черно-бурой лисицей, лисьими. Упряжь у них красивая, дорогая.
Вооружение у них — лук, меч и палица; всего больше они пускают в дело лук, потому что ловкие стрелки; а на спине у них панцирь из буйволовой или другой какой кожи, вареной и очень крепкой. Бьются отлично и очень храбро.
Странствуют более других, и вот почему: коль случится надобность, татарин зачастую уйдет на целый месяц без всякой еды; питается кобыльим молоком да тою дичью, что сам наловит, а конь пасется на траве, какая найдется, и не нужно ему брать с собою ни ячменя, ни соломы. Государю своему очень послушны, случится надобность, всю ночь простоит на коне вооруженным; а конь пасется завсегда на траве. В труде и лишениях они выносливы более нежели кто-либо, трат у них мало, покорять землю и царства самый способный народ.
Вот какие у них порядки: когда татарский царь идет на войну, берет он с собою сто тысяч верховых и устраивает такой порядок: ставит он старшину над десятью человеками, другого — над сотнею, иного — над тысячью, а иного — нал десятью тысячами; сносится он только с десятью человеками, а старшина над десятью тысячами сносится также с десятью человеками, кто над тысячью поставлен, также с десятью, кто над сотнею, также с десятью. Так-то, как вы слышали, всякий отвечает своему старшине.
Когда государь ста тысяч пожелает послать куда-нибудь кого-либо, приказывает он старшине над десятью тысячами, чтобы тот дал ему тысячу, а тот наказывает тысячнику поставить свою часть, тысячник — сотнику, сотник приказывает десятнику, чтобы всякий поставил свою часть тому, кто над десятью тысячами; всякий, сколько ему следует дать, столько и дает. Приказу повинуются лучше, нежели где-либо в свете. Сто тысяч, знайте, называются тут, десять тысяч — томан, тысяча... сотня... десяток...
Когда рать идет за каким-либо делом по равнинам или по горам, за два дня перед тем отряжаются вперед двести человек разведчиков, столько же назад и постольку же на обе стороны, то есть на все четыре стороны, и делается это с тем, чтобы невзначай кто не напал. Когда отправляются в долгий путь, на войну, сбруи с собой не берут, а возьмут два кожаных меха с молоком для питья да глиняный горшок варить мясо. Везут также маленькую палатку укрываться на случай дождя. Случится надобность, так скачут, скажу вам, дней десять без пиши, не разводя огня, и питаются кровью своих коней; проткнет жилу коня, да и пьет кровь. Есть у них еще сухое молоко, густое, как тесто; возят его с собою; положат в воду и мешают до тех пор, пока не распустится, тогда и пьют.
В битвах с врагом берут верх вот как: убегать от врага не стыдятся, убегая, поворачиваются и стреляют. Коней своих приучили, как собак, ворочать во все стороны. Когда их гонят, на бегу дерутся славно, да сильно так же точно, как бы стояли лицом к лицу с врагом; бежит и назад поворачивается, стреляет метко, бьет и вражьих коней, и людей; а враг думает, что они расстроены и побеждены, и сам проигрывает, оттого что кони у него перестреляны, да и людей изрядно перебито. Татары, как увидят, что перебили и вражьих коней, и людей много, поворачивают назад и бьются славно, храбро, разоряют и побеждают врага. Вот так-то побеждали они во многих битвах и покоряли многие народы.
Такая вот жизнь и такие обычаи, как вам рассказывал, у настоящих татар; ныне, скажу вам, сильно они испортились; в Китае живут как идолопоклонники, по их обычаям, а свой закон оставили, а левантские татары придерживаются сарацинских обычаев.
Суд творят вот как: кто украдет, хоть бы и немного, тому за это семь палочных ударов, или семнадцать, или двадцать семь, или тридцать семь, или сорок семь, и так доходят до трехсот семи, увеличивая по десяти, смотря по тому, что украдено. От этих ударов многие помирают. Кто украдет коня или что-либо другое, тому за это смерть; мечом разрубают его; а кто может дать выкуп, заплатить против украденного в десять раз, того не убивают.
Всякий старшина или у кого много скота метит своим знаком жеребцов и кобыл, верблюдов, быков и коров и всякий круп
аз
ный скот; с меткой пускает их пастись без всякой стражи в равнины и в горы; если скотина смешается, отдают ее тому, чья метка; овей, баранов, козлов пасут люди. Скот у них крупный, жирный, славный.
Есть у них чудной обычай, забыл о нем записать. Если у двух людей помрут, у одного сын лет четырех или около того, а у другого дочь, они их женят; мертвую девку дают в жены мертвому парню, потом пишут уговор и сжигают его, а когда дым поднимется на воздух, говорят, что уговор понесло на тот свет, к их детям, чтобы те почитали друг друга за мужа и жену. Играют свадьбу, разбросают еду там и сям и говорят, что это детям на тот свет. Делают вот еще что: нарисуют на бумаге на себя похожих людей, коней, ткани, бизанты, сбрую, а потом все это сжигают и говорят: все, что рисовали и сожгли, будет у их детей на том свете. А как кончат все это, почитают себя за родных и родство блюдут так же, как бы их дети были живы. Рассказал вам, описал ясно татарские обычаи и права...»
Русские летописи менее многословны, но зато более эмоциональны; даже сквозь скупые строки чувствуешь затаенную боль безвестного хрониста и видишь, как стискивает он зубы и утирает слезы рукавом монашеской рясы:
«В год 6745 (1237). При благоверном великом князе Георгии благоверный епископ Митрофан поставил над трапезой в святом соборном храме Богородицы киот и украсил его золотом и серебром. В тот же год был расписан придел церкви святой Богородицы.
В тот же год зимой пришли из восточных стран на Рязанскую землю лесом безбожные татары, и начали завоевывать Рязанскую землю, и пленили ее до Пронска, и взяли все Рязанское княжество, и сожгли город, и князя их убили. А пленников одних распинали, других — расстреливали стрелами, а иным связывали сзади руки. Много святых церквей предали они огню, и монастыри сожгли, и села, и взяли отовсюду немалую добычу; потом татары пошли к Коломне. В ту же зиму выступил Всеволод, сын Юрия, внук Всеволода, против татар. И встретились они у Коломны, и была битва великая. И убили воеводу Всеволодова Еремея Глебовича, и многих других мужей Всеволода убили, а Всеволод прибежал во Владимир с малой дружиной. А татары пошли к Москве. В ту же зиму взяли татары Москву, и воеводу убили Филиппа Няньку за правоверную христианскую веру, а князя Владимира, сына Юрия, взяли в плен. А людей избили от старца до грудного младенца, а город и церкви святые огню предали, и все монастыри и села сожгли, и, захватив много добра, ушли.
В ту же зиму выехал Юрий из Владимира с небольшой дружиной, оставив своих сыновей, Всеволода и Мстислава, вместо себя. И поехал он на Волгу с племянниками своими, с Васильком, и со Всеволодом, и с Владимиром, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих Ярослава с полками и Святослава с дружиной. И начал князь великий Юрий собирать воинов против татар, а Жирослава Михайловича назначил воеводой в своей дружине.
В ту же зиму пришли татары к Владимиру, месяца февраля в третий день, на память святого Симеона, во вторник, за неделю до мясопуста. Владимирцы затворились в городе, Всеволод и Мстислав были в нем, а воеводой был Петр Ослядю-кович. Увидев, что владимирцы не открывают ворот, подъехали татары к Золотым воротам, ведя с собой Владимира Юрьевича, брата Всеволода и Мстислава. И начали спрашивать татары, есть ли в городе великий князь Юрий. Владимирцы пустили в татар по стреле, и татары также пустили по стреле на Золотые ворота, и затем сказали татары владимирцам: "Не стреляйте!" Те перестали. И подъехали татары близко к воротам, и начали спрашивать: "Узнаете ли княжича вашего Владимира?" И был Владимир печален лицом. Всеволод же и Мстислав стояли на Золотых воротах и узнали брата своего Владимира. О горестное и достойное слез зрелище: Всеволод и Мстислав с дружиной своей и все горожане плакали, глядя на Владимира.
А татары отошли от Золотых ворот, и объехали весь город, и расположились лагерем на видимом расстоянии перед Золотыми воротами — бесчисленное множество воинов вокруг всего города, Всеволод же и Мстислав пожалели брата своего Владимира и сказали дружине своей и Петру-воеводе: "Братья, лучше нам умереть перед Золотыми воротами за святую Богородицу и за правоверную веру христианскую"; но не разрешил им этого Петр Ослядюкович. И сказали оба князя: "Это все навел на нас Бог за грехи наши", ведь говорит пророк: "Нет у человека мудрости, и нет мужества, и нет разума, чтобы противиться Господу. Как угодно Господу, так и будет. Да будет имя Господа благословенно в веках". Свершилось великое зло в Суздальской земле, и не было такого зла от крещения, какое сейчас произошло; но оставим это.
Татары станы свои разбили у города Владимира, а сами пошли и взяли Суздаль, и разграбили церковь святой Богородицы, и двор княжеский огнем сожгли, и монастырь святого Дмитрия сожгли, а другие разграбили. Старых монахов, и монахинь, и попов, и слепых, и хромых, и горбатых, и больных, и всех людей убили, а юных монахов, и монахинь, и попов, и попадей, и дьяконов, и жен их, и дочерей, и сыновей — всех увели в станы свои, а сами пошли к Владимиру. В субботу мясопустную начали татары готовить леса, и пороки устанавливали до вечера, а на ночь поставили ограду вокруг всего города Владимира. В воскресенье мясопустное после заутрени пошли они на приступ к городу, месяца февраля в седьмой день, на память святого мученика Федора Стратилата.
И стоял в городе из-за наших грехов и несправедливости великий плач, а не радость. За умножение беззаконий наших привел на нас Бог поганых, не им покровительствуя, но нас наказывая, чтобы мы воздержались от злых дел. Такими карами казнит нас Бог — нашествием поганых, ведь это бич его, чтобы мы свернули с нашего дурного пути. Поэтому и в праздники Бог насылает на нас печаль, как говорит пророк: "Обращу праздники ваши в плач и песни ваши в рыдание". Взяли татары город до обеда от Золотых ворот; у церкви святого Спаса они перешли по примету через стену, а с севера от Пыбеди подошли к Ирининым воротам и к Медным, а от Клязьмы подступили к Волжским воротам и так вскоре взяли Новый город. Всеволод и Мстислав и все люди бежали в Печерний город. А епископ Митрофан, и княгиня Юрия с дочерью, и со снохами, и с внучатами, и другие, княгиня Владимира с детьми, и многое множество бояр и простых людей заперлись в церкви святой Богородицы. И были они здесь без милости сожжены.
И помолился боголюбивый епископ Митрофан, говоря так: "Господи Боже сил, податель света, сидящий на херувимах, и научивший Иосифа, и укрепивший своего пророка Давида на Голиафа, и воскресивший на четвертый день из мертвых Лазаря, протяни руку свою невидимо и прими с миром души рабов твоих"; и так он скончался. Татары же силой выбили двери церковные и увидели: некоторые в огне скончались, других они оружием добили.
Церковь святой Богородицы татары разграбили, сорвали оклад с чудотворной иконы, украшенный золотом, и серебром, и камнями драгоценными, разграбили все монастыри и иконы ободрали, а другие разрубили, а некоторые взяли себе вместе с честными крестами и сосудами священными, и книги ободрали, и разграбили одежды блаженных первых князей, которые те повесили в святых церквах на память о себе. Все это татары взяли с собой, а пророк так говорит: "Боже, пришли язычники в наследие твое, осквернили церковь святую твою, Иерусалим превратили в хранилище овощей, трупы рабов твоих отдали на съедение птицам небесным, тела преподобных твоих — зверям земным, пролили кровь их, как воду". Убит был Пахо-мий, архимандрит монастыря Рождества святой Богородицы, и игумен Успенский, Феодосии Спасский, и другие игумены, и монахи, и монахини, и попы, и дьяконы, начиная с юных и кончая старцами и грудными младенцами. Расправились татары со всеми, убивая одних, а других уводя босых и раздетых, умирающих от холода, в станы свои.
И было видеть страшно и трепетно, как в христианском роде страх, и сомнение, и несчастье распространялись. Мы согрешили — и наказаны, так что жалко было видеть нас в такой беде. И вот радость наша превратилась в скорбь, так что и помимо своей воли мы будем помилованы в будущей жизни. Ведь душа, всячески наказанная в этом мире, на будущем суде обретет помилование и облегчение от муки. О сколь неизреченно, Боже, твое человеколюбие. Именно так должен наказывать добрый владыка. И я, грешный, также много и часто Бога гневлю и грешу часто каждодневно; но теперь вернемся к нашему рассказу...»
Лаврентьевская летопись (перевод)
Так воспринимались на Руси трагические события XIII века всеми— от смерда до князя. Пассионарная вспышка одного суперэтноса обернулась смертельным ожогом для других народов. А последовавшее вслед за тем 300-летнее иго отнюдь не без оснований нарекли татарщиной. Однако, как ни странно, поражение, унижение и порабощение русского народа имели не одни только отрицательные, но и положительные политические последствия. Раздробленные и малосильные русские удельные княжества под властью монгольских ханов постепенно обретали цементирующее общегосударственное начало, єдиноначальную власть и централизованное управление. К такому выводу еще в 20-е годы XX века пришла плеяда русских историков-евразийцев:
«Московское государство возникло благодаря татарскому игу. Московские цари, далеко не закончив еще "собирания Русской земли", стали собирать земли западного улуса Великой монгольской монархии: Москва стала мощным государством лишь после завоевания Казани, Астрахани и Сибири. Русский царь явился наследником монгольского хана. "Свержение татарского ига" свелось к замене татарского хана православным царем и к перенесению ханской ставки в Москву. Лаже персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати. Русская государственность в одном из своих истоков произошла из татарской, и вряд ли правы те историки, которые закрывают глаза на это обстоятельство или стараются преуменьшить его значение».
Н. С. Трубецкому вторит другой историк-евразиец — Петр Николаевич Савицкий (1895—1968): «В лоне монгольской державы сложилась новая Русь. Едва ли не этим определилась и определяется вся дальнейшая судьба человечества». Среди советских историков концепция евразийцев не встретила особой поддержки. Долгое время, заняв круговую оборону и практически в одиночку, ее отстаивал только Л. Н. Гумилев. Его взгляды по этому вопросу как всегда отличались непреклонной страстностью. «Я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от
клеветы...»— говорил он незадолго перед смертью в одном из интервью. И был прав: история людей — и тем более их мировоззрения — не всегда совпадает с историей биосферы и ноосферы: они же в любом случае выступают в качестве решающего и определяющего начала.
9. В ПОГОНЕ ЗА ЗОЛОТОЙ БАБОЙ
Для иноземной Европы и всего остального мира таинственная Золотая Баба (рис. 75), или просто Злата Баба — так поименована она в Новгородской летописи, — долгое время выступала чуть ли не своеобразным символом Сибири. Ее упоминали кстати и некстати, при каждом удобном случае изображали на картах (рис. 76), хотя мало кто мог сообщить что-нибудь вразумительное. Считалось, что это очень древний языческий идол, отлитый из чистого золота и передаваемый по наследству от поколения к
поколению и даже от одного народа другому. Вполне вероятно, что ее происхождение восходит ко временам матриархата и к общемировому культу Великой богини. Предполагают, что двое детей, иногда изображавшиеся возле нее (рис. 77), — это Артемида и Аполлон, и, следовательно, сама богиня — их мать, тита-нида Лето: по наиболее архаичным и точным сведениям, она зачала от громовержца Зевса и родила детей на Крайнем Севере, в гиперборейских пределах.
Подходящие параллели обнаруживаются и в других мифологиях — как финно-угорских, так и индоевропейских. Лет десять назад в журнале «Советская археология» прошла научная дискуссия по поводу первичных прообразов некоторых ведийских и авестийских мифологем. В ходе обсуждения историк 3. П. Соколова высказала конструктивное предположение, что культ Золотой Бабы генетически связан с образом древнеперсидского женс
кого божества Ардви-Суры Анахиты (дословно — Ардви Могучая и Непорочная) (рис. 78). Сохранив все основные функции архаичной Великой Матери эпохи матриархата, авестийская Ардви считалась также богиней плодородия и воды. В этом она практически полностью калькирует карело-финскую богиню-прародительницу Ильматар: последняя же, хотя и считается Девой воздуха, но одновременно является и Матерью воды. В Авесте Ардви-Сура объявляется дочерью верховного владыки Ахурамазды. Ей посвящен один из самых знаменитых и возвышенных гимнов:
Она явилась, зрима. Благая Ардви-Сура, Прекрасной юной левой, Могучею и стройной, Высокой и прямой, Блестящей, благородной, В наряде с рукавами Расшитом, золотом.
Бобровую накидку Надела Ардви-Сура Из шкур трехсот бобрих, Четырежды родивших (Когда они шерстистей, Когда их гуще мех), Так сделанную, чтобы
Смотрящему казалась Она покрытой золотом И полной серебром.
(Перевод здесь и далее И. М. Стеблина-Каменского)
Вдохновенно-поэтический образ авестийской Великой Богини, облаченной в бобровую шубу с золотым отливом, в особенности позволил отождествить ее с урало-сибирской Золотой Бабой. В свою очередь, это служило лишним доказательством установленного факта, что прапредки иранцев (как, впрочем, и других индоевропейцев) мигрировали в места их нынешнего проживания именно с Крайнего Севера. Предпринимались даже вполне обоснованные попытки «привязать» некоторые священные горы, названия которых встречаются в Ригведе и Авесте, к реалиям Северного Урала. Среди древних бронзовых находок в Приуралье встречается изображение божества, возносимого на небо священной птицей (рис. 79), практически полностью совпадающее с образом Ардви-Суры, воссозданным древне-персидскими мастерами.
Но можно пойти еще дальше. Лело в том, что образ божественной Ардви-Суры многолик и полифункционален. Великая богиня, дочь Ахурамазды, для древних иранцев персонифицировала не просто водную стихию, еше и великую реку с мощными рукавами и _
^ ^ Рис. 79. Бронзовая фигурка
протоками - может быть, ту, по бе- древнего божества?
регам которой когда-то мигрирова- возносимого на небо ли арии с Севера на Юг. Послушай- священной птиией (найдена те сами: на Российском Севере)
Из края в край волнуется Все море Ворукаша, [Мировое море,
предположительно Ледовитый океан. — В. Л.]
И волны в середине
Вздымаются, когда
Свои вливает воды,
В него впадает Ардви
Всей тысячей протоков
И тысячью озер,
Любое из которых
За сорок дней объехать
Успеет только всадник
На добром скакуне.
Одна протока Ардви Течет на семь каршваров, Стекая равномерно И летом и зимой. И освещает семя Мужей и лоно женщин И дарит молоком.
Какие ассоциации могут тут возникнуть? Ну, конечно — какая-то великая северная река — с ее могучими протоками и в окружении несметного количества озер! Например, Обь: именно на ее берегах разные народы и в разные времена поклонялись Золотой Бабе, в одной из древнейших своих ипостасей тождественной Ардви-Суре. И не ей одной. Индийский писатель Аниль Лжанвиджай, плодотворно разрабатывающий тему полярной прародины ариев и других народов мира, отмечает, что столь почитаемая в Индии благостная богиня счастья и красоты Лакшми — жена Вишну (рис. 80) — дословно прозывается Золотой Бабой. Значит, и корни ее культа восходят не только к арийским, но и к доарийским временам.
Сходный образ благостной богини известен и в китайской культуре. Это — покровительница семейного очага богиня Гуань-инь (рис. 81); ее каноническое изображение в окружении детей очень напоминает вышеприведенные рисунки Золотой Бабы, сде
ланные европейскими картографами. Впервые оригинальную гипотезу о возможной связи Золотой Бабы с буддийской богиней Гуаньинь высказал поэт и прозаик Сергей Николаевич Марков в интереснейшей книге «Земной круг», посвященной освоению Севера. Ее культ распространен в Китае, Корее и Японии, Не касаясь сложных и запутанных метаморфоз буддийского пантеона, обращаю особое внимание, что даже в каноническом изображении Гуаньинь — любимая богиня китайского народа— очень напоминает известные описания Золотой Бабы. Благостная Гуаньинь — покровительница женщин, подательница детей и родовспомогательница. Вместе с тем она защищает всех без исключения людей и без различия их пола от подстерегающих бед и опасностей.
Любопытно, что имя богини-спасительницы переводится как «Наблюдающий за звуками» (мужской род женского имени обусловлен тем, что Гуаньинь является женской ипостасью одного из главных бодхисатв буддийского пантеона махаяны — Авалоки-тешвара). Именно это (а также другие, упомянутые выше божественные функции и атрибуты) и позволили Сергею Маркову высказать предположение о буддийском происхождении северного культа Золотой Бабы. Он посчитал, что первоначально статуя богини Гуаньинь была завезена в Сибирь китайскими купцами или паломниками и оставлена там либо в виде дара, либо в качестве уплаты за приобретенные меха. Поскольку образ благо
стной богини прекрасно совпадал с традиционным мировоззрением сибирских аборигенов, они быстро приспособили золотого истукана к нуждам и потребностям собственного традиционного культа, начисто забыв про буддизм. Гипотеза смелая, но не вполне убедительная. Почему бы не предположить обратное: древний северный (гиперборейский и матриархальный культ) постепенно распространялся к югу и был использован буддизмом.
Предположение о былом родстве некоторых архаичных персонажей индоевропейской и Рис. 81. Богиня Гуаньинь всемирной мифологий — лишнее доказательство общего происхождения (в данном случае — полярного) всех народов Земли, их языков и культур. Уместно привести и дополнительные аргументы. Еще лет двадцать назад известный российский ученый-культуролог Владимир Николаевич Топоров обратил внимание на сходство культов (и даже имен!) знаменитого индоиранского (а позже — эллинистического) бога Митры и одного из центральных обско-угорских божеств Мир-суснэ-хума.
Но прежде чем продолжить тему, скажем несколько слов об обских уграх и их мифологии вообще. К этим народам, названным так по месту их расселения — низовьям реки Оби и примыкающим территориям, относятся современные ханты (в прошлом — остяки) и манси (в прошлом — вогулы). Говорят они на языках, входящих в разветвленную финно-угорскую языковую семью, и живут на обширных и богатых нефтью и газом землях Ханты-Мансийского автономного округа в составе Тюменской области. Раньше ханты и манси заселяли север современной России от Печоры до Енисея. Ближе всего по языку и происхождению к ханты-мансийскому этносу стоят современные венгры (мадьяры): когда-то они также жили на севере урало-западносибирского региона, но в IX веке откочевали в придонские и приднепровские степи (где русские летописи знают их под именем угров). После сравнительно непродолжительного, но исключительно кровавого пребывания в южнорусских степях предки современных венгров и соответственно потомки приобских угров ушли за Дунай и основали здесь свое государство.
Пантеон древней обско-угорской мифологии чрезвычайно богат и разветвлен. В легендах и сказаниях хантов и манси множество удивительных сюжетов, по перипетиям и накалу страстей не уступающих самым знаменитым индо-иранским или греко-римским мифам. Но нас будет интересовать совершенно иной аспект, связанный с обшекультурным первоисточником. Главным божеством обско-угорской мифологии является небесно-космический владыка и первотворец Нуми-Торум. У него два сына, любимых и почитаемых хантами и манси, — упомянутый Мир-суснэ-хум и Корс-Торум. О них-то, собственно, и пойдет пока речь.
Еще в конце XX века на Русском Севере были записаны мансийские легенды, согласно которым первоначально землю населяли богатыри-великаны, постоянно воевавшие друг с другом из-за женщин. Наконец, верховному небесному богу Нуми-Торуму надоела эта бесконечная распря, и он наслал на землю сначала всепожирающий огненный смерч, а затем еще всесокрушающие воды потопа. Посланцу первотворца Корс-Торуму пришлось возрождать жизнь сначала. От растерянности он уронил пояс, из которого возник Уральский хребет. Потом появились люди, лесные великаны-людоеды менквы и прочая нечисть. Одновременно в игру вступили различные божества верхнего (небесного), среднего (земного) и нижнего (подземного) мира. Но мы пока оставим их в покое.
Вернемся к Мир-суснэ-хуму. Здесь и далее воспользуемся устоявшейся в общемировой научной практике мансийской вокализацией данного теонима. По-хантыйски он звучит как Мир-шэтиви-хо, но по происхождению, легендарной истории, а также по функциям и корневой основе «мир» ничем не отличается от общего первообраза. Мифографы следующим образом описывают деяния этого главного посредника между миром богов и миром людей. Каждую ночь Мир-суснэ-хум объезжает землю на крылатом всевидящем коне с золотой гривой и серебряны
В.Н. ДЁМИН
ми копытами. Он выслушивает просьбы людей, передаваемые при посредстве впавших в экстаз шаманов. Мир-суснэ-хум оберегает людей от всевозможных опасностей и болезней. Он обеспечивает благосостояние в каждой семье и на радость всем создает полное изобилие и счастье, известное в мировой культурологической традиции как золотой век.
Поэтому для мансийцев (как и для хан-тов) Мир-суснэ-хум — самый почитаемый и любимый небожитель, ибо именно от него зависит удача в жизни и достаток в доме. Его символические изображения, вышитые на ритуальных покрывалах в виде сакральных стягов, как реликвия величайшей ценности (точнее — бесценности) хранилась в каждой семье и извлекалась из заветного сундука на свет Божий лишь для отправления тайного обряда. Некоторые из таких стягов сегодня можно увидеть в этнографических коллекциях краеведческих музеев (рис. 82). Сама реликвия, как правило, представляет собой большое полотно, в шахматном порядке разделенное на несколько разноцветных частей — от четырех до десяти. На них — зеркально перевернутые символические изображения Мир-суснэ-хума: в светлом квадрате — темный силуэт, в темном — светлая фигура. Особенно интересны с точки зрения науки (да и эзотерики тоже) эти самые перевернутые
248
изображения, по сути своей являющиеся двойниками мансийского божества. Могут ли они иметь какое-нибудь рациональное объяснение? Вполне! Остановимся, на этом вопросе более подробно.
Современная наука не дает однозначного и окончательного ответа о структуре материи, а значит, — и о конкретных схемах взаимодействия Макрокосма (Вселенной) и Микрокосма (Человека). Есть лишь некоторые перспективные подходы, позволяющие в общих чертах представить не столько действительную многоуровневость Вселенной, сколько невероятную сложность ее всеобъемлющего постижения. Традиционные объекты естественно-научного исследования — вещество и поле, плазма и физический вакуум — не исчерпывают всего богатства природной и неприродной реальности. Господствующие воззрения не позволяют до конца (а то и полностью) объяснить даже такие хорошо знакомые природные и социальные феномены, как свет, тьма, огонь, мысль, сон, слово, знак (символ), смысл и др. Попытки их объяснения с точки зрения какой-либо одной науки неизбежно дают искаженную, неполную и одностороннюю картину. Необходим интегративный подход, носящий, быть может, совершенно непривычный характер.
В познании физической первосушности мира и глубинных явлений преджизни, жизни и постжизни возможно использование вакуумно-голографического и информационно-энергетического подходов. Они не взаимоисключают, а взаимодополняют друг друга хотя бы потому, что в любом случае замыкаются на физический вакуум — первоотца всех остальных прерывных и непрерывных форм движения материи. Подобное представление в обшем-то не ново. Творцы квантовой электродинамики, например В. Гейзенберг, сами указывали на родство своих идей с учением Анаксимандра об апейроне (беспредельном). Аналогичные представления были распространены в древнеиндийской и древнекитайской философии.
Как и все другие современные теории, вакуумная концепция Мироздания имеет информационный аспект, что было предвосхищено еще в учении Н. Ф. Федорова, который постоянно подчеркивал: необходимо осмысливать судьбу не одних только частиц, но и следов, оставляемых ими в среде. Более того, «нам нужно знать закон сохранения и исчезновения этих следов». Понятно, что «следы», о которых в докибернетические времена писал Федоров, это то, что сегодня именуют информацией. Кстати, вакуумная среда изначально содержит в себе алгоритм воскрешения, так волновавшего Федорова, ибо квант физического вакуума — не что иное, как материальная флуктуация, которая попеременно то возникает, то исчезает, то есть, по существу, непрерывно воскрешается в физическом смысле данного понятия. Проблема же состоит в том, каким именно образом эта элементарная «клеточка» воскрешения реализуется в дальнейшем и в физических макротелах, и в биотических циклах «жизнь — смерть — новая жизнь».
Материальный мир един и единственен, а так называемые вещество и антивещество являются лишь различными проявлениями природного Всеединства. «+» и «-» не могут быть ничем иным, кроме проявления некоторых крайних значений в непрестанном перераспределении движения. В самой глубине (на «дне», так сказать, дальше которого уже ничего нет) такое перераспределение и выражается в спонтанных флуктуациях среды, получившей далеко не самое удачное название «физический вакуум». Квантовое возникновение («воскрешение») может выражаться в некотором напряжении движения или увеличении энергии как физической меры движения; в таком случае квантовое исчезновение будет представлять собой ослабление движения или уменьшение энергии в некоторой локальной точке. Если «сгущение» условно принять за «+», то соответственно «разряжение» должно считаться «-».
Сами по себе флуктуации вакуума не дают ни вещества, ни антивещества. Об элементарных (субатомных) частицах допустимо говорить лишь с того момента, когда хаотичные, неупорядоченные «всплески» материи начинают организовываться в некоторую систему, а крайние значения энергии накладываться друг на друга. Образование флуктуационной системы происходит в том случае, когда «сгущение» одной флуктуации переходит в «разряжение» другой (соседней) флуктуации, а «сгущение» последней переходит в «разряжение» первой. Это — наипростейший пример образования возможной флуктуационной системы. Однако скорее всего первичная флуктуационная система образуется не из
2-х, а из 3-х флуктуации, так как для взаимного замещения «сгущений» и «разряжений» необходимо некоторое «жизненное пространство». Другими словами, взаимопереход легче осуществим, если взаимодействуют не две, а три флуктуации. Более чем вероятно, что составные элементы такого триплета соответствуют тем теоретически предсказанным субчастицам, которые получили название кварков (отсюда, кстати, следует, что в чистом виде кварк получен быть не может).
В горниле первичных флуктуации рождается первичное разделение на частицы и античастицы — мир позитивно явленных систем и антимир, в котором устойчивой системе частиц в конечном итоге всегда соответствует устойчивая система античастиц (и наоборот). О частицах и античастицах можно говорить, если принять за первые образовавшиеся системы «сгущения», а за вторые — соответствующие им системы «разряжений», следующие за первыми, как тень. Сколько образующих любое тело частиц — столько же должно быть и соответствующих им античастиц. Где же они находятся? Верхом алогизма было бы полагать, что античастицы, непрерывно рождаемые во Вселенной, тотчас же устремляются по направлению к какой-то космической Terra incognita. Вещество и антивещество разделены пространственно и временно, однако вовсе не так, как принято истолковывать в современной физике. Отсюда же любая устойчивая система имеет свою изнанку: каждый вещественный предмет существует параллельно, одновременно и нераздельно со своей невидимой обычными глазами тенью из антивещества. Вещество и антивещество действительно взаимоисключают друг друга, не могут существовать одновременно в одной и той же точке, но могут сосуществовать рядом и сосуществуют, являясь разными аспектами вакуумных флуктуации. Антимир — не где-то в безграничных далях Вселенной, а внутри нас и рядом с нами.
В данной концепции нет ничего сверхъестественного или же такого, что бы уже так или иначе не освещалось в литературе. Хотя автор в свое время сформулировал представленные здесь идеи вполне самостоятельно, изучая закономерности глубинных структур материи, он тем не менее не без удовлетворения воспринимал обнаруженные впоследствии аналогичные выводы других ученых, вроде точки зрения английского биолога Лайэлла Уотсона: «Каждое тело имеет биоплазменного двойника, который существует на менее физическом уровне, принимает приблизительно те же формы, что и тело, и имеет некоторое отношение к контролю и организации жизненных функций. Его нелегко измерить, но его существование вытекает из практики иглоукалывания и может обнаруживаться с помощью специальной техники, состоящей из высокочастотной аппаратуры. Он не исчезает в момент клинической смерти».
Мысль о раздвоенности Мира не нова; она красной нитью проходит через многие натурфилософские учения древности, уходя своими корнями в герметизм, а через него — к самым истокам теоретического осмысления действительности. На стыках эпох — Возрождения и Нового времени — эта общемировая традиция была, к примеру, проложена и в известной мере развита Парацельсом во многих его трактатах, «Мир имеет два тела, одно — зримое, другое — незримое, — писал знаменитый философ, алхимик и врач. — Пример: <...> ум человеческий обладает неким магнитом, который притягивает к себе со звезд чувство и мысль».
Не вдаваясь в рассуждения, каким образом системы флуктуации образуют известные сегодня элементарные частицы и античастицы (быть может, между обрисованной выше картиной «дна» и достигнутым ныне уровнем познания микромира существует еще ряд промежуточных звеньев), — перехожу к главному. Коль скоро каждой частице вещества соответствует ее материальная «антитень», то и любой системе частиц соответствует ее негативная копия. Следовательно, каждое материальное тело существует в двух ипостасях — вещественной и антивеше-ственной (последняя представляет собой опрокинутую вовнутрь, «вывернутую наизнанку» материальную копию первой). Каждому живому существу соответствует живой антипод в «потустороннем», но рядом находящемся мире. У каждого человека есть материальный двойник — невидимый и незнаемый, но живой, неотступно следующий за ним и которому никто никогда не сможет пожать руку. Он живет в ином, но рядом расположенном мире, совершенно отличном от вещественного, хотя и является точнейшей, вывернутой вовнутрь, копией последнего. И этот мир, все эти двойники не где-нибудь, а в каждом из нас или рядом с нами. Вот эта объективная реальность и отображена, быть может, в виде символического образа ханты-мансийского божества Мир-суснэ-хума.
Каждая нервная клетка, каждая частица, составляющая мозг, также, естественно, материально дублируется в антимире. И есть все основания предполагать, что мышление представляет собой в известной мере процесс взаимодействия и взаимоотражения между частицами и античастицами, образующими неразрывное единство в структуре мозгового субстрата. Следовательно, сама мысль не вещественна и недоступна никаким физическим приборам. Мысль идеальна. Сколько ни анатомируй мозг, сколь ни разлагай нервное вещество на химические элементы и микрочастицы — нигде не обнаружишь никакой мысли. Она представляет в принципе иные процессы, связанные с взаимодействием между частицами и античастицами, образующими неразрывную материальную структуру мозгового субстрата. Последний же находится в прямом контакте (невыявленном до сих пор опытно, но подтвержденном тысячами жизненных фактов) с энергоинформационным полем Вселенной или окружающей среды. Так называемые путешествия шаманов, впадающих во время камлания в состояние самогипноза, в иные миры — не что иное, как подключение их сознания к такому энергоинформационному полю.
В ряду подобных психофизических явлений стоит и то, что 3. Фрейд именовал Оно в его противопоставлении Я. Обладая психофизической реальностью, Оно вместе с тем неотделимо от Я и располагается не в какой-то отдельной части нервной системы, как полагают некоторые психоаналитики, а в параллельном мире, состоящем из античастиц (и присущих им полей) — слепков частиц вещественного мира. Но, может быть, выявленный двойник — это хорошо известное из теософских учений астральное тело? Похоже, что научная и оккультная модели во многом совпадают, если, разумеется, отвлечься от иррациональной терминологии и теоретического мистицизма.
Итак, хотя наш двойник в антимире и разделен с нами пространственно и на какой-то неуловимый миг отстоит от вещественного оригинала во времени (на величину не менее одной вакуумной флуктуации), — наше мышление с ним едино и неосуществимо одно без другого. Отсюда и возможность общения или, по крайней мере, каких-то специфических контактов, например, во сне, гипнотической или экстрасенсорной ситуации. Косвенным подтверждением сказанного могут послужить и хорошо всем знакомые психические явления: например, во сне или в обычном мысленном представлении каждый видит себя со стороны (то есть по существу в виде того же двойника), а не изнутри — как того требует житейская логика. Величайшая из человеческих иллюзий заключается в представлении, что окружающий мир находится вне нас. В действительности же мы сами находимся внутри этого мира.
* * *
Вот, оказывается, какое рациональное зерно содержит сакральное шаманское покрывало в честь Мир-суснэ-хума. Изображения верховного мансийского божества (особенно если отвлечься от их зеркальных клише) весьма напоминают русские вышивки с той разницей, что в классических древнерусских вариантах в подавляющем большинстве случаев на коне изображена женщина — Великая богиня, архаичный отголосок матриархата (рис. 83). Мужские конные фигуры известны тоже — в истолковании культурологов они изображают славянского Солнцебога (рис. 84). Вот он-то нас и будет интересовать.
По мансийским представлениям, Мир-суснэ-хум может менять облик, превращаясь в гуся (одно из его тотемических имен — Лунт-отыр, то есть Гусь-богатырь). Основное же имя покровителя хантов и мансийцев переводится как Мир созерцающий человек (или — Смотрящий за миром). Общемировая корневая основа «мир» тг как нельзя лучше выражает сакральное значение обско-угорского солнечного божества, калькирующего солярные функции индоевропейского Солнцебога Митры. Данная архаичная лексема (и по существу знаковый символ) ведет свое начало от названия Вселенской горы Меру — космологического и этносоциального символа индоевропейских и других народов Земли. Корневая протооснова тг дает настоящую цепную реакцию взаимосвязанных между собой лексем и значений в различных языках мира. От него образовано и однозвучное русское слово «мир», означающее одновременно и Вселенную, и род людской, и согласие, и справедливость— «меру», и конец жизни — «[с]мерть» («мор»). От той же корневой основы в конечном счете
образованы и такие русские слова, как «море», «марево», «меркнуть», «мерцать» и др.
Символ полярной отчизны — золотая гора Меру, по древнеарийским и доарийским представлениям, возвышалась на Северном полюсе, окруженная семью небесами, где пребывали Рис. 84. Дажьбог небожители и царил золотой век (отсюда, кстати, русская поговорка: «На седьмом небе» — синоним высшего блаженства). Гора Меру считалась центральной точкой бесконечного Космоса, вокруг нее как мировой оси вращались созвездия обеих Медведиц, Солнце, Луна, планеты и сонмы звезд. Тибетская (базирующаяся на буддизме) мифология внесла свои уточнения и подробности в классические древнеарийские представления о горе Меру.
Согласно буддийской философской и космологической концепции, существует бесчисленное множество миров, похожих на землю и окружающие ее планеты. Каждый такой мир напоминает плоский диск с размешенными на нем материками и заполненный водой. В центре каждого такого плоскостного океана находится своя гора (Су) Меру. В классическом санскрите и предшествовавшем ему древнеиндийском языке название горы также произносится двояко — и Меру, и Сумеру (Битеги означает «наилучший», «высочайший», «красивый»). Это древнеарийское слово легко сопрягается с этнонимом сумеру — так первоначально звучало название древнего народа, более известного в русской вокализации как шумеры, которые основали в Месопотамии одно из первых на земле государств — Шумер.
В классической зороастрийской книге «Бундахишн» («Сотворение основы») говорится о горе посреди океана, в которой 9999 мириад пешер. В древнерусских апокрифических текстах вселенская гора прозывается «столпом в Окияне до небес». Апокриф XIV века «О всей твари» так и гласит: «В Окияне сто
ит столп, зовется адамантин. Ему же глава до небеси». В полном соответствии с общемировой традицией Вселенская гора здесь поименована алмазной (адамант — алмаз, в конечном счете это— коррелят льда: фольклорная стеклянная, хрустальная или алмазная гора означает гору изо льда или покрытую льдом).
По авторитетному мнению многих этнографов и культурологов, архетип мировой горы в дальнейшем закрепился в архаичных обычаях многих народов мира ставить столб возле жилища или внутри огороженного двора. Крупнейший культуролог XX века Мирча Элиаде (1907—1986) приводит доказательство данного тезиса на примере традиций лапландцев, которые в прошлом именовались лопарями (по-древнерусски — лопь; добавляли еще «белоглазая»), сейчас их называют саамы (точнее — саами). Хорошо также известно, что в Древней Греции было повсеместно распространено установление возле жилищ деревянного столба. В русском фольклоре память об этом обычае сохранилась в известной присказке-докуке: «Жил-был царь, — у царя был двор, — на дворе был кол, — на колу мочало... Не начать ли сказку сначала?» Старожилы глухих уголков Русского Севера свидетельствуют, что у местных охотников, промышляющих вдали от посторонних глаз, и по сей день сохранился обычай ставить где-нибудь на лесной заимке деревянный столб — олицетворение тайных сил, способствующих удачной охоте.
От доиндоевропейского названия Вселенской горы Меру и произошло понятие «мир» в его главном и первоначальном смысле «Вселенная» (понятие «Космос» греческого происхождения и в русский обиход вошло сравнительно недавно). Священная гора — обитель всех верховных богов индоевропейцев. Среди них — Митра, один из Солнцебогов, чье имя созвучно с названием горы Меру и поминается с одинаковым вдохновением в двух священных арийских книгах — Ригведе и Авесте. Из верований древних ариев культ Митры переместился в религию Ирана, а оттуда был заимствован эллинской и римской культурами. Миротворческая роль Митры заключалась в утверждении согласия между вечно враждующими людьми. Данный смысл впитало и имя Солнцебога, оно так и переводится с авестийского языка — «договор», «согласие». И именно в этом смысле слово «мир», несущее к тому же божественный отпечаток (мир — дар Бога), вторично попало в русский язык в качестве наслед
9 - 5994
257
ства былой нерасчлененной этнической, лингвистической и культурной общности Пранарода.
Космизм священной полярной горы распространялся и на род людской: считалось, например, что позвоночный столб играет в организме человека ту же роль центральной оси, что и гора Меру во Вселенной, воспроизводя на микрокосмическом уровне все ее функции и закономерности. Отсюда в русском мировоззрении закрепилось еще одно значение понятия «мир» — «народ» («всем миром», «на миру и смерть красна», — говорят и поныне). Последний смысл из общеарийского наследства — слово «мера», означающее «справедливость» и «измерение» (как процесс, результат и единицу), непосредственно калькирующее название горы Меру. Судя по всему, любимое зимнее развлечение русского народа — катание с ледяных гор — также связано с архетипом полярной горы: неисповедимыми путями в виде «коллективно бессознательного образа» память о древнейшей предыстории передалась через сотни и тысячи поколений и дожила до наших дней в форме невинного развлечения (в то время как в далеком прошлом оно могло иметь совсем другой — глубокий и сакральный — смысл).
Интересно и знаменательно: Николай Константинович Рерих (1874—1947) сближал название Сибири с сакральным именем горы (Су)меру. Такую запись он сделал в путевом дневнике, путешествуя по Алтаю в августе 1926 года:
«Кует кузнец судьбу человеческую на Сиверных горах» [слова из прозаического пересказа былины о Святогоре. — В. Л.]. Гроб Святогора на Сиверных горах. Сиверные горы — Сумыр, Субур, Сумбыр, Сибирь [выделено мной. — В. Л.] — Сумеру. Все тот же центр от четырех океанов. В Алтае, на правом берегу Катуни, есть гора, значение ее приравнивается мировой горе Сумеру...»
Запись сия сделана у подножия священной горы Белуха — самой высокой вершины Алтая (4506 метров). До сих пор остается загадкой: поднимался ли сам Рерих на Белуху или нет. Судя по его собственным намекам, поднимался. Судя по другим данным, нет. Тем не менее с именем Рериха связывается легенда о том, что внутри Белухи существует древняя галерея, и по ней можно подняться на вершину горы. И последними хранителями тайны этого прохода были русские старообрядцы, с которыми общался Рерих, и один из них — по фамилии Атаманов — вызвался быть проводником. Основоположнику учения Агни Йоги принадлежит еще одна пророческая фраза: «Алтай является не только жемчужиной Сибири, но и жемчужиной всей Азии».
Сакральная история горы Белухи неразрывно связана со всей мифологией Алтая. Местное население зовет ее Ак-Сумер, то есть в полном соответствии с тем, что записал Рерих и как представлялась ему древняя история человечества, привязанная к высочайшим горным вершинам. Точно так же трактовал всемирную историю и великий русский мыслитель-космист Николай Федорович Федоров (1828—1903), который рассматривал Алтай как неотъемлемое звено в обшей цепи великих цивилизаций прошлого — от Египта и Месопотамии до Индии и Китая.
Хозяином «жемчужины Азии», по древним поверьям, считается Алтай-ээзи — Лух Алтая. Он обитает на вершинах самых могучих гор и общается с миром людей с помощью посредников-шаманов и невидимого шаманского древа — символа Вселенной и связующей оси Макро- и Микрокосма. Он может предупреждать людей знаками о грозящей опасности или о неблагоприятности решения жизненно важных вопросов: например, путем летнего изменения конфигурации ледников и снежного покрова на вершинах гор. Подниматься же на священную гору категорически запрещалось, не рекомендовалось даже смотреть на нее вблизи. К горе (и в частности— к Белухе) как источнику жизненосной энергии и пассионарного потенциала обращались с вдохновенными благопожеланиями:
О бронзовая гора, которую не может обойти connue,
О золотая гора, которую не сможет обойти луна,
С покровом Кузнецкой черни [хвойной тайги],
Священный Хан-Алтай,
Тебя благословляли наши предки.
Лаешь ли свое благословение?
Чтоб не прерывался наш род,
Дай, чтобы в руках подержать,
Зародыш жизни младенца!
Лай милость перегоняемому скоту!
Лай благоденствие народу!
Священный, великий Алтай!
То, что Золотая Баба — образ не просто древний, а очень древний, имеющий обшекультурную значимость, доказывает и сохранность ее эпитета «золотая» в русском былинном образе Златогорки (Латы-горки) — невенчанной жены великана Святого-ра, которую он возил повсюду в хрустальном ларце (рис. 85). Супруга Святогора соблазнила Илью Муромца, плодом этой мимолетной связи стал сын, названный Сокольником, впоследствии, спустя много-много лет, встреченный и неузнанный отцом. Чудесное рождение Сокольника произошло в краю таинственного Алатырь-камня, близ Студеного моря, то есть на побережье Ледовитого океана. Сын Ильи Муромца сам так говорит о своей отчине и родословной:
От моря я от Студеного, От камени я от Латыря, От той от бабы от Латыгорки...
Поединок отца с сыном (а главное содержание былин о Сокольнике — его битва с Ильей Муромцем) — смутное воспоминание о противоборстве распавшихся родов-тотемов и месте их расселения — Сибирской украине (древнерусское название северных территорий). В архангельской былине Илья прямо спрашивает неузнанного сына: которой тот земли, которой Сибирской украины? Сказанное косвенно подтверждает и полное былинное имя матери Сокольника — Баба Златогорка. Возможно, что корень «гор» в имени Златогорки (как и ее супруга Святого-ра) идет от Уральских гор.
Ко времени начала покорения и колонизации Северного Урала и Сибири Гиперборея давно уже канула в Лету, ее культура трансформировалась в мифологические представления, обычаи и верования новых и совершенно иных по антропологическому типу и языку народов. Им-то как бы по наследству, а на самом деле скорее всего чисто случайно и досталось древнее изваяние, отлитое из золота, которое они и приспособили к собственному культу в качестве языческого идола. Возможно, даже и не одного, ибо, по мере продвижения землепроходцев и православных миссионеров на Восток, место, где якобы воочию видели Золотую Бабу, также смещалось на Восток. Объясняется это, вероятнее всего, тем, что у зырян была своя Злата Баба, у самоедов своя, а у вогудов и остяков своя. Впрочем, все экземпляры могли иметь общее происхождение и восходить к ги-перборейской эпохе. Так или иначе, золотое изваяние считалось величайшим сокровищем и теми, кто им обладал, и теми, кто за ним охотился.
Но сначала его пришлось низвергать, ибо являлась Злата Баба символом и кумиром, противным христианскому учению. На Северном Урале, во владениях пермяков первым с ней столкнулся еще в эпоху Дмитрия Донского святой Стефан, первый епископ Пермский (ок. 1345—1396) (рис. 86), крестивший народ коми и истово выступавший против идолопоклонства. Пермяцкая Златая Баба была сделана из камня и покрыта золотом (так, по крайней Рис. 86. Святой мере, описывают ее легенды). По Стефан Пермский возрасту — старуха, а два младенца рядом считались ее внуками. В честь Златой Бабы устраивались богатые жертвоприношения, закалывались лучшие олени и другие животные, чье мясо тотчас же зажаривалось и поедалось жрецами и всем народом. В чашу, стоявшую рядом, складывались дорогие пожертвования — преимущественно золото и серебро. После крешения пермяков их святыня исчезла. Надо полагать, кумир был надежно спрятан от посторонних глаз, и ему по-прежнему продолжали воздавать подобающие почести.
В 1517 и 1526 годах в царствование Василия III, отца Ивана Грозного, Россию дважды посетил Сигизмунд Герберштейн — посол императора Священной Римской империи, которую в то время возглавлял Габсбургский дом. Через 23 года в Вене на латинском языке был издан объемистый труд посла под названием «Записки о Московии». Здесь как о само собой разумеющемся сообщались подробности о местонахождении загадочного кумира:
«Золотая Баба, то есть Золотая Старуха, — это идол, стоящий при устье Оби в области Обдора, на том берегу. По берегам Оби и по соседним рекам расположено повсюду много крепостей, правители которых, как говорят, подчинены государю московскому. Рассказывают, а выражаясь вернее, баснословят, будто идол Золотой Старухи — это статуя в виде старухи, держащей на коленях сына, и там уже снова виден еще ребенок, про которого говорят, что это ее внук. Более того, будто бы она поставила там некие инструменты, издающие постоянный звук вроде труб. Если это и так, то я полагаю, что это происходит от сильно и постоянно дующего на эти инструменты ветра».
Последнее замечание относительно разного рода упорядоченных звуков впоследствии превратилось в одну из основных наводок при попытках отыскать Золотую Бабу. Каждый из искавших удачи не только напряженно всматривался в безмолвную даль, но и вслушивался в нее, пытаясь уловить — кто гармоничную мелодию, а кто — грозные сигналы труб. Тем более что сообщения о музыке и пении, доносящихся из-под земли, поступали (и записывались) неоднократно из разных районов Сибирского и Европейского Севера, включая Новую Землю.
С началом русской колонизации Сибири Золотая Баба превратилась в навязчивый фантом, своего рода сибирский символ нечаянного богатства (наподобие «Золотого человека» испанских конкистадоров), не дававшего покоя многим добытчикам и авантюристам. Искали его и сподвижники Ермака. Атаман Богдан Брязга (как о том сообщает Ремезовская летопись), посланный на усмирение остяков, видел ее собственными глазами при штурме Самарского острога, расположенного при впадении Иртыша в Обь:
«И оттоль поидоша на Обь и виде много пустово места и жилья мало, и присташа на Белогорье; ту бо у них мольбище большее богыне древней: нага с сыном на стуле селящая; приемлю-ще дары от своих, и лающе ей статки во всяком промысле, а еже кто по обету не даст, мучит и томит, а хто пренесет жале-ючи к ней, тот пере нею пал умрет, имяше бо жрение и съезд великий. Егда же вниде им в слух приезд Богдана, велела спрягатися и всем бежати, и многое собрание кумирское спряташа идо сего дни».
Эта «богыня древняя — нага с сыном (или сыновьями) на стуле седяша» рефреном проходит и через все последующие сказания и сведения о Золотой Бабе. Григорий Новицкий, истовый православный миссионер Петровской эпохи, коего особо смущала неприкрытая женская нагота, активно искал проклятую золотую статую на Обском Севере с единственной целью — уничтожить древнего кумира, дабы никогда более не поклонялись ему язычники-ханты. Это стоило христианскому проповеднику жизни: при невыясненных обстоятельствах он погиб в стычке с непокорными идолопоклонниками, оставив незавершенные записки под названием «Краткое описание о народе остяцком».
То, что остяки (ханты) и вогулы (манси) сохраняют, успешно прячут и продолжают поклоняться Золотой Бабе, было прекрасно известно во все последующие времена (жива эта легенда и по сей день). Уже упоминавшийся выше исследователь северных земель и народов, самобытный сибирский писатель Константин Дмитриевич Носилов в начале XX века выведал у слепого старика-мансийца сведения о Золотой Бабе. Еще в пору молодости и будучи зрячим он видел ее у вогульского отшельника в глухих недоступных местах— правда, не оригинал, а серебряную копию. Сама же Золотая Баба была тоже цела и невредима, но схоронена так, что не одному чужаку ни в жисть ее не сыскать. «Богыня», по-прежнему нагая, сидела на собольей подстилке. «Голая баба — и только, — по-простецки характеризовал ее очевидец. — Все сделано, как быть бабе...» Впрочем, предоставим слово самому Носилову, он осторожно расспрашивал слепого вогула Савву о нынешнем хранителе заветного идола:
«— Показывает он всем ее?
Нет, что ты, как можно казать ее всем! Русскому не покажет ни за какие деньги, да русский там сроду и не бывал, он только до наших юрт и то с трудом доезжает, даже вогулу другому и то показать нельзя. — Отчего же?
Всякие ныне и вогулы стали; другой только и караулит, как бы бога какого обокрасть; сколько богов у нас уже в лесах пропало, и серебро с ними, и веши старинные, и шкурки дорогие... — Отчего же вогулы обкрадывают богов? — Отчего? Изверились в них. Другого бога ни во что не ставят, ругают еше, что не помогает; есть, вон, другие, сделает себе бога, поставит в юрту, оденет его, начнет кормить и мясом, и салом, и почками, станет просить его, когда пойдет на охоту, чтобы он зверя ему нагнал, соболя; пойдет ли в лес, ходит, ходит неделю — ни ему зверя, ни ему птицы какой, рассердится, приедет в юрту, выпорет рукавицей своего бога и опять посадит в угол. Случается, после этого бог его послушает, случается — нет. Смотрит, смотрит вогул на него, видит — пользы нет, выташит из переднего угла и бросит в воду — плыви, куда хочешь, если добром не живешь в юрте... Вот как с ними иной наш брат расправляется, как же теперь не найдутся такие люди, которые совсем не верят в богов и только обворовывают их? Вот почему мы и скрываем таких богов даже от своего же брата вогула.
<...> Спустя немного времени мне совсем привелось покинуть этот край, и где теперь "серебряная баба", жив ли старик ям-нельских юрт — я не знаю. Но, будучи после того не раз на понизовьях Оби, видаючи и расспрашивая казымских остяков, вы-езжаюших летом на Обь для рыбной ловли, расспрашивая и самоедов далекого Ямала, я, как ни хотелось, ничего почти не мог узнать положительного о существовании "Золотой бабы", про которую неопределенно мне сказал слепой старик Савва, что она унесена была в Казым или на понизовье Оби к реке Тазу».
Вообще же существует мнение, что Золотая Баба при появлении чужаков (под коими разумеются прежде всего русские колонисты) либо исчезает (как это произошло с ермаковым атаманом Брязгой), либо — по другим вариантам — бросается с берега в Обь. Последнее даже нашло отражение в вогульском (мансийском) эпосе «Янгал-Маа», записанном еше до революции от столетнего шамана-сказителя Кутони:
Вы скажите, кто здесь помнит
Про березовскую Рачу [Золотую Бабу. — В. Д.],
Что с горы упала в воду
И не далась в руки русским.
Все проходит, умирает
И родится в новом свете...
Перевод Михаила Плотникова
В 90-х годах XX века, когда были рассекречены некоторые архивы КГБ, старинное шаманское пророчество получило неожиданное подтверждение. Оказывается, во времена раскулачивания, когда коллективизация добралась до самых глухих уголков Сибири и Русского Севера, за Золотой Бабой охотились чекисты. Они же параллельно наращивали кампанию борьбы с религиозными пережитками «темного прошлого». В 1933 году отряд НКВД со спецзаданием добрался до поселений казымских (северных) хантов. Имелись неопровержимые сведения, добытые на допросах, что где-то здесь, в тайном лесном святилише, шаман прячет Золотую Бабу. Однако при появлении Чекистов в заповедном урочише вооруженные охотники оказали неожиданное сопротивление. Завязался неравный бой. Все мужчины-ханты были перебиты. Позже расправились с женщинами и детьми. О судьбе самой Золотой Бабы (нашли ее или не нашли, и если нашли, то куда подевали) документов не сохранилось.
Эти события напомнили мне о другом факте, случайно обнаруженном в архивах КГБ в то непродолжительное время, когда ознакомление с некоторыми секретными документами было относительно доступно. Речь шла о тайном убежище русской старообрядческой обшины, обнаруженной после войны в труднодоступных местах Северного Урала. Раскольники жили здесь автономно многие десятки лет, у них было крепкое хозяйство и огромная библиотека рукописных книг, занимавшая целую избу. Так вот, это бесценное хранилище русской культуры было дотла сожжено бериевскими подручными. А ведь, возможно, в огне пламени погибли и какие-то сведения о древней богине.
Думается, однако, что не все «золотые бабы» были такими, какими их описывает народная молва. Чистого золота на все не хватит, да и не нужно оно вовсе в таких количествах. Многие изваяния могли быть просто позолоченными или покрытыми золотыми пластинами. 5-метровый остов подходящего для подобных целей каменного истукана был недавно найден в центральной части Кольского полуострова на месте работы научно-поисковой экспедиции «Гиперборея» (см.: «Наука и религия». 2000. № 6).
* * *
Публикации о Золотой Бабе — научные и беллетристические — множатся от века к веку. Первый научный компендиум, содержащий изложение всех к тому времени доступных сведений о таинственном изваянии, был опубликован еще в 1814 году в основанном Карамзиным журнале «Вестник Европы». В наши дни не проходит и года, чтобы в каком-либо центральном или местном издании не появилось бы статьи о Золотой Бабе. В них, как правило, приводятся одни и те же сведения, почерпнутые из прошлого. Но бывают и свежие отклики. Так после одной из публикаций в местной печати мансийский школьник с далекой Конды сообщил, что его отец сравнительно недавно видел заветную статую, известен и примерный маршрут. Газета по горячим следам попыталась организовать небольшую экспедицию и даже пригласила специалиста-археолога, однако из-за абсолютного бездорожья и непроходимых болотных топей отряд не смог добраться до указанного места. Небезынтересны и новые интерпретации, касающиеся древнего женского божества. Так, известный мансийский поэт и прозаик Юван Шесталов посвятил поискам Золотой Бабы на Обском Севере повесть «Тайна Сорни-най» («сорни» по-мансийски «золото», «най» — «героиня»).
Наиболее продуктивным представляется рассмотрение феномена Золотой Бабы сквозь призму матриархального мировоззрения, которое, как уже отмечалось, доминировало во всем мире на протяжении многих тысячелетий и, вне всякого сомнения, нашло свое отражение (а может быть— и завершение) в культе Великой Северной Богини. Корни поклонения Великой Богине-Матери уходят к самым истокам человечества. Свидетельство тому — многочисленные находки древних богинь практически на всех континентах Земли, включая, естественно, и урало-сибирский регион (рис. 87).
Древние этносы видели в космическо-небесных силах первоисточник сексуальной энергии — мужской и женской. Изначально неуничтожимая сексуальная энергия, разлитая во Вселенной, отдельными порциями черпается индивидами, превращаясь в то неодолимое, объективно-бессознательное влечение, которому уже в наше время было дано название либидо. Однако индивидуальная любовь приходит и уходит, а Эрос продолжает царствовать— он вечен, он неуничтожим. И доминирует
в нем женское начало, то, которое в тантризме получило наименование «шакти» (женская сексуальная энергия — по имени супруги Шивы Шакти). Естественно, в неразрывной гармонии с началом мужским. По древнеиндийским мифологическим воззрениям, носительницей космической эротической энергии выступала Утренняя Заря — Ушас, супруга самого Неба, рожавшая, подобно птице, сносящей яйцо, Солнце и тотчас же вступающая с ним в кровосмесительный брак. Ушас — одновременно и мать, и жена Солнца-Сурьи.
На Российском Севере Великая Богиня — Золотая Баба известна под разными именами. У коренных же народов Сибири матриархальный культ — отголосок глубочайшего прошлого. Большинство этносов, населяющих северные территории России в настоящее время, поселились здесь сравнительно недавно — в I и II тысячелетии н.э. При этом почти у всех преобладало жесткое патриархальное мировоззрение — с абсолютным культом мужчины и подчиненным положением женщины. Тем не менее матриархальные отголоски в культуре и традициях этих народов сохранились в самых глубинных пластах памяти. Например, в преданиях таймырских нганасан Великая Богиня древности выступает в своем первозданном виде. О себе она говорит так: «Какая я женщина? Всему живому, всем червям, птицам я мать. Из моего брюха они родились».
Образы женских божеств многих сибирских народов несут на себе явственный отпечаток классических черт Великой Богини. Такова самодийская Мать Земли: у ненцев ее имя Я-небя, у селькупов — Ылэнта-кота. Обе — подлиные повелительницы людских судеб, обе определяют линию жизни каждого человека не только с момента рождения, но и даже задолго до того: они хранят нерожденные души, поочередно посылая их на кончиках лучей утреннего солнца к земным просторам. А вот у ке-тов (енисейских остяков) в соответствии с общемировой троичной традицией три женских божества, три Великих Богини: вредоносная Хосэдем, живущая под землей или в скале (функционально она напоминает карело-финскую Лоухи и явно пришла из древнекаменного века), живоносная Хаседбам и, наконец, лебединая Томэм — Мать жара, олицетворяющего огонь и Солнце.
В разных обличиях предстает Великая Богиня в эскимосских сказаниях. И под разными именами. Повсеместно известна она как Седна — «Хозяйка тюленей». Но в Западной Гренландии ее зовут Арнаркугсан («Старая Женщина»), в Восточной Гренландии — Иман-инуа («Мать моря»), а канадские эскимосы величают ее Нетсилик. Кроме того, по сообщениям этнографов и краеведов, на острове Врангеля в Северном Ледовитом океане находится природное святилище— гора, контуры которой напоминают лицо женщины. Раньше сюда в пору короткого полярного лета приплывали эскимосы-охотники, дабы поклониться и принести дары нерукотворному изваянию Великой Богини. По информации бывшего директора тамошнего заповедника Бориса Владимировича Кестера, лицо женщины (по-эскимосски Лрым-Хэд) впечатляет своими размерами — около километра. Его хорошо видно со склона противостоящей горы.
Отголоски древней матриархальной эпохи слышатся и в легендах Лапландии. Уже упоминавшаяся выше писательница и знаток лопарской мифологии — Надежда Большакова — рассказывает о Водной богине Сациен, живущей в северных реках и озерах. Она — настоящая Снежная королева: красота ее неописуема, лицо белое, волосы длинные, богиня постоянно расчесывает их сидя на камне. Пред людьми она предстает обнаженной, упорно преследует мужчин, сходится с ними для продолжения рода, а затем безжалостно топит в реках и озерах. (Аналогичную легенду записал в начале XX века у енисейских остяков (кетов) на Туруханском Севере русский этнограф В. И. Анучин). Потомство Сациен необъятно, оно населяет все реки и озера Лапландии. Легенда наводит на мысль о знаменитых амазонках, которые точно так же после соития уничтожали пленных или соблазненных мужчин.
По информации Надежды Большаковой, культ матери-земли в древней саамской мифологии был неотделим от культа огня. Верховная Богиня так и величалась— Мать-Огонь. Поскольку покровительницей очага у лопарей всегда была женщина, соответственно и огонь приобрел женское и материнское начало, Великая Богиня Мать-Огонь считалась покровительницей лопарской семьи и в особенности женщин: она предупреждала хозяйку о надвигающейся беде или опасности и помогала при родах. Аналогичные функции выполняла кетская богиня Бокам, имя которой переводится точно так же, как и у саамов — Мать-Огонь.
Из истории мировой культуры хорошо известны богини, наделенные теми же функциями. В греческой мифологии и религии это Гестия (римская Веста) — олимпийская богиня домашнего очага, хранительница негасимого огня и живое олицетворение огненного начала Космоса, которое, по представлениям эллинов, объединяло мир богов и людей. В главном храме Древнего Рима служительницы Весты — целомудренные жрицы-весталки — поддерживали вечный огонь — символ государственного могущества и стабильности власти.
В оригинальной мифологии таймырских нганасан известен целый пантеон из шести матриархальных божеств — Мать-Земля, Мать-Лёд, Мать-Солнце, Мать-Луна, Мать-Огонь и Мать-Вода. При этом первая божественная триада выступает перво-творцом всего живого и неживого. В основе космогонической картины мира нганасан лежит представление о противоборстве трех женских начал — Земли, Льда и Солнца. В долгую и безуспешную борьбу за первенство между Матерью-Землей и Матерью-Льдом в урочный час вмешивается Мать-Солнце. Лед тает, превращаясь в воду и обрушиваясь на землю вселенским потопом. Когда же вода — опять же не без помощи Солнца — спадает, на земле зарождается жизнь, связанная в понимании нганасан главным образом с дыханием.
У других народов Российского Севера матриархальная картина мироустройства меняется на патриархальную. Так, эвенки (в прошлом — тунгусы) вообще считают себя полноценными детьми Звездного неба, Луны и Солнца — космических родителей всего живого и неживого на Земле. Верхний мир (по существу — Космос) имеет многоярусную структуру: там есть свой бескрайний океан, своя земля, своя тайга, своя тундра. Ведет туда своя небесная дорога: через Небесную дыру — Буга Сана-рин— по-нашему, это Полярная звезда, главный ориентир всех охотников, оленеводов, путешественников и мореплавателей. Верхний космический мир — царство Отца-Солнца Дылачанку-ра, хозяина света и тепла. Его жена — Луна Бега, их дети — солнечные лучи; они-то и светят людям сквозь Небесную дыру берестяными факелами. По-иному приходит на землю тепло. Всю долгую зиму в своем космическом чуме топит печку Отец-Солнце и собирает тепло в кожаный мешок для того, чтобы с приходом весны и лета выпустить его на землю через все то же космическое отверстие в небе.
Что касается изображений женских божеств, то, скажем, у тех же кетов широко распространены антропоморфные фигурки из кедра, изображающие старух-покровительниц аллэл бам (ед. число: аллал). Они имелись в каждой семье, обряжались мехом и оберегали благополучие и благосостояние кетской семьи и всех ее членов. Однако в первую очередь аллэлы покровительствовали женшинам-матерям, облегчая роды, оберегая грудных младенцев, покровительствуя воспитанию детей и защищая все поколения от болезней и несчастных случаев. Деревянные изваяния аллэлов, которые бывали и достаточно большими, держали в «чистой» части жилища в берестяных туесах, кормили и переодевали в строго определенные часы суток, бусы и пояса заматывали исключительно в направлении движения солнца и т.п. Все обряды в отношении хранительниц счастья и покровительниц семьи дозволено было совершать исключительно женщинам, хотя наследовались по мужской линии. Наряду с рукотворными деревянными изображениями старух-аллэлов кеты поклонялись также естественным камням, по формам напоминающим человеческую фигурку.
Представления о матриархальной владычице — хозяйке надземного, подземного и даже подводного царства были распространены по всему миру с учетом, естественно, конкретных условий бытия различных этносов. Так, у российских эскимосов распространены легенды о длиннозубой ведьме-великанше Майирахпак, которая гоняется за своими жертвами и точит нож о скалы, дабы полакомиться человеческим мясцом. У других групп эскимосов, рассеянных по всему Крайнему Северу и говорящих на двадцати пяти диалектах, популярен другой матриархальный образ — тюленетелой старухи-прародительницы Седны: она обитает на дне океана и имеет эпитеты «Та, которая внизу», «Мать моря», «Не желавшая мужа». Последнее имя сохранило одну из типичных матриархальных черт, обусловленную второстепенной ролью мужчин в процессе детопроизводства,
когда они выполняли свою основную половую функцию скопом, а отцовство после рождения детей никак не прослеживалось и не фиксировалось. Архаичные черты былых верований и традиций по сей день обнаруживаются практически у всех народов земли, включая, естественно, и урало-сибирский регион. Носителем целого комплекса древнейших матриархальных черт стала, к примеру, сибирская Золотая Баба...
10. НЕ СЧЕСТЬ ЗАГАДОК...
На протяжении всей истории освоения Евразии первооткрывателям приходилось сталкиваться не только с многочисленными, не похожими друг на друга народами, но и совершенно необычными существами. О карликах уже говорилось в первой части книги — теперь поговорим о великанах. Вопрос этот не так прост, как кажется на первый взгляд. Согласно концепции мировой истории вавилонянина Бероса (ок. 350—280 годы до н.э.) — так его звали по-гречески; собственно вавилонским было имя Белрушу, — земля в доисторические (допотопные) времена была населена гигантами, сосуществовавшими с человечеством. Собственно, о том же повествует и ветхозаветная Книга Бытия. Сначала исполины были добрые и славные, но постепенно деградировали и стали угнетать людей. «Питаясь человеческим мясом, — пишет Берос, — они изгоняли утробные плоды женщин для приготовления кушанья. Блудно сожительствовали с родными матерями, сестрами, дочерьми, мальчиками, животными; не уважали богов и творили всякие беззакония». Боги за нечестие и злобу затмевали им разум, а под конец решили истребить нечестивцев, наслав на Землю воды потопа. Погибли все, кроме праведника Ноа[ха] [библейского Ноя] и его семейства. От них-то и начался новый виток человеческой истории.
Берос описывал события на Ближнем и Среднем Востоке. Он не знал, что творилось на Севере, на Дальнем Востоке и уж тем более — в Америке. А там происходило примерно то же самое. Помимо людей существовали еще и человекообразные существа исполинского роста. Сначала они были нормальными «людьми», однако постепенно деградировали, превратившись в злобных и кровожадных людоедов. Сообщениями об этом наполнены серьезные труды, посвященные истории и предыстории Нового Света. Трудно отрицать, к примеру, надежность сведе
ний, приводимых в «Истории государства инков», написанной по-испански самым авторитетным хронистом перуанской (доин-кской и инкской) истории Гарсиласом де да Вега (1539—1616). Он был незаконным сыном испанского конкистадора и его наложницы — перуанской принцессы, через мать и ее окружение усвоил подлинные факты истории, относящиеся к эпохе до испанских завоеваний, и на их основе написал один из самых знаменитых исторических трудов по ранней истории Америки. Вот как излагает прямой потомок благородных инков события, связанные с появлением на южноамериканском континенте племени исполинов:
«Рассказывают местные жители, основываясь на услышанном от своих отиов рассказе, который существовал и существует очень давно, что на плотах из тростника, сделанных в виде больших лодок, по морю приплыли такие огромные люди, что у некоторых из них высота колена была такой же, как [длина] тела обычного человека, даже если сам он был хорошего роста, и что части их тела так соответствовали их огромной величине, что вызывал ужас вид [их] голов — такими огромными они были — и спадавших на плечи волос. Глаза же были такими же большими, как небольшие тарелки; утверждают, что у них не было бород и что некоторые из них были одеты в звериные шкуры, а другие [ходили] в том, чем их наградила природа, и что они не привезли с собой женщин; прибывшие на этот мыс, после того как они устроили свое жилище наподобие селения [ибо даже в эти времена сохраняется память о местах, где стояли эти их штуки, которые они построили) [и] не обнаружили [пресную] воду, от отсутствия которой они страдали, они вырыли глубочайшие колодцы, являвшиеся сооружением, само по себе достойным памяти, ибо оно было создано столь чрезвычайно сильными людьми, как это можно предположить о них, поскольку они были такими громадными. Они рыли эти колодцы прямо в скале, пока не обнаружили воду, а затем они выложили их камнем от воды до самого верха, так что они просуществовали много времен и веков; в них имеется очень хорошая и вкусная вода, и она всегда холодная, по причине чего пить ее — большое удовольствие.
Когда эти большие люди, или гиганты, построили свои жилища и у них появились эти колодцы, или цистерны, из которых они пили, они стали уничтожать и поедать любую пишу, которую обнаруживали в окрестных землях; они столько ели, что, как говорят, один из них съедал больше, чем пятьдесят мужчин из местных жителей той земли; а так как им не хватало еды, которую они находили [на земле], чтобы поддерживать свое существование, они убивали много рыбы в море, [ловя] ее своими сетями и рыболовными принадлежностями, которые у них имелись. Местные жители испытывали к ним великое отвращение, потому что если они пользовались их женщинами, то те умирали, а их самих они убивали по другим причинам».
О подобных же исполинах, обитавших на территории России в историческое время, также сохранились документальные свидетельства. Одно принадлежит Ахмеду ибн Фадлану, который в 921—922 годах вместе с посольством багдадского халифа посетил царя волжских булгар, проехав перед тем и по русским владениям. Книга, написанная Ибн Фадланом, — бесценный источник по истории дохристианской Руси, включая Приуралье, но интересующий нас отрывок из нее обычно стыдливо замалчивается. А рассказывается в нем ни больше ни меньше как об исполине, проживавшем в окрестностях булгарской столицы.
Арабский путешественник поведал о том, как, еше находясь в Багдаде, он слышал от одного пленного тюрка, что при ставке владыки Булгарского царства содержится в неволе один исполин — «человек чрезвычайно огромного телосложения». Когда посольство прибыло на Волгу, Ибн Фадлан попросил царя показать гиганта. К сожалению, его не так давно умертвили из-за буйного и злобного характера. Как рассказывали очевидцы, от одного взгляда исполинского существа дети падали в обморок, а у беременных женщин случались выкидыши. Одичавший великан был пойман далеко на Севере, в стране Вису [по мнению современных историков, это — летописная весь, жившая где-то в районе Печоры. — В. Д.] и доставлен в столицу Волжской Бул-гарии. Его держали за городом, прикованным цепью к огромному дереву. Здесь же и удавили. Ибн Фадлану показали останки: «И я увидел, что голова его подобна большой кадке, и вот ребра его подобны самым большим сухим плодовым веткам пальм, и в таком же роде кости его голеней и обе его локтевые кости. Я изумился этому и удалился». Между прочим, есть сведения,
относящиеся к концу XIX века: при вскрытии одного из могильников в Поволжье (правда, южнее тех мест, о которых говорит Ибн Фадлан, — в Саратовской губернии) там были обнаружен скелет гигантского человека.
Если кто-то думает, что его хотят мистифицировать, пусть тогда познакомится с другим свидетельством: его можно найти в книге с поэтическим названием «Подарок умам и выборки диковинок». Она принадлежит перу другого арабского путешественника, ученого и богослова Абу Хамида ал-Гарнати. Спустя более ста лет после Ибн Фадлана он также посетил столицу Волжской Булгарии и встретил там такого же великана, но только живого, и даже разговаривал с ним:
«А я видел в Булгаре в 530 году [1135—1136] высокого человека из потомков адитов, рост которого больше семи локтей, по имени Ланки. Он брал лошадь под мышку, как человек берет маленького ягненка. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили в повозке, а шлем для его головы, как будто котел. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею слона, то убил бы его. И был он добрым, скромным; когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной почтительно, хотя моя голова не доставала ему до пояса, да помилует его Аллах».
Похожие сведения сохранились и в скандинавских источниках. Они касаются набегов варягов в отдаленные районы Русского Севера. Здесь неутомимые разбойники-землепроходцы неоднократно сталкивались с племенами исполинов, причем как обычных великанов мужского пола, так и племен, состоящих исключительно из женских особей (так сказать, амазонок-великанш):
«Когда они проплыли некоторое время вдоль берега, увидели они, что стоял там очень высокий и огромный дом. <...> Увидели они, что храм был очень большим и построен из белого золота и драгоценных камней. Увидели они, что храм открыт. Показалось им, что все внутри сияло и сверкало, так что нигде не было даже тени. <...> Там увидели они стол, какому подобает быть у конунга, покрытый дорогой материей и [заставленный] разнообразными драгоценными сосудами из золота и драгоценных камней. <...> За столом беседовали 30 великанш, а жрица была в центре. Они [викинги] не могли понять, была ли она в образе человека или какого-то другого существа. Всем им показалось, что на вид она была хуже, чем можно выразить словами».
Спустя некоторое время примерно такую же картину описывал датский историк-хронист Саксон Грамматик (1140 — ок. 1208), рассказывая о плавании дружины викингов по Белому морю, с той разницей, что здесь уже речь шла не о храме и «амазонках», а о пещере, где жили великаны. Русский Север переполнен рассказами об исполинах. Еще в начале XX века среди поморов, плававших к Новой Земле, бытовало предание, что там в одной из прибрежных пешер находятся гигантские человеческие черепа с оскаленными зубами. Да разве только на Севере известны такие истории! В 1950-х годах фольклорная экспедиция МГУ записала великанское предание не далее как в Подмосковье:
«Один старичок у нас есть (без двух лет восемьдесят ему), так отец его помнит — нашли могилу, где раскопали неприятельских солдат— скелеты и оружие, латы. Черепа были такие, что на голову вполне легко даже одевались. Вот какие были чудные люди — великаны. Оружие было татарское. <...>»
Практически нет такого народа, у которого не бытовали бы подобные предания. Для иллюстрации приведем лишь два примера, почерпнутых в разных концах Российского Севера. В низовьях Печоры и далее к востоку человекообразного гиганта зовут Яг-морт. О встречах с ним записаны десятки свидетельств людей, не доверять которым нет никаких оснований. Вот одна из историй, рассказанная ветераном Отечественной войны Бу-лыгиным Ефимом Ивановичем, русским по национальности, жителем села Усть-Цильма:
«В 20-м году, мне тогда было 15 лет, косили мы сено на реке Цильме, километрах в десяти отсюда. Я, еще человек шесть
мальчишек и двое взрослых в трехстах метрах от реки стоговали сено. Неподалеку стояла изба, где мы жили во времена сенокоса. Вдруг на противоположном берегу появились две непонятные фигуры. Один маленький, черный, другой огромного роста [больше двух метров), серый, белесый. Они всем были похожи на людей, но мы почувствовали сразу, что это не люди, и смотрели на них, не двигаясь с места. Они стали бегать вокруг большой ивы. Белесый убегал, а черный за ним гонялся. Вроде играли. Бегали очень быстро. Одежды на них никакой не заметили. Так продолжалось несколько минут, а потом они помчались к реке и исчезли. Мы тут же вбежали в избу и целый час не решались выйти. Потом, вооружившись чем попало и захватив ружье, поплыли на лодке туда, где они бегали. Там нашли следы и большого и маленького. Особенно много их было вокруг ивы. У маленького следа пальцев не помню, но следы большого я рассмотрел хорошо. Они были очень большими, как от валенок. Резко выделялись пальцы. Их было шесть, примерно одинаковой длины. След очень похож на человеческий, но плоский, как у медведя, а пальцы не прижаты, как у человека, а немного расставлены в стороны».
А вот известия из восточной окраины России. Их собрал еще в конце XX века известный писатель, этнограф и народоволец-революционер Владимир Германович (Натан Менделевич) Бо-гораз-Тан (1865—1936), сосланный на десять лет на Чукотку, где он плодотворно изучал быт, обычаи и предания местного населения, занимаясь одновременно и просветительской работой. Результаты этой воистину подвижнической деятельности получили впоследствии отражение в многочисленных статьях и 2-томной монографии «Чукчи» — наиболее полном и объективном собрании сведений об этом палеоазиатском народе. Бого-раз разделяет духов (келет), о которых рассказывается в сказках и легендах, на три класса:
«К первому классу относятся злые духи. Невидимо витая в пространстве, они охотятся за человеческими душами и телами. Вторую категорию составляют кровожадные каннибалы, которые жили или до сих пор живут где-то на отдаленном берегу. Они вечно враждуют с чукчами. К третьему классу относятся 11 духи", которые прилетают на зов шамана и помогают ему в его колдовстве и врачевании. <...> Чукчи рассказывают также о существовании племени великанов, которые в отличие от келет не трогали людей. Они называются лолглый. Сказки о них во многом похожи на такие же сказки эскимосов. Один из рисунков, иллюстрирующих эти сказки, изображает великана по имени "Моржовым мясом одетый". Этот великан пришел из-за моря в страну коряков. Он был так тяжел, что везде оставлял следы... Однажды он лег спать на открытом месте. Три человека увидели его и поймали, привязав канатами к кольям, вбитым в землю. Потом они убили его своими копьями...»
Лругой чукотский рисунок изображает двух волосатых каннибалов, пожирающих человеческого ребенка. Богораз пишет, что на по/шинном рисунке вверху показаны родители, которые с ужасом наблюдают за этой сценой. Перед нами важные документальные свидетельства, беспристрастно подтверждающие то, что хорошо известно из фольклора и мифологии, а также по многим архаичным рисункам и изваяниям. Особенно впечатляют гигантские геоглифы (так называемые «земляные рисунки», хотя материал и способ, с помощью которых они создавались, могли быть какими угодно). Они встречаются на всех континентах земного шара и настолько озадачивают ученых своей необычностью и даже неправдоподобностью, что те обычно вообще предпочитают не давать никаких объяснений по поводу странных рукотворных феноменов, объявляя их «яко не бывшими».
Циклопические рисунки распространены и на Европейском Севере. Так, на Британских островах одним из самых известных и популярных во всем мире памят- сэрег^в^^ттгвмом, ников является гигантская прими- высеченный на скале,
тивная фигура с эрегированным Серн-Аббас, гр. Дорсет, Англия
фаллосом, вырезанная в туфе на меловом склоне холма; однако фотографии ее и даже прорисовки публикуются крайне редко, поскольку считаются «непристойными» (рис. 88). В Русской Лапландии, в самом центре Кольского полуострова, на склонах гор вокруг священного саамского Сейд-озера и на дне его обнаружены гигантские контуры антропоподобных и символических изображений, наиболее известное из которых так называемый стометровый великан Куйва (рис. 89).
Одно из самых поразительных открытий такого рода было сделано совсем недавно в труднодоступной и безлюдной местности на юге Австралии в шестидесяти километрах от городишка Марри. Пролетая над пустынным плато, пилот частного самолета неожиданно увидел с высоты 3 ООО метров фигуру гигантского существа с явно выраженными мужскими гениталиями (рис. 90). Отчего перехватило дыхание у видавшего виды «воздушного волка», нетрудно понять из сухих и бесстрастных строк протокола, составленного через некоторое время учеными: «Рисунок имеет 4 километра в
длину (!!!) и изображает аборигена с палкой неизвестного назначения в левой руке. Волосы аборигена забраны на затылке в узел. Линии в нижней части головы образуют бороду. Абориген имеет волосы на груди и пенис, длина которого составляет около двухсот метров (!!). Ширина борозд, формирующих рисунок, равняется десяти метрам(!). Происхождение рисунка неизвестно». Добавим, что ни один эксперт не смог объяснить, каким образом без помощи ком-пьютера можно было рассчитать и пропорционально воспроизвести подобный контур, окрещенный «маррийским человеком», не говоря уже о невероятных сложностях его технического исполнения.
Хотим мы того или нет, но все эти факты (а их можно приводить неограниченно) подтверждают теософскую концепцию развития разумной жизни на Земле. В наиболее развернутом и одновременно концентрированном виде данная теория была сформулирована в фундаментальном двухтомном труде «Тайная доктрина» (третий том не был дописан, однако издан в отрывках), принадлежащем нашей соотечественнице Елене Петровне Блаватской (1831—1891). Первое издание знаменитой книги на английском языке вышло в 1888 году, ее перевод на русский язык был осуществлен Еленой Ивановной Рерих (1879—1955) уже в XX веке.
Анализ конкретного содержания «библии современных оккультистов» не входит в задачи настоящей книги, но я считаю все же необходимым отметить, что писания Бдаватской основывались не на одном лишь творческом вдохновении или, точнее, путем прямого контакта с ноосферой и мысленного вхождения в энергоинформационное поле Вселенной (подобным образом впоследствии была создана и 6-томная «Агни Йога» Н. К. и Е. И. Рерихов), но также базировались на тайных масонских документах, к которым имела доступ «русская Исида». В свою очередь, к масонам и иллюминатам подлинные манускрипты попали окольным и во многом случайным путем. Восходящие к незапамятным временам, неоднократно переписываемые и перепрятываемые, эти древние документы в конечном счете попали к ордену тамплиеров, который вывез их с Ближнего Востока в Европу. Но вскоре сам орден был подвергнут жесточайшим преследованиям и практически поголовному истреблению. Документы тем не менее уцелели, и, начиная с наполеоновской эпохи, сведения о них и содержащиеся в них факты стали просачиваться в открытую печать. В XX веке на них опирались при разработке маршрутов своих экспедиций семья Рерихов и А. В. Барченко: первые отправились через Алтай в Тибет и Гималаи, второй — на Кольский полуостров, в самое сердце Русской Лапландии...
* * *
Сибирские сказания о встречах с великанами собирал и записывал всемирно известный ученый-археолог Алексей Павлович Окладников (1908—1981). Охотник и оленевод Николай Курилов с низовий Лены рассказывал ему, что некий человек, охотившийся зимой на песцов, обнаружил на берегу Ледовитого океана огромные человеческие следы, которые выходили из моря. Охотник решил выяснить, куда же уводят следы по суше. После двух суток езды он увидел перед собой гору, возвышавшуюся среди тайги, как остров. Здесь следов было особенно много. Вдруг появилась женщина высотой в несколько сажен (как ни показалось невероятным, но эта информация напоминает вышеприведенное свидетельство викингской саги). Она взяла Николая Курилова за руку и повела в дом, где находился мужчина-великан. Тот сказал охотнику: «Я сам виноват, что показал свои следы, иначе бы ты не пришел сюда. Отправляйся назад домой, только никому не рассказывай об уведенном. А я помогу тебе вернуться. Не выходи, пока я не приготовлю нарту. Выйдешь потом». Через некоторое время великан вернулся в дом и повелел: «Теперь выходи».. Кругом был сплошной туман, не видно ни зги. Великан посадил охотника на нарту, завязал ему глаза и сказал: «Когда доедешь до своей земли, собак отпусти».
Обратный путь занял у охотника только один день и без ночевки. Когда охотник развязал глаза, то увидел, что его везут не собаки, а два волка. Сзади мчалась груженная доверху его собственная собачья нарта. Придя домой, охотник отпустил волков, и они сразу исчезли. Когда он раскрыл груз, то увидел гору дорогих мехов. Дело в том, что великан спрашивал незваного гостя: «Почему ты бродишь один по берегу моря?». Тот ответил, что этим он живет. Потому-то великан из жалости и дал так много пушнины. До старости Николай Курилов никому и ничего не говорил, а рассказал только при смерти.
Про таежных великанов у разных сибирских народов сохранилось немало легенд. Существует поверье, что они уносят из охотничьих костров горящие головешки. Великаны отличаются от обычных людей не только ростом, но и /шинными густыми бровями или же тем, что сплошь покрыты волосами. Поэтому их другое название — «бородатые люди». Живут «бородатые» не по одному, а целыми поселками. Форма домов куполовидная, внутри они освещались не печами, а неведомым «светящимся камнем».
Во многих легендах земля обитания племени великанов связывается с островами Ледовитого океана. В середине XIX века со слов очевидца была записана следующая история. Некий промышленник осматривал звероловные снасти на островах около Колымского устья. Там его застигла пурга, и он заблудился. Долго блуждал по ледяной пустыне, и наконец собаки привезли его в незнакомое селение, состоящее из нескольких изб. Поздно вечером пришли с промысла мужики огромного роста и стали расспрашивать незнакомца: кто он, откуда, по какому случаю и зачем заехал сюда, не слыхал ли он о них прежде и, наконец, не подослан ли кем? Промышленника, рассказавшего всю эту историю, они держали под присмотром шесть недель, поместив в отдельном доме и не дозволяя отлучаться ни на шаг. Часто он слышал звон колокола, из чего и решил, что попал в раскольнический скит. Наконец хозяева согласились отпустить промышленника, но взяли с него клятву молчать обо всем виденном и слышанном. Затем они ему завязали глаза, вывели из селения и проводили очень далеко. При расставании подарили большое количество белых песцов и красных лисиц.
В то же время верхоянский исправник извешал иркутского епископа Вениамина, что на Ледовитом океане есть «неизвестный географии остров». Он в хорошую и ясную погоду с острова Новой Сибири к северо-востоку представляется точкой. На этом острове есть жители. Их называют бородачами, потому что, говорят, народ совершенно оброс волосами. С ними весь-ма^едко и под страхом смерти имеют сношения дикие чукчи, которые передают о сем под секретом чукчам, платящим ясак. Те же, в свою очередь и тоже под секретом, рассказывают обо всем русским.
Народное предание гласит, что бородачи на островах Ледовитого океана жили давным-давно и что какой-то епископ со свитою был занесен сюда и выброшен на берег. Будто бы слышал он на том острове звуки колоколов, но в жилье свое бородачи его не допустили. Они торгуют только на берегу, и к островам своим чужаков не подпускают. Кроме того, уже в конце XX века один колымский старик, услышав об экспедиции Седова на Северный полюс, сказал: «Ну, значит, беспременно к людям, что в домах с золотыми крышами, заедут», намекая на таинственных островитян, о которых говорят легенды русского и коренного населения прибрежья Ледовитого океана.
Примеры можно продолжать до бесконечности. Приведу еше один. В 1992 году в американском журнале «Аномалия» появилась статья бывшего полковника Советской армии Марка Штей-нберга, руководившего военными сборами пловцов-разведчиков на Иссык-Куле летом 1982 года. Во время сборов к ним неожиданно прилетел представитель Министерства обороны, который собрал высших офицеров и сообщил им о чрезвычайных событиях, разыгравшихся несколько дней назад на аналогичных сборах водолазов-разведчиков на Байкале. При глубоководном погружении ныряльщики носом к носу столкнулись с неизвестными подводными пловцами огромного, трех- или четырехметрового, роста. На них были облегающие серебристые костюмы и шаровидные прозрачные шлемы на головах. Однако ни аквалангов, ни каких-либо других приспособлений для дыхания замечено не было. Таинственные акванавты передвигались с большой скоростью и обладали невероятной маневренностью. Командование отдало приказ: задержать неизвестных лиц, проникших в зону секретных учений. Однако сделать этого не удалось. Более того, при попытке приблизиться к подводным великанам все участники операции по задержанию были выброшены на поверхность озера, при этом не обошлось без жертв.
Сибирь полна и других нераскрытых тайн. Легенды о великанах и их куполообразных домах нашли неожиданное подтверждение сравнительно недавно. В Якутии на реке Вилюй давно известна загадочная аномальная зона с таинственными выходами из-под земли на поверхность. Речь идет о знаменитой Долине смерти (по-якутски Елюю Черкечех), гае непонятные надземные купольные сооружения прикрывают проходы, уводящие в неизведанные недра (рис. 91). О Долине смерти писал еще в
XIX веке известный исследователь Вилюя Р. Маак: «На берегу речки Алгый тимирнить, что означает "Большой котел утонул", действительно находится гигантский котел из меди. Величина его неизвестна, так как над землей виден только край, но в нем растет несколько деревьев...» Исследователь древних культур Якутии Н. Архипов тоже знал о странных объектах: «Среди населения бассейна реки Вилюй издревле бытует предание о наличии в верховьях этой реки громадных бронзовых котлов-ол-гуев. Предание это заслуживает внимания, так как к этим предполагаемым районам местонахождения куполообразных котлов приурочено несколько речек с якутскими названиями «Олгуй-дах», что означает "Котельная"...»
Молодой изыскатель из города Мирный Александр Гутенев и его друг — художник Юрий Михайловский рассказали на страницах журнала «Чудеса и приключения» (1996, № 5) о старом кочевнике: тот, побывав в Долине смерти, поведал о металлической норе, в которой лежат промерзшие насквозь «шибко худые, черные одноглазые люди в железных одеждах». Есть тому и другие подтверждения. Что же это за странные «котлы» скрываются в якутской земле? Обломки «летающих тарелок», попадавших туда после космической битвы, как утверждают некоторые уфологи? Или это следы какой-то древней цивилизации? Ответа нет. Ясно только, что далеко не все в этих легендах и слухах является досужей выдумкой.
Исследовательское объединение «Феномен» получило письмо еще от одного человека, посещавшего Долину смерти. Михаил Петрович Корецкий из Владивостока пишет:
«Я побывал там трижды. Первый раз в 1933 году, когда мне еще было 10 лет— вместе с отиом ездил на заработки. Потом в 1939 году — уже без отца. И последний раз — в 1949 году в составе группы молодых ребят. Долина смерти тянется вдоль правого притока реки Вилюй. По сути — это целая цепочка долин вдоль его поймы. Все три раза я был там с проводником якутом. Шли мы туда не от хорошей жизни, а от того, что там, в этой глуши, можно было мыть золото, не ожидая в конце сезона ограбления и пули в затылок. Что касается таинственных объектов, их там, наверное, много, потому что за три сезона я видел семь таких "котлов". Все они представляются мне совершенно загадочными: во-первых, размер — от шести до девяти метров в диаметре. Во-вторых, изготовлены из непонятного металла. Дело в том, что "котлы" не берет даже отточенное зубило (пробовали, и не раз). Металл не отламывается и не куется. Даже на стали молоток обязательно оставил бы заметные вмятины. А этот металл сверху покрыт еше слоем неизвестного материала, похожего на наждак. Но это не окисная пленка и не накипь — ее тоже ни сколоть, ни поцарапать.
Уходящих в глубь земли колодцев с комнатами, о которых говорится в местных легендах, мы не встречали. Но я отметил, что растительность вокруг "котлов" аномальная— совсем не похожа на то, что растет вокруг. Она более пышная: крупнолистные лопухи, очень длинные лозы, странная трава — выше человеческого роста в полтора-два раза. В одном из "котлов" мы ночевали всей группой (6 человек). Ничего плохого не ощущали, ушли спокойно без каких-либо неприятных происшествий. Никто после серьезно не болел. Разве что у одного из моих знакомых через три месяца полностью выпали все волосы. А у меня на левой стороне головы (я на ней спал) появились три маленьких болячки размером со спичечную головку каждая. Лечил я их всю жизнь, но они до сегодняшнего дня так и не прошли.
Все наши попытки отломить хоть кусочек от странных "котлов" не увенчались успехом. Единственное, что мне удалось унести — камень. Но не простой — половинка идеального шара диаметром шесть сантиметров. Он был черного цвета, не имел никаких видимых следов обработки, но был очень гладкий, словно отполированный. Я поднял его с земли внутри одного из этих котлов. Этот сувенир я привез с собой в село Самарку Чугуевского района Приморского края, где жили мои родители в 1933 году. Он лежал без дела, пока бабушка не решила отстроить дом. Понадобилось вставлять стекла в окна, а стеклореза не было во всем селе. Я попробовал царапать ребром (гранью) половинки этого каменного шара — оказалось, что он режет с удивительной красотой и легкостью. После этого моей находкой много раз пользовались, как алмазом, все родственники и знакомые. В 1937 году я передал камень дедушке, а его осенью арестовали и увезли в Магадан, где он прожил без суда до 1968 года и умер. Теперь никто не знает, куда подевался тот камень...»
Приведенное письмо, вне всякого сомнения, содержит новые факты и порождает новые загадки. Из какого такого сверхкрепкого материала изготовлены эти странные объекты, кем, когда и зачем? Невольно вспоминается загадочная фигурка Великой богини из сверхпрочного сплава, представленная в экспедицию «Гиперборея» инженером из Ревды Александром Федотовым, который нашел ее в глухом ущелье Ловозерских тундр. Якутские легенды описывают странные события, непосредственно связанные с металлическими объектами на реке Вилюй и скрытыми в вечной мерзлоте. Это и загадочный огонь, изрыгаемый из некоей отвесной металлической трубы, прикрытой «хлопающей крышкой», и железные коридоры, уводящие глубоко в недра земли...
Там, согласно тем же преданиям, обитает «сеющий заразу и мечущий огненные мячи» исполин Уот Усуму Тонг Луурай, что в переводе означает «преступный пришелец, продырявивший землю и укрывшийся в глубине, огненным смерчем уничтожающий все вокруг»... Кто он — «преступный пришелец»? И что это за металлический коридор с «хлопающей крышкой», откуда время от времени изрыгается огонь? Если бы не древность легенды, можно было бы подумать о подземной ракетной шахте стратегического назначения...
Сами авторы публикаций считают их делом рук человеческих. Котлы хоть и прочные, но не беспредельно. В своем письме Михаил Петрович Корецкий подчеркивает: в 1933 году якут-проводник говорил ему, что 5—10 лет тому назад он обнаружил несколько котлов-шаров (они были абсолютно круглые), которые высоко (выше человека) выступали из земли и выглядели как новенькие. А позже охотник уже видел их расколотыми и разбросанными.... Пытливые исследователи готовятся продолжить изучение якутской Долины смерти, куда, к сожалению, без помощи вертолета добираться и долго и трудно.
К югу от Байкала, в горной Монголии, также сохранилось немало следов циклопического происхождения. В частности, речь идет о каменных насыпях правильной геометрической формы (рис. 92). Впервые их измерил, описал и ввел в научный оборот Г. Н. Потанин во время своих путешествий по Северо-Западной Монголии в 60-е и 70-е годы XIX века. Кладки из больших булыжников, как правило, имеют кольцеобраз
ную конфигурацию и располагаются кучно. Орбитальная насыпь достигает в окружности 200 шагов. В центре ее обычно возвышается пирамида из таких же камней, ее окружность — 60—80 шагов. Местное население называет загадочные объекты по-разному — кэрэксур или хорум (корум). Последнее название привлекает своей лексической основой хор, имеющей во многих языках солярный смысл. Многие кольцеобразные кладки, собственно, и представляют собой в проекции сверху общемировой солнечный символ ©. (Каменные сооружения подобной конфигурации встречаются по всему миру: например, к югу от Валаама на ладожском острове Дивном сохранился заросший лесом огромный круг, сложенный из булыжников.)
10- 5994
289
Похожие кольцеобразные сооружения из камней известны и в Америке. Здесь их называют «магическими колесами индейцев», и встречаются они повсюду— от Техаса до Канады. Обычно загадочные кладки диаметром от 10 до 60 метров (в их центре всегда сооружены пирамидки из камней) встречаются на плоских вершинах господствующих над местностью гор. Датировка времени сооружения «магических колес» на основе научных методик нередко дает цифру 4—5 тысяч лет до н.э. (хотя бывают и более скромные показатели). Сами индейцы понятия не имеют ни о времени появления, ни о предназначении гигантских кладок. В обеих Америках повсюду встречаются подобные следы неразгаданных цивилизаций. Наиболее известна галерея гигантских контурных рисунков в южноамериканской пустыне Наска, где начертаны десятки изображений животных и других объектов, различимых лишь с самолета. В США (штат Висконсин, близ города Мэдисона) имеются изображения гигантских земляных птиц с размахом крыльев 62 метра (рис. 93). Не менее прославлены километровые зигзагообразные земляные валы в Северной Америке (в степной Украине им соответствуют знаменитые Змиевы валы) и циклопические культовые комплексы в южноамериканских Андах. Гигантские рисунки распространены и на Европейском Севере.
В горной Монголии кольцеобразные циклопические объекты считаются могилами великанов. В дневнике путешествия Г. Н. Потанин записал легенду об их происхождении:
«В древности были люди-великаны, выдергивали целые лесины с корнем, когда хотели разложить огонь. Когда они умирали, над ними складывали могилы. Эти могилы суть кэрэксуры. Люди с тех пор становятся все меньше и меньше ростом; в будущем они еще меньше станур>.
У бурят подобные каменные сооружения именуются обоо. Совсем недавно обнаружен (точнее — переоткрыт) каменный курган высотой 20 метров и окружностью 50 метров. Он сложен из крупных камней на вершине горы в труднодоступной местности, в районе хребта Хамар-Дабан. Народная молва связывает курган с именем Чингисхана (хотя, казалось бы, что было делать Покорителю Вселенной в этих недосягаемых для монгольской конницы и Богом забытых местах). Ученые осторожно говорят о гуннах, но те, как известно, вообще ничего не сооружали из камня. Скорее всего речь должна идти о наидревнейших временах, не сопряженных ни со средневековой (Чингисхан), ни с позднеантичной (гунны) историей.
* * *
В Сибири, от Урала и до Дальнего Востока, можно столкнуться и не с такими еще чудесами. В конце XVII века поступила в царский Сибирский приказ «отписка» Енисейского воеводы князя К. О. Щербатого о диких людях чюлюгдеях. В «отписке» говорится, что в феврале 1685 года «почала быть словесная речь меж всяких чинов, будто в енисейском уезде, вверх по Тунгуске реке, явились дикие люди об одной руке и об одной ноге». И вот воевода велел «про тех вышеописанных диких людей тех тунгусов расспросить, где те дикие люди и в каких местах живут и каковы они в рожи, те люди, и какое на себе платье носят».
На допросе очевидец — крещеный тунгус с Каты-реки Бог-дашка Чекотеев — показал:
«Вверх де по Тунгуске реке йдучи, <...> на высокой горе, в камени, от Тунгуски реки версты с три видел он, Богдашко, яму, а та де яма во все стороны кругла, шириною аршина по полтора и с той де ямы исходит дух смрадной, человеку невозможно духа терпети, и у той де ямы состоял он, Богдашко, долго и не мог от того смрадного духа и одшед де от ямы лежал от того духу головною болезнью день, а какова де та яма пошла в землю шириною и в глубину того де он, Богдашко, не ведаеть, потому что де он в ту яму не заглядывал, а около де той ямы мелкой и большой стоячий лес на кореню, по местамъ знаки строганы ножемъ или иным чем во многихъ местах, а у своей братьи, у тунгусов, он, Богдашко, слыхалъ, что живут де в той яме люди, а имена тем людям чюлюгдеи, а ростом де те люди среднему человеку в груди, об одном глазе и об одной руке и об одной ноге, <...> а зверя де всякого и птицу они чюлюгдеи стреляють из луковъ, а режут де зверя и дерево стружут пилою, а каким де образцом лук и стрела и пила того де он, Богдашко, не слыхал и не видал, а торг де у них чюлюгдеев с ними, тунгусами, такой: приносят де тунгусы на их дороги, по которым дорогам они чюлюгдеи ходять, дятлевое птичье перье и толе перье втыкают, они около стоячего лиственичного дерева в лиственичную кожу а те де чюлюгдеи пришел, то перье емлют без них тунгусов, а тем де тунгусам вместо того перья кладут на то ж место стрельные всякие птицы и своего дела а какую де посуду кладуть медную или железную или какую и для чего де дятлевое перье себе емлют, того де он, Богдашко, не слыхал».
Колоритный текст— ничего не скажешь: один стиль ла лексика чего стоят. Но главное в другом: что же именно узрел крещеный тунгус Богдашка Чекотеев в огромной и глубокой, как бездна, яме, уходящей под землю, откуда шел такой неприятный «смрад», что видавший виды сын тайги целые сутки пролежал в полуобморочном состоянии? Не верить наивному, но честному тунгусу оснований нет. Он просто не смог правильно интерпретировать то, что увидел, а потому использовал столь вычурные понятия и образы. Ясно, что лаз под землю («яма — во все стороны кругла») был. Что за дурманящие испарения оттуда шли — сказать трудно: во всяком случае смертельными они не были, так как иначе никакие живые существа в столь неблагоприятной среде выжить бы не смогли. Что же в таком случае представляли собой эти самые загадочные чюлюгдеи?
Менее всего на сей счет должен был удивляться сам рассказчик, ибо все увиденное им прекрасно вписывалось в традиционное тунгусское мировоззрение. По космологическим представлениям тунгусов-эвенков, Вселенная состоит из 5 частей (слоев), именуемых буга — «земля» (рис. 94):
Верхняя земля — Угу-буга;
Средняя земля — Дулин-буга;
Нижняя земля — Эргу-буга;
Земля Долбор;
Земля Булдяр.
Земля Булдяр стоит особняком: это даже не материк, а семь блаженных островов в далеком океане, ее история теряется во тьме тысячелетий и живо напоминает Гиперборею. Здесь, как и на Верхней и Средней землях, светит Солнце и обитают обычные люди. Только Верхний мир представляет собой необозримое небо, а Средний мир — земную твердь. Любопытно, что эвенкийский Космос тоже населен людьми: они живут и на Луне — Бега, и на Венере — Чолпон, и даже на Большой Медведице — Эвлэн. Как именно смертные люди стали небожителями и с помощью каких средств оказались в далеком Космосе, — легенды умалчивают. Зато подробно описывают деяния богатырей, населяющих Средний мир. Жители трех солнечных миров — почти что родственники. Они женятся между собой, а мужчины иногда даже обмениваются женами. Друг с другом общаются при помощи пения, в гости же летают либо на крылатых оленях, либо пользуясь услугами огромной белой птицы — настоящего «тунгусского самолета».
Но наиболее интересны с точки зрения невероятных сведений из «отписки» Енисейского воеводы два нижних (подземных) мира. Здесь находится Земля мертвых и живут кровожадные людоеды вэрсэ. Последние регулярно выбираются из-под земли наружу и устраивают охоту за живыми людьми: мужчин, мальчиков и старух они убивают и поедают, а молодых женщин и девочек уволакивают в подземное царство, где используют в качестве наложниц и рабынь. Проникают же вэрсэ-людоеды наверх через отверстия, подобные тому, про которое рассказал тунгус Богдашка Чекотеев.
О возможных подземных обитателях — в том числе и змееподобных — я уже подробно писал в одной из предыдущих книг: «Загадки Русского Севера» (М., 1999) — отсылаю к ней всех интересующихся. Сейчас же повторю только то, о чем уже говорил в 1-й части относительно «одноглазых» аримаспов: качество «одноглазости» применительно к древним или незнакомым народам вовсе не означает отсутствие одного глаза как такового, а может служить всего лишь средством описания необычного одеяния, украшений, вооружения или другой атрибутики (например, шаманского бубна). Особенно это характерно для северных и сибирских этносов, облаченных в меховые одежды с куколем на голове. В старину их нередко изображали так, что сразу и не разберешь, что это за «одноглазые» существа такие (рис. 95). Правда, маловероятно, чтобы крещеный тунгус Бог
дашка Чекотеев спутал собрата в куколе с одноглазым «дивом». Тем не менее вопрос остается открытым.
Гораздо интереснее другое — способ общения подземных чюлюгдеев с сибирскими аборигенами. Он носит явно символический характер, и от него веет такой архаикой, что поневоле на ум снова приходят гиперборейские времена, когда доминировали птичьи и другие животные тотемы, а одежда и головные уборы делались не только из шкур, но и из перьев. Иначе зачем странным подземным обитателям обмениваться с жителями тайги дятловыми перьями (а ниже в протоколе допроса к ним прибавляются еше и Рис 95. Старинное перья сойки)? Дятел же один из древ- изображение самоедов нейших общемировых тотемов: достаточно вспомнить, что символом Олимпийского Зевса, помимо классического орла, был также и дятел. В коллекции Государственного музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамере) имеются образцы перьевой одежды, доставленной в свое время из Русской Америки. В Петербурге экспонируются, к примеру, моллок — церемониальная накидка из шкуры кондора (рис. 96) и киликуй — церемониальный костюм из перьев ворона (рис. 97). Аналогичные одеяния были широко распространены и у сибирских народов. Уже упомянутый в 1-й части миссионер-этнограф XVIII века Григорий Новицкий в своем трактате «Краткое описание о народе остяцком» писал, что главная одежда хантов его времени состояла из хорошо обработанных шкурок гусей, лебедей, чаек, сорок и других птиц (с той же целью использовались искусно выделанные кожи рыб, главным образом — налима, осетра и стерляди, в изобилии водившихся в Оби).
Теперь перейдем ко временам не столь отдаленным и обратим свой взор к восточной оконечности современной России. Быть может, многие помнят довольно-таки странное известие из путевого дневника знаменитого путешественника и исследова
теля Уссурийского края Владимира Клавдиевича Арсеньева (1872—1930). Вот как он сам описывает произошедшее в автобиографической книге «Дерсу Узала»:
«...Собака моя плелась сзади. На тропе я увидел медвежий след, весьма похожий на человеческий. Альма ощетинилась и заворчала. И вслед за этим кто-то стремительно бросился в сторону, ломая кусты. Альма плотно прижалась к моим ногам. В это время случилось то, чего я вовсе не ожидал. Я услышал хлопанье крыльев... Из тумана выплыла какая-то масса, большая и темная, и полетела над рекой. Собака выражала явный страх. Послышались крики, похожие на вопли женщины... Вечером удегейцы принялись оживленно обсуждать и говорить о том, что в этих местах живет "человек, который может летать по воздуху"».
С этим летающим существом сталкивались многие — в разные годы и в разных ситуациях*. Одним запомнились огромные перепончатые крылья и покрытые шерстью человеческие ноги, другие чуть не погибли при столкновении с летающим монстром, третьим даже удалось заснять его грациозный парящий полет (правда, пленка была продана южнокорейскому магнату, который не пожалел на нее денег). В места обитания таинственного существа организовывались экспедиции ученых, не говоря о многочисленных туристических и киносъемочных группах. Отрицательных заключений экспертов не последовало. Весь вопрос в том, что за крылатый феномен обитает в дальневосточной тайге? Является ли он хранителем тайн летающей гиперборейской цивилизации? Или же речь идет о неизвестном науке животном? Или — о сибирском варианте «снежного человека», да еще с крыльями? Или же в глухих уголках Приморья прячется от посторонних глаз реликт древнейших эпох — например, летающий яшер (версия о птеродактиле чаще всего всплывает в публикациях, посвященных встречам с уссурийским дивом)?
* Одна из таких сравнительно недавних встреч описана в книге Ю. Н. Го-лубчикова «Глобальные катастрофы в истории цивилизации» (М., 2005).
Загадочные монстры встречаются в сибирском регионе повсюду. В их числе есть и летающие, и ползающие, и бегающие, и плавающие неопознанные существа. Лаже Великого морского змея — и то неоднократно встречали у побережья России, в частности, в Татарском проливе у Сахалина и близ курильского острова Кунашир. Среди водных сибирских реликтов пальму первенства, безусловно, держит загадочное чудовище, обитающее в Оймяконском районе Якутии, в труднодоступном озере Лабын-кыр. Сообщения о «драконе», похожем на давным-давно вымершего плезиозавра, неоднократно появлялись в отечественной и зарубежной прессе. Еще в начале 50-х годов XX века таинственное животное наблюдал и описывал начальник геологической партии Виктор Иванович Твердохлебов:
«Оно двигалось по дуге: сначала вдоль озера, потом прямо к нам. По мере того как оно приближалось, странное оцепенение, от которого холодеет внутри, охватывало меня. Над водой чуть-чуть возвышалась темно-серая туша, отчетливо выделялись 2 симметричных светлых пятна, похожих на глаза животного, а из тела торчало что-то вроде палки. <...> Мы видели лишь небольшую часть животного, но под водой угадывалось огромное массивное тело... Чудовише двигается: тяжелым броском, несколько приподнявшись из воды, оно бросалось вперед, а затем полностью погружалось в воду. При этом от его головы шли волны, рождавшиеся под водой. "Хлопает пастью, ловит рыбу", — мелькнула догадка... Сомнения не было: мы видели "черта" — легендарное чудовише здешних мест».
В 1999 году на озеро Лабынкыр прибыл неутомимый охотник за неразгаданными тайнами Вадим Чернобров, вооруженный ультразвуковым локатором. На легкой алюминиевой лодке вместе со спутником он много раз пересекал обширное озеро, со всех сторон окруженное сопками, и на 30-метровой глубине фиксировал движение массивного объекта. Видели отважные поисковики и его огромную тень возле самой лодки, почувствовали однажды сильный толчок, но, по счастью, лодка не перевернулась. Исследователи уверены: в озере Лабынкыр обитает существо, чью тайну еше предстоит открыть (рис. 98).
Сказания о водяном чудише — таинственном обитателе труднодоступных таежных или горных озер, а также заповедных рек, распространены по всему Северу. Ханты называют неуловимого реликта вес, а по-другому — «водяным мамонтом». Уральская журналистка Татьяна Дмитриева, много лет интересовавшаяся этим вопросом, собрала и обобщила уникальный фольклорный материал. Особенно часто указывают как на места обитания «водяных мамонтов» на бассейн реки Кызым, притока Оби. Именно здесь, по левому берегу Кызыма, в краю непроходимых лесов и болот, находится большое озеро Весынг-лор (переводится — Озеро Веса, то есть Озеро Водяного Мамонта), близ которого расположено древнее святилище хантов. Даль
ше, но уже на правом берегу Кызыма есть другие места с аналогичными названиями: проточное озеро Весынг-вэри (Старица Веса) и Яр Вес-имисангхум (Яр Женщины Веса), где также выявлены древние святилища хантов. Еще одно озеро носит несколько игривое название — Мулты-вэлты-лор (Озеро, где что-то есть). Это «что-то» чуть не отправил на тот свет одного из рыбаков. Один из них плыл на лодке, повязав голову красным платком. Красная тряпка, как быка на корриде, видать, и раздразнила (или по крайней мере привлекла внимание) веса. Неожиданно из воды появилось нечто огромное, перевернуло лодку, утопило ружье и поклажу, хорошо, что сам рыбак жив остался — недалеко от берега все случилось.
Очевидцы описывают веса по-разному: «как кит, белый» (ну, совсем как Моби Лик!), «огромный, зубастый, как крокодил», «похож на громадную шуку, покрытую шерстью, и с рогами». Зимой
подводные чудиша устраивают под водой такую возню, что лед на поверхности крушится. Вместе с тем вес считается священным животным, его боятся, но ему и поклоняются; он считается сподвижником шаманов, фантастические фигурки «мамонта» являются неотъемлемой частью шаманской атрибутики (рис. 99). На все, что связано с весом, наложено жесточайшее табу: ханты с большой неохотой и с опаской говорят об этом. Тем не менее не только возносят к весам молитвы и заклинания и приносят им жертвоприношения, но и изображают с помощью традиционного народного орнамента (рис. 100).
Вообще же, если стать на беспристрастную и объективную точку зрения, то придется внести существенные коррективы в
расхожие представления. Дело в том, что мамонтом испокон веков у северных народов называлось совсем не то существо, которое принято считать сегодня. Мамонтом именовалось огромное и весьма недружелюбное по отношению к человеку чудовище, живущее в глубинах озер, а также способное перемешаться и под землей. Скорее всего, именно такое драконоподобное существо и описано в ханты-мансийских и других финно-угорских космогонических мифах, касающихся
костюма. Рыба-мамонт); в) у хантов р. Васюган Древней островной (деревянные скульптуры, употреблялись на (гиперборейской) зем-охоте за лосями с магическими целями) ли посреди тогда еще
не Ледовитого океана, где царит вечное блаженство и полнейший достаток (о чем уже рассказывалось выше).
Лишь сравнительно недавно, где-то в XVII—XVIII веках, древнее мифическое имя было механически перенесено учеными-систематиками на покрытое шерстью хоботное ископаемое с огромными бивнями,.чьи обледенелые останки часто обнаруживались в вечной мерзлоте. Еше В. Н. Татищев (да разве только он один!) задавался вопросом: «Что за зверь такой — мамонт?» Филологи по сей день не могут вразумительно объяснить, откуда вообще взялось это слово. В этимологических словарях можно прочесть, что корни его пытались отыскать и в якутском, и в тунгусском (эвенкийском), и в хантыйском языках, но безуспешно. Достаточно распространенной является трактовка на основе финских слов глаа («земля») + mut («крот»).
В русском языке также давно известно созвучное слово — «мамон», «мамона», означающее «богатство» или же «утроба». Слово заимствовано из греческого, где оно звучит точно так же. Сходство с греческим неудивительно, ибо у эллинов и у русских общие этнолингвистические индоевропейские корни. Есть даже имя (христианское) — Мамонт — очень редкое, зато запоминающееся и известное с самых ранних времен. С тех же пор укоренилось и другое значение данного слова, связанное с чем-то низменным («дитя мамоны» считалось почти что ругательством) или даже страшным: в польском языке mamona означает «чудише», в этом же смысле оно использовалось и в русском языке. Имеется еше одно значение: мамонами в старое время звали обезьян, но поскольку в России они не водятся, то и слово использовалось крайне редко. Тем не менее у Афанасия Никитина в «Хождении за три моря» читаем: «А мамоны ходят ночи да имают куры, а живугь в горе или в каменье.
<...> Да по лесу у них мамоны да обезьяны, да по дорогамъ людей дерут; ино у них ночи по дорогамъ не смеют ездити обезьян деля да мамон деля».
Татищев посвятил этой проблеме целый трактат, который так и озаглавил — «Сказание о звере мамонте»:
«Сей зверь, по сказанию обывателей, есть великостию с великого слона и больше, видом черн, имеет у головы 2 рога, которые по желанию своему двигает тако, якобы оные у головы на составе нетвердо прирослом были. Оной зверь живет всегда под землею, с места на место приходит, очишая и предуготовляя путь себе имушими рогами, якобы некоторыми снасгьми, но не может никогда на свет вьптить; когда же так блиско к поверхности земли приближится, что воздух ощутит, то умрет. О пише его не что иное мнят, как токмо самая сущая земля, притом же некоторые сказуют, что он не может в тех местах жить, где люди на земли поселились, но удаляется в места пустые и ненаселенныя. <...> В рассуждениях о сем звере различныя мнения слыхать мне случилось, и хотя большая часть неискусных, нежели благоразсуд-ных, сказание обывателей за истинну приемля, доводами утвердить искали, благоразсудныя же никогда верить и по мнению обывателей толковать хотели. Однако ж для большаго числа первых и по сказаниям обывателей за ближайшее согласие оных во первых представляю, которые утверждают тако.
Зверю под землею жить и ходить не есть противо естества, понеже, видимо, другия с сим сходную или мало разную природу имеют, яко слепошек, которой хотя глаз не имеет, и как скоро на свет выдет, умрет, другия же хотя некогда на верх земли и выходят, обаче живут и от места к месту преходят более под землею, нежели по верху, яко крот, хорь и сурок. Роги оныя хотя внутреннею истностию протчим рогам зверей и скотов не подобны, обаче видя, что олений и лосиныя роги також скотским не подобны, но тверже, то можно быть другим и еще тверже; образ же сих по кривизне более бычачью рогу, нежели сло-новию зубу, подобны, а великостию далеко оных превосходят. Для стуж долговремянных и суще слонам несносных никоим образом в то край зайтитъ невозможно, ибо и под пятьюдесять градусы широты без особливого хранения и теплых покоев жить не могут; а хотя б коим случаем и зашли, то так многаго числа в оном месте быть не могло, ибо каждогодно таковых до пятиде-сят и более в продаже бывает. Ежели не мнят о потопе, как видно таковым образом в Европе под землею некоторые кости и протчее находятся, но все или в трут згнило, или окаменело, и токмо образ бывшей веши показуют, существа же нимало не имеют, а сии свежий и тверды. Ежели б живые звери были на земли, хотя иного состояния, нежели слон, и стужу сносить могли, то невозможно, чтоб от такого многова числа всегда в лесах обретающихся ловцов укрылись. Но токова известия, чтоб кто когда видел, не слыхано, а хотя о и то было, оным костям так далеко в землю углубиться невозможно».
В общем, надо было как-то назвать ископаемое животное, которое постоянно попадалось на глаза, и назвали «мамонтом», по смыслу более всего соответствующим польскому «чудищу». Нечто подобное произошло в физике, когда химические (а затем и физические) структурные элементы вещества подвели под старое понятие атома. В действительности «атом» в переводе с греческого означает «неделимый» — так и только так обозначали «последние», далее не дробимые частички материи. Что касается вновь открытых и заново нареченных «атомов», то они оказались более чем делимыми— на элементарные частицы, вакуумные флуктуации и т.д., то есть изначально не соответствующими тому названию и смыслу, которые за ними закрепили ученые — и, надо полагать, теперь всерьез и надолго. Но таковы уж непредсказуемые перипетии судьбы...
Мамонт— не «водяной» и не «подземный», а самый обыкновенный, тот, что с детства знаком по многочисленным изображениям, — одна из самых мировых интригующих тайн и прежде всего — Сибири. Ведь именно здесь, в вечной мерзлоте, больше всего находили полностью сохранившиеся трупы мамонтов с непереваренной пишей в желудке и с не до конца пережеванной — во рту. В некоторых районах обнаруживали целые кладбища мамонтов. На Новосибирских островах почти на два столетия хватило залежей мамонтовой кости русским промышленникам на регулярную разработку и вывоз на континент (а ранее — неизвестно сколько — ее активно использовали аборигены для изготовления самых прочных и скользких лыж).
Загадка же состоит в том, что никто до сих пор не знает, как погибли все эти мамонты и какова причина внезапного и массового их исчезновения. Выдвигались различные гипотезы, но ни одна из них не кажется достаточно убедительной. Одно не подлежит сомнению: находимые то тут, то там идеально сохранившиеся в вечной мерзлоте трупы мамонтов — немые свидетели тех глобальных и разрушительных катаклизмов, которые привели в свое время и к гибели Гипербореи. Впрочем, есть ли полная уверенность в том, что мамонты окончательно вымерли? Постоянно возникает один и тот же вопрос: а не сохранилась ли до сих пор где-нибудь в глухих таежных уголках популяция былых властелинов Сибири? В пользу такого невероятного предположения есть немало аргументов. В начале XX века в одном из тобольских краеведческих изданий было опубликовано следующее сообщение:
«Мамонт существует на земле и до сих пор, только в небольшом количестве: это животное теперь очень редко. Ранее же — в прежние времена — мамонтов водилось на земле, несомненно, гораздо больше. Мамонт внешним своим видом и строением тела напоминает быка или лося, но размерами своими он значительно превышает этих животных: мамонт раз в пять-шесть больше самого большого лося. На голове у мамонта имеются два громадных рога; рога его гладкие, розовые и чистые, слегка изогнутые, как у быка, но не ветвистые, как у лося; копыта у него раздвоенные... Мамонт так силен, что совершенно свободно и легко пролагает себе путь в земле, в пластах цельных и совершенно нетронутых... Мамонт по своему нраву животное кроткое и миролюбивое, а к людям ласковое; при встрече с человеком мамонт не только не нападает на него, но даже льнет и ластится к человеку».
Как нетрудно убедиться, в приведенном отрывке о мамонте говорится как о реально существующем животном, контактирующем с человеком. В 1970-е годы дискуссию на данную тему провел научно-популярный журнал «Техника — молодежи». Здесь приводилось немало доводов в пользу предположения, что мамонт обитал на территории Сибири еще в недавнее время (рис. 101) и, быть может, обитает до сих пор. В пользу тако
го предположения говорит целый ряд фактов. В 20-е годы записаны свидетельства потомственных таежных охотников Ивана и Петра Титовых: где-то на Севере, между Енисеем и Обью, они натолкнулись на овальные «слоновые» следы размером 50x70 см. Расстояние между передними и задними ногами оценивалось в 4 м. Впечатляли и обильные кучи экскрементов. Охотники не растерялись и двинулись по следам. Через три дня они нагнали двух огромных длинношерстых мамонтов с типично изогнутыми клыками и наблюдали реликтовых животных с 300-метрового расстояния.
Сравнительно недавно были также рассекречены сведения времен Второй мировой войны. Зимой 1944 года советские летчики перегоняли с Аляски в Европейскую Россию полученные по ленд-яизу американские самолеты. Летели на сравнительно небольшой высоте, опасаясь обледенения. И вот, миновав Таймыр, где-то в бескрайних заенисейских просторах пилоты увидели внизу стадо мамонтов. Лохматые гиганты с огромными бивнями как ни в чем не бывало паслись в заснеженной тундре, и лишь непривычный шум моторов заставлял их тревожно поднимать хоботы.
Проверить эти сведения уже в наши дни взялся известный исследователь-географ Игорь Всеволодович Черныш. Он организовал экспедицию в Ямало-Ненецкий автономный округ в труднодоступные места Тазовской возвышенности (между реками Тазом и Пуром). Хотя самих мамонтов встретить не удалось, промышляющие здесь летом охотники подтвердили: да, поблизости обитает два семейства, в каждом, кроме самца и самки, по одному детенышу. Проводить же к известному им месту аборигены наотрез отказались: мамонт в этих местах по сей день считается священным животным (см.: Черныш И. В. Мамонт — наш современник // Чудеса и приключения. 1998. № 9).
* * *
Евразия постоянно преподносит нам загадки не только, так сказать, локального значения, но и глобального, можно даже сказать — планетарного, масштаба. К таковым, вне всякого сомнения, относится и проблема «исчезающих островов», которых более всего зафиксировано в акватории сибирского побережья Ледовитого океана. По-другому они еще именуются ED-острова (от английского existence doubted — «существование сомнительно»). Российскому читателю подобный феномен хорошо известен по приключенческому роману выдающегося геолога и географа Владимира Афанасьевича Обручева (1863—1956) «Земля Санникова». Сама по себе такая «земля» не художественный вымысел— ее дважды видел в 1811 году русский первопроходец и промышленник (охотник за мамонтовой костью) Яков Санников, добравшийся до северной оконечности Новосибирских островов и обнаруживший далее к северу гористую землю. Сам Санников прошел по льду к явственно видимой им при свете полярного солнца земле около 30 верст, пока путь ему не преградила огромная полынья. Впоследствии Землю Санникова искали более ста лет, пока не порешили, что таковой вообще не существует.
Не менее показательно открытие екатерининского сержанта Степана Андреева. В 1763 году он на собачьих упряжках отправился из Нижнеколымского острога по льду Восточно-Сибирского моря к Медвежьим островам. Ехал он не наобум, ибо располагал любопытными сведениями, полученными от туземного населения: где-то к северу от устья Колымы есть «большая земля, на которой стоячего лесу (!) весьма довольно» — так дословно говорилось в его «путевом листе». Ничего себе информация, если только вдуматься: в памяти континентальных аборигенов сохранились сведения об островной земле посреди Ледовитого океана, покрытой высоким лесом! Всего небольших Медвежьих островов шесть, с самого северного он увидел далеко впереди простирающуюся перед ним землю, названную впоследствии именем храброго сержанта. На следующий год была предпринята попытка достичь этой земли. Основательно экипированная экспедиция искателей «новых землиц» прибыла на самый загадочный из всех Медвежьих островов— Четырехстолбовый, где возвышались четыре природных каменных менгира-кекура. Впрочем, с точки зрения ландшафтной археологии такие всегда можно вписать в контекст некоторой виртуальной техногенной культуры, хотя бы потому, что подобные природные феномены являются естественными концентраторами энергии и одновременно вертикально ориентированными «антеннами» для улавливания и распространения закодированной информации.
Проехав на нартах почти весь остров, Степан Андреев наткнулся вдруг на цепочку свежих человеческих (или как бы сегодня сказали — гоминоидных) следов. Ситуация живо напоминает известный эпизод из «Робинзона Крузо» — только, в отличие от Робинзона, Андреев увидал загадочные следы не на прибрежном песке, а на снегу. Отряд замер на месте. Каждый ощутил чувство необъяснимого страха. И вот все, не сговариваясь, повернули назад и почти что в панике покинули остров. Вдуматься только: несколько отважных, вооруженных людей, которые не раз смотрели в глаза опасности; они целый год готовились к этой экспедиции, знали, на что идут, много дней и недель добирались до достигнутой северной точки и вдруг, отказавшись от всего, забыв про главную цель путешествия, враз поворачивают упряжки и сломя голову возвращаются назад. Может, все-таки они увидели нечто такое, о чем раньше только догадывались.
Таких открытых и вскоре утерянных земель и островов в Арктике хоть пруд пруди (рис. 102). Земли Макарова, Бред-ли, Джиллеса, Гарриса, Кенана, Так-Пука, Муханова (Поляр-никова), Президента, Крестьянки и др. — все они были открыты, наблюдались при ослепительном полярном солнце, зафиксированы в судовых документах с точным определением координат, наносились на карты, но в дальнейшем исчезали не весть каким образом... Так, еше в начале XVIII века к северу от Шпицбергена была открыта и нанесена на карту обширная
Земля Джиллеса, но тяжелые льды не давали возможности подойти к ней близко и высадиться на берег. В 1899 году адмирал Степан Осипович Макаров (1848—1904), испытывая мощный ледокол «Ермак», попытался достичь таинственной земли, явственно видневшейся на горизонте. Однако лед оказался настолько толстым, что даже ультрасовременному (для того времени) кораблю не под силу было преодолеть. Вернуться повторно к Земле Джиллеса Макарову не удалось: началась Русско-японская война, и прославленный флотоводец погиб. Одновременно «погибла» и почти что достигнутая им «земля»: с тех пор ее больше никто не вил ел — ни с корабля, ни с самолета, ни со спутника.
Но отсутствие чего бы то ни было сегодня еше не означает, что этого не могло быть вчера. Кроме того, слишком много фактов, зафиксированных в разное время и в разных источниках, говорят о наличии в Арктике блуждающих и периодически исчезающих феноменов планетарного масштаба. Часть из них удается объяснить с помощью концепции «ледяных островов», но далеко не все. Считается, что большие участки прибрежного льда, на которых накапливается и наносная почва, и валуны, могут отрываться от основной массы материкового или островного припоя и свободно дрейфовать в океане, постепенно стаивая и исчезая. Действительно, начиная с 1823 года на картах Сибири в море Лаптевых значились острова Васильевский и Семеновский. Они были сложены из ископаемого льда, перекрытого позднейшими морскими отложениями. Спустя около ста лет оба острова растаяли и превратились в подводные отмели — банки. Но здесь счет идет на многие десятки, если не сотни, лет, хотя точно и неизвестно, какое время существовали исчезнувшие острова до того, как были нанесены на карту. А нас интересуют ЕО-остро-ва, которые появляются и исчезают в течение достаточно непродолжительного времени. Причем все это фиксируется официально, а в ряде случаев и снимается на пленку.
В марте 1941 года во время воздушной полярной экспедиции на «летающей лодке» «СССР Н-169» под руководством известного летчика Ивана Ивановича Черевичного (1909—1971) в море Лаптевых был открыт и заснят с воздуха большой ледяной остров с вытянутым овальным контуром и отчетливо видными руслами рек. Координаты острова точно зафиксировали, и ему даже было дано название в честь одного из участников экспедиции, однако в дальнейшем никто и никогда этого острова не видел. Через пять лет, в 1946 году, остров еше больших размеров (длиной 30 километров и шириной 25 километров) был открыт и заснят одновременно советскими и американскими летчиками. Вскоре после этого он навсегда исчез. В 1952 году во время воздушного поиска подходящей льдины для высадки полярной экспедиции в канадском секторе Арктики были обнаружены и засняты два 2-километровых острова, вытянутых вдоль меридиана и сложенных из базальтовых пород высотой около
5 метров. Были абсолютно точно установлены координаты ранее неизвестных островов — 88°35' северной широты и 95°00' западной долготы примерно в 150 километрах от полюса. Однако и эти «новорожденные» вскоре пропали. Лишь некоторое время спустя локаторы американской подводной лодки «Наутилус» косвенно подтвердили наличие в данной акватории некоего неизвестного препятствия.
Наконец одно из сравнительно недавних свидетельств, о чем скупо сообщалось в иностранной прессе. В октябре 1988 года на фотографиях, сделанных со спутника из космоса, был заснят остров величиной 12 километров в длину и 1,5 километра в ширину. Почти тотчас же в данный район были направлены самолеты военной авиации, однако в точке, обозначенной на карте, никакого острова они не обнаружили. Да, много еще тайн хранит Арктика и Сибирь. Они еще больше интригуют, если взглянуть на них сквозь гиперборейскую призму. Сказанное в полной мере относится и к некоторым хорошо известным фактам, связанным с так называемым Полюсом недоступности — огромной и плохо изученной территорией в Восточно-Сибирском море, к северу от острова Врангеля, и доходящей до географического Северного полюса. Здесь раскинулись ледяные просторы, по площади равные нескольким европейским государствам: одни для сравнения называют Францию, другие прибавляют еще Испанию и Германию. Нет нужды напоминать, что раньше здесь находилась восточная часть Гипербореи, погрузившаяся на дно Ледовитого океана.
Загадка, которая с самого начала привлекла внимание натуралистов, заключалась в следующем: туда, в сторону заведомо безжизненного Полюса недоступности, регулярно устремлялись огромные стаи птиц, что наводило на мысль о неизвестных и таинственных землях (данный факт нашел отражение и был беллетристически обыгран в романе В. А. Обручева «Земля Санникова»). «Белое пятно» на карте Арктики не давало покоя многим отважным исследователям. В начале XX века сюда неоднократно со стороны Аляски пытались пробиться американские мореходы и летчики. И лишь весной 1941 года в районе Полюса недоступности совершил посадку советский самолет с экипажем во главе с уже упомянутым И. И. Черевичным. Пребывание там было непродолжительным, но экипажу удалось произвести множество уникальных геофизических и гидрологических исследований. Подвиг советских летчиков был занесен в анналы истории наиболее значимых географических открытий. Однако никаких земель, кроме заснятого несколько раньше и с совершенно иными координатами ЕО-острова, обнаружить не удалось. Только цепочка песцовых следов, уводящая на север, оставляла первооткрывателей в немом недоумении: откуда взялся песец здесь, в тысячах километров от материка, чем он мог питаться среди льдов и торосов и куда, собственно, убежал при появлении самолета...
Американские полярники также неоднократно заставляли изрядно поволноваться ученый мир. После окончания Второй мировой войны, когда возобновились арктические и антарктические исследования, при одном из облетов Северного полюса было доложено по радио, что под крылом самолета находятся не льды, а горы, поросшие лесами, и озера с буйной растительностью. Радиосообщение было, естественно, расценено как галлюцинация, возникшая в усталом мозгу пилотов (между прочим, в ноябре 1968 года сведения о наличии в районе Северного полюса огромной затемненной территории были косвенно подтверждены фотографиями, полученными с американского спутника-шпиона). Однако информация о странном полярном видении просочилась в прессу и вызвала острую научную дискуссию. Особенно оживились немногочисленные приверженцы концепции «полой Земли». Согласно их представлениям, Земля в районе полюсов имеет обширные геологические впадины, открывающие проход в недра, где царит совершенно иная жизнь. Именно эта идея и вдохновила в свое время В. А. Обручева на написание его второго известного научно-фантастического романа— «Плутония».
Но российский академик был вовсе не одинок и не оригинален. Еще в XIX веке вся Европа и Америка зачитывались утопией популярного английского писателя Эдуарда Булвер-Литтона «Грядущая раса» (русский перевод 1873 года), где описывалась высокоразвитая подземная цивилизация, овладевшая мощными источниками энергии. В это подземное царство можно проникнуть через глубокий разлом на дне одной из североамериканских шахт. Обитатели подземного мира — высокоразумные человекообразные существа, наделенные крыльями и способные летать (как пишет Булвер-Литтон, они похожи на крылатых этрусских гениев). Не менее впечатляющая картина рисуется в классическом романе Жюля Верна «Путешествие к центру Земли». Однако это все — беллетристика. Но у теории «полой Земли» были сторонники и среди серьезных ученых. В XVIII веке к таковым относились великий математик Леонард Эйлер и английский астроном Эдмунд Гал-лей, прославившийся открытием кометы. В XX веке теорию «полой Земли» активно отстаивал и развивал чилийский мыслитель Мигель Серрано.
В 1964 году американец Реймонд Бернар напечатал работу под названием «Полая Земля», где он поднял завесу молчания над одной из полярных экспедиций выдающегося полярного исследователя Ричарда Бэрда, совершенной не в Антарктику, как большая часть его путешествий, а на «Великий Север» (кстати, с его именем связывалось и загадочное радиосообщение о «миражах» в районе Северного полюса). Кроме того, поговаривали втихаря (информация считалась секретной), что Бэрд якобы обнаружил на Аляске отверстие в земной коре, и оно открывало доступ к обширному подземному району с теплым климатом. Строгим предписанием американского Государственного Департамента запрещалось писать об этом открытии — за исключением некоторых умышленных утечек информации. Чем был вызван такой запрет? Причина стратегическая: если под Беринговым морем, между Восточной Сибирью и Аляской, существуют природные подземные ходы, американским генералам и политикам было о чем тревожиться.
Тем не менее просочившиеся в печать сверхсекретные сведения вдохновили американского фантаста Абрахама Меррит-та на создание романа «Обитатели миража». В нем рассказывается о расположенных в самом центре Аляски подземных убежищах, где и поныне в благоприятных геотермальных условиях продолжают существовать наследники гиперборейской цивилизации. Справедливости ради необходимо сказать, что еще в 1920-е годы русский писатель Лев Гумилевский опубликовал повесть «Страна гипербореев», в которой он развивал практи
чески ту же идею, но только в «надземном» варианте: потомки гипербореев выжили в самом центре Кольского полуострова на Умбозере, на одном из островов которого сохранился благоприятный микроклимат. Так что есть ёше что искать в необъятных просторах Арктики — и не только на поверхности, но и под землей. Работы, как говорится, хватит не для одной экспедиции и не на один год...
11. ПАССИОНАРИЕВ ВЛЕЧЕТ НЕВЕДОМОЕ
Русская история Сибири открывается именем Ермака. Ермак — Урал — Сибирь — Россия — понятия нераздельные. И, казалось бы, современному читателю о покорении Сибири известно лучше всего — именно благодаря колоритной личности любимого во все времена и воистину народного героя, ставшего подлинным символом несгибаемости русской натуры (рис. 103). Но, как ни странно (а может быть, и вполне закономерно), все наиболее впечатляющие подробности эпохальных событий, связанных с покорением Сибири, известны не из подлинных документов, а благодаря народной памяти. Ибо первые документальные записи со слов непосредственных участников ерма-ковского похода за Урал были сделаны спустя 30, а то и все 40 лет после трагической гибели самого атамана, когда его фигура давно уже стала легендарной. Остальное домыслили историки, писатели, поэты, художники и, наконец, кинематографисты.
Первичным же остается словотворчество народа, сразу же уравновесившего светлый образ русского покорителя Сибири Рис. 103. Ермак. с черным образом российПозднейшее изображение ского тирана Ивана Гроз
ного. Отсюда такой разнобой даже в скупых сведениях о яркой, как метеор, жизни народного любимца. Относительно места его рождения и происхождения существует несколько не совпадающих версий. Одни считают на основании народных преданий, что Ермак родился на Северной Лвине в городке под названием Борок, другие называют Тотьму в Вологодской губернии, уточняя при этом: Ермаковы дед и отец носили фамилию Оленины (Аленины) и были родом из Суздаля, откуда вынуждены были уйти в дальние и чужие края. Ермак родился где-то в строгановских владениях на реке Чусовой. При рождении дали ему, естественно, христианское имя — Василий, а Ермак— прозвище, которое получил уральский сын— сначала на Лону и Волге, где оберегал с лихой ватагой понизовой вольницы русские рубежи от ногайских да татарских набегов, а затем и на царской службе во времена многотрудной и малославной Ливонской войны.
Вернулся Ермак в родные края на Урал предположительно в 1581 году, окрыленный идеей сибирского похода. Что двигало им — в то время никому не известным человеком, каких на Руси, казалось бы, было превеликое множество? Порыв души? Отвага и удаль? Или же веление судьбы? И то, и другое, и третье — все это неотъемлемые компоненты пассионарности. Ну и, конечно, под судьбой необходимо понимать не иррациональную волю, а закономерные предначертания ноосферы. Но откуда же в таком случае получил Ермак пассионарный заряд и толчок? Где? Когда? Каким образом? И почему именно он? Загадка истории: Тайна России! Ответы на поставленные вопросы теперь получить достаточно сложно. А может, и совсем не нужно. Разве в них дело? Главное, что энергии и воли хватило не только на себя, но еше и на многих сподвижников, а заветная цель была достигнута.
Осенью 1581 года началась беспримерная эпопея, ставшая одной из ярких страниц отечественной истории (рис. 104). (Приведенная дата— 1581 год— считается канонической, хотя и имеются достаточные основания в ней усомниться; нас, однако, волнуют совершенно иные проблемы.) Лолгого времени казакам на сборы не требовалось. Струги делались, как говорится, с нуля в любом месте, где росли походящие деревья, за какие-нибудь две недели. Вмешала такая ладья до двадцати человек с
полным вооружением (включая маленькую пушечку) и запасом продовольствия. Все необходимое охотно дали уральские промышленники-богатеи братья Строгановы, что жили не беднее любого родовитого боярина. Им надоело постоянное беспокойство со стороны сибирских татар, а Сибирь манила своими сказочными возможностями.
Неисчерпаемые сибирские богатства притягивали и дружину Ермака. Но только ли это явилось причиной беспримерного броска через Уральский хребет, выхода на простор сибирских рек и быстрого разгрома огромной и некогда непобедимой орды? Чтобы ответить на данный вопрос, проследим сначала за всем ходом событий, опираясь на оригинальные сибирские источники. К таковым относится прежде всего Кун-гурская летопись, созданная, как полагают, не позднее 20— 40-х годов XVII века (то есть спустя около полувека после описываемых событий) на основании рассказов непосредственных участников похода Ермака. Найден же был и введен в оборот бесценный литературно-исторический памятник спустя еще почти столетие после его написания, уже в Петровскую эпоху, известным сибирским историком, художником, архитектором и картографом Семеном Ульяновичем Ремезовым (1642 — после 1720) (составленная им карта Сибири висела в кабинете Петра I). Обнаружил Ремезов Ермакову хронику (и тотчас же включил в собственное сочинение по истории Сибири) в старинном пермском городе Кунгур: откуда и название летописи— Кунгурская. Кроме того, Ремезов собственноручно проиллюстрировал повествование о походе Ермака, сумев придать рисункам подлинную эпичность и в определенной мере — подобающий трагизм.
Профессиональные историки призывают критически относиться к литературно-историческим памятникам типа Кунгурс-кой летописи, мотивируя это устным (то есть полуфольклорным, по их мнению) характером первоисточника. Они призывают верить только документам. Но, во-первых, таковых, кроме скупых известий, разбросанных по случайным грамотам, да поминальных списков (синодиков), в принципе не существует. Ну а, во-вторых, — разве в документах не бывает ошибок, искажений или намеренной лжи? И почему неряшливой скорописи не шибко грамотных и не всегда трезвых дьяков следует доверять больше, чем цепкой памяти казацких атаманов? Кроме того, удивляет пренебрежительное отношение к устной информации, хотя в случае с Ермаком речь идет о его оставшихся в живых сподвижниках и непосредственных участниках первого сибирского похода. Трудно понять, чем же предпочтительней заведомо субъективные оценки скучных буквоедов и научных крохоборов. Вот про них-то точно забудут уже через несколько десятков лет, если не раньше. А то, что запечатлелось в народной памяти и нашло отражение на страницах «Ермаковой летописи», останется жить в веках. Ибо никогда не забудется подвиг русского героя-пассионария, который с горсткой храбрецов-патриотов внес неоценимый вклад в создание геополитического лика государства Российского.
В народном воображении Ермак очень скоро превратился в былинного богатыря и оказался включенным не больше не меньше в ближайшее окружение Ильи Муромца. Согласно былине, сибирский герой вместе с другими русскими богатырями состоит на службе у стольнокиевского князя Владимира Красное Солнышко (и даже числится в его племянниках) и обороняет Русскую землю от несметных полчиш вековечных врагов:
...А Владимир-князь Илью ждет-пождет, Илью ждет-пождет и не дождется. Посылает ко Илье он племянника, Молодова Ермака Тимофеевича.
...Как приехал он [Ермак] к городу Киеву,
Что нельзя ему в город въехати:
Обступила вокруг чужа сила.
Как въезжал Ермак на кругу гору,
И стал он силу посмечивать,
Что посмечивать стал, посписываты
А силы-то было видимо-невидимо,
Ни сметить силы, ни списать нельзя...
Видит Ермак — делать нечего:
Поскакал он в силу с крутой горы,
Стал помахивать своей палицей,
А палица та в двенадцать пуд:
Куда ей махнет — там улица,
А отмахнет — переулочек.
И бился Ермак что двенадцать дней.
Побил он мамаевой силы без счету...
В отличие от эпических сказаний в летописях не смешиваются события и лица различных эпох. Здесь бесхитростно, шаг за шагом ткется нить исторического повествования и убедительно раскрывается, как на самом деле и почему безвестный уральский паренек Васютка Оленин стал всенародным любимцем Ермаком Тимофеевичем и навечно вошел в мировую историю как истинный ее творец и символ неизбывных сил русского народа:
«Слыша Ермак от многих чусовлян про Сибирь, яко царь владелец: за Каменем реки текут надвое, в Русь и в Сибирь, с волоку реки Ница, Тагил, Тура пала в Тобол. И по них живут вогуличи, ездят на оленях. По Туре же и по Тоболу живут тата-ра, ездят на лотках и на конях. А Тобол пал в Иртыш, и на Иртыше царство близ устья и многие татара. И Иртыш пал в Обь. А Обь река пала в море двема устьи, а по ней живут остяки и самоедь, ездят на оленях и псах и кормятся рыбами. А по степи калмыки и мунгалы и казачья орда, ездят на вельбудах [так! — В. Д.], а кормятся скотом».
Особенно поражало современников — и друзей и врагов Ермака, — каким невероятным способом отряд русских смельчаков преодолел Уральские горы, прорубая просеки в непроходимой горной чашобе и перенеся на собственных плечах
СТруГИ:
«Идошел Серебрении [река. — В. Д.] идоша и тежелые суды покинуша на Серебренке и легкие струги таскали через волок на Тагил реку; и на Бую городище зимовали и кормилися вогу-личами птицею, рыбою и звернем, яко же и они. И многие бои улусы их погромили и рухледи много взяли, и многие суды легкие вновь доспели довольно. И те старые, где они лежат, сквозь их дна дерева проросли». [Последняя фраза означает, что автор или информатор собственными глазами видел остатки ер-маковых стругов.]
Как будто сам Седой Урал окрылил первопроходцев! Как будто заждавшаяся их Сибирь вселила воистину богатырскую силу! И в самом деле, никому ни до, ни после не удалось повторить подвиг дружины Ермака. Выходит, и впрямь былинным богатырем был Ермак! А разве не чудо-богатырями были его сподвижники, которые более чем на двести лет по-своему опередили суворовский поход через Альпы. Но до победы было еше далеко, и далась она не легко.
«И приехав на стан Тагила реки в урочище речки Абугая, в лето 7088 (1580), со единомысленною дружиною с 3000 человек, и ту плениша многих Вогулич, улусы и плен взяша; овии же доброволно покоришася до Тавды, и воеваша во всю зиму Пе-лымские уезды до весны.
Весне же пришедши, яко храбрый казаны видевше и разу-мевше, что Сибирская страна богата и всем изобилна и живущий люди в ней не воисты, и поплыша вниз по Тагилу майя в 1 день, разбиваше суды по Туре до первого князя Епанчи, идеже ныне Епанчин Усениново стоит; и ту собрашася много Агарян и бои починиша по многи дни, яко лука велика, вверх ходу 3 дни, и в той луке биюшеся велми до выезду, и ту казаны одолеша.
И воеваше все лето. И августа в 1 день взята град Тюмень, еже Чингида, и царя Чингыза убита, и многие припасы и богатства взята, и ту зимоваша, яко видя множество бусурманскаго языка по Туре и не смеяше плыть до Тобольска».
Выйдя на оперативный простор сибирских рек, Ермак сумел полностью раскрыть свой полководческий талант. Это касалось и уклонения от ненужных стычек с постоянно нападавшей на казаков ханской ордой, которая поливала с высоких берегов тучами стрел плывущие челны (рис. 105). В еще большей степени это относится к организации штурма и взятию столицы Кучумо-ва сибирского царства — неприступной крепости Кашлык (по-старому Искер). Последнее событие изображено и на знаменитом монументальном полотне Василия Сурикова «Покорение Сибири Ермаком» (1895), и в многочисленных иллюстрациях на данную тему разных художников (рис. 106).
Хотя противостоявшее Ермаку огромное сибирское войско, в несколько десятков раз превосходившее русскую дружину, и именовалось татарским, собственно татары составляли в нем лишь регулярную основу. Помимо тюркоязычных татар, в Кучумову орду входило множество слабо организованных вогулов (манси) и остяков (хантов): они говорили, как мы помним, на совершенно иных— финно-угорских — наречиях и, в отличие от перешедших в ислам татар, были идолопоклонниками и шаманистами. Ханты-мансийские племена находились в вассальной зависимости от Сибирского ханства, платили ежегодный ясак и всячески сопротивлялись насаждаемой мусульманской религии. Сам хан Кучум также был не «чистокровным» татарином, а пришлым узбеком, представителем бухарских правителей Шейбанидов, мощное и недолговечное государство которых как раз ко времени экспедиции Ермака трещало по швам (и к 1598 году вообще прекратило свое существование). Кучум появился в Сибири в результате завоева-тельской политики Шейбанидов, пытавшихся расширить свои владения как только можно, включая, разумеется, и плохо защищенное северное направление. Пришлый из Средней Азии
11 - 5994
321
хан-чужак вызвал яростное неприятие со стороны коренных сибирских татар и других претендентов на престол, но сумел в зародыше и достаточно быстро подавить сопротивление, попросту физически уничтожив всех конкурентов.
Загнанные вглубь противоречия усилились после первых же успехов Ермака, многие из подданных Кучума предпочли быть данниками русского царя. Тот же после полученного известия о великих сибирских успехах быстро простил «воровских» казаков, числившихся в государевом сыске за былые разбойные поГРЄШЄНИЯ:
«Промчеся слых о Ермаке и о казацех во всю Сибирскую страну, и нападе Божий страх на вся живущие бусурманы во всей стране той. Ив 4 день по взятии Сибири, Демьянский князь Бояр со многими дары прийде к Ермаку и потребные запасы принесоша и ясак даша. Ермак же чесне жалуя, отпустил их. По нем же начаша приходити всегда воблизу живущие Та-таровя с женами и с детми и с родичи, даюше дань. Иповеле им Ермак жит и в домех своих по прежнему, яко же жиша при Кучюме...
Декабря в 6 день, Яскалбинских заболотных волостей от непроходимых мест и из Суклему приидоша княжны Ишбердей и Суклем со многими дары и есаком и потребным запасом, по-клонишася Ермаку и дружине его. Ермак же приим ясак, одарив их, отпустил на свое жилище и наказал, да служат. И Ишбердей князь такс радея и служа, яко первое многих взыска князков и приводе в ясак, и ясак принесе; и пути многи сказа, и на немирных казаком вожь изрядной был и верен велми.
И по совету Ермак с дружиною своею единомысленною на-писаша послание благочестивому государю царю и великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии, принося вину свою и изъявляя службы, яко низложил Кучюма, царя прегордаго, и вся грады его поят, и многих князей и мурз татарских, вогульских и остяцких с протчими языки под державную руку его привел, и ясак собрал, и послал к тебе государю с атаманом Иваном Колцовым и служилыми декабря 22 день, волчьею дорогою, нартами и лыжи, на оленях, им же вожь бе Яскалбинской князь Ишбердей со своими Вогуличи в Великую Пермь, и оттоле к Москве доидоша.
Егда же... слыша государь... велми возрадовался и прославил Бога, и Ермаку послал великие дары, 2 пансыря и сосуду и шубу свою. Атаманов же кормом и выходом одарив, и вскоре к Ермаку возвратив с жаловалною и похвалною грамотою, тоею же дорогою, еюже приехав».
Эпохальный поход Ермака между тем продолжался (рис. 107). Кучум был опытный, коварный и безжалостный воин. Еще до появления дружины Ермака он неоднократно организовывал набеги на русские владения, а после его смерти сумел спровоцировать поход на русские земли ногайской орды. Одновременно он пытал
ся задобрить русского царя и состоял в дипломатической переписке с Федором Иоанновичем. Впрочем, вскоре его самого — изгнанного из Сибири — убили ногайские союзники. Проявив недюжую изворотливость и изощренную хитрость, он сумел заманить Ермака в ловушку, усыпить бдительность казацкого атамана и истребить почти весь его отряд (рис. 108). Гибель самого Ермака была героической, но неотвратимой (рис. 109). Рассказ
Кунгурской летописи о трагическом конце сибирского героя суров и краток:
«Ив Ташаткане сказали им [Ермаку и его казакам. — В. Л.], что пришли Бухарцы в Сибирь, прогребаючи все городки и волости до усть Вагаю реки. И погребоша вверх по Вагаю реке с поспешением до Агитскаго городка в трудности, ничтоже обре-тоша, ни слыху ни виду видеша, и изождав, поворотилися вниз во устия и остановилися, не внимая назирателя Кучюма и Карачи, ведомых воров, стояше в прикрыте за речкою в трех верстах и менши, в темном диком сузенье, при речке Крутой и топкой велми: понеже Кучюм учинил брод широкой, как в три или в четыре телеги проехать в одном месте, — каменьем и песком засыпал плотно, а кто не угадает, утопает.
Бе бо у Кучюма татарин в смертной казни: и сего посла про-ведати Ермака и броду ^ерез перекопь. Татарин же перебрел, и виде казаков всех спящих, возвестив Кучюму, и неверно бе; и паки посла веле унести что. И пришел второе, взят 3 пищали и 3 лядунки и принесе. Бе же ноши тоя дождь умножен, яко суд-бами Божиими постиже рок, и прийде на воинов смерть.
92 году (1584), августа в 6 день, в полуноши, нападе на Ермака с дружиною Кучюм со множеством вой, яко спя без опасения; час прийде смертный и побиша их, точию един казак утече во град и возвестив бывшим.
Ермак же, видя своих убиение и помощи ни откуду животу своему, бежа в струг свой и не може скочити: бе одеян двемя царскими пансыри; струг же отплы от берега и не дошел утопе, месяца августа в 6 день. Егда же приемше протчие казаки во граде весть, горко плакашеся об нем: бе бо велми мужьствен и разумен и человечен и зрачен и всякой мудрости доволен, плосколиц, черн брадою и власы прикудряв, возраст средней, и плоек, плечист».
Так неожиданно и трагично ненастной августовской ночью 1585 года закончился земной путь одного из выдающихся сыновей русского народа, навсегда утвердившего славу деяний своих в памяти грядущих поколений. Его жизнь оборвалась на самом взлете. Какие же грандиозные планы остались неосушеств
ленными? Предполагал ли он, дождавшись спешившего ему на помощь военного подкрепления, двигаться дальше на Восток? А почему бы и нет — вполне вероятно! И неизвестно тогда, как бы еще сложилась дальнейшая история Сибири! Но, увы, судьба распорядилась иначе. Тело же погибшего героя вскоре было найдено татарами (рис. 110), которые намеревались вволю потешиться над мертвым Ермаком. Да не тут-то было:
«Ермаку от утопления, августа в 13 лень, восплывшу, и принесе его Иртышною водою под Епанчинские юрты к брегу. Татарину ж Якышу, Бегишеву внуку, ловяшу рыбу и наживляюшу перемет, и видев у брега шатаюшесь человеческие ноги и накинув петлею переметную веревку за ноги, извлече на брег и виде одеяна пансыри и разумев не просту быти, а знающе, яко казаны утопоша мнози, и тече на гору в юрты возвестив жителем, и созва всех вскоре, да видят бывшее. У разуме вей по пансырем, яко Ермак, и знающе, что государь прислал ему 2 пансыря и каковы видеша. Когда жь начата снимать Кайдаул мурза с него, тогда поиде кровь изо рота и из носа, что из жива человека. Зря же Кайдаул, понеже стар, течение крови живой не замерло, и разумев, что человек Божий, и положиша его нага на лабаз и послаша послов во окресные городки да снидутся вилети нетленного Ермака, точашаго кровь живу, и отдаде, ругаяся, на отмщение своей крови.
Егда же начаша сходити, по завету всех, аше кто приидет да вонзит стрелу в мертвое Ермакове тело. Угла же унзоша, кровь свежа точаше. Птицы же облеташе, не смея прикоснутся ему. Илежаше на лабазе 6 недель, ноября по 1 день, до-нележе от конец приидоша Кучюм с мурзами и Кондинские и Обдаринские князи, и унзоша стрелы своя и кровь его течаше яко из живого, и многим являся в видении бусурманом и самому Сейдяку царю, да погребут. Овии ж от него решишася ума и именем его и доднесь божатся и кленутся. И тако чюден и страшен, егда глаголати им и в повестех между собою без слез не пробудут.
И нарекоша его богом, и погребоша по своему закону на Баш-левском кладбище под кудрявую сосну, и пансыри его раздели-ша на двое, один отдаша в приклад белогорскому шайтану, и той князь Алач взял, той бо во всех городах славен; 2-й отдаша Чай-даулу мурзе закайдаме (?) его; кафтан же взят Сейдяк царь; пояс же и с саблею даша Караче; и собраша абызом на поминки 30 быков, 3 баранов и учиниша жрение, по своему извычаю по-минаюше, реша: аше ли жива, тя учинили бы себе царя, и се видим тя мертва и безпамятна рускаго князя».
Итак, мертвый Ермак по-прежнему внушал врагам чувство панического страха, смешанного тем не менее с почтением и уважением. Раздавались даже голоса: дескать, не воевать с русским богатырем надо было, а выбрать своим ханом вместо Ку-чума...
События, последовавшие после захоронения русского героя, лишь подтвердили заряженность даже мертвого тела мошной пассионарной энергетикой: над могилой Ермака периодически появлялся огненный столб и мерцал огонь, принимаемый за пламя свечи. Кунгурская летопись бесстрастно констатирует:
«Бе же видитиа бусурманомъ и доднесь во вселенские субо-ты огненной столпъ до небеси, а по простым — света велия го-ряша над главою его. Се же Богъ своих проявляешь».
Огненные столбы — частые гости на страницах старинной житийной литературы, да и русских летописей тоже. Например, «Повесть временных лет» оканчивается следующим сообщением от 11 февраля 1110 года: «...Явися столпъ огненъ от земля до небеси, а молнья осветиша всю землю, и в небеси прогреме в час 1 ноши; и весь мир виде». Обычно подобные явления относят к разряду чудесных. На самом же деле речь идет о самых что ни на есть естественных феноменах, однако плохо вписывающихся в представления современной науки. Что ж: не понимаем сегодня — поймем завтра.
Не стану касаться вопроса о природе света как такового. Данный вопрос также не относится к числу простых и ясных. Недаром физики горько шутят: «Самое темное в природе — это свет». Но то, что свет сопряжен с пассионарностью и их носителями, особого сомнения не вызывает. Огненные и световые знамения появляются и при рождении, и при жизни, и после смерти выдающихся людей, отмеченных печатью святости. Наука и подавляющее большинство ее представителей, как правило, отмахиваются от сотен и тысяч фактов, описанных в литературе: так как объяснить подобные «аномалии» ученые не в состоянии, они попросту предпочитают их не замечать или, что еще хуже, объявляют вымыслом, обманом или галлюцинациями. Но факты — вещь упрямая, и они требуют объяснения. Не вдаваясь в конкретные физические механизмы и закономерности (которые пока что не познаны), огненные столбы в общем виде можно интерпретировать как временную световую материализацию постоянно действующего (но невидимого с помощью обычных органов чувств) канала связи между ноосферой (энергоинформационным полем) и Землей (точнее, находящимися на земле индивидами или сообществами людей). Иными словами: огненный столб — чисто биосферный феномен.
Русское духовенство также взяло на заметку чудесные явления, происходившие с телом Ермака, а после захоронения — на его могиле. Одно время серьезно обсуждался вопрос о канонизации Ермака в качестве сибирского чудотворца. Но предложение Тобольской епархии не получило поддержки в высших эшелонах церковной власти. Вскоре и само место захоронения, которое татары старались держать в тайне, было навсегда потеряно. Но крепла ото дня ко дню, от года к году и от века к веку народная память...
Так в чем же она — ермакова тайна? Ключ к ней — сама Россия и ее космическая предопределенность, обусловленная совокупностью геофизических и вселенских факторов. Ермак — типичный русский пассионарий, что черпает силы свои от самой матери-земли. Сказанное — не метафора, а непреложный факт, если только стать на космистско-биосферные позиции. И жизнь Ермака — такая же трагичная, как судьба России. Значит, трагические повороты в истории стран, народов и отдельных индивидов заранее запрограммированы? Выходит, предопределены! Так же, как и звездные часы человечества...
* * *
Не успели русские как следует освоить Сибирь, как туда прибыл вездесущий и неуемный моряк из Йорка Робинзон Кру-зо. Читатель, вероятно, помнит, что у знаменитого романа Даниэля Дефо о приключениях на необитаемом острове было продолжение, содержащее рассказ о новом, теперь уже кругосветном путешествии легендарного героя. Книга называлась — «Приключения Робинзона Крузо, составляющие вторую и последнюю часть его жизни и захватывающее изложение его путешествий по трем частям света, написанные им самим». События здесь развертывались в самом конце XVII века. Потеряв во время опасного плавания верного Пятницу, погибшего от стрелы каннибала, Робинзон оказывается в Китае. И чтобы вернуться домой, в Англию, ему пришлось пересечь Сибирь, испытав на себе все тяготы подобного предприятия. Даниэль Дефо дает краткие, но емкие и впечатляющие картины далекой чужой страны, которая для европейцев была столь же экзотической, как и любая другая заморская территория. К тому времени вполне хватало разного рода географических описаний, где можно было почерпнуть нужные сведения. Вот как выглядело путешествие по Сибири в передаче Робинзона Крузо:
«Миновав Енисейск на реке Енисей, отделяющей, по словам московитов, Европу от Азии, я прошел обширную, плодородную, но слабо населенную область до реки Оби. Жители все язычники за исключением ссыльных из России; сюда ссылают преступников из Московии, которым дарована жизнь, ибо бежать отсюда невозможно. Со мной не случилось ничего замечательного до самого Тобольска, столицы Сибири, где я прожил довольно долго... <...>
Здешний климат был совсем не похож на климат моего милого острова, где я чувствовал холод только во время простуды. Там мне было трудно носить самую легкую одежду, и я разводил огонь только для приготовления пищи. Здесь же, чтобы выйти на улицу, нужно было закутываться с головы до ног в тяжелую шубу (рис. 111). Печь в моем доме была совсем не похожа на английские открытые камины, которые дают тепло, только пока топятся. Моя печь была посреди комнат и нагревала их все равномерно; огня в ней не было видно, как в тех печах, которые устраиваются в английских банях. <...>
Я прожил в Тобольске восемь месяцев, в течение мрачной и суровой зимы. Морозы были так сильны, что на улицу нельзя было показаться, не закутавшись в шубу и не покрыв лица меховой маской или, вернее, башлыком с тремя только отверстиями: для глаз и для дыхания. В течение трех месяцев тусклые дни продолжались всего пять или шесть часов, но погода стояла ясная, и снег, устилавший всю землю, был так бел, что ночи никогда не были очень темными. Наши лошади стояли в подземельях [?! — В. Л.], чуть не околевая от голода; слуги же, которых мы наняли здесь для ухода за нами и за лошадьми, то и дело отмораживали себе руки и ноги, так что нам приходилось отогревать их.
Правда, в комнатах было тепло, так как двери в тамошних домах закрываются плотно, стены толстые, окна маленькие с двойными рамами. Пиша наша состояла главным образом из вяленого оленьего мяса, довольно хорошего хлеба, разной вяленой рыбы и изредка свежей баранины и мяса буйволов, довольно приятного на вкус. Вся провизия для зимы заготовляется летом. Пили мы воду, смешанную с водкой...»
Читатель безо всяких комментариев и невооруженным взглядом видит, сколько «развесистой клюквы» попало на страницы
романа Дефо. В конце концов ужасная сибирская зима пошла на убыль, Робинзон поспешил в дорогу и, пережив еше немало приключений в диких северных лесах, через Архангельск благополучно вернулся в Англию, дабы еше раз удивить соотечественников рассказом о невероятных событиях своей жизни — теперь уже в варварской Сибири. Красок он не жалел — тем более что недостаток информации он восполнял за счет буйного воображения, рисуя такие картины, которые, как мы-то уж совершенно точно знаем из серьезных этнографических трудов, никогда не могли иметь места. Примером может служить колоритный рассказ Дефо, вложенный, естественно, в уста своего героя, о кровавых жертвоприношениях страшному сибирскому идолу (рис. 112), с коим Робинзон столкнулся еще в самом начале своей сибирской одиссеи:
«В одной деревне близ Нерчинска мне вздумалось, из любопытства, присмотреться к их [аборигенов. — В. Д.] образу жизни, очень грубому и первобытному. В тот день у них, должно быть, назначено было большое жертвоприношение; на старом древесном пне возвышался деревянный идол — ужаснейшее, какое только можно представить, изображение дьявола. Голова не имела даже и отдаленного сходства с головой какой-нибудь земной твари; уши огромные, как козьи рога, и такие же высокие; глаза величиной чуть ли не с яблоко; нос, словно кривой бараний рог; рот растянутый четырехугольный, будто у льва, с отвратительными зубами, крючковатыми, как нижняя часть клюва попугая. Одет он был в овчину, шерстью наружу, на голове огромная татарская шапка, сквозь которую торчали два рога. Ростом идол был футов в восемь, но у него не было ни ног, ни бедер и никакой пропорциональности в частях. Это пугало было вынесено за околицу деревни; подойдя ближе, я увидел около семнадцати человек, распростертых перед ним на земле (рис. 113). Невдалеке у дверей шатра или хижины стояли три мясника... <... >
Сознаюсь, я был поражен, как никогда, этой глупостью и этим скотским поклонением деревянному чудишу. Я подъехал к этому идолу, или чудишу — называйте как хотите — и саблей рассек надвое его шапку, как раз посередине, так что она свалилась и повисла на одном из рогов, а один из моих спутников в это время схватил овчину, покрывавшую идола, и хотел стащить ее, как вдруг по всей деревне поднялся страшный крик и вой, и оттуда высыпало человек триста. Мы поспешили убраться подобру-поздорову, так как у многих туземцев были луки и стрелы...»
Положа руку на сердце, приходится безо всякого сожаления констатировать, что описание идола, обрядов поклонения и жертвоприношения ему не соответствует ни одному известному религиозному культу сибирских народов. Но англичан всегда занимали именно такие неправдоподобные страсти, и примени
тельно к Северу России они описывали их уже более полутора столетий. К моменту появления в Сибири и на Русском Севере Робинзона Крузо английские купцы давно уже проторили торговые пути в Россию и далее — на Восток. Даже по Сибири — вплоть до Тобольска — Робинзон, благодаря писательскому воображению своего создателя, путешествует в обществе случайно встреченного здесь шотландского купца.
Отважные английские мореходы, начиная с середины XVI века, упорно искали северо-восточный проход в Индию и Китай и бесстрашно штурмовали непроходимые льды Северного Ледовитого океана, попутно занимаясь активным шпионажем в пользу английской короны. Судя по настырности, с коей англичане стремились попасть именно в устье Оби, они располагали какими-то (считавшимися секретными в ту пору) сведениями, касающимися возможности прохода в Китай не вокруг Азии, а прямо по рекам. Как ни странно, но сие является не досужим вымыслом, а реальным фактом. Действительно, если взглянуть на карту, то нетрудно убедиться в том, что главный приток Оби — Иртыш — берет свое начало именно в Китае. Здесь, под названием Черного Иртыша, он с востока на запад пересекает Синьцзян-Уйгурский район и после впадения в казахстанское озеро Зайсан становится Иртышом; далее — Сибирь, впадение в Обь и, пожалуйста, — прямой путь в Ледовитый океан. Однако попасть в Китай подобным образом можно, только водя пальцем по карте: в истоках своих (Черный) Иртыш не судоходен, а плавание против его течения на больших парусных кораблях более чем проблематично. Англичан, однако, все это нисколько не пугало и тем более не останавливало: располагая абстрактной информацией про то, что Китай речным путем связан с Ледовитым морем, они намеревались убедиться в этом на собственном опыте. Откуда могла взяться подобная безапелляционная уверенность да и сами тайные знания, станет понятным чуть ниже.
Один из морских «джеймсов бондов» эпохи Ивана Грозного и Елизаветы I оставил подробные записки об Обском Севере, более похожие на типичное разведдонесение, чем на путевой дневник мирного купца; про них, возможно, было известно и Даниэлю Дефо. Звали англичанина Стивен Барроу. К устью Оби он пробивался летом 1556 года. Однако первыми, кого англичане встретили в районе острова Вайгач, оказались русские поморы, промышлявшие в районе Новой Земли (по-русски — Матки). У предводителя морской ватаги была запоминающаяся внешность и не менее запоминающееся прозвище — Лошак. Русские чувствовали себя на Севере уверенно, точно в доме родном. К незваным заморским гостям отнеслись со вниманием, но без лизоблюдства. Как только уловили излишнее «стратегическое любопытство», просто оставили их среди льдов и торосов. Но поначалу поведали о великой горе на Матке, самой большой в мире, как сказали поморы.
Сводили англичан и к знаменитому ненецкому святилищу. Барроу составил первое и почти что научное описание самоедских идолов:
«Число их было более 300, самой плохой и неискусной работы, какую я когда-либо видел (рис. 114). У многих из них глаза и рты были вымазаны кровью. Они имели грубо сделанный облик мужчин, женщин и детей; то, что было намечено из других частей тела, также было обрызгано кровью. Некоторые из их идолов были не чем иным, как старыми кольями с двумя-тремя нарезами, сделанными ножом. <...> Перед некоторыми идолами были сделаны плахи высотой до рта идола; все они были в крови...»
В начале XX века святилише на острове Вайгач посетил и нарисовал маслом художник-передвижник Александр Борисов. Почти за полтысячи лет здесь мало что изменилось. Все также приносились жертвы, правда, их старались не афишировать, боясь преследования властей. Но власти-то хорошо знали, что кровавые ритуалы выполнялись неукоснительно и что жертвы бывали не только оленьи, но и человеческие. Современные исследователи продолжают изучать культ, издревле сушествовав
ший на Крайнем Севере и, вне всякого сомнения, связанный с гиперборейскими традициями. До недавнего времени на острове Вайгач все так же возвышался многоглавый языческий идол (рис. 115). Что касается английских мореплавателей XVI века, то, навидавшись каннибалов в Новом Свете (или начитавшись о них), они мало чему удивлялись на Крайнем Севере. Их волновали совсем иные проблемы и в первую очередь — новые торговые пути в обход территорий и морей, захваченных испанцами и португальцами.
* * *
Познавательный интерес со стороны европейцев к Русскому Северу и Сибири существовал всегда. Еше во времена татаро-монгольской экспансии через территорию России и частично Южной Сибири проследовали посланцы европейских дворов Джованни де Плано Карпини и Гильом де Рубрук, оставившие весьма ценные записки об увиденных странах и народах. А в XVI веке в Европу, благодаря «Запискам о Московии» Сигизмунда Герберштейна, попала подробная инструкция-подорожная, с помощью которой каждый желающий мог добраться до Печоры, Югры и Оби:
«Впадения московского государя простираются далеко на восток и несколько к северу до тех мест, перечисление которых следует ниже. Об этом доставлено было мне некое писание на русском языке, содержавшее расчет этого пути. Я и перевел его, и прибавил здесь с верным расчетом. Впрочем, те, кто едут туда из Москвы, больше держатся обычной и кратчайшей дороги от Устюга и Двины через Пермию. От Москвы до Вологды считается пятьсот верст; если от Вологды до Устюга спускаться направо вниз по реке Вологде и затем по Сухоне, с которою она соединяется, то получим также пятьсот верст; эти реки под городом Стрельце, в двух верстах ниже Устюга, соединяются с рекою Югой, которая течет с полудня; от ее устьев насчитывается свыше пятисот верст.
По своем слиянии Сухона и Юга теряют прежние имена и принимают имя Двины. Затем через пятьсот верст по Двине можно добраться до Холмогор; в шести днях пути вниз отсюда Двина впадает в океан шестью устьями. Наибольшая часть этого пути совершается водою, ибо сухим путем от Вологды до Холмогор, с переправой через Вагу, тысяча верст. Недалеко от Холмогор, пройдя семьсот верст, впадает в Двину река Пине-га, которая течет с востока с правой стороны. От Двины можно через двести верст по реке Пинеге добраться до мыса, называемого Николаевым, где на расстоянии полуверсты суда перетаскивают в реку Кулой, а река Кулой начинается на севере из озера того же названия; от ее истоков шесть дней пути до устьев, где она впадает в океан. При плавании вдоль правого берега моря приходится миновать следующие владения: Становище, Калунчо и Апну. И, обогнув мыс Карговский Нос и Становище, Каменку и Толстый, можно попасть наконец в реку Мезень, по которой в шесть дней пути добираются до одноименной деревни, расположенной в устьях реки Пезы.
Поднимаясь по ней снова налево к летнему востоку, в трехнедельный путь можно встретить реку Пеской. Оттуда пять верст волокут суда в два озера, открываются две дороги; одна из них, с левой стороны, ведет в реку Рубиху, по которой можно добраться в реку Чирку. Другие волокут суда иной дорогой и более краткой — из озера прямо в Чирку; от нее, если не задержат бури, через трехнедельный промежуток попадают в реку Цильму, и притом к ее устьям; Цильма впадает в большую реку Печору, которая в том месте простирается в ширину на две версты. Спустившись туда, в шестидневный путь достигают до города и крепости Пустозерска, около которого Печора шестью устьями впадает в океан. Жители этой местности, люди простого ума, впервые приняли крешение в MDXVIII (1518) году по Рождестве Христово.
Если плыть по Печоре от устьев Цильмы до устьев реки Усы, то это составит путь в один месяц. Уса же имеет свои истоки на горе Земной Пояс, находяшейся влево от летнего востока, и течет с огромной скалы той же горы, называемой Большой Камень. От истоков Усы до ее устья насчитывают свыше тысячи верст. Печора течет в этой северной стороне с юга; если подниматься по ней от устьев Усы до устьев реки Щугура, то это составит трехнедельный путь. Те, кто писал этот дорожник, говорили, что они отдыхали между устьями рек Щугура и Подче-рема и что сложили припасы, которые привезли с собою из Рус-сии, в соседней крепости Струпили, которая расположена у русских берегов на горах справа.
За реками Печорой и Щугуром у горы Каменный Пояс, точно так же у моря, на соседних островах и около крепости Пустозерска живут разнообразные и бесчисленные народы, которые называются одним обшим именем самояди (то есть, так сказать, сами себя ядушие). У них имеется великое множество птиц и разных животных, каковы, например, соболя, куницы, бобры, горностаи, белки и в океане животное морж, о котором сказано выше; кроме того, весь, точно так же белые медведи, волки, зайцы, джигетан, киты, рыба по имени семга и весьма многие другие. Эти племена не приходят в Московию, ибо они дики и избегают сообщества и сожительства с другими людьми.
От устьев Щугура вверх по реке до Пояса, Артавиша, Ка-меня и большего Пояса три недели пути. Подъем на гору Камень занимает три дня; спустившись с нее, можно добраться до реки Артавшиа, оттуда до реки Зибута, от нее в крепость Ляпин, от
Ляпина до реки Сосвы. Живущие по этой реке называются во-гупичами. Оставив Сосву справа, можно добраться до реки Оби, которая начинается из Китайского озера. Через эту реку они едва могли переправиться в один день, да и то при скорой езде: ширина ее до такой степени велика, что простирается почти до восьмидесяти верст. И по ней также живут народ во-гуличи и югричи. Если подниматься от Обской крепости по реке Оби до устьев реки Иртыша, в который впадает Сосва, то это составит три месяца пути. В этих местах находятся две крепости — Ером и Тюмень, которыми управляют властелины князья югорские, платящие (как говорят) дань великому князю московскому. Там имеется много животных и превеликое множество мехов.
От устьев реки Иртыша до крепости Грустины два месяца пути, отсюда до Китайского озера по реке Оби, которая, как я сказал, имеет в этом озере свои истоки более чем три месяца пути. От этого озера приходят в весьма большом количестве черные люди, не владеющие общепонятной речью, и приносят с собою разнообразные товары, прежде всего жемчуга и драгоценные камни, которые покупают народы грустинны и серпо-новиы. Эти последние получили имя от крепости Серпонова, лежащей в Лукоморье на горах за рекою Обью.
С людьми же Лукоморья, как говорят, случается нечто удивительное, невероятное и весьма похожее на басню; именно говорят, будто каждый год, и притом в определенный день — XXVII ноября <...> они умирают, а на следующую весну, чаше всего к XXIII апреля, наподобие лягушек, оживают снова. Народы грустинны и серпоновцы ведут и с ними необыкновенную и неизвестную в других странах торговлю. Именно, когда наступает установленное время для их умирания или засыпания, они складывают товары на определенном месте; грустинны и серпоновцы уносят их, оставив меж тем и свои товары по справедливому обмену: если те, возвратясь опять к жизни, увидят, что их товары увезены по слишком несправедливой оценке, то требуют их снова. От этого между ними возникают весьма частые споры и войны. Вниз по реке Оби, с левой стороны, живет народ каламы, которые переселились туда из Обиовни и Погозы. Ниже Оби до Золотой старухи [о Золотой Бабе — см.
предыдущую главу], где Обь впадает в океан, находятся следующие реки: Сосва, Березва и Данадим, которые все начинаются с горы Камень Большого Пояса н соединенных с нею скал. <...>
Река Коссин вытекает из Лукоморских гор; при ее устьях находится крепость Коссин, которою некогда владел князь венца, а ныне его сыновья. Туда от истоков большой реки Коссина два месяца пути. Из истоков той же реки начинается другая река, Кассима, и, протекши чрез Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин, за которой, как говорят, живут люди чудовищной формы: у одних из них, наподобие зверей, все тело обросло шерстью, другие имеют собачьи головы, третьи совершенно лишены шеи и вместо головы имеют грудь. В реке Тахнине водится также некая рыба с головой, глазами, носом, ртом, руками, ногами и другими частями совершенно человеческого вида, но без всякого голоса; она, как и другие рыбы, представляет собою приятную пишу.
Все то, что я сообщил доселе, дословно переведено мною из доставленного мне русского дорожника. Хотя в нем, по-видимому, и есть нечто баснословное и едва вероятное, как, например, сведения о людях немых, умирающих и оживающих, о Золотой старухе, о людях чудовищного вида и о рыбе с человеческим образом, и хотя я сам также старательно расспрашивал об этом и не мог узнать ничего наверное от какого-нибудь такого человека, который бы видел это собственными глазами (впрочем, они утверждали, на основании всеобщей молвы, что это действительно так), — все же мне не хотелось опустить что-нибудь, дабы я мог доставить другим более удобный случай к разысканию сих вещей. Поэтому я воспроизвел и те же названия местностей, которыми они именуются у русских. [...] Горы вокруг реки Печоры называются Земной Пояс, то есть Пояс мира или земли. [...] От озера Китай получил имя великий хан китайский, которого московиты называют царь китайский. [...]
Лукоморий суть приморские лесистые местности; тамошние обитатели живут в них без всяких домов. Хотя составитель дорожника сообщал, что весьма многие народы Лукоморий подвластны государю московскому, однако раз вблизи находится царство Тюмень, государь которого — татарин и на их народном языке называется царем тюменским, то есть царем в Тюмени, и он не так давно причинил большие уроны государю Московии, то вероятно, что эти племена, по причине соседства, подчинены, скорее, ему.
У реки Печоры, о которой упоминается в дорожнике, есть город и крепость Папин, или Папинов-город; жители его, имеющие отличный от русского язык, называются папинами. За этой рекой простираются до самых берегов ее высочайшие горы, вершины которых вследствие непрерывных дуновений ветров совершенно лишены всякого леса и почти даже травы. Хотя они в разных местах имеют разные имена, однако вообще называются Поясом мира. На этих горах вьют гнезда соко-лы-герофаль-коны, о которых будет сказано ниже, когда я буду излагать о государевой охоте. Также растут там деревья кедры, около которых водятся самые черные соболи. И во владении государя московского можно увидеть одни только эти горы, которые, вероятно, представлялись древним Рифейски-ми или Гиперборейскими. Так как они покрыты постоянными снегами и льдом и перейти через них нелегко, то по этой причине область Энгронеланд [Гренландия. — В. Д.] совершенно неизвестна.
Князь Московии Василий, сын Ивана, некогда посылал через Пермию и Печору, для исследования местностей за этими горами и для покорения тамошних народов, двух начальников из своих приближенных: Симеона Федоровича Курбского, названного так по своей отчине и происходившего из ярославского рода, и князя Петра Ушатого. Из них Курбский, в мою бытность в Московии, был еще в живых и на мои расспросы об этом походе отвечал, что он потратил семнадцать дней на восхождение на гору и все-таки не мог перейти через верхушку горы, называемую на его родном языке Столп, то есть колоннад Эта гора простирается к океану до устьев рек Двины и Печоры. Но довольно о дорожнике».
В том же XVI веке Герард Меркатор (1512—1594), самый знаменитый картограф всех времен и народов (рис. 116), снабжал европейских путешественников инструкциями о том, что нужно искать на Русском Севере:
«...За островом Вайгачом и Новой Землей сейчас же простирается огромный залив, замыкаемый с востока мощным Та-бинским мысом. В середину залива впадают реки, которые, протекая через всю страну Се-рику [Китай. — В. Д.] и будучи, как я думаю, доступны для больших судов до самой середины материка, позволяют легчайшим образом перевозить любые товары из Китая <...> и других окрестных государств в Англию. <...> Что существует громадный выдающийся к Северу мыс Та- Рис. 116. Герард Меркатор * бин, я твердо знаю не только
из Плиния, но и из других писателей и некоторых карт, правда грубовато начертанных [выделено мной. — В. Д.]. Я выяснил из достоверных магнитных наблюдений, что магнитный полюс находится не очень далеко за Табином. Вокруг этого полюса и вокруг Табина много скал, и плавание там очень трудно и опасно».
Очень любопытные факты сообщает Меркатор! Особенно интересны сведения относительно «грубовато начертанных карт» (скорее всего древних), где подробно изображены материковые и островные земли за Полярным кругом. Откуда попали к Меркатору эти карты? Возможно, из тех же тайных источников, из которых столетием раньше узнал о маршруте к Новому Свету через Атлантический океан Христофор Колумб. Ведь Меркатор еше раньше уже составил карту Арктики, где с подробностями, достойными удивления, изобразил легендарную Гиперборею. Похоже, что на тайной карте, о которой фламандский картограф упоминает в инструкции английским капитанам, речь идет о временах, когда древняя Гиперборея частично погрузилась на дно Ледовитого океана, оставив в районах, близких к магнитному полюсу, массу островов.
Кроме того, опираясь на древние знания, Меркатор смело вычерчил на своих картах пролив между Азией и Америкой. По традиции он именовался Анианом и располагался напротив одной из рек, рассекающих Гиперборею, которая изображалась не менее тщательно (рис. 117). Задолго до реального открытия пролива Семеном Дежневым он уже изображался на многих европейских картах. В XVI веке, помимо Меркаторовой карты, Аниан можно увидеть на картах Себастьяна Мюнстера, Батти-сты Аньезе, Джиакомо Гастальди, Болннини Зальтерио и Абра-гама Ортелия. На данные свидетельства ориентировался и
Петр Великий, почерпнувший сведения о проливе Аииаи во время своего путешествия по Европе. Уже тогда преобразователь России задумал снять покров тайны с недосягаемого пролива и проложить путь русским кораблям из Ледовитого океана в Тихий. В разговоре с одним из своих ближайших сподвижников еще по «потешному полку», генерал-адмиралом (было такое звание в Петровскую эпоху) Федором Матвеевичем Апраксиным, Петр I заявлял:
«...На сей морской карте проложенный путь, называемый Аниан, проложен не напрасно. В последнем путешествии моем в разговорах слышал я от ученых людей, что такое обретение возможно. Огродя Отечество безопасностью от неприятеля, надлежит стараться находить славу через искусства и науки. Не будем ли мы в исследовании такого пути счастливее голландцев и англичан, которые многократно покушались обыскивать берегов американских?»
В разные времена (по вышеприведенному свидетельству Меркатора) в Ледовитом океане продолжалось активное мореплавание. Кого? Безусловно, в том числе и тех, кто создал таинственную карту, имевшуюся в распоряжении Меркатора. Когда? А вот это действительно проблема! Раз во времена составления карты можно было свободно плавать по Ледовитому океану в окрестности магнитного полюса, значит, сама карта ни в коем случае не относилась к Новому времени, а отображала несравнимо далекую эпоху, когда климат был иным и свободное плавание действительно было возможно. Меркатор последнего обстоятельства не знал, то есть он считал, что в XVI веке проход на Восток по Северному морскому пути так же свободен, как сотни или даже тысячи лет назад. Потому-то он с такой уверенностью дезинформировал тех, кто отправлялся на поиски северо-восточного прохода. И отважные капитаны тоже не сомневались, что еще немного, еще чуть-чуть — и непреодолимые льды отступят, и перед ними откроется свободный для дальнейшего плавания океан.
Но действительность оказалась намного страшнее, чем мог предполагать и сам Меркатор, и те, кто вступал в неравное противоборство с ледяной стихией. Судьба Виллема Баренца (1550—1597) лучший тому пример. Голландцы так же страдали от испано-португальского блокирования торговых путей на Восток, как и англичане. А потому денег, людей, кораблей и усилий на поиски северо-восточного прохода в Индию и Китай не жалели. А упорства и энергии им было не занимать. Всего было предпринято три попытки штурма Ледовитого океана.
Баренц (рис. 118) был всего лишь штурманом экспедиции из семи высококлассных голландских парусников, которыми командовал настоящий адмирал — Корнелий Най. Но что-то сегодня никто не знает, кто такой Най. Такого имени нет на арктических картах. Зато Баренцево море знают все. Ни один из участников экспедиции — от адмирала до юнги — ни на минуту не сомневался, что, двигаясь вдоль северного побережья Евразии, им удастся рано или поздно достичь Китая или Японии. Ибо в руках у Баренца была карта, на которой четко и недвусмысленно был обозначен пролив, отделяющий Евразию от Америки. Все тот же Аниан! Часть карты Баренца с переведенными на русский язык названиями приводится на рис. 119. Здесь же прорисован и легендарный мыс Табин, точно магнит притяги
вавший первооткрывателей еще со времен античности. По расчетам Баренца, отсюда рукой было подать и до прохода к Тихому океану. Вряд ли стоит сомневаться, что Баренц пользовался и вышеприведенной информацией Меркатора, ибо на его карте магнитный полюс обозначен именно там, где предсказывал великий фламандский картограф. Быть может, Баренц даже видел таинственные «грубо начертанные карты» или, по крайней мере, слышал о них.
Однако в экстремальных условиях Севера любое «рано» имеет шанс очень быстро превратиться в ускользающее «поздно». Но в этом предстояло еще убедиться, как говорится, на собственной шкуре. Пока же голландцам предстояло в ходе двух плаваний 1594 (рис. 120) и 1595 годов обследовать акваторию, названную впоследствии Баренцевым морем (рис. 121)— от Шпицбергена до Новой Земли и острова Вайгач. Льды и ранняя
зима мешали достижению главной цели экспедиции и каждый раз заставляли возвращаться назад. Вновь открытые северные земли (например, остров Медвежий) являлись слабым утешением для голландских мореплавателей. Баренц жаждал лишь одного — пробиться в восточном направлении. Как и Меркатор, он нисколько не сомневался, что свободный проход существует. Но ему, как и Меркатору, не приходило в голову, что арктические сведения скорее всего относились к очень отдаленной гиперборейской эпохе, когда климат был совсем другим и воды Ледовитого океана действительно могли быть проходимыми для больших и малых судов. Иначе почему так упорно Баренц двигался не только на Восток, но и на Север, пытаясь обогнуть гигантскую природную баррикаду — почти тысячекилометровую Новую Землю?
Голландский корабль сумел обойти остров с севера, но тотчас же попал в ледяную ловушку: уже в конце августа он был за
терт льдами. Начался апокалипсический кошмар. Льды так сдавливали судно, а его обшивка так трешала, что, по воспоминаниям уцелевших участников экспедиции, у них волосы становились дыбом. К счастью, корабль со всеми припасами не ушел на дно — его просто выдавило на лед (рис. 122). Необходимо было думать о зимовке. Голландцам крупно повезло: берег оказался усеянным стволами деревьев, занесенными сюда течением из Сибири. Хва
В.Н. ДЁМИН
тило и на постройку дома (рис. 123) и, главное, на его отопление (рис. 124). Очень досаждали белые медведи, но и они были нипочем отважным голландцам (рис. 125).
Чтобы узнать доподлинно, что такое полярная ночь и арктическая зима, нужно было кому-то хотя бы однажды пережить это самому. Во всемирной истории путешествий такими «первооткрывателями» оказались Баренц со своими спутниками. Очаг-то они сложили быстро и умело, но стужа снаружи была такой, что не давала дыму выходить через трубу. Зимовшики чуть не задохнулись. Про то, что случилось дальше, рассказал в своем дневнике помощник и друг Баренца Геррит де Фер (рис. 126):
«Не зная, какими средствами защититься от холода, мы собрались все вместе, полузамерзшие, и совещались о том, что предпринять; тогда один из нас предложил зажечь каменный
уголь, который мы забрали с нашего корабля; вечером мы развели большой огонь, согревший комнату; тепло оживило нас, и мы хотели сохранить его как можно ДОЛЬШе; С ЭТОЮ Целью мы плотно закрыли трубу и заделали дверь; и таким образом каждый из нас, ободренный и согретый, улегся на свою постель, и мы дол
352
го еще беседовали. Но вдруг многие из нас почувствовали головокружение; прежде всего мы заметили это на одном больном, который вследствие болезни был менее вынослив, а затем и сами почувствовали дурноту, тогда некоторые из нас, самые сильные, встали с своих коек и открыли трубы, а затем дверь. Но отворивший дверь упал в обморок на снег; увидя это,
я поспешил к нему и нашел его без сознания. Я тотчас принес уксус и тер ему лицо до тех пор, пока он не очнулся от своего обморока. Затем, когда мы все пришли в себя, капитан дал нам выпить немного вина, чтобы подкрепить нас».
Незаметно подкрался и другой смертельный враг полярников — цинга. Осознал ли Баренц, что в его так хорошо продуманные планы и расчеты вкралась ошибка? Умом — вряд ли! Как истинный сын своего времени, он был рационалистом и в любом — даже в безвыходном случае — отдавал приоритет разуму, полагая, вероятно, что хорошо обоснованная теория обязательно должна получить подтверждение на практике. Хотя суровая полярная действительность, стужа, многомесячная ночь, непроходимые льды, сбивающий с ног ветер, бескормица и цинга — свидетельствовали совсем о другом и обязывали корректировать радужные надежды. Однако по духу своему и складу характера Баренц был типичным пассионарием: он непреклон
V Vaeeachnghe Befchry vinghe
ШагОД'е Magfett/ш toeretnoyt Гоо fyeemt tat>
ijoojt/ b)i t jacren ac|)ttc maicanfteren tour Ы ipoHertWctp tnbt Xeeaa&tfcje tcbcpen bp imbtn ftowu&mr вроГсома tn»e «таад/г» ee Cwtfmhntften ban Ouih* mbt CWoa, ГалкЬсьапЪесп. txoimftfjtbfubtwc^ кгсу* 5mbU.t»ta^ иыпвр»?авми/b*t*<*«^r ArwoUob» ifww/b*rt m»t u*nfrt 4uci«?f»/vn&» T*nu Umbt^umimm тв*п*тя**ли Tct-nMtUrf «wr о»И*гЬ^с)к henw/» fc $ot cp bt it»jx xtfh mtv* btji н ты tbcto Opr*. «.«beiotoNov* SembU «nfcuU* gtittumnerV»»* to numbc*ДОгЛЬмг **Ъ««Ъ«» »ebb
* * *
Много воды утекло с тех достославных пор. Иностранцы и в дальнейшем часто посещали Россию, охотно путешествовали по ее бескрайним просторам, забирались в уральскую и сибирскую глухомань и подробно описывали свои впечатления. Зачастую с подобными путевыми заметками происходило то, что обычно случается с первым блином. Нелицеприятные оценки таким опусам также не заставляли долго ждать. Иногда они даже давались на самом высоком уровне.
В 1768 году в Париже вышло сочинение некоего аббата Шаппа д'Отероша из Королевской академии наук, то есть французского академика. Весь титульный лист занимало длиннющее — в духе времени — заглавие: «Путешествие в Сибирь по приказанию короля в 1761 году, содержащее в себе нравы, обычаи русских и теперешнее состояние этой державы; географическое описание и нивелировку дороги от Парижа до Тобольска; естественную историю оной дороги; астрономические наблюдения и опыт над естественным электричеством; украшенное географическими картами, планами, съемками местности, гравюрами, представляющими обычаи русских, их нравы, их одежды, божества калмыков и многие предметы естественной истории...»
Достопочтенному аббату явно не давали покоя лавры энциклопедистов, однако для приобщения к когорте славных требовалось нечто большее, чем одно желание. Одним словом, из-под пера вояжера в сутане вышло занудное сочинение (местами, впрочем, очень похожее на донесение лазутчика). Оно исполнено высокомерным презрением к России и ее народам, изобилует топорной отсебятиной, непростительными огрехами и традиционной для подобного рода иностранщины «развесистой клюквой» вроде того, что в банях русские секут друг друга розгами (так француз истолковал березовые веники). Тем не менее книга очередного «барона Мюнхгаузена» была со вниманием прочитана императрицей Екатериной Великой и тщательнейшим образом прокомментирована ею по-французски. Свои заметки, занимающие 238 страниц убористого печатного текста, государыня озаглавила «Антидот», что в переводе «на язык родных осин» означает «Противоядие». Спустя сто лет сей текст был переведен на русский и напечатан в 4-й книге фундаментального собрания документов эпохи — «XVIII век», издававшегося известным историком и археографом Петром Ивановичем Бартеневым (1829—1912). Выводы императрицы достойны занесения в анналы российского патриотизма:
«Нет народа, о котором было бы выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как о народе русском. Однако же, если бы взяли на себя труд рассматривать вежи добросовестно и беспристрастно и сравнивать их философским взглядом с тем, что мы видим в остальном человеческом роде, то увидели бы, что он стоит приблизительно в уровень с остальными народами Европы, и что лишь предубеждение и предрассудок могут ставить его на другую степень. Надеюсь доказать то, что я утверждаю. Все те, кто писал о России, были иностранцы, которые, по незнанию языка и страны, говорили скорее то, что им казалось, чем то, что они действительно видели. Немецкие писатели, например, исполненные предубежденности в пользу своей страны, искали в русских немцев; не находя их, сердились: все было дурно. Русским было непростительно быть русскими...»
Царица не оставила камня на камне от писаний французского лгуна. Но потрясает совсем другое. Державный пафос венценосной патриотки и пронзительные слова, достойные того, чтобы золотыми буквами быть высеченными в любом из залов Московского Кремля:
«Я имею честь быть русской, я этим горжусь, я буду защищать мою Родину и языком, и пером, и мечом — пока у меня хватит жизни...»
Ай, да Екатерина! Ну, какая же умница! Браво! Вот тебе и немка! Да только за одну эту фразу ей можно простить все, что угодно — и умопомрачительный блуд, и Емельяна Пугачева вкупе с Радищевым и Новиковым. Приходилось ли кому-либо слышать нечто подобное от облаченных реальной властью российских политиков за последние 10—20—30—40—50 лет? Трудно припомнить? Невозможно! Вот потому-то ни один из них никогда не заслужит эпитет Великого. А вот бывшая принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская заслужила — и не только по словам, но и по делам. (Примечание: В оригинале императрица писала о себе в мужском роде; сие означает, что она намеревалась опубликовать свое «Противоядие» под мужским псевдонимом.)
В последовавшие за Екатерининским веком времена иностранцы продолжали открывать для себя Сибирь. Среди вояжеров из разных стран были и подлинные друзья России, оставившие самые теплые воспоминания о путешествии по холодному краю. К таковым можно отнести великого Александра Гумбольдта (1767—1859), проследовавшего в 1829 году через Урал и Сибирь в Центральную Азию и Китай, а также знаменитейшего Альфреда Брема (1829—1884), добравшегося по Оби в
1876 году аж до Карского моря и полуострова Ямал. Правда, и тут не обошлось без курьезов. Из опубликованного (в том числе и в переводе на русский) дневника путешествия «Аристотеля XIX века» — так прозвали современники энциклопедически образованного Алексанра Гумбольдта — видно, что самое большое впечатление на Урале и в Сибири на него произвели... тараканы (!); он посчитал их даже домашними животными — так много оказалось в избах вездесущих насекомых, такими они казались огромными и так равнодушно относились к ним хозяева (можно подумать, что в родной Германии и других странах — а Гумбольдт объехал полмира — он никогда тараканов не встречал)...
Иностранцы оставили память о себе и в освоении Российской Арктики. Достаточно упомянуть первое сквозное плавание по Северному морскому пути шведа Адольфа Эрика Норден-шельда в 1879 году или арктические плавания норвежца Фри-тьофа Нансена. Но главными первопроходцами и первооткрывателями на необъятных российских просторах всегда — с самого начала и до конца — оставались русские люди.
12. ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ КОМПОНЕНТ: ОТ РУССКОЙ СИБИРИ -К РУССКОЙ АМЕРИКЕ
Дальнейшее покорение и заселение бескрайних сибирских просторов после похода Ермака происходило все возрастающими темпами и порой напоминало неудержимое весеннее половодье. Стрельцы, купцы, казаки, промышленники, простой люд, воеводы, священники с полным основанием считали, что пришли в новые края как в дом родной — раз и навсегда. Спустя каких-нибудь пять лет после гибели Ермака английский посол Джайлс Флетчер писал об управлении Уралом и Сибирью, как о прочном и хорошо продуманном деле:
«Что касается до Печоры, Перми и той части Сибири, которая теперь принадлежит Царю, то их удерживают тем же простым способом, каким они были покорены, то есть более грозою меча, нежели самым оружием. Во-первых: Царь поселил в этих странах столько же Русских, сколько там туземцев, и содержит в них, сверх того, гарнизоны, хотя и незначительные по числу солдат, но достаточные для удержания туземцев в повиновении. Во-вторых: здешние начальники и судьи все Русские и сменяются Царем очень часто, именно, каждый год по два и по три раза, несмотря на то, что здесь нечего слишком опасаться какого-либо нововведения. В-третьих: он разделяет их на многия мелкия управления, подобно трости, переломленной на несколько мелких частей, так что, будучи разделены, они не имеют никакой силы, которой, впрочем, не имели и тогда, когда составляли одно целое. В-четвертых: Царь заботится, чтобы тамошние жители не имели ни оружия, ни денег, и для того налагает на них подати и обирает их, как только ему заблагорас
судится, не оставляя им никаких средств сбросить с себя, иди облегчить, это иго».
Русские восприняли Сибирь как свою настоящую родину. Уже в середине XVII века мятежный и непримиримый протопоп Аввакум, сосланный в Забайкалье за неприятие Никоновской церковной реформы, с восторгом писал о Сибири-матушке:
«Горы высокия, дебри непроходимыя, утес каменной, яко стена стоит, и поглядеть — заломя голову! В горах тех обретаются змеи великие; в них же витают гуси и утииы — перие красное, вороны черные, а галки серые; в тех же горах орлы, и соколы, и кречаты, и курята индейские, и бабы, и лебеди, и иные дикие — многое множество птицы разные. На тех же горах гуляют звери многие дикие: козы, и олени, изубри, и лоси, и кабаны, волки, бараны дикие — во очию нашу, а взять нельзя!»
Русские первопроходцы-пассионарии, начав однажды движение на Восток, уже не могли остановиться, пока не достигли Тихого океана. Но и он не стал препятствием или последним рубежом. Впереди их ждало и манило западное побережье Америки, и оно вскоре — от Аляски и Алеутских островов до самой Калифорнии — почти на полтора века также стало русским. Может, в самом деле само солнце, каждый раз встававшее на Востоке, точно магнит железо, притягивало русских землепроходцев и мореплавателей? А что — с точки зрения гелиобиологии, гелиофизиологии и гелиопсихологии ничего сверхъестественного в подобном предположении нет. Солнце активизирует поведение не только отдельных особей и индивидов, но и целых сообществ. И мать-земля там, где нужно и когда это становилось необходимым, подпитывала избранников судьбы, как подпитывала некогда своего сына — титана Антея. Сибирская же земля сподвигла на вселенское продвижение вперед целый народ.
Александр Сергеевич Пушкин восхищался этим воистину всенародным подвигом. В январе 1837 года перед роковой дуэлью он даже принялся за статью на данную тему для ближайшего номера своего журнала «Современник». Пуля Дантеса поставила кровавую точку на замыслах русского гения. Сохранился только один начальный абзац, коему суждено было стать едва ли не последними строчками, написанными рукой поэта. Но и они позволяют понять, насколько близок был Пушкину дух тех людей, кому Россия обязана раздвижением границ и своей геополитической мощью:
«Завоевание Сибири постепенно совершалось. Уже все от Лены до Анадыря реки, впадающие в Ледовитое море, были открыты казаками, и дикие племена, живущие на их берегах или кочующие по тундрам северным, были уже покорены смелыми сподвижниками Ермака. Вызвались смельчаки, сквозь неимоверные препятствия и опасности устремлявшиеся посреди враждебных диких племен, приводили их под высокую царскую руку, налагали на них ясак и бесстрашно селились между сими в своих жалких острожках».
По пути, проложенному Ермаком, в Западную Сибирь во главе с царскими воеводами устремились отряды стрельцов и казаков. Не отставали от них купцы и будущие поселенцы. До конца XVI века в Приобье были основаны и построены города-остроги Тобольск, Березов, Сургут, Тара, Обдорск, Нарым (рис. 127). Пока Москва и вся Европейская Россия переживали тяготы Смутного времени, сибиряки не сидели сложа руки и добрались до Енисея. В царствование Михаила Федоровича, первого царя из династии Романовых, русские стрельцы, казаки и колонисты проникли в Восточную Сибирь, отстроили Енисейск, Кузнецк, Красноярск, Якутск и другие остроги и вышли к Охотскому морю. Но подлинный пассионарный взрыв произошел уже в царствование Алексея Михайловича (1629—1676): Россия обрела примерно те же северо-восточные границы, которые сохраняет и до сих пор. Обязана же она этим, казалось бы, самым простым и обыкновенным людям, чьи имена нынче составляют гордость русской истории.
Подлинных документов сохранилось не так уж много. Но разве в этом суть дела! «Скаски» да «отписки» диктовались подьячим наспех, на ходу и при случае. Некоторые грамоты вообще не дошли до адресатов, пролежали под спудом многие десятилетия и были обнаружены совершенно случайно. Так произошло со знаменитой «отпиской» царю Алексею Михайловичу казака Семена Ивановича Дежнева (ок. 1605—1673), первого,
кто в 1648 году проплыл из Тихого океана в Ледовитый и открыл пролив между Азией и Америкой. Донесение Семейки Дежнева, как он сам себя прозывал, было погребено в Якутском архиве, где пролежало никому не ведомое почти целый век. Впрочем, это история бумаги, а не человека. Сам Лежнев сумел добраться не только до оконечности Евразийского материка, но впоследствии с грузом «костяной казны» (то есть моржового клыка) прибыл в Москву. Здесь он и умер (о чем сохранилась запись в писцовой книге Сибирского приказа). Пассионарный заряд его к тому времени, видимо, иссяк, как «шагреневая кожа»: Москва же энергетической подпитки не давала — для этого нужна была Сибирь! Тем не менее истина и справедливость восстановлены, и сегодня ни один россиянин без волнения не может читать бесхитростную исповедь русского казака:
«Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии воеводе Ивану Павловичю да дьяку Осипу Степановичю Ленского острогу служилой человек Семейка Иванов Лежнев челом бьет.
В прошлом во 156 году июня в 20 день с Ковымы [Колымы. — В. Д.] реки послан я, Семейка, на новую реку на Анан-дырь для прииску новых неясачных людей. Ив прошлом же во 157 году месяца сентября в 20 день, йдучи с Ковыми реки морем, на пристанише торгового человека Федота Алексеева чу-хочьи люди на драке ранили, и того Федота со мною, Семейкою, на море рознесло без вести. И носило меня, Семейку, по морю после Покрова Богородицы всюда неволею, и выороси-ло на берег в передней конец за Анандырь реку. А было нас на коче всех двадцать пять человек. И пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, бедной Семейка, с товарыши до Анандыры реки ровно десять недель и попали на Анандыр реку внизу близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет, и с голоду мы, бедные, врознь розбрелись. И вверх по Анандыре пошло двенадцать человек. И ходили двадцать ден, людей и аргишниц, дорог иноземских, не видали. И воротились назад и, не дошел за три дниша до стану, обночевались, почали в снегу ямы копать.
А с ними был промышленой человек Фомка Семенов Пермяк, учал им говорить, что де "тут нам ночевать нечего, пойдем де к стану к товарышам". И с ним, Фомкою, толко пошел промышленой человек Сидорко Емельянов да Ивашко Зырянин, а достальные люди туг остались, потому что с голоду итти не могут. А приказали ему, Фомке, чтоб де я, Семейка, послал им постеленко спалное, и парки худые и "чем бы де нам напитатися и к стану добрести". И Фомка и Сидорко до стану дошли, и мне, Семейке, сказали. И я, Семейка, последнее свое постеленко и одеялишко... [здесь и далее отсутствует часть текста; вероятно, утрачено слово "передал". — В. Д.] с ним, Фомкою, к ним на камень послал. И тех достальных людей на том месте не нашли, неведомо их иноземцы розвезли... А что статков записных при-кашиков Безсона Астафьева и Офанасья Андреева осталось, и у тех статков оставлен был покрученик их Елфимко Меркурьев и приказано ему... А в те поры у нас не было подьячих, записывать некому. И осталось нас от двадцати пяти человек всего нас двенадцать человек. И пошли мы, двенадцать человек, в судах вверх по Анадырь реке, и шли до анаульских людей. И взяли два человека за боем, и ранили меня смертною раною. <...>
А с Ковымы реки или морем на Анандыр реку есть нос, вышел в море далеко: а не тот нос, которой от Чухочы реки лежит, до того носу Михаило Стадухин не доходил. А против того носу есть два острова, а на тех островах живут чухчы, а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбей зуб. А лежит тот нос промеж сивер на полуношник, а с рускою сторону носа признака: вышла речка, становье тут у чухочь делано, что башни из кости китовой. И нос поворотит кругом к Онандыри реке подлегло, а доброго побегу от носа до Онандыри реки трои сутки, а боле нет. А идти от берегу до реки недале, потому что река Анандырь пала в губу. А в прошлом во 162 году, ходил я, Семейка, возле моря в поход, и отгромил я, Семейка, у коряков якутскую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что де "Федот и служилой человек Герасим померли цынгою, а иные това-рыщи побиты, и остались невеликие люди и побежали в лодках с одною душою, не знаю де куда..."»
«Нос, что вышел в море», из докладной бесстрашного русского казака и есть тот мыс — оконечность Азии (быть может, даже легендарный Табин из Плиниевой «Естественной истории»), — который нынче по справедливости носит имя Семена Дежнева. Сегодня это даже трудно представить: двадцать пять человек на коче, то есть на большой, открытой всем ветрам, лодке (рис. 128). Под конец их осталось всего двенадцать (как в знаменитой поэме Александра Блока) — нагих и босых, без воды и пиши. А это, между прочим, Арктика и Северная Азия — от устья Колымы до устья Анадыря (рис. 129). Полярное солнце греет слабо, да и того почти не видно. Топлива и пристани
ша никакого. Куда ни глянь — плавающие льдины. Снег на берегу тает очень медленно. В нем и пришлось ночевать и прятаться от ветра отправленным в разведку: охотники-поисковики так голодали, что не в силах были вернуться к ладьям. Кругом океан, а рыба не ловится. Чукчи («чухочьи люди») и другие аборигены настроены враждебно. Русских разведчиков накрыли и вырезали так, что вообще никаких следов не осталось. Самого Лежнева подстрелили из лука чуть ли не до смерти (правда, это уже были не чукчи, а юкагиры).
Но, как говорится, — ни шагу назад! Только вперед — навстречу неведомому! За что страдали русские люди? Да за нас с вами! Так уж судьба распорядилась. Другого ответа нет и быть не может. Откуда такая целеустремленность? Да все оттуда же — из биосферы и ноосферы, которые — помноженные на электромагнитную, торсионную и иную энергетику сибирской земли — приводят к пассионарной «вспышке» в душе вожатого, а он уж «заражает» свое окружение. В совокупности это составляет то, что принято называть судьбой или предопределеннос
тью, коих, как известно, избежать невозможно. Быть может, в середине XVII века в районе Восточной Сибири сама геокосмическая обстановка сложилась столь благоприятным образом, что породила не одного, а сразу несколько вожаков-пассионариев, которые довели до конца дело, начатое Ермаком, и подвели черту под важнейшим этапом геополитической истории России. Начало освоения Дальнего Востока лучшее тому подтверждение.
* * *
К границам Китая русские люди стремились всегда. Великая империя испокон веков привлекала купцов — представителей разных эпох и народов — своими богатствами, уникальными товарами и рынком сбыта. Двум великим народам — русскому и китайскому — на роду было написано стать добрыми соседями: не воевать, а крепить свою дружбу путем обоюдостороннего терпения и взаимовыгодного сотрудничества. Про
ТАЙНЫ ЕВРАЗИИ
цесс этот оказался непростым, длительным и далеко не всегда гладким.
Первым проплыл по Амуру со 132 казаками и одной пушкой «письменный голова» Василий Поярков. В 1645 году, после двух полуголодных зимовок и потери в стычках с даурами чуть ли не полусотни бойцов, Поярков вышел через устье Амура в Охотское море, открыл Северный Сахалин и вернулся в Якутский острог (рис. 130). Подлинным же амурским героем стал сибирский крестьянин (на сей раз не казак!) Ерофей Хабаров. Хотя ему и не было присвоено звание Амурского (как спустя двести лет генерал
367
губернатору Восточной Сибири графу Николаю Николаевичу Муравьеву), — зато в честь русского самородка был назван один из главных городов края — Хабаровск и железнодорожная станция на Транссибирской магистрали, носяшая по-русски трогательное название — Ерофей Павлович.
Сам Ерофей Павлович Хабаров (ок. 1610 — после 1667) звал себя Ярко и прозвище (приставка к фамилии) у него даже было, как у дворянина, — Святитский. Родился же он на Воло-годчине, под Великим Устюгом, и уже на Урале получил завидный энергетический заряд. Бросив немудреное крестьянское хозяйство, переселился в Сибирь. Как вольную птицу, Хабарова всегда куда-то влекло. Прежде чем совершить обессмертивший его имя подвиг, вологодский крестьянин успел сплавать в знаменитую Мангазею и побывать аж на Таймыре. Обосновался было на Лене-реке, распахал землю, посеял хлеб, собрал столько, что и на продажу хватило — да немалую. Разбогател (должно быть, неожиданно для самого себя), построил солеварню (не иначе как задумал стать новым сибирским Строгановым). Но завистливое начальство не дремало: чужой достаток да удачливость не давали покоя набиравшему силу сибирскому чиновничеству. Под надуманным предлогом все нажитое Хабаровым за несколько лет, как тогда говорили, «взяли в казну» или, как говаривали уже позже, экспроприировали. А самого «выскочку», дабы не возмущался, упрятали в тюрьму.
Еще немного — и никогда бы не было на Транссибирской магистрали станции Ерофей Павлович. По счастью, в Якутск прибыл новый воевода Дмитрий Франибеков (фамилии-то какие были в XVII веке у русской знати!). Царский наместник добра Хабарову не вернул, но с интересом отнесся к его предложению «кликать охочих людей» и с ними идти к Амуру. Более того, отряду Хабарова (всего нашлось 70 человек охотников) выделили суда, припасы и казенное оружие, включая несколько пушек. В поход выступили в 1650 году, но с первого раза удалось только создать плацдарм на новых землях. Хабаров оставил с полсотни сподвижников на зимовку, а сам вернулся в Якутск за подмогой. Весной он вновь появился на Амуре с отрядом в 200 человек. Тогда, собственно, и случилось то, за что позже благодарными потомками поставили памятник. Про свои подвиги Хабаров рассказал сам. Конечно, с собственных его слов записывали подьячий, но с пожелтевших грамот доносится живая и сочная речь самого амурского героя:
«Государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии воеводе Дмитрею Андреевичю Фраицбекову да дьяку Осипу Стефановичю бьет челом холоп государев с великие реки Амура с усть Зии реки и с Кокорнева улусу приказной человек Ерофейко Павлов Хабаров, с служилыми и с вольными охочими людми с новоприборнымн даурскими служилыми людми.
Жил я, холоп государев, с служилыми и охочими вольными людми на великой реке Амуре в Албазине городе. И что у нас похожения нашего было, и о том обо всем государю было писано в отписках к тебе, Дмитрею Андреевичю, и Осипу Стефановичю.
И июня в 2 день, поделав суды болшие и малые и прося у бога милости и у всемилостивого Спаса, из того города Албази-на поплыли. И плыли мы два дни; и доплыли на другой день Да-саулов, был город князя Дасаула, и тот город сожжен, и юрты сожжены же, лише всего осталось две юртишка, а людей тут не изъехали.
И мы от того городка плыли до полудни. И в половине дня наплыли юрты, и в тех юртах людей не изъехали. И те люди на копи пометались, и они, даурские люди, у нас все уехали, лише толко схватили ясыря-даурскую бабу. И тот ясырь сказал, что де по улусам даурские люди все живут.
И мы того же часу в ленских стругах наскоро на низ побежали и нагребали двои юрты. И в тех юртах все люди даурские, подсмотря нас, на кони помечутся и убежат, лише ясырь похватали. И сами они стали в иной улус и к городу ясак подавать стали, юрты сожгли и дым пустили.
И мы того ж дни набежали на тот Гуйгударов город о закате солнца в ленских стругах... [в оригинале пропуск] под тот Гуйгударов город. И тот Гуйгудар князь да с ним дна князя и бого-доевы люди улусные, мужики все, выехали против нас на берег, и нас не стали к берегу припушать. И мы но них из стругов из оружья ударили. И тут у них, даурских людей, побили человек с двадцать. И они, князья Гуйгудар, и Олемза, и Потодий, и с улусными людми, государские грозы убоялись и с берегу отъехали. И мы наскоре из стругов своих пометались на берег и за ними побежали. И они, князья Гуйгудар, и Олемза, и Потодий с улусными людми, в те свои городы засели.
А доспеты у них три города новые и землею обсыпаны, а к верху обмазано. А те городы все стоят рядом, лише стены промеж, и под те стены у них подлазы, а ворот нет. И в тех городах поделаны глубокие ямы, а скот у них и ясарь в тех рвах стоял. А около тех городов кругом обведено два рва в сажень печатную глубота. Ив те рвы и города привожены под стену подлазы. А кругом тех городов стояли улусы, и те они улусы сожгли.
И как те князья в город засели, а богдоевы люди с ними, даурскими людми, в городы не засели и выехали на поле далече. И божиею милостию, и государским счастием, и радением твоим. Дмитрий Андреевичь и Осип Стефановичь, и промыслом приказного человека Ярофийка Павлова и служилых вольных и охочих людей, тот город наскоре обсадили. И они, даурские люди, с башен почали нас стреляти стрелами.
И яз, приказной человек, велел толмачам говорить про го-су дарское величество, что "наш государь царь и великий князь Алексей Михайловичь всеа Русии страшен и грозен и всем царствам обладатель: и ни какие орды не могут стоять против нашего государя паря и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии и против нашего бою: и вы, князь Гойгудар, да князь Ол-годий, да князь Потодий, будто нашему царю государю и великому князю Алексею Михайловичю всеа Русии послушны и покорны, без драки сдайтесь, и нашему государю ясак давайте по своей мочи; и велит государь вас оберегать от иных орд, кто вам силен"».
Дальнейшая судьба Ерофея Павловича сложилась несчастливо. В ответ на его «отписки» в Даурию был послан крупный отряд, но его предводитель отстранил Хабарова от дел. А дальше повторилось то же, что и раньше: самодур-воевода лишил амурского Ермака имущества и прав, а когда тот принялся возражать, велел избить, заковал в цепи и отправил в Москву, как бунтовщика и смутьяна. В Сибирском приказе долго разбирались, но в конце концов все же разобрались в пользу невинно пострадавшего. Хабарову вернули конфискованное имущество, а царь даже пожаловал его в «дети боярские» (так до начала XVIII века на Руси именовалось мелкодворянское сословие «служилых людей») и дал ему в «кормление» землю в Восточной Сибири. Судя по всему, жизнь «амурского Ермака» закончилась в тишине и покое. По одной — наиболее вероятной версии — он умер в 70-летнем возрасте на Лене-реке в заимке, названном его именем. По другой версии, Хабаров скончался в районе Нерчинска, где уже в XX веке на заброшенном погосте была найдена старая могильная плита с истертой надписью «Ерофей Павлович». Тот ли это Ерофей или не тот — теперь знает один Господь Бог...
Так завершилась история русского героя-первопроходца, но не закончилась история дела его — Российского Дальнего Востока. Пассионарный заряд индивида может быстро и полностью исчерпать себя, но пассионарная энергия биосферы неисчерпаема, ибо обусловлена космическими причинами и закономерностями. Пассионарные разряды биосферной энергии пришлись в российской истории середины и конца XVII века на Сибирь и Дальний Восток. Следующим, на кого пал жребий судьбы и кому довелось принять пассионарную эстафету, был «камчатский Ермак», как прозвал его Пушкин, Владимир Васильевич Атласов (1661 или 1664—1711) — сибирский казак, который совершил в 1697—1699 годах беспримерный поход через всю Камчатку и фактически присоединил ее к России.
Про тот поход сохранились донесения-«скаски» самого Ат-ласова. Они именовались «скасками», то есть устными докладами потому, что «сказывались» (диктовались) подьячему (как видим, чуть более чем за два столетия смысл слова «сказка» сильно изменился). «Скаски» Владимира Атласова — непревзойденные шедевры живой русской речи и, естественно, памятники научной — исторической, географической и этнографической— литературы. Подробно описывая все перипетии камчатской эпопеи, пытливый россиянин обращал внимание на любые, могущие представлять познавательный интерес, «мелочи» (при чтении «скаски», однако, необходимо иметь в виду, что подьячий записывал продиктованный рассказ Атласова В третьем ЛИЦе):
«А рыба в тех реках в Камчатской земле морская, породою особая, походит одна на семгу, и летом красна, а величиною больши семги, а иноземцы [камчадалы. — В. Д.] ее называют овечиною [чавычею. — В. Д.]. И иных рыб много — 7 родов розных, а на русские рыбы не походят. И идет той рыбы из моря по тем рекам гораздо много, и назад та рыба в море не возвращается, а помирает в тех реках и в заводях. И для той рыбы держится по тем рекам зверь — соболи, лисицы, выдры.
А ходили они по той Камчатской земле летом и зимою на оленях, и зимою тех оленей впрягают в нарты, а летом на оленях ездят верхом с седлами, а седла бывают деревяные. А зима в Камчатской земле тепла, против московского, а снеги бывают небольшие, а в курильских иноземцах снег бывает меньши. А солнце на Камчатке зимою бывает в день долго, против Якуц-кого блиско вдвое. А летом в курилах солнце ходит прямо против человеческой головы, и тени против солнца от человека не бывает.
А в Курильской земле зимою у моря птиц, уток и чаек много, а по ржавцам лебедей много ж, потому что те ржавцы зимою не мерзнут. А летом те птицы отлетают, а остаетца их малое число, потому что летом от солнца бывает гораздо тепло, и дожди, и громы большие, и молния бывает почасту. А чает он, что та земля гораздо подалась на полдень.
А в Камчатской и в Курильской земле ягоды — бруснииа, черемха, жимолость — величиною меньши изюму и сладка против изюму. Да ягоды ж ростут на траве, от земли в четверть, а величиною та ягода немного меньши курячья яйца, видом созрелая зелена, а вкусом, что малина, а семена в ней маленькие, что в малине. А на деревьях никакова овоща не видал.
А есть трава — иноземцы называют агататка, вышиною ро-стет в колено, прутиком, и иноземцы тое траву рвут и кожуру счищают, а средину переплетают таловыми лыками и сушат на солнце, и как высохнет, будет бела, и тое траву едят — вкусом сладка, а как тое траву изомнет — и станет бела и сладка, что сахар.
А деревья ростут — кедры малые, величиною против моз-жевельнику, а орехи на них есть. А березнику, лиственничнику, ельнику на Камчадальской стороне много, а на Пенжинской стороне по рекам березняк да осинник.
А на Пенжине живут коряки пустобородые, лицом русокова-ты, ростом средние, говорят своим особым языком, а веры никакой нет, а есть у них их же братья шеманы — вышеманят, о чем им надобно: бьют в бубен и кричат. А одежду и обувь носят оленью, а подошвы нерпичьи. А едят рыбу и всякого зверя и нерпу. А юрты у них оленьи и рондужные.
А за теми коряками живут иноземцы люторцы, а язык и во всем подобие коряцкое, а юрты у них земляные, подобны остяцким юртам.
А за теми люторцы живут по рекам камчадалы: возрастом невелики, с бородами средними, лицом походят на зырян. Одежду носят соболью и лисью и оленью, а пушат то платье собаками. А юрты у них зимные земляные, а летные на столбах, вышиною от земли сажени по три, намошено досками и покрыто еловым корьем, а ходят в те юрты по десницам. И юрты от юрт поблизку, а в одном месте юрт ста по 2, и по 3, и по 4.
А питаются рыбою и зверем. А едят рыбу сырую, мерзлую, а в зиму рыбу запасают сырую: кладут в ямы и засыпают землею, и та рыба изгноет, и тое рыбу, вынимая, кладут в колоды и наливают водою, и розжегши каменья, кладут в те колоды и воду нагревают, и ту рыбу с тое водою розмешивают и пьют, а от тое рыбы исходит смрадной дух, что русскому человеку по нужде терпеть мочно.
А посуду деревянную и глиненые горшки делают те камча-дальцы сами, а иная посуда у них есть левкашеная и олифляная, а сказывают оне, что идет к ним с острова, а под которым государством тот остров — того не ведают.
А веры никакой нет, только одне шаманы, а у тех шаманов различье с иными иноземцы: носят волосы долги.
А по хребтам живут в Камчадальской земле оленные коряки. И с теми камчадальцы всякую речь, о чем руским людем доведетца говорить, говорят коряцким языком ясыри, которые живут у русских людей. А он, Володимер, по коряцкому и по камчадальскому языку говорить ничего не знает.
А за камчадальцами вдаль живут курильские иноземцы: видом против камчадальцов чернее, и бороды меньши. А в той Курильской земле против Камчадальской теплее. А одежду носят такую ж, что и камчадальцы, только камчадальцев они скуднее. А соболи у них есть, только плохи, для того что место стало быть теплое. А бобров больших и лисиц красных много. А вдаль за теми курильскими иноземцами какие люди есть и далека ль та земля — неведомо.
А от устья итти вверх по Камчатке-реке неделю, есть гора, подобна хлебному скирду, велика гораздо и высока; а другая близь ее же подобна сенному стогу и высока гораздо: из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево. А сказывают камчадалы: буде человек взойдет до половины тое горы, и там слышат великой шум и гром, что человеку терпеть невозможно. А выше половины той горы которые люди всходили, назад не вышли, а что тем людем на горе учинилось, не ведают. А из-под тех гор вышла река ключевая, в ней вода зелена, а в той воде, как бросят копейку, видеть в глубину сажени на три».
Безусловно, никакой идиллией в двухлетней камчатской одиссее даже и не пахло. Коренное население встречало незваных пришельцев не плясками и песнями, а копьями и стрелами, да еще камнями. В «скаске» Атласова повествуется достаточно буднично про то, как оборонялись камчадалы: «...Бросают ка-меньем прашами и из рук большим каменьем в острогу мечут и обвостренным кольем и палками бьют. И к тем острожкам [то есть туземным поселениям. — В. Л.] русские люди приступают из-за щитков и острог зажигают и станут против юрт, где им бегать и в тех воротах многих их иноземцев-противников побивают». Побивать приходилось десятками, а то и сотнями. И так было всегда и везде — независимо от этнической и языковой принадлежности сибирских инородцев (как их долгое время прозывали).
Еще до похода Ермака уральские аборигены, но еще больше приобские вогулы и остяки оказывали отчаянное сопротивление русской экспансии на Восток. Как пели совсем недавно мансийские сказители:
...Против ружей со стрелами, Против крепкого железа — С деревянными шестами. Бились долго, бились крепко За свободу дымных чумов,
А шаманы ворожили. Звали духов на подмогу.
Чем дальше на Восток — тем сложнее. Никому не хотелось ни дани платить, ни языческих идолов менять на новую веру, ни тем более родной землицы своей отдавать — пусть даже на ней почти ничего не растет и снег со льдом круглый год лежит (как, например, на Таймыре или Чукотке). Русским колонистам не давали покоя ни днем ни ночью. Потому-то и начинали они освоение новых земель с построения крепостей да острожков. Авторитет завоевывали «огненным боем» из пищалей и пушек, а знакомство начинали с захвата заложников, прозываемых аманатами. Слово— русское, хотя и заимствованное из тюркских языков (см. Словарь В. Даля), но сейчас мало кто знает, что оно означает. А в эпоху покорения Сибири от аманатов зависела жизнь или смерть, да и будет ли в царскую казну поступать ясак (дань) или нет.
Но и аманаты не всегда помогали. Показательный пример как раз из истории присоединения Камчатки. Казаки пригласили коряков в гости, но вместо угощения захватили заложников и потребовали меховой дани (такая акция называлась объясачиванием). Коряки для виду согласились, но между собой договорились сжечь русских в захваченных ими чумах. По условленному знаку пленники должны были выбраться на свободу. Но и казаки не лаптем щи хлебали: на ночь они крепко связали аманатов. Когда же наступила минута возмездия и заложники поняли, что им живым не выбраться, они криками велели соплеменникам сжечь их вместе с ненавистными врагами. Так и произошло...
Нравы русских колонизаторов зачастую тоже были весьма далекими от христианских заповедей. Соперничество и алчность приводили к постоянным столкновениям и смертоубийствам. Владимира Атласова зарезали прямо во сне собственные же сотоварищи. Случилось это уже в следующем, XVIII, веке, после поездки «камчатского Ермака» в Москву, где он получил звание атамана и официальные распоряжения относительно дальнейших шагов. Весь двухсотлетний путь русских людей от Урала до берегов Тихого океана оказался обильно политым кровью... И потом — ибо за стрельцами и казаками по Бабиновой дороге, проложенной уральским подвижником Артемием Софроновичем Бабиновым, началось массовое переселение в Сибирь русских крестьян. Исход на Восток не носил стихийного характера, а регулировался и всячески поощрялся властями и правительством царя Федора Иоаннови-ча. Каждому переселенцу выделялся значительный семенной фонд, давалась ссуда на обзаведение хозяйством, покупку лошадей и скота. Неудивительно, что по записным документам приказной избы только в 1599 году через Верхотурье — тогдашнюю столицу Урала — в Сибирь проследовало около тысячи крестьянских семей.
Само собой разумеется, не все гладко шло в освоении новых земель. Уже патриарх Филарет— отец и соправитель царя Михаила Федоровича — вынужден был строго одернуть сибирскую паству. В обличительной грамоте, читанной по всем церквям, он укорял новопоселенцев в том, что пьянствовали они без меры, перенимали обычаи иноверцев, вступали в связь с некрещеными женщинами, впадали в кровосмешение, брали насильно чужих жен, закладывали, продавали и перепродавали их друг другу, а приезжая в Москву и другие города, сманивали и увозили с собой молодок. При этом в грозной грамоте подчеркивалось, что сибирское духовенство не только смотрело сквозь пальцы на выходки мирян, но и само зачастую вело себя не лучшим образом.
Спустя почти 250 лет ситуация хотя несколько и изменилась в лучшую сторону, но незначительно. Ибо к тому времени Сибирь давно уже стала всероссийской каторгой, а непрерывный наплыв сюда всякого сброда мало способствовал укреплению нравов. На это особо обратил внимание Антон Павлович Чехов (1860—1904), совершивший в 1890 году поездку на остров Сахалин. Ехать пришлось через всю Сибирь на лошадях в весеннюю распутицу — Транссибирской магистрали еше не существовало. Хотя описание главных мерзостей Чехов приберег для Сахалина, Сибири тоже досталось, особенно сибирякам и сибирячкам. Да они и сами спуску себе не давали:
«Народ здесь, в Сибири, темный, бесталанный. Из России везут ему сюда и полушубки, и ситеи, и посуду, и гвозди, а сам он ничего не умеет. Только землю пашет да вольных возит, а больше ничего... Даже рыбы ловить не умеет. Скучный народ, не дай бог, какой скучный! Живешь с ними и только жиреешь без меры, а чтоб для души и для ума — ничего, как есть! Жалко смотреть... Человек-то ведь здесь стоюший, сердце у него мягкое, он и не украдет, и не обидит, и не очень чтоб пьяница. Золото, а не человек, но, гляди, пропадает ни за грош, без всякой пользы, как муха, или, скажем, комар. Спросите его: для чего он живет? <...> По всей Сибири нет правды. Ежели и была какая, то уж давно замерзла. Вот и должен человек эту правду искать. <...>... Живется им скучно. Сибирская природа в сравнении с русскою кажется им однообразной, бедной, беззвучной; на вознесенье стоит мороз, а на троицу идет мокрый снег. Квартиры в городах скверные, улицы грязные, в лавках все дорого, не свежо и скудно, и многого, к чему привык европеец, не найдешь ни за какие деньги. Местная интеллигенция, мыслящая и не мыслящая, от утра до ночи пьет водку, пьет неизящно, грубо и глупо, не зная меры и не пьянея; после первых же двух фраз местный интеллигент непременно уж задает вам вопрос: "А не выпить ли нам водки?" И от скуки пьет с ним ссыльный, сначала морщится, потом привыкает и, в конце концов, конечно, спивается. Если говорить о пьянстве, то не ссыльные деморализуют население, а население ссыльных. Женщина здесь так же скучна, как сибирская природа; она не колоритна, холодна, не умеет одеваться, не поет, не смеется, не миловидна и, как выразился один старожил в разговоре со мной: "жестка на ощупь"...»
* * *
Во все времена прирастало сибирское население за счет смешанных браков. Одинокие мужики охотно брали в жены ко-мячек, вогулок, буряток, якуток, тунгусок, даурок, камчадалок и т.д. (всех не перечесть). Никакой распущенности при этом не наблюдалось. Несмотря на традиционную свободу добрачных и внебрачных половых отношений среди коренных сибирских народностей, русские претенденты на женские сердца, как правило, выдвигали непременное условие — бракосочетание по христианскому обряду.
Не обходилось, однако, и без курьезов — причем трагических. По обычаям оседлых коряков и чукчей, гостям, помимо
I крова и еды, на ночь предлагалась жена хозяина или любая из его взрослых дочерей. В самом обычае ничего нового нет: он зафиксирован по всему миру, включая средневековую Европу, и даже получил научное название «гостевой гетеризм». А вот суровым русским казакам сей знак особого расположения к ним оказался не по душе: они отказывались допускать до себя умасленных тюленьим жиром пышнотелых нимф Севера. Кстати, в Рис. 131. Чукотская момент соприкосновения с русскими женшина. Рисунок XVIII в. чукотские женщины (рис. 131), вопреки стойкому заблуждению, совсем не кутались в меха, а ходили, если только позволяла погода, совершенно обнаженные, не прикрывая срам (как тогда выражались) даже набедреной повязкой или каким-то другим «фиговым листком». В полной телесной откровенности чукотские жен-шины могли даже посоперничать с любыми представительницами прекрасного пола с островов Океании или из джунглей Амазонии с той только разницей, что северные красавицы свои прелести, конечно же, демонстрировали не на морозе голышом, а исключительно внутри собственного жилиша-яранги, где они вообще никогда не облачались в одежды. Впрочем, как только появлялось полярное солнце, чукотская женщина предпочитала представать перед его скупыми лучами в первозданной красе (рис. 132).
Трудно, казалось бы, устоять перед подобными соблазнами. Но вот русских первопроходцев (в отличие, например, от испанских, португальских, французских, английских и прочих европейских цивилизаторов) они нисколько не трогали и не прельщали. Самое печальное, что отвержение предлагаемого женского тела расценивалось как высшая степень оскорбления, и некоторых русских казаков за такой отказ просто убивали. Сегодня, зная ситуацию на Чукотке и Камчатке, во все это трудно поверить. Но факты остаются фактами, и засвидетельствованы они, к примеру, в классическом труде Степана Петровича Крашенинникова (1711—1755) «Описание земли
Камчатки». Сподвижник Ломоносова, ученый с мировым именем, Крашенинников четырнадцать лет прожил на Камчатке и с научной беспристрастностью описал географию, этнографию, фауну и флору не только Камчатки, но также и сопредельных Территорий:
«...У сидячих коряк, а наипаче чукоч, вящая дружба состоит в том, когда взаимно приезжая друг к другу, гости спят с женами или дочерями хозяйскими, на которое время хозяин нарочно отлучается, или отъезжает к жене своего гостя. Несносная обида хозяину, когда гость с женою его не пребудет: ибо в таком случае может он убит быть, как гнушающийся приязнию хозяина, что с нашими анадырскими казаками, которые оных обрядов их не знали, случалось, как сказывают неоднократно. Чего ради и женщины их по своему обыкновению щеголять стараются: белятся и румянятся, носят хорошие платья; а чукоцкия сверх того разшивают узорами не токмо лицо, но лядвеи [ляжки. — В. Щи руки: ибо они дома сидят нагия, хотя бы при том случились и стронние люди».
Первозданная сексуальная свобода, царившая среди сибирских народов, многократно описывалась в этнографической литературе. Еще в начале XX века в научно-популярных книгах и периодике можно было встретить такие, к примеру, сообщения о нравах аборигенов Русского Севера: «Чувство стыдливости здесь, по-видимому, совершенно отсутствует. Все отправления человеческого организма совершаются публично. Тот, кто не привык к такому образу жизни, все, что он должен здесь видеть и слышать, настолько оскорбляет в собственных глазах, что он готов презирать себя и весь мир. Это отсутствие стыдливости еще более поддерживается тесным сожительством женатых и холостых. Половая зрелость, по-видимому, наступает здесь раньше, чем где бы то ни было. Гостеприимство заключает в себе, между прочим, и обмен женами...» (вышеприведенное мнение, кстати, принадлежит иностранцу).
Тогда же, то есть в начале XX века, архаичные оргиасти-ческие игриша и ритуальные танцы кетских женщин на Енисее описал В. И. Анучин. Как и во времена матриархата, они совершались в совершенно обнаженном виде. При этом голая старая шаманка Чалда, руководившая действом, пела песню, в которой также явственно проступают черты и мотивы древнейшего матриархального мировоззрения (ее фрагмент приводится в прозаическом переводе, при этом публикатор сознательно опустил некоторые, по его мнению, чересчур откровенные непристойности):
«...Гори, гори, костер, ярко... Огонь — горячий, дым — горький... Совокупляться сладко, рожать горько... От костра переду [женскому лону] жарко, от ветра спине холодно... От мужчины переду [женскому лону] жарко, от земли спине холодно... У птицы ума много, у медведя ума много... Почему я не птица, почему я не медведица... Солнце каждую ночь войдет в землю и выйдет... Мой старик был хороший работник, мой старик был, как солнце [космизированное представление об акте совокупления. — В. Л.]... Разве вы забыли его, разве вы не его дети?.. Мой старик — горячий сверху, чтобы Чалде стало жарко... Он делал так, а я делала так... (Старуха сделала непристойные действия.) Теперь старика нет — я стала, как мерзлая земля... Эй, совокупляющиеся, зачем сидите? Идите сюда, будем плясать... Если бы моя vuva имела зубы, она бы откусила penis...»
Любопытен и весьма характерен пассаж шаманской песни насчет зубастых женских гениталий. Это — устойчивый матриархальный образ, зафиксированный в фольклоре разных народов. Так, у одного сказителя из племени южноамериканских индейцев была записана легенда о сексуально распушенной ведьме-шаманке: у нее была зубастая vuva, и ею она перегрызала деревья, на которых от нее пыталась спастись очередная жертва. В смягченном варианте данный сюжет известен и в русском фольклоре: например, в сказке о Терёшечке ведьма перегрызает дуб, на котором прячется мальчик. Зубастые женские гениталии — это типичный архетип коллективного бессознательного, если пользоваться терминологией Карла Юнга. Данный, на первый взгляд противоестественный, образ хранится в подсознании каждого человека в виде латентного воспоминания о родах, во время которых каждый новорожденный испытывает такие же муки, как и его мать-роженица. Данный факт установил экспериментальным путем известный американский психолог (чешского происхождения) Станислав Грофф: у многих сотен добровольцев, испытуемых с помощью применения галлюциногенных препаратов, возникал один и тот же навязчивый образ зубастых гениталий.
? * *
В XVIII веке активно продолжилось фронтальное географическое и этнографическое изучение Сибири. На ее карте оставалось все меньше и меньше белых пятен. С благословения Петра Великого, но в основном уже после его смерти, состоялась Великая Северная экспедиция, главной целью которой являлось скрупулезное и детальное исследование оптимальных путей из европейской части России в Америку, Китай, Японию, другие страны Юго-Восточной Азии. Экспедиция распалась на ряд этапов, и в ней участвовало несколько морских и сухопутных отрядов — каждый выполнял конкретную задачу.
Наиболее трудные и трагичные испытания выпали на долю двух экспедиций под командованием капитанов-командоров Витуса Ионассена Беринга (1681—1741), выходца из Дании (которого на русской службе звали просто Иваном Ивановичем) и его помощника Алексея Ильича Чирикова (1703—1748), который в ходе 2-й Камчатской экспедиции 1733—1743 годов осуществлял самостоятельное плавание на пакетботе «Святой Павел» в районе Алеутских островов и западного побережья Северной Америки (рис. 133).
Для исследования собственно Северного морского пути и побережья Северного Ледовитого океана были сформированы четыре самостоятельных отряда: им надлежало изучить условия плавания вдоль берегов Сибири и возможности сквозного прохода кораблей от Баренцева до Чукотского моря. На долю всех четырех отрядов, возглавляемых молодыми моряками-лейтенантами, выпало немало славных дел и открытий. На картах Русского Севера и Сибири остались имена Степана Малыгина,
Дмитрия Овцына, Семена Челюскина, Василия Прончишева, братьев Харитона и Дмитрия Лаптевых. Однако нас интересует их выдающийся вклад не столько в историю географических открытий, сколько в историю русского духа и пассионарности, без которых, собственно, никаких открытий никогда бы и не состоялось.
Точно такая же пассионарная одержимость была присуща и тем русским подвижникам и предпринимателям, которым мы обязаны недолгой, но достославной историей освоения и колонизации Русской Америки. Сибирская Америка — так она именовалась в старину, ибо считалась естественным продолжением Сибири. У русских первопроходцев, избравших однажды курс «встречь солнцу», и в мыслях не могло быть, что существует какая-то граница их безостановочного продвижения на Восток. Дойдя до тихоокеанской оконечности Евразии, русские пассионарии, не задумываясь, проследовали дальше к американским берегам и островам. При этом чисто исследовательские задачи плавно перерастали в решение торгово-хозяйствен-ных проблем.
Такие замечательные первопроходцы, как российский купец-мореход Григорий Иванович Шелихов (1747—1795) (рис. 134)
и первый правитель русских поселений на американском континенте, предприниматель и организатор «от Бога» Александр Андреевич Баранов (1746—1818) (рис. 135), вполне обоснованно считали Русскую Америку неотъемлемой частью и естественным геополитическим продолжением Российской империи, последовательно, горячо и не без успеха убеждая в своей правоте и императрицу Екатерину Великую, и ее правительство. Как ни странно, матушка-царица не горела особым желанием и не слишком торопилась превратить Россию в тихоокеанскую державу. Сохранились ее собственноручные заметки на прочитанных документах (как и все остальное, написанное государыней, не слишком согласующееся с нормами грамматики и орфографии): «Многое распространение в Тихое море не принесет твердых полз». Но тут же — гениальное примечание, приоткрывающее секрет, почему эту великую немку, до конца дней своих не научившуюся правильно говорить и писать по-русски, так любили российские подданные: «Военные люди в Сибир равно нужно; сто человек тамо то, что тысечи здесь» [выделено мной. — В. Д.]. (Читая приведенный рескрипт, невольно вспоминаешь вздох сожаления В. О. Ключевского: матушка-царица ухитрялась делать в слове из трех букв четыре ошибки — вместо «еще» она писала «исчо».)
Матушка-императрица тоже души не чаяла в своих «детках» и, как полагается настоящей матери, кого журила, а кого хвалила — особенно сибиряков (нижеприводимый текст, в отличие от предыдущих, отредактирован и приведен в соответствие с нормами русской орфографии, хотя синтаксис и оставляет желать лучшего):
«...Как естественные произведения, растения и животные, так и люди в России и Сибири не схожи ростом и лицом; сибиряки смуглы, самые восточные из них похожи на китайцев; русские, например, нижегородцы, не имеют ничего общего с сибиряками. На берегах Волги жители рослы и стройны; белокурые ярославские красавицы не имеют ничего общего с сибирскими женщинами, особенно иноплеменными. Жители Ярославля, Архангельска, Вологды трудолюбивы и веселы, новгородцы слывут сутягами, украинцы незлобливы, галичане слывут простыми и прямодушными. Казанские татары отличаются своими торговыми способностями. Сибиряки умны, любознательны и предприимчивы [выделено мной. — В. Д.]. Москвичи любят удовольствия и наряды; много погулявши по улицам, они возвращаются домой, довольные своим днем. Честность и верность архангельцев всеми признана...»
Поэты неоднократно пытались дополнить и развить лапидарную характеристику государыни, данную сибирякам:
Смелость, сметливость, повадка
Рыскать по стране, Чистоплотность, ум, приглядка
К новой стороне;
Горделивость, мысли здравость,
Юмор, жажда прав, Добродушная лукавость,
Развеселый нрав;
Поиск дела, жажда света,
Юной жизни кровь, Без предела и завета
К рОДИНе ЛЮбоВЬ;
13-5994
385
Страсть отстаивать родное
Знать: да что, да как? Стойкость, сердце золотое, —
Вот наш сибиряк!
Иннокентий Омулевский
Русское завоевание Америки, стремительное, как суворовский натиск, — лучшее подтверждение любых патетических слов, высказанных когда-либо в адрес сибиряков. Эскадра Шелихова состояла из трех галиотов. Сам «русский Колумб», прозванный так стариком Державиным, плыл вместе с красавицей-женой Натальей и двумя малолетними детьми. Обшая численность шелиховского отряда составляла 200 моряков и промышленников. После промежуточной зимовки на острове Беринга корабли летом 1784 года подошли к Алеутским островам, они еше издали давали о себе знать отблесками огнедышащих вулканов. Плацдармом русской колонизации на первых порах стал Кадьяк — самый большой остров у восточного побережья полуострова Аляска, давшего впоследствии название всему краю.
Русские моряки и первопоселенцы столкнулись сразу же с тремя разными народами — алеутами, эскимосами и колошами (индейцами-тлинкитами). Первые и вторые проявили дружелюбие, последние — активную враждебность, что вскоре выразилось в многочисленных кровавых столкновениях. В своих подробных донесениях Шелихов рассказывал обо всех «чудесах» Нового Света и населявших его людей:
«Почитали они чудом скороспешное строение у нас домов, потому что они над одною своею хижиною трудятся, отесывая доски завостренными железцами несколько лет, — потому почитают они оные великой цены стоюшими. Невежество их так велико, что они, когда мы во времена темных ночей выставляли бывшей у меня Кулибинской фонарь, думали, что то было солнце, которое мы похищали, приписывая и мрачность дней причиною оное. Мне прискорбно было видеть таковую умов их грубость. И для того не долго оставлял я их в сем заблуждении, но старался, сколько можно, изъяснить им, что сие есть дело такого же человека, как и они, с тою только разницею, что они ничего не будут знать до тех пор, пока не будут мирны и заимствовать от нас обычаи и род жизни.
Я показывал им способность и выгоды российских домов, платье и употребление пиши. Они видели труды мои работных, когда они копали землю на огороде, сеяли и садили семена; по созрении плодов я велел им оныя раздавать, но они, употребляя их, ничего, кроме удивления, не изъявляли. Многих я велел кормить изготовленною работными моими для себя пишею, к чему они крайнюю чувствуют охоту. Таковое мое с ними поведение час от часу более их ко мне привязывало... <...>
Люди сложения весьма крепкаго и живут до ста лет. Приезжающих гостей встречают, вымаравшись красной краской, и в лучшем их наряде, колотя в бубны и производя пляску, имея в руках военныя свои орудия. А гости подъезжают точно так, как на сражение. Как скоро они приближаются к берегу, хозяева бросаются в море по самыя груди, байдары и байдарки со всем возможным проворством выносят на берег, затем спешат поскорее вынуть гостей из байдар, относят их по одиночке к первому учрежденному для игры месту на своих спинах, там, посадя всех по местам, все молчат до тех пор, пока напьются и наедятся...»
За два года, проведенных в Русской Америке, Шедихов раз-вид бурную деятельность по хозяйственному освоению края, налаживанию взаимодействия с аборигенами и развития с ними взаимовыгодного экономического сотрудничества. Повсюду шло строительство жилья, храмов, верфей, административных и промышленных построек, факторий, складов и т.п. Истинный державник и патриот, Шелихов мыслил широкими геополитическими категориями. В 1790 году он задался целью достичь Северного полюса с тем, чтобы раз и навсегда решить проблему прохода кораблей по Ледовитому океану из Европы в Америку. В донесении Иркутскому губернатору (главному сибирскому координатору американской эпопеи) Шелихов писал:
«Сверх вышеизображеннаго предприятия, для узнания берегов американской земли, лежащих далее к северному полюсу, положен план такой и уже сделано к тому приуготовление, дабы отправить из устья рек Лены, Индигирки или Ковыми [Колымы] суда прямо на противолежащие американские берега для измерения тут широты и познания путей в сей части Ледовитаго моря и Беринговых проливов, и, ежели есть и можно, то и с народами, при сих берегах обитающими, также вступить во взаимное дружественное обязательство и торговлю. К тому нашел уже я и сведущих частию по Ледовитому морю плавание людей и надеюсь достигнуть вожделенной отечеству цели, дабы обойти страшным представляемой Чукотской мыс Беринговым проливом от стороны сей, а с другой от цепи Алеутских островов...»
Дела требовали возвращения в Россию. Шелихов покинул Америку (как он предполагал, не надолго) с тем, чтобы заручиться царской поддержкой и правительственными гарантиями. Петербургские сановники убеждениям и уговорам поддавались с трудом. От имени царицы Шелихова наградили именным оружием (шпагой). Более важным оказалось издание путевых записок американского героя. Они вышли в 1791 году под витиеватым названием «Российского купца Григория Шелихова странствования в 1773 году из Охотска по Восточному океану к американским берегам и возвращение его в Россию, с обстоятельным уведомлением об открытии новоприобретенных островов Кыктака и Афагнана, до коих не достигал и славный английский мореходец капитан Кук, и с приобщением описания образа жизни, нравов, обрядов, жилищ и одежд обитающих там народов, покорившихся под Российскую державу; также климат, годовые перемены, звери, домашние животные, рыбы, птицы, земные произростания и многи другие, любопытные предметы там находящиеся, что все верно и точно описано им самим». Не заглавие — поэма. Да и сама книга — на уровне чуть ли не «Робинзона Крузо»: недаром ею зачитывались Державин и Радищев, пушкинское окружение — в Петербурге и декабристы — в Сибири.
Главным полем деятельности «российского купца» на родине стала организация Российско-американской компании. Ее управление (а следовательно — и управление всей Русской Америкой) еше в 1790 году он поручил Александру Баранову, снабдив его подробнейшими инструкциями. Красной нитью через них проходила забота об укреплении авторитета и славы России:
«Приискав же таковое место, утвердить оное для селения таким образом: чтоб первый ваш там шаг со всеми людми, жи-телствовать в том селении должными, так, как и вся окрестная земля, были ознаменованы именем императорского величества, самодержицы всероссийской, порядочным и вооруженным шествием, при выстрелах из орудиев и при громком гласе всех присудствующих с вами, что сия земля суть владения Российской империи. На тех пунктах, где должна быть крепость, тотчас воздвигнуть болшой российской герб, а где обывателския домы, воздвигнуть болшой крест...»
Сам Шелихов постоянно отправлял в Америку специально отлитые бронзовые доски, которые надлежало устанавливать на американском континенте, дабы всем стало ясно, что сия территория отныне принадлежит России. Понятно, что не одни только заботы о государственных символах волновали «русского американца». В той же инструкции Баранову записано:
«Холостых ныне посланных поселян постарайтеся обженить на хороших американских девках, для чего нарочно послал я к вам на подарки невестам их и будущим женам разных вещей, к одежде нужных, коими при свадьбе каждаго женившагося и снабдите...»
Через несколько лет — и тем более десятилетий — отличительной чертой русских поселений в Америке стало множество детей-креолов от алеуток, эскимосок и индеанок. Сам Баранов также взял себе в жены индейскую девушку. Одновременно Шелихов издал приказ о строительстве на американском материке столицы со звучным и гордым названием Славороссия, которая, несмотря на свое название, должна была стать центром, где встретились бы и соединились культуры русских, индейцев, эскимосов и алеутов во имя процветания и лучшей жизни всех этих народов.
Шелихов и Баранов — две такие схожие и одновременно несхожие натуры: они взаимодополняли друг друга как магнитные полюса. По возрасту они были почти что ровестники. Оба прошли суровую школу русской купеческой жизни. Оба испытали взлет и жестокое разочарование. Оба властные, знающие человеческую психологию и умеющие управлять людьми. Внешне же, а также по темпераменту и характеру они совершенно не походили друг на друга (а потому и взаимодополняли). Один (Шелихов) — блистательный, искрометный, высокий красавец, истинное дитя галантного века — весь порыв и движение. Другой (Баранов) — низкорослый, спокойный, медлительный, грузный, но знающий себе цену. Одним словом, как бы сказал Пушкин: «Они сошлись. Волна и камень, / Стихи и проза, лед и пламень...» Вот этим-то двум великим русским людям и обязана была Россия приобретением и освоением новых американских владений.
Баранов был потомственным северянином: родился в Каргополе, после тридцати лет переселился в Иркутск, где занялся торговлей. Сначала все шло как по маслу, потом начались неурядицы и, наконец, наступил крах — полное разорение. Тут-то и пришлось Баранову согласиться на предложение Шелихо-ва, который давно уже присматривался к иркутскому купцу, возглавить (не больше — не меньше!) Российско-американскую компанию. В одначасье ранее никому не известный сибиряк сделался некоронованным королем Америки. Его знали и боялись англичане, французы, испанцы, граждане тогда еще совсем молодых Соединенных Штатов. Они же плели против Баранова всяческие интриги, насылали на него пиратские корабли, которые шесть раз сжигали русские поселения, подкупали за выпивку да побрякушки туземцев, дабы те поджигали русские фактории и скальпировали русских людей. Но аборигены любили Баранова. Ибо руководствовался тот простым, но строгим наказом государыни императрицы: «Тем купцам, кои шелить [так! — В. Д.] будут по островам, запретить туда ездить и ни к какому торгу не допустить».
Возглавляемая Барановым Российско-американская компания быстро превратилась во влиятельную геополитическую силу в Тихоокеанском регионе. На весь мир гремела наша американская столица Ново-Архангельск. Русская Америка расширила свои границы от Аляски до Калифорнии, где на берегах реки, названной русскими колонистами Славянкой, была воздвигнута русская крепость Форт Росс. Всюду, куда ни глянь, можно было наткнуться на бронзовые плиты, которые на разных языках возвещали о том, что здесь находятся владения Российской империи. У русских поселенцев в Америке даже был собственный гимн, написанный самим правителем и начинавшийся такими словами: «Ум российский промыслы затеял...» Баранов торговал со всем миром, строил школы, храмы и больницы, создавал библиотеки и организовывал морские и сухопутные экспедиции. Первое русское кругосветное плавание на шлюпах «Надежда» и «Нева» под водительством Ивана Федоровича Крузенштерна (1770—1846) и Юрия Федоровича Лисянского (1773—1839) было организовано на деньги Российско-американской компании и при фактическом участии ее представителя, одного из директоров-учредителей Николая Петровича Резанова (1764—1807), зятя Шелихова.
Жизнь Баранова потухла так же неожиданно и быстро, как гаснет в ночном небе яркий метеор. Недруги и завистники (среди которых были, конечно же, и платные иностранные агенты) обвинили Баранова в злоупотреблениях. Его сместили, лишили права распоряжаться недвижимым имуществом и денежными средствами, вызвали в Санкт-Петербург для разбирательства. Гавайский король предлагал своему русскому другу убежище, но тот предпочел отстоять доброе имя и честь. По дороге домой Баранов тяжело заболел и умер на корабле недалеко от острова Ява. По существующей традиции его тело, обернутое в саван с привязанным к ногам пушечным ядром, опустили в волны Зондского пролива. После смерти Баранова оправдали, а нажитый им капитал преумножил богатство России, во имя и славу которой жил и трудился русский патриот.
Россияне восприняли присоединение заморских территорий как вполне естественный и само собой разумеющийся факт. Русская Америка со всеми ее алеутами и эскимосами моментально стала родной и близкой. Крещенные в православной вере аборигены носили привычные для русского уха имена Иванов да Просковий (достаточно вспомнить колоритный образ индейца Кузьмы из прекрасного романа Сергея Маркова «Юконский ворон», посвященного Российской Аляске и ее освоению). «Рай гиперборейский» — так прозывали подчас Русскую Америку в гоголевскую эпоху российской истории. И действительно, в те времена какой-нибудь Чичиков, торопящийся в провинцию за очередной порцией «мертвых душ», мало удивлялся, если вдруг случайный попутчик на постоялом дворе небрежно бросал: «Ну, я поехал в свое (свой? свою?) Ситхе...» Объявлялось это так просто, как будто речь шла о близлежащей Тульской губернии, хотя встреченному путешественнику или переселенцу еще предстояло пересечь всю Сибирь и переплыть Тихий океан, прежде чем он доберется до столицы тогдашней Русской Америки Ситхе — так по старинке именовали русские американцы столицу Ново-Архангельск (современная Ситка), построенную на острове Баранова.
Российский люд всех сословий обживал далекий «нашенский» край с размахом, всерьез и надолго. Однако недальновидная политика тогдашних Горбачевых и ельциных в конечном счете привела к полной утрате американских провинций: 18 (30) марта 1867 года был подписан Русско-американский договор о продаже Соединенным Штатам Аляски и Алеутских островов за 7,2 миллиона долларов. Еше раньше за бесценок были проданы Калифорнийские владения России. Самое поразительное: как в том, так и в другом случае почти что сразу же после абсурдной продажи стратегически важных территорий на них были открыты богатейшие запасы золота (а на Аляске впоследствии — еше и нефть), общая цена которого во многие сотни (если не тысячи) раз превышала сумму, полученную за русскую землю в Америке. Про все, что было дальше, теперь мы можем узнать только из романов Брет-Гарта (Калифорнийская «золотая лихорадка»), рассказов Джека Лондона (Аляскинская «золотая лихорадка») да из бессмертного фильма Чарли Чаплина со все тем же названием — «Золотая лихорадка»...
* * *
В последние годы в известных кругах (как в самой России, так и за ее пределами) возник спрос на очернение русской истории, включая и историю великих русских географических открытий. На поощрение «изысканий» в данной области в изобилии находятся и гранты, и премии, и стипендии, и спонсоры. Шельмуются все подряд — от Семена Лежнева до Георгия Седова. Книги и периодику захлестнула мутная волна нелепых домыслов и откровенной лжи. Не миновала участь сия Григория Шелихова. Особенно поусердствовали авторы претендующего на всеобъемлющую объективность трехтомника «История Русской Америки» (М., 1997—1999). В данном издании, являющемся типичным примером антипатриотизма и русофобии, «русский Колумб» именуется не иначе как «купец из Рыльска», а продолжатели его великого дела — «кланом Шелихова».
Нет такой грязи, которую бы не вылили на основателя Русской Америки и его семью люди, претендующие на звание ученых. При этом за основу гнусных инсинуаций взяты не менее гнусные пасквили и доносы, поступившие в свое время в адрес петербургских властей от английского шпиона Джозефа Биллингса. Правда, сейчас принято выражаться более деликатно: вместо «шпион» предпочитают говорить «агент влияния». Разница, конечно, есть, но не столь уж и существенная, особенно по конечным результатам, то есть по нанесенному вреду. Вот именно таким «агентом влияния» (может быть, в собственном смысле данного слова — даже самым первым в России, но, увы, не самым последним) и был капитан Биллингс. Его первоочередной целью стало опорочить и свести на нет любые достижения русских мореходов и предпринимателей на Североамериканском континенте. Естественно — в пользу геополитических и торговых интересов туманного Альбиона.
Непонятно, по каким причинам Биллингс был приглашен в Россию. Поговаривали, что единственным его преимуществом являлось то, что когда-то он служил юнгой на корабле прославленного капитана и знаменитого путешественника Джеймса Кука. (В состав экспедиции входил и 22-летний лейтенант Гавриил Андреевич Сарычев, который занимал совершенно самостоятельную позицию и оставил записки, не имеющие ничего общего со взглядами своего начальника.) Парадокс, однако, совсем в другом. Англичанину Биллингсу поручили возглавить русскую секретную (!) экспедицию, основной задачей которой являлось упредить активные действия англичан в северной части Тихого океана (воистину абсурд в России неисчерпаем во все времена). То, что Биллингс разболтал все секреты еще по дороге через Сибирь к исходной точке Северо-Восточной экспедиции, засвидетельствовано очевидцами. Но и в ходе плавания в районе тихоокеанского побережья Северной Америки и Алеутских островов он, занимая антироссийскую позицию и действуя исключительно в интересах Великобритании, продолжал сеять смуту и, идя по следам Григория Шелихова, собирал якобы порочащие его сведения, очернял эпохальные деяния русских покорителей Америки. Они-то и послужили основой того доноса, который теперь и извлекли из небытия современные «исследователи», чтобы спустя более чем два столетия продолжить лить воду на мельницу антироссийской политики.
Может быть, я и чересчур пристрастен в оценке тенденциозного трехтомного опуса. Может, он и вовсе не стоит того, чтобы о нем писать. Бог мне судья — он и рассудит. А история обязательно все расставит по своим местам. Славе русских пассионариев-первопроходцев жить в веках, она неотделима от славы России и является ее неотъемлемой частью. У бесславия же жизнь коротка и позорна. О тех, кто с таким рвением пытается бросить тень на русских героев, чьи имена благодарное Отечество давно и навсегда увековечило в памятниках и географических названиях, — можно сказать только словами Максима Горького:
А вы на земле проживете, Как черви слепые живут: Ни сказок о вас не расскажут, Ни песен про вас не споют...
* * *
Можно ли Россию представить без Сибири? А весь мир? Если мысленно изъять на глобусе сибирскую территорию, он станет похож на откусанное яблоко. А можно ли представить величие России без Сибири? Тоже нет! Россия стала великой державой, только выйдя к Тихому океану. Сибирская цивилизация в единстве своих хозяйственных, этнических, культурных, духовных и биосферных факторов несказанно обогатила Россию. Одновременно Сибирь — бесценное геополитическое сокровище Государства Российского. Пока она существует — будет жива и Россия, пока процветает— будет процветать и Россия!
История Сибири вместе с ее естественным географическим продолжением — Сибирской (Русской) Америкой — достигла наивысшей геополитической точки в век Екатерины Великой и еще продолжала развиваться по инерции до середины XIX века (точнее — до 1867 года). Далее произошел распад. Геополитическое равновесие заколебалось. Утрата американских территорий была невосполнимой и болезненной, но не смертельной.
Вместе со всеми населяющими ее народами Россия выстояла и укрепилась в нынешних ее границах.
Однако полученный урок ничему не научил недальновидных политиков. В конце XX века бывшей Российской империи и ее наследнику Советскому Союзу пришлось пережить еше большее потрясение— отторжение четырнадцати территорий, превратившихся в самостоятельные государства. Бездарных правителей на Руси всегда хватало. Азам геополитической грамоты им не мешало бы поучиться хотя бы у Великобритании, которая всю свою военную мошь и дипломатический авторитет поставила на защиту более чем спорных Фолклендских (Мальвинских) островов, находящихся в противоположном полушарии и никак территориально с метрополией не связанных. Однако в таких случаях превалирует не географическая, а геополитическая целесообразность. Но для того, чтобы проникнуться ею, мало одного умения позировать перед телекамерами и изрекать банальные лозунги. И даже если ты родился на Урале и в Сибири (впрочем, совершенно неважно, где именно ты родился), но не проникся духом Земли Русской и живущих на ней народов, всех настоящих и будущих поколений, — тебе никогда не стать подлинным защитником их интересов и не снискать ничего, кроме проклятий, позора и бесславия...
13. ЗОЛОТОЙ ВЕК ЕВРАЗИИ -ОТ ПРОШЛОГО К БУДУЩЕМУ
Память о золотом веке, однозначно связанная с гиперборейским прошлым Евразии, нашла свое отражение в многочисленных фольклорных, литературных, материальных, символических и эзотерических памятниках. Наиболее важные из первых — фольклорных и литературных — неоднократно упоминались и цитировались в предыдущих книгах настоящей серии. Это — прежде всего волшебные сказки разных народов мира, а также великие эпические поэмы устного творчества: русские былины, карело-финская «Калевала», бурятский «Гэсэр» (известный также у других в основном монголоязычных народов), калмыцкий «Джангар», латышский «Лачплесис», эстонский «Калевипоэг», северокавказские сказания о нартских богатырях и т.д. В иных мифах и сказках больше правды и истины, чем в абстрактных творениях и писаниях многих ученых. Сведения, которые мы получаем с раннего детства и, так сказать, с молоком матери, волшебные феномены вроде русских: скатерти-самобранки, шапки-невидимки, сапог-скороходов, топора-саморуба, ружья-самопала, живой и мертвой воды, мол од ильных яблок и пр., — все это не фантастика, не выдумка, не игра воображения, а закодированная в виде устойчивых образов информация о гипертехнологиях далекого прошлого, однозначно связанная с золотым веком, царившим на земле в гиперборейскую эпоху. Сама Гиперборея также прописана в мировом фольклоре. Это и Подсолнечное царство или Тульская земля русских былин, и Солнечный город (Гелиополь древнеегипетских и эллинских преданий) в сказании о Еруслане Лазаревиче, и город Леденец на острове Буяне.
Классические картины золотого века воссоздали великие поэты античности Гесиод и Овидий. Л а что там древность — если хорошенько вчитаться в роман Сервантеса «Лон Кихот», признанный не так давно величайшей книгой № 1 всех времен и народов (с этим, конечно, можно соглашаться или не соглашаться), то оказывается, что главная цель, которую преследовал «Рыцарь Печального Образа», — поиски и возрождение идеалов золотого века. («Я по воле небес родился в наш Железный век, дабы воскресить Золотой», — таков девиз великого и несчастного защитника обиженных и угнетенных). Точно так же и состарившийся Фауст во 2-й части великого одноименного произведения — дела всей жизни великого гиперборейца Гете — пытается перестроить жизнь в подвластной ему стране по законам и канонам золотого века:
Я целый край создам обширный, новый, И пусть мильоны здесь людей живут, Всю жизнь ввиду опасности суровой, Надеясь лишь на свой свободный труд. Среди холмов, на плодоносном поле, Стадам и людям будет здесь приволье; Рай зацветет среди моих полян <...>
Я предан этой мысли! Жизни годы Прошли недаром, ясен предо мной Конечный вывод мудрости земной: Лишь тот достоин жизни и свободы, Кто каждый день за них идет на бой! Всю жизнь в борьбе суровой, непрерывной Дитя, и муж, и старец пусть ведет, Чтоб я увидел в блеске силы дивной Свободный край, свободный мой народ!
(Перевод Н. А. Холодковского)
К этой теме неоднократно возвращался и наш великий писатель Федор Михайлович Лостоевский, например, в романе «Подросток» и главе «У Тихона», не вошедшей по цензурным соображениям в первопубликацию романа «Бесы» (с тех пор она и печатается в виде приложения). Летом 1857 года в Лондон к Герцену приехал молодой русский помещик Павел Александро
ЗЭТ
вич Бахметьев. Собственно, помещиком к тому времени он уже быть перестал, так как продал свое богатое имение и навсегда покинул Россию с тем, чтобы основать общину, построенную на принципах равенства и справедливости, не где-нибудь, а аж на Маркизских островах в Полинезии, взяв в качестве главного ориентира мифологему золотого века. Перед отплытием в поисках золотого века Бахметьев передал значительную сумму из имевшихся в его распоряжении средств «для русской пропаганды» и на дело революции в России. Следы самого Бахметьева после этого полностью теряются, неизвестно даже, достиг ли он вообще новых «блаженных островов» или погиб по дороге, но факт остается фактом: еще в середине XIX столетия предпринималась попытка возродить на новой основе идеалы золотого века...
Ниже я не намерен повторять то, что было сказано раньше, а сосредоточу внимание на двух последних аспектах проблемы — символическом и эзотерическом.
Для нас золотой век не просто мысленная симметрия во времени, проекция прекрасного прошлого на неизвестное будущее. Великий провидец XVI века (а точнее — на все времена) Мишель Нострадамус писал, что семена золотого века непременно прорастут в России. Он именовал ее «страной Севера», а россиян — так и совсем прямо — «народом гиперборейским»*. Нострадамус никогда не ошибался. Вот только конкретных дат он не имел привычки указывать...Что ж, будем ждать! Гиперборея обязательно возродится — по законам вечного возвращения. Все когда-нибудь должно повториться...
* * *
* Между прочим, Нострадамуса принято относить к последователям и идейным наследникам пифагорейцев (а значит, и гиперборейцев!). Его центурии опираются на пифагорейские учение и методологию, а идея «вечного возвращения)» красной нитью проходит через предсказания таинственного провидиа, а история вообще, согласно Нострадамусу, протекает в определенно ритмической и циклической последовательности.
Казалось бы, счастливые гиперборейские времена безвозвратно ушли в прошлое и конкретные сведения о них окончательно утеряны. Нам трудно даже представить, какова была
структура гиперборейского общества, каковы были исходные принципы управления и общежития, мораль и представления о прекрасном. Но оказывается, не все так трагично, много что уцелело и дожило до наших дней в виде ряда древних текстов, где описывается попытка возрождения гиперборейской традиции и воссоздания гиперборейской модели общественного устройства в более близкую к нам эпоху и на территории, в то время уже непосредственно не сопряженной с Гипербореей. А раз так, мы получаем уникальную возможность по имеющейся отдельной «клеточке» представить функционирование всего организма. Речь пойдет о неудавшемся эксперименте построить гиперборейскую обшину и максимально распространить ее влияние в греческих колониях на побережье Италии в VI веке до новой эры. Попытка сия связана с именем величайшего ученого и мыслителя древности — Пифагора (580—500 до н.э.) (рис. 136).
На неизбежный вопрос: причем здесь Гиперборея? — сразу же и отвечаю: потому, что Пифагор при жизни именовался Гиперборейским и даже Аполлоном Гиперборейским. (Последнюю версию, кстати, древние авторы приводят со ссылкой на самого Аристотеля, который даже написал не дошедший до нас трактат «О пифагорейцах».) Лабы убедиться в этом, необходимо вспомнить биографию Пифагора. Она сохранилась в виде двух достаточно обширных текстов более поздней эпохи и принадлежит перу двух крупных неоплатоников* — Порфирия и Ямвлиха, живших и творивших в основном в III веке н.э. Есть еше раздел (по традиции именуемый книгой) в известном компендиуме Диогена Лаэртского, но там во многом повторяется то, о чем рассказывают упомянутые авторы-неоплатоники. Античные источники называют еше одну не дошедшую до нас книгу с весьма красноречивым названием, где рассказывается о гиперборейских корнях Пифагора; называется она «Чудеса по ту сторону Фулы (Тулы)». Что такое древняя Тула или Туле — нет особой нужды говорить. Это — автохтонное название Гипербореи.
Пифагор распространял свое учение устно, как после него Сократ, не записывая ни единого слова или знака (за исключением разве что своей знаменитой теоремы, заимствованной, впрочем, у египтян или вавилонян). Более того, он доверял сказанное только избранным, взяв с них клятвенное обещание сохранять все услышанное в секрете. Таким образом, учение Пифагора и при его жизни считалось тайным. Его идеи скрупулезно запоминались адептами и передавались из уст в уста от поколения к поколению (подобно фольклорным текстам или священным книгам Вед). Потому и сохранились: спустя несколько веков они звучали точно так же, как и при жизни Пифагора. О том же, как пифагорейцы умели хранить тайну, свидетельствует хотя бы такой общеизвестный факт: когда их стали повсеместно преследовать, одну из последовательниц Пифагора подвергли изощренным пыткам, пытаясь выведать у нее сокровенные пифагорейские тайны. Дабы продемонстрировать мучителям презрение к ним и свою несгибаемость, жертва откусила себе язык и выплюнула в лицо главному тирану.
* Учение Пифагора вообще оказало колоссальное влияние на платоников и неоплатоников, а еше раньше — на самого Платона. Завистники и конкуренты даже уличали последнего в прямом заимствовании пифагорейских идей без указания на первоисточник. Общеизвестно также благоговейное отношение Платона к математике. Перед входом в его Академию, где проводились занятия с учениками, как известно, был выбит девиз: «Не знающий геометрии — не входи!»
Как я уже сказал, нас будет интересовать исключительно гиперборейский аспект его жизни и деятельности. Вот с него и начнем... Понятно, что интересующий нас аспект всячески обхолится в «серьезных» «научных» работах о Пифагоре. А ведь в этом главное. В этом суть! Рождение Пифагора обычно связывается со знаменитым островом Самосом, эллинской колонией в пяти километрах от побережья Малой Азии. Его другое название — Партения — [остров] Девственницы, названный так в честь богини Геры, куда она, по преданию, упала вызволенная братом и будущим мужем Зевсом из чрева отца Крона, проглотившего некогда всех своих детей. (На острове Самос в эпоху классической Греции существовал один из главных храмов Геры.)
Не подлежит сомнению, что здесь бывал и Пифагор, рождение которого очень условно и приблизительно можно отнести к 580 году до н.э. (называются и другие столь же условные даты, расходящиеся с названной не более чем на десять лет). Но действительно ли он родился на Самосе? Почему он тогда получил эпитет — Гиперборейский? Не по месту ли своего действительного рождения? Или же через Гиперборею он только получил свои необъятные знания и умение творить то, что непосвященным казалось «чудесами»? Считается, что отец его Мнесарх был финикиянином, а мать Феано— критянкой. Отсюда вытекает, что чистым, так сказать, эллином его вообще признать никак нельзя — даже по языку, так как владел и пользовался Пифагор не одним древнегреческим.
Сохранившиеся источники вообще не подтверждают предположения, что Пифагор якобы родился на острове Самос. У Ямвлиха рассказывается, что герой его жизнеописания родился, так сказать, в дороге. Беременная Феано сопровождала Мнесарха в торговом рейсе, а древние суда, как известно, ходили только вдоль берега (что называется каботажным плаванием). Когда пришло время, роженица сошла на берег (финикийский или левантийский) и родила будущего прославленного сына что называется под кустом. На острове же, посвященном Гере, он тоже не слишком долго прожил, проведя первую половину своей жизни в продолжительных и дальних путешествиях, посетив как минимум Египет, Вавилон и Финикию, учился также у халдеев, арабов и евреев. Есть сведения (никем не опровергнутые и публикуемые во всех собраниях фрагментов досокра-тиков), что, побывав в Персии, Пифагор общался с самим пророком Зороастром (Заратустрой) *, и тот изложил любознательному эллину свое учение, согласно которому весь мир разделен на две изначальные сущности — свет и тьму, а в основе Космоса заложено мужское и женское Начала. Ну и, конечно, важнейшую роль в становлении Пифагора как ученого, мыслителя и реформатора сыграла Гиперборея. Здесь он не только приобрел свои необъятные и опережающие свой век знания, но также получил импульс своей подвижнической и проповеднической деятельности, коего ему хватило до конца жизни, завершившейся трагически. Познания его были воистину фантастическими, а заслуги перед наукой (в том числе и современной) не поддаются даже приблизительной оценке. И в данном случае речь вовсе не идет о знаменитой теореме, которую он в обшем-то, как уже отмечено выше, и не открывал даже, а только популяризировал. Неоценимые заслуги Пифагора состоят в том, что он первый и единственный ввел в научный обиход целый «букет» фундаментальных и смыслозначимых терминов (от одного их перечня голова может пойти кругом).
* Между прочим, далеко неслучайно в имени Зороастр (Заратустра) присутствует столь знакомая корневая основа «зор—зар», которая образует русские слова зорька, заря, зарнииа, зарево и др. Упомянутые лексемы имеют явное обшеарийское происхождение, а имя древнеиранского пророка Зороастра (Заратустры) по своему первоначальному смыслу вполне могло означать «Зоревой».
Прежде всего Пифагору принадлежит изобретение и внедрение в повседневную жизнь и научный оборот понятий «философия» и «философ». Затем он впервые употребил понятие «космос» в современном его значении. Затем ряд общенаучных понятий, — например, «оптика», «эзотерика», «символ», «символика», «цикл», «эпицикл» и др. Наконец, целый каскад математических терминов: «симметрия», «эклиптика», «эллипс», «гипербола», «парабола», ну и, разумеется, «катет» и «гипотенуза». Это — наиболее распространенные математические термины, знакомые, так сказать, со школьной скамьи. Но есть еще ряд специальных, например, «эксцентриситет», «диатоника», «энгармоника» и др. До Пифагора ни одно из этих слов ни на одном языке не звучало. Понятие «математика» уже было известно, зато Пифагор придумал производное от него — «математик».
Большая часть жизни Пифагора связана со Средиземноморьем. Естественно, он побывал и в материковой Элладе, где даже участвовал в очередных Олимпийских играх и даже стал победителем в одном из видов спорта. Как вы думаете, в каком? В кулачных боях тяжеловесов! Воистину, «добро должно быть с кулаками» (Ст. Куняев). Но мне сдается, Пифагор добился победы не путем грубой силы, а при помощи какого-нибудь тайного приема из арсенала боевых искусств. Тем не менее Пифагор предпочитал жить и проповедовать в греческих колониях — островных и разбросанных по побережью Малой Азии и Италии. Италийские колонии как раз и стали тем местом, где Пифагор попытался организовать жизнь по гиперборейским канонам (о чем подробнее ниже).
Ни на минуту не прерывалась связь Пифагора и с Гипербо-реей (да и могла ли, если он сам себя всегда и повсюду называл гиперборейцем). Но связь эта выражалась и непосредственно, ибо его лучшим другом и сподвижником называется гипербореец Абарис, о котором уже рассказывалось в начале книги. Именно этот Абарис, согласно Порфирию и Ямвлиху, признавал перед всеми в Пифагоре своего соотечественника-гиперборейца и величал его Аполлоном Гиперборейским. Пифагор этого не отрицал, но уточнял, что, согласно учению о переселении душ, он является не самим Аполлоном, а перевоплощением эллинского Солнцебога. В подтверждение сказанному он показывал своим прозелитам золотое бедро. (Трудно сказать, что это было такое — протез или же высокотехнологичное приспособление, помогавшее великому Учителю демонстрировать разного рода чудеса.) Еще одна версия происхождения Пифагора, которая также нашла отражение в его биографиях: великий мыслитель, реформатор и ученый— не перевоплощение Аполлона, а его сын. В таком случае матерью должна считаться сама Гера, мачеха солнценосного бога, с коей тот вступил в инцестуальную связь. Подобным жизненным перипетиям не стоит особенно удивляться, если учесть, что большинство древних богов у всех древних народов на самом деле являлись обожествленными людьми...
Еше один факт, в коем содержатся намеки на гиперборейские реминисценции. Пифагор неоднократно бывал на острове Лелос, навешая здесь своего наставника Ферекида, одного из семи мудрецов. Как известно, остров этот непосредственно связан с гиперборейской традицией. Согласно эллинской мифологической версии, именно здесь титанида Лето, убежав из Гипербореи от дракона, насланного на нее ревнивой Герой, родила близнецов Аполлона и Артемиду. На Делосе существовал гиперборейский храм Аполлона и сюда регулярно прибывали с Севера гиперборейские посольства с дарами и посланиями. Любопытно и весьма показательно описание алтаря Аполлона Делосского. Оказывается, он представлял собой не какое-либо каменное или деревянное сооружение, а был сделан из рогов. Кто бывал на Севере и изучал тамошние культовые феномены, тот прекрасно представляет, что святилища северных народов (например, саамов и ненцев) также сделаны из оленьих рогов. На Ловозере в Мурманской области есть даже священный остров Роговый (другое название — Колдун), где еще в первой трети XX века находилось множество роговых алтарей, подобных Лелосскому (в 30-е годы XX столетия во время борьбы с «пережитками темного прошлого» эти уникальные культовые памятники были разрушены и растащены). Точно такие же роговые святилища имелись у ненцев на Ямале и острове Вайгач.
Наконец о гиперборейских корнях Пифагора свидетельствует само его имя, если подвергнуть его соответствующему анализу с применением метода археологии языка и реконструкции смысла. Что вообще означает имя Пифагор? Оно ни в коем случае не древнегреческое — ни дорийское, ни ионийское, ни эллинское. Может быть, финикийское — с учетом национальности отца? Или критское — с учетом национальности матери? Мне представляется, что ответ на поставленные вопросы следует искать еще глубже — в русле былой индоевропейской (читай — гиперборейской) этнолингвистической общности. Вне всякого сомнения, первая половина имени великого ученого и мыслителя древности связана с драконом Пифоном, терроризировавшего население Древней Эллады и убитого Солнцебогом Аполлоном. На месте битвы, как известно, гиперборейский жрец Олен[ь] вместе с другими гиперборейцами воздвиг первый Дельфийский храм, в глубокой пещере под ним в окружении ползавших повсюду ядовитых змей пророчествовали пифии, сидя на треножнике и вдыхая сочившийся в пешере галлюциногенный газ этилен. Здесь же, в Дельфах, проводились Пифийские игры.
Между тем само имя Пифон доэллинского (и, как мы увидим сейчас, — общеиндоевропейского) происхождения, и имя Пифагора тесно с ним связано. Но сначала о его второй половине. И присутствующая здесь корневая основа, и имя в целом сразу же и неизбежно наводят на аналогию и ассоциативное созвучие имени Пифагор с именем старорусского богатыря Святогора (Святогор— Пифагор — вообще почти рифма получается). Обычно корень «гор» сопрягается с лексическими гнездами понятий «горы» или «гореть» («горение»). Но мне уже доводилось доказывать, что лексема «гор» вполне может означать имя соко-логолового древнеегипетского солнцебога Гора (Хора), сына Осириса. Правда, было все это во времена, когда прапредки будущих египтян обитали на Севере и даже не помышляли о том, что им когда-нибудь придется мигрировать к африканским берегам Нила.
В древнерусской и древнеславянской мифологии солнцебог Гор (Хор) известен в несколько иной огласовке — Хоре (так именовалась одна из ипостасей солнца, ставшая языческим божеством и дожившая до принятия христианства). Древнеегипетский Гор (Хор) рожден Исидой от умерщвленного Осириса. Возмужав, сокологоловый бог расправился с Сетом — убийцей отца. Дословно имя Гор (Хор) означает «высота», «небо»; его глаза: правое — Солнце, левое — Луна, оба олицетворяют свет. У Гора (Хора) пятеро детей; это — пять звезд «Бедра Коровы», так египтяне называли теперешнюю Большую Медведицу — главное созвездие Северного полушария. Таким образом, все, что имеет в своем составе лексему «гор», так или иначе оказывается связанным с Севером.
Остается расшифровать первую половину имени Пифагор, сопряженную с драконоподобным антагонистом Аполлона. Пифон — современная огласовка имени, которое в действительности звучит как РНЬоп — «питон» (так и был назван в честь древнего змея один из видов удавов). Соответственно, и Пифия по-древнегречески звучит как РНЬпа (через «т»). Вокализация самого имени Пифагор несколько иная, но мы сейчас говорим о его генезисе. Поэтому этимологически первую половину имени Пифагор можно интерпретировать как производную от обшеарийской лексемы «пит». В русском языке она связана с понятиями «пить» и «питание» («пиша»). В других языках — примерно то же. Особенно показательны здесь древнеиндийский (ведийский) и авестийский (древнеиранский): в первом pitus означает (как и нас) «питание», во втором pita — это «пиша». Не вдаваясь в дальнейшие детали (мы и так сильно отвлеклись в сторону), резюмирую: семантически и исходя из его гиперборейских корней имя Пифагор может означать «питающий (пьюший) солнце» или «питающийся солнцем».
* * *
Неудивительно, что Пифагор, настаивавший на своей причастности к миру божественного (а в современном научном понимании это была всего лишь способность вхождения в ноосферу или то, что теперь именуется информационно-энергетическим полем), — обладал и даром предвидения. Рассказами о всевозможных чудесных фактах, необъяснимых с обычной точки зрения, переполнены жизнеописания античного философа. Так, он рассказывал о своих неоднократных контактах с богами во сне, постоянно слышал музыку, исходящую от светил, укрощал разъяренных животных, брал в руки смертельно ядовитых змей, он никогда и ничего не боялся.
Остаток дней своих — не годы, а десятилетия — Пифагор провел в Великой Греции. Так именовалась не сама Эллада, расположенная на Балканском полуострове, а греческие колонии, процветавшие на острове Сицилия и в восточной части Апеннинского полуострова. Наиболее известные из них Сиракузы, которые прославил Архимед, и Сибарис, где проживали самые изнеженные гурманы, любители роскоши и утонченных наслаждений, ценители праздности и прожигатели жизни — сибариты. Эти самые сибариты позже сыграют роковую роль в жизни Пифагора и его попытках построить жизнь на гиперборейских началах. Пока же он поселился на италийском побережье, в греческом городе Кротон, название которого мало что говорит современной публике. В VI же веке до новой эры оно гремело по всему Древнему миру и прежде всего благодаря Пифагору.
Прибыв в Кротон, он поселился в пешере, но не в какой-нибудь горной с огромным отверстием, а в подземной с узким входом, ведущим в темную бездну. Многие видели, как Пифагор однажды исчез в этой «дыре» и снова на поверхности появился по прошествии очень долгого времени. Выглядел он так, словно вернулся с «того света». Собственно, и не отрицал этого, во всеуслышание заявляя, что побывал в Аиде— Подземном царстве*, — где общался с душами Гомера, Гесиода, других великих людей и пополнял запасы своего и без того необъятного знания. У отцов же города испросил разрешения публично рассказать о своем учении всем желающим. На первую лекцию Пифагора собралось две тысячи человек, шестьсот из которых по окончании речей проповедника объявили себя его приверженцами. За Пифагором быстро закрепилось звание великого Учителя, слава его с быстротой лесного пожара распространилась по всей Великой Греции, а авторитет среди жителей Кротона сделался непререкаемым.
* Тяга Пифагора к подземным убежищам не может не броситься в глаза. Он или живет в глубоких пещерах (как это было на Самосе), или же посещает их с соблюдением всех принятых ритуалов. Так, на Крите он, как сообщает биограф, облачился в черную шкуру, спустился в знаменитую Идейскую пещеру и, пробыв там положенные двадцать семь дней, «узнал о богах самое сокровенное». Это пристрастие Пифагора к подземным пещерам заставляет задуматься и взглянуть на проблему с гиперборейской точки зрения. Известно, что гиперборейцы имели разветвленную систему подземных убежищ, которые в конечном счете были использованы и для зашиты от потопа и похолодания как последствий космопланетарного катаклизма. В дальнейшем это Подземное царство стало известным под названием Агарты, сопряженным, как мы увидим далее, с восточной Шамбалой. Так вот, у Пифагора, еше ранее приобщенного к гиперборейским и прочим эзотерическим таинствам, судя по всему, был регулярный, никогда не прерывавшийся контакт с хранителями гиперборейских традиций и Универсального знания.
Так возник знаменитый пифагорейский союз (другие названия — «пифагорейское братство», «пифагорейская обшина»), построенный на основе принципов гиперборейского общежития (это, собственно, и является одной из главных идей моего доклада, о чем я уже говорил и буду еще неоднократно повторять). Пифагорейское братство представляло собой в некотором роде аристократическую структуру и строилось на эзотерических началах. В целом же получался сплав философского и полурелигиозного учения. Непосвященные сюда не допускались ни при каких условиях. Хотя подобный подход был характерен для позднейших этапов пифагореизма, после жестокого подавления самого движения и поголовного истребления его членов. Поначалу вход в гиперборейское товарищество был открыт всем желающим. Кого туда не допускали, так это тиранов и деспотов. Отрицательно относились пифагорейцы и к охлократии (власти толпы). Главная задача внутри пифагорейской общины заключалась в формировании элитарного социума, практиковался также этакий евгенический отбор, направленный на воспитание высоконравственной и высокомудрой личности.
Однако гиперборейские принципы золотого века — добра, взаимопомощи, равенства и справедливости и др. — вызвали не только горячее воодушевление многочисленных приверженцев, но и абсолютное неприятие не менее многочисленных противников, среди которых тон задавали сибариты. Я не стану далее углубляться собственно в историю вопроса (тема моего сообщения совершенно иная). Напомню только, что пифагорейское учение, положительно воспринятое поначалу практически во всех греческих колониях в Италии и даже у аборигенов — предков будущих древних римлян, постепенно утратило свои позиции.
Гиперборейские принципы общественного устройства не прижились в классово расслоенном обществе италийских колоний. Пифагорейцы сначала стали преследоваться, а затем изгоняться и физически уничтожаться. Последователи Пифагора были вынуждены перейти, как бы сейчас сказали, на нелегальное положение, отказаться от публичной деятельности, наложили на свои идеи (опять, как бы сегодня сказали) «гриф секретности», сделав их тайными, закрытыми для непосвященных. Конец пифагорейского союза воистину трагичен. Однажды ночью несколько десятков пифагорейцев (по существу, все руководство) собрались на тайное собрание и были незаметно окружены вооруженными врагами. Штаб-квартиру пифагорейского союза подожгли со всех сторон, не давая никому выбраться из огня. Это последнее, что известно о пифагорейцах, остальное почти тысячу лет держалось в тайне, пока Порфирий и Ямвлих на основании устного предания не написали свои тексты о жизни Пифагора.
Что стало с ним самим? Здесь мнения расходятся. По одной версии, он погиб в огне вместе со всеми своими приверженцами. По другой — уцелел: его гибнущие друзья образовали из своих тел «живой мост» и дали по нему уйти своему великому учителю. Куда же он скрылся? Думается, туда, куда неоднократно уходил и в лучшие времена — в глубь земли, в те обширные подземные убежиша, тянущиеся от самого Севера, и, как я уже отметил, получившие в наши дни название Агарты...
? ? ?
О чем же учил Пифагор своих последователей? В чем смысл тайного учения? Основные положения его сегодня известны достаточно хорошо. Если суммировать главное, это:
Бессмертие души.
Вечное возвращение.
Метемпсихоз (переселение душ), или, как теперь говорят, реинкарнация.
Калокагатия (идеал, объединяющий этическое и эстетическое, добро и прекрасное).
Музыка и гармония космических сфер.
Утверждение, что число правит миром.
Учение Пифагора, безусловно, совпадает с наиболее существенными положениями гиперборейского Универсального знания, того самого, которое уже в XX веке искали А. В. Бар-ченко и Н. К. Рерих. Остановлюсь для начала очень кратко на всех шести перечисленных пунктах, без которых невозможно до конца понять и социальные аспекты проблемы. Хотя нас, как мы и договорились, интересует гиперборейский аспект учения Пифагора, и прежде всего те принципы общежития, нравственные нормы и эстетические идеалы, которые он намеревался внедрить в повседневную жизни эллинских колонистов и жителей Кротона. Зная же эти принципы и нормы, а также то, что они ведут свое происхождение из Гипербореи, мы без особого труда сможем реконструировать модель общественного устройства самой Гиперборен.
Научным и жизненным девизом Пифагора вполне можно было бы считать строку их его же стихотворного изречения: «Нет ничего невозможного, верь всегда и надейся...» Начало Пифагорова афоризма, по существу, то же, что и в хрестоматийном стихотворении Александра Блока — «И невозможное возможно...», написанного спустя две с половиной тысячи лет. Но Блок не уникален. Точно такое же высказывание я, например, нашел у Михаила Бакунина (перед которым, кстати, Блок преклонялся), когда работал над новой биографией «апостола анархии» для серии «Жизнь замечательных людей». Во время европейской революции 1848 года Бакунин написал почти дословно то же самое — «Невозможное — возможно!» Так незримо осуществляется связь времен...
Но вернемся к первоосновам пифагорейского учения. Пункт первый — бессмертие души. Мне представляется, что Пифагор вкладывал в эту идею тот же самый смысл, который в наше время сформулирован в учении о ноосфере и теории информационно-энергетического поля. Пункт второй — идея «вечного возвращения». Последние двести лет эта идея связывается с именами Гете, Ницше, Хайдеггера, Бердяева и др. Но, оказывается, она так же стара, как этот мир. И даже не Пифагор ее автор. Задолго до Пифагора безымянные индийские и китайские мудрецы развивали мысли о вечном круговороте во Вселенной, о повторении через весьма продолжительное время одних и тех же структур и процессов. Отсюда и Пифагор (а вслед за ним и другие эллинские философы) говорили о том, что все проходит (течет, изменяется), но все и возвращается назад — особенно прекрасное!
Пункт третий — метемпсихоз, или «переселение душ» — неразрывно связан с предыдущими. Данное представление также было известно задолго до Пифагора и вообще — античной культуры. В частности, идею эту во все времена отстаивали древнеегипетские мудрецы и индийские мыслители (позже эта идея закрепилась в буддизме в виде учения о перерождении). Пифагор не скрывал, что знает все свои предыдущие жизни, и называл имена тех, кем он был до того, как стал Пифагором, включая и Аполлона Гиперборейского.
Пункт четвертый — калокагатия (единство нравственного и эстетического). Само собой понятно, почему этика и эстетика, нравственность и красота оказываются здесь на первом месте, а к ним уже прилагаются организация, управление, наука и т.п.
Высокие технологии, высокая организованность и высокая культура управления могут появиться только там, где утвердилась высокая нравственность и преклонение перед высшими эстетическими идеалами, куда, помимо всего прочего, входит возвеличивание всего живого, природных ландшафтов, всего окружающего мира — вплоть до бесконечного Космоса. Хочу еще отметить, что Пифагор не ограничивался только двумя ка-локагатическими составляющими — добром и красотой и добавлял к ним еще и истину. Получилась «золотая триада»: истина — добро — красота. Эта триада прошла через всю мировую философию, особенно русскую, где она сделалась, к примеру, центральной и одновременно альфой и омегой учений Владимира Соловьева и Павла Флоренского.
Пункт пятый — музыка и гармония космических сфер. Пифагор и пифагорейцы прямо утверждали, что Вселенная поет, и посвященные слышат такое пение, а непосвященные могут этому научиться. Николай Заболоцкий уже в наше время назвал космический феномен «пифагоровым пеньем светил».
Пункт шестой — знаменитый пифагоров тезис: число правит миром. Он и сегодня, как и две с половиной тысячи лет тому назад, также греет душу тех ученых, кто считает Математику (с большой буквы) самой прекрасной женщиной на свете. Разумеется, у Пифагора речь не идет о какой-либо субстанциализации (овеществлении) числа (наподобие тому, как сегодня, к примеру, пытаются овеществить понятие кривизны пространства-времени). Но то, что в основе Мироздания лежат закономерности, которые всегда можно выразить в математической форме, — несомненный и бесспорный факт.
Вот что пишет по данному поводу Ямвлих: «Все сообщество пребывало в единодушии, соблюдая благочестие, близкое к состоянию блаженства. <...> Гражданское устройство общины было наилучшим, соблюдались единодушие и принцип "у друзей все общее", служение богам и почитание умерших, повиновение законам и воспитание, молчаливость и любовь к другим живым существам, воздержание от употребления их в пишу, благоразумие и проницательность, набожность и другие добродетели, одним словом, все это для тех, кто жаждал учения, Пифагор сделал желанным и достойным стремления. Итак, принимая во внимание все, о чем только что шла речь, ученики справедливо почитали Пифагора столь высоко»*.
В целом же о философских воззрениях Пифагора можно сказать словами Порфирия: «Философия, которую он исповедовал, целью своей имела вызволить и освободить врожденный наш разум от его оков и цепей; а без ума человек не познает ничего здравого, ничего истинного и даже неспособен ничего уловить какими бы то ни было чувствами, — только ум сам по себе видит и все слышит, прочее же слепо и глухо»**. В последних словах ясно выражено пифагорейское понимание инсайта, то есть непосредственного постижения при помощи «озарения» и знания, полученного, как бы сегодня сказали, путем считывания из ноосферы.
* * *
* ЯмвлихХалкидский. Жизнь Пифагора. М., 1997. С. 27, 29. [Выделено мной. — В. Д.]
** Порфирий. Жизнь Пифагора // Приложение в кн.: Диоген Лаэрт-ский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 423—424.
В чем заключается суть пропагандируемой Пифагором модели общественного устройства? На этот вопрос я уже в общих чертах ответил. Пифагорейский союз — каким он известен из истории и дошедших до нас описаний, — представлял собой общину основанную на принципах подлинного братства, равенства и справедливости. Принципы эти, как я уже отмечал выше, заимствованы из копилки гиперборейского опыта и являются отличительной чертой золотого века. Для того чтобы они (принципы) обеспечили гармоническое развитие общества, отобразив тем самым гармонию Вселенной, необходимо начинать их воплощение (или внедрение, как бы сегодня сказали) с первичной ячейки — общины иди семьи, а не с дворцов правителей или других властных структур, которые Пифагор всегда обходил стороной. Даже с Самоса он уехал навсегда, чтобы не оказаться зависимым от тирана Поликрата (в отличие, к примеру, от Платона, который полтора века спустя всячески обхаживал тирана Сиракуз Дионисия Младшего, в надежде, что тот реформирует общественное устройство сицилийского полиса в соответствии с моделью идеального государства, предложенной Платоном).
Социальные воззрения пифагорейцев лапидарно и образно изложены, в частности, в собрании, получившем название «Пифагорейские золотые стихи» (слово «золотой» здесь безо всякого нажима заставляет также вспомнить и о золотом веке). Стихотворные афоризмы эти долгое время передавались в устной форме, записаны же были сравнительно поздно. Но от этого они не стали менее древними (вспомним, что Ригведа и Авеста тоже были записаны только в XVIII веке). «Пифагорейские золотые стихи», известные в письменном виде со времен поздней античности и раннего Средневековья, пользовались чрезвычайной популярностью на протяжении многих эпох и вплоть до наших дней. В 1808 году их издали на русском языке в виде изящного томика карманного формата. Здесь среди 325 пифагоровых наставлений читатели и читательницы могли узнать следующие:
«<...> Пифагор есть законодатель всего человеческого рода.
Сыти себе верного друга; имея его, ты можешь обойтись без богов.
Юноша! Если ты желаешь себе жизни долгоденственной, то воздержи себя от пресышения и всякого излишества.
Юные девицы! Памятуйте, что лицо лишь тогда бывает прекрасным, когда оно изображает изяшную душу.
Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.
Не пекись о снискании великого знания: из всех знаний нравственная наука, быть может, есть самая нужнейшая; но ей не обучаются». И т.д.
Не приходится сомневаться, что некоторые из этих и подобных им изречений пришли к нам через Пифагора из Гипербореи. Это хорошо видно из самого их содержания. «Пифагорейские золотые стихи» оканчиваются вдохновенным и патетическим четверостишием:
<...> Ко всему подходи с размышленьем
И руководствуйся знанием — лучшим возничим.
Если ты, тело покинув, в свободный эфир вознесешься, Станешь нетленным и вечным и смерти не знаюшим богом.
(Перевод И. Петер)
О чем свидетельствуют приведенные слова? Что слышит в них современный гиперборейски ориентированный читатель и слушатель? ЗНАНИЕ! ПОДЛИННОЕ ЗНАНИЕ! УНИВЕРСАЛЬНОЕ ЗНАНИЕ! АБСОЛЮТНОЕ ЗНАНИЕ! А мы прекрасно знаем, что в Гиперборее процветал культ Универсального знания, того самого, на поиски которого уже в XX веке отправились Рерих и Барченко. Ниже я еще буду говорить о восточном варианте этих (гиперборейских!) воззрений, но уже сейчас, забегая вперед, могу сказать, что приверженцы данной концепции считали, что окружающий нас мир образован пространство-временем, четырьмя стихиями и осознанным знанием. Другими словами, осознание знания в качестве составной части входит в структуру Мироздания.
Однако афоризмы и нравственно-эстетические наставления — это еще не социальная структура и не модель общественного устройства. О том и другом можно судить по другим основоположениям пифагорова учения. К таковым вполне можно отнести следующие принципы:
ЛЮБОВЬ и СОГЛАСИЕ— во всеобщем, высшем и, я бы сказал, космизированном смысле данных понятий. При их торжестве и через них, считал античный мудрец, во Вселенной и общественной жизни должна наступить гармония и улучшение человеческого рода. Эмпедокл — ученик Пифагора — вообще считал Любовь и Вражду глубинными первоначалами Мироздания. Но сам Пифагор о Вражде и слышать не хотел, а главное внимание сосредоточивал на Любви, из которой уже и вытекало полюбовное согласие, понимаемое как согласие: а) богов и людей; б) души и тела; в) разума и чувств; г) людей между собой — друзей, супругов, родственников, сограждан, различных народов.
Из любви и согласия (которые понимались в неразрывном единстве — как любовь-согласие) вытекают более частные, но не менее важные положения. ДРУЖБА и ДОВЕРИЕ — основа благополучия всякой общественной жизни. «Дружба есть равенство, — провозглашал Пифагор. — У друзей все общее». Друзей он любил безмерно и любил повторять, что друг — это второй «я». В общении рекомендовал держаться так, чтобы не друзей делать врагами, а врагов друзьями. Даже не будучи знакомыми лично, пифагорейцы всегда стремились оказать поддержку и помощь друг другу. Доверие — качество, к которому должен стремиться каждый, утверждая его конкретными делами и поступками. Доподлинные слова Пифагора: «Всякий человек должен стремиться быть достойным доверия».
Ямвлих дает разъяснение по данному поводу: «Пифагор предельно ясно показал дружеское единение всех со всеми: богов с людьми через благочестие и умелое служение людей, основоположений науки — друг с другом и вообще согласие души с телом, разумных ее частей с неразумными через изучение философии и философского созерцания, единение людей друг с другом, граждан — через правильное законодательство, различных народов— через естественное общение, мужа и жены, детей и братьев, а также домочадцев— через нерушимую связь, — одним словом, всех со всеми и еше с неразумными живыми существами на основе справедливости, природной близости и общности жизни; умиротворение и согласие самого по себе смертного тела с противоположными скрытыми в нем силами через здоровье и укрепляющий образ жизни, а также благоразумие, основанное на подражании царящему в мироздании согласию частей. Все это называется одним и тем же единственным словом «дружба», а открыл и установил ее законы, по общему мнению, Пифагор и так научил пользоваться этим дружеским единением, что еще и теперь многие говорят о тех, кого объединяет крепкая дружба, что они подобны пифагорейцам»* .
* Ямвлих Халкидский. Жизнь Пифагора. М., 1997. С. 153—154.
3. СТРЕМЛЕНИЕ К ДОБРУ. «Спешите делать добро!» — этот девиз, ныне сопряженный с именем доктора Гааза, непосредственно вытекает из Пифагорова учения. Для праведной души самое важное — настрой на добрые деяния. Счастье неотделимо от доброты. Люди становятся счастливыми лишь при наличии у них доброй души. Лабы добиться этого, требуется соблюдать ряд простых и понятных правил. Например, таких: «<...> Беги от всякой хитрости, отсекай огнем, железом и любым орудием: от тела — болезнь, от души — невежество, от утробы — роскошество, от города — смуту, от семьи — ссору, от всего, что есть, — неумеренность».
4. СПРАВЕДЛИВОСТЬ и РАВЕНСТВО. Имущество пифаю-рейцы считали общим. В переписке Андрея Белого и Александра Блока встречается утверждение, что равенство по-пифагорейски вообше означало «быть равным блаженным богам». Добродетель приверженцы пифагорейского учения приравнивали к гармонии, поскольку сама Вселенная построена на принципах гармонии. Поэтому и дружба — это прежде всего равенство гармонических ладов, находящих свое воплощение не только в музыке (земной и космической), но во взаимоотношении людей. Что касается справедливости, то достаточно подробно о ней сказано у Ямвлиха: «Как Пифагор осуществлял справедливость и учил людей соблюдать ее, мы лучше всего поймем, если помыслим о том, с чего начинается справедливость и от каких первопричин рождается, а также поймем первопричину несправедливости. После этого мы поняли бы, как Пифагор соблюдал справедливость и как делал так, что она осуществлялась наилучшим образом. Итак, наилучшим началом справедливости является общность, равенство и единочувствие всех людей, подобное единочувствию души и тела, а также такое состояние, когда чужое и мое не противоречат друг другу, о чем говорит и Платон, заимствовав эту мысль у пифагорейцев. Поэтому Пифагор развивал все самое лучшее в людях, изгоняя из их нравов то, что отделяет одного человека от другого, и укрепляя все то, что их объединяет, вплоть до самых последних мелочей, которые могли быть причинами как спокойного состояния, так и смятения. У них все всегда было обшим и единым, для себя же никто ничего не приобретал. И если кто нравился общине, он пользовался общим имуществом самым справедливым образом, если же нет, то, забрав имущество, свое и даже больше того, что внес в обшее достояние, он уходил. Так, исходя из основного принципа, Пифагор наилучшим образом установил справедливость. Кроме того, к справедливости ведет общение с людьми, отчуждение же и пренебрежение к общему роду по
рождает несправедливость. Поэтому он хотел, чтобы люди все шире распространили общение, и приблизил их к родственным нам живым существам, призывая относиться к последним как к родичам и друзьям: не обижать их, не убивать и не есть»*.
По Пифагору, для человеческого общества нет зла хуже, чем безначалие. Однако правители любого ранга и уровня должны быть при этом действительно лучшими людьми — не по рождению, а по силе духа и разума, добродетели и человеколюбию, доблести и силе, по развитию всех своих способностей. Понятно, что реализация сформулированных принципов возможна лишь в условиях СВОБОДЫ. Тиранию Пифагор презирал и ненавидел (точнее — отвергал, ибо чувство ненависти как таковое он не признавал вообще). В целом же ничего сверхъестественного в Пифагоровых принципах общежития нет. Они настолько естественны, что подчас даже не производят впечатление древнего глубокомыслия. В самом деле, увидев на улице плакат или транспарант со словами, призывающими крепить мир и дружбу, разве кому-нибудь придет в голову мысль, что призыв сей восходит ко временам Пифагора и даже к гиперборейской эпохе. Мы ведь условились, что начало свое вышеприведенные положения и принципы берут в Гиперборее. Следовательно, и гиперборейская модель общественного устройства не представляла собой с точки зрения обычных социально-этических критериев ничего экстраординарного. Названные принципы просты и понятны. На протяжении веков и тысячелетий были неоднократные попытки реализовать их на практике — от неудавшегося пифагорова эксперимента в Италийских колониях в VI веке до новой эры до столь же безуспешных попыток построить в XIX веке коммунистические обшины в Америке (Этьен Каабе и Роберт Оуэн). Про XX век вообще не стану говорить. Но золотой век не вернулся — ни в узколокальном плане, ни в массовом масштабе.
* Ямвлих Халикидский. Жизнь Пифагора. М., 1997. С. 121—122.
Сегодня для нас золотой век не просто мысленная симметрия во времени, проекция прекрасного прошлого на неизвестное будущее. То, что когда-то было в прошлом, потихоньку прорастает в настоящем и обязательно повторится и в будущем. Оно и сегодня наполняет наши души и воспламеняет наши сер
14- 5994
417
дца, реализуясь в высоких помыслах, высокой нравственности и благородных деяниях по-гиперборейски ориентированной личности. Было бы только это — остальное приложится!
***
Попытки реализовать принципы золотого века и гиперборейского общежития продолжались, по существу, на протяжении всей мировой истории. Наиболее интересная подобная попытка, к тому же однозначно связанная с Гипербореей, была предпринята сравнительно недавно в Петербурге, именовавшемся тогда Ленинградом. Речь пойдет о 20-х и 30-х годах прошлого столетия и об организации «Единое трудовое братство» (ЕТБ), созданной А. В. Барченко. «Братство» долгое время находилось под наблюдением спецслужб ОГПУ—НКВД. В 1937 году все его члены были арестованы и после недолгого следствия и десятиминутного суда расстреляны. Кроме самого Барченко, которому исполнение смертного приговора отложили на год. Все это время он работал над рукописью, где подробно воспроизвел свои представления о древнейшей истории, высокоразвитой (гиперборейской) цивилизации прошлого, ее гипертехнологиях и свидетельствах, сохранившихся до наших дней. (Рукопись, по утверждениям архивных служб ФСБ, утрачена.) О деятельности же ЕТБ, его уставе и программе можно судить по кратким протоколам допросов и чудом уцелевшим документам, сохранившимся в семейных архивах наследников А. Барченко и А. Кондиайна (Почти все они — полностью или частично — к настоящему времени опубликованы).*
* См., напр.: Демин В. Н. Космист, чекист, хранитель тайны//Наука и религия. 1997. № 4; Он же. Загадки Русского Севера. М., 1999. [2-е издание, исправленное и дополненное. М., 2005]; Барченко А. С. Кем же он был? Судьба Александра Барченко // Наука и религия. 1997. № 7; Шишкин О. А. Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж. М., 1999; Андреев А. И., Барченко А. В. — русский искатель Шамбалы // Невский архив. 2002; Он же. Время Шамбалы. Оккультизм, наука и политика в Советской России. М., 2002; Он же. Оккультист Страны Советов: Тайна доктора Барченко. М., 2004.
Существует машинописная копия так называемой «Памятки для членов ЕТБ», где излагаются конкретные факты и выводы, касающиеся интересующей нас проблемы и, в частности, истории золотого века. Не стану подробно излагать саму памятку; желающие могут познакомиться с ней в моей книге «Загадки Русского Севера» (полностью она опубликована в качестве Приложения в книге О. Шишкина «Битва за Гималаи»). Но некоторые исходные положения придется напомнить. «Памятка», написанная лично Барченко, начинается со словосочетания «Золотой век», представлявший, по Барченко, эпоху Великой Всемирной Федерации народов, которая продолжалась на земле в течение 144 ООО лет. Итак, золотой век длился около полутораста тысяч лет. За столь продолжительный период случалось всякое — и взлеты, и падения, периоды расцвета и упадка.
Сам Барченко утверждает: «<...> Представлять себе все 144.000 лет в качестве сплошного Золотого века "с молочными реками и кисельными берегами" также, разумеется, НАИВНО. Вернее представлять себе этот грандиозный период наиболее длинным космическим периодом, в границах которого цивилизации, овладевшие ключом Универсального знания, превалировали над упадочными цивилизациями. Знание чисел мировой закономерности позволяет установить, что в границах этого огромного (в обшем, золотого) периода, когда космические условия особо благоприятствовали развитию цивилизаций, сконструированных по Универсальной схеме, чередовались периоды расцвета и упадка, в такой приблизительно последовательности: 2000 лет полного упадка и ожесточения, соответствующих нашей эре с Р. X., в конце их наступает бурный революционный период в мировом масштабе, затем 8000 лет полного расцвета Универсальной Культуры, постепенно охватывающей весь мир»*.
* Цит. по: Шишкин О. А. Битва за Гималаи. М., 1999. С. 308.
Даже из приведенного отрывка видно, что Барченко связывает развитие цивилизаций с разного рода космическими процессами, включая солярные и лунарные (последнего аспекта я здесь и сейчас касаться не стану). Именно космопланетарные процессы приводят к разного рода катаклизмам на земле, и среди них те, что именуются «всемирными потопами». Они-то и приводят в одночасье к катаклизмам, имеющим далеко идущие последствия, и заставляют уцелевшие после потопа протоэтносы мигрировать в разнообразных направлениях в поисках более благоприятных условий. Последняя такая миграция случилась 9 ООО лет тому назад, когда арии во главе со своим вождем Рамой (будущим героем великого индийского эпоса «Рамаяна») мигрировали ориентировочно с нынешнего Кольского полуострова на юг и добрались до мест нынешнего проживания на полуострове Индостан, в Иранском нагорье и других территориях Евразии.
В сохранившихся записях пояснений Барченко древнейший миграционный процесс выглядел примерно следующим образом: «После потопа и разделения народов белокожий народ, родивший впоследствии легендарного великого вождя — Раму, двинулся с Крайнего Севера. Промежуточным этапом его движения еше в доисторическую эпоху служили границы Вавилонии. Затем белый народ — отец Рамы — двинулся из границ Вавилонии на восток, перевалил через Гиндукуш и, очутившись в ближайшем соседстве с Тибетом и Китаем, вошел в соприкосновение с культурой уже уставшей — древнейшей расы желтокожих. Затем двинулся на восток к Гималаям, к высочайшей горе Азии — Гауразанкару [«Гора Шивы» — Кайлас. — В. Л.]. Двинувшись на юг со склонов Гималаев, наводнил долину Ганга. При позднейшем возвращении части белого народа на запад была принесена культура, прильнувшая к белому народу при соприкосновении с усталой цивилизацией краснокожих»*.
* Цит. по: Андреев А. И. Оккультист Страны Советов. М., 2004. С. 203.
Вслед за Сент-Ивом д'Альвейдром Барченко называет отколовшуюся от Гипербореи северную цивилизацию Рамидской (по имени Рамы). Он вообше разделял концепцию Подземного царства — Агарты, развитую Сент-Ивом д'Альвейдром в его нашумевшей книге «Миссия Индии в Европе» и уточненную впоследствии Рене Геноном в эссе «Царь мира». Барченко искал проходы в Агарту и на Кольском полуострове, и в горном Крыму, и на Алтае, планировал с той же целью экспедиции в Афганистан (знаменитые пешеры Тора-Бора), в Тибет (намереваясь, как и Рерих, достичь Шамбалы — о чем ниже), но не получил разрешения аж на уровне Политбюро ВКП(б) и Наркоминдела. Этого вопроса я за неимением времени касаться не стану.
В самом деле, на Мурмане множество топонимов и гидронимов с древнейшей протолексемой «рам» (в целом же таких топонимов многие сотни в разных местах России и в других странах). В 2003 году я с помощью военных добрался по болотам и бездорожью на гусеничном вездеходе-тягаче до горы Рамы, находящейся вообше-то в «закрытой зоне». И хотя мы нашли на вершине горы таинственную и, вне всякого сомнения, древнюю надпись, которую нашим специалистам-компьютерщикам даже удалось расшифровать (точнее — предложить возможный вариант прочтения), — все же наибольшее впечатление производит окрестный вид — бескрайние гиперборейские просторы. Точно наяву ошушаешь себя участником Великого переселения народов, когда десятки, — а, может, и сотни тысяч наших арийских прапредков собирались здесь, прежде чем откочевать, как говаривал Лермонтов, «с милого Севера в сторону южную».
Но пора перейти к собственно гиперборейским принципам социальной организации и общественным идеалам, связанным с золотым веком. В «Памятке для членов ЕТБ» мы ничего на эту тему не найдем. Интересующие нас положения были сформулированы в Уставе ЕТБ, который в оригинале не дошел. Однако по протоколам допроса и самого Барченко, и его сподвижников нетрудно восстановить основные установки, которыми руководствовались члены ЕТБ. Кроме того, в архиве семьи Александра Кондиайна (по существу, сопредседателя ЕТБ) сохранился очень важный для нашей темы обширный документ, озаглавленный «Правила жизни», где сформулированы основные нравственно-этические нормы, которыми руководствовались члены обшины ЕТБ, возглавляемой здесь, в Петербурге, самим Барченко. В принципах этих узнаются уже хорошо известные нам положения Пифагоровой этики и правила, положенные в основу жизни и организации Пифагорейского союза, восходящие, как мы теперь знаем, к Гиперборее и эпохе золотого века. В самом деле, разве не о сопряженности с Пифагоровым учением и древнеарийским мировоззрением (читай — гиперборейским) в целом свидетельствуют, к примеру, такие нормы жизни ЕТБ:
— Солнце — отец, Земля — мать; она родила тебе сестер и братьев там, где ты на ней обитаешь.
Никогда не прячься от Солнца.
Не строй себе счастье за счет несчастья других.
В личной защите не применяй иного оружия, кроме личного примера.
Семья — кирпич, из которого строится здание государства.
Не имей собственности ни в вещах, ни в супруге, ни в людях.
Считай себя должником того, кому ты имел возможность оказать помощь.
Не проходи мимо женщины с ребенком на руках без вопроса, не нуждается ли она в необходимом*.
И так далее. Среди других «правил жизни» ЕТБ общечеловеческие нормы морали, например, коллективизм, взаимопомощь, а также хорошо известное у всех народов и во все века так называемое «золотое правило нравственности»: «Поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой». Но, оказывается, за приверженность к этим и подобным принципам в 1937 году можно было заработать «вышку», ибо никакого другого «криминала» в деятельности и даже настроениях у Барченко и других членов ЕТБ не было.
* * *
* Цит. по: Андреев А. И. Оккультист Страны Советов. М., 2004. С. 175-177.
Не было никакого криминала и в переписке с известным ученым-тибетологом и буддологом Г. Ц. Цыбиковым. В письмах к нему А. В. Барченко, помимо прочего, ставил вопросы об Универсальном знании, берущем свое начало в великой высокоразвитой цивилизации прошлого и сохранившемся до настоящего времени в подземных убежищах Агарты, одним из коррелятов которого является легендарная Шамбала — евразийский и общемировой символ золотого века, в котором закодирована информация о прошлом, настоящем и будущем. Проблема идентичности Шамбалы и Гипербореи возникала сама собой. К настоящему времени она выкристаллизовалась в виде положения, разделяемого многими, — что Гиперборея — это и есть Северная Шамбала, одна из многих, скрытно существующих по сей день на планете, в том числе и в ее недрах. Среди этих древних подземных убежиш — «Северная Агарта», расположенная на Кольском полуострове, о которой Барченко знал достаточно много и по тайным масонским источникам, и по личному опыту, предприняв в 1922 году беспримерную экспедицию в самое сердце Русской Лапладан-дии, в район священного саамского Сейдозера. Здесь, по его данным, находился один из скрытых проходов в подземное царство Агарты.
Вообше-то для этого можно было и не ходить столь далеко. Время в пути от Мурманска до Сейдозера в 1922 году у Барченко заняло около двух месяцев, сегодня на вертолете для этого требуется всего один час. Но дело совсем не в этом. Космические фотографии, сделанные со спутника, показывают, что обширные подземные пустоты начинаются уже у самого Мурманска. Летом 2006 года запланировано доставить в район с известными нам координатами георадар, с которым уже работали на Сейдозере (и, надо сказать, обнаружили много интересного), дабы попытаться ответить на ряд по сей день остающихся открытыми вопросов. Поэтому и у меня, и у моих сподвижников по гиперборейским исследованиям есть все основания с фактами в руках утверждать: Шамбала — наследница Древней Гипербореи, а также одновременно ноосферная информация о ней и аккумулированном в ней Универсальном знании.
В восточном учении о Шамбале совершенно однозначно прослеживаются реминисценции золотого века. По-тибетски Шамбала — это Деджюн, что-означает «Источник счастья». В символическом смысле Шамбала также олицетворяет царство всеобщего счастья (в прошлом, настоящем и будущем), грядущей эпохи правды и истины, победы добра над злом и непременного единения всего человеческого рода. Все это— общеизвестные истины. Но сейчас я бы акцентировал внимание на двух следующих вопросах. Первый из них связан с теоретическими представлениями о Шамбале. В буддийской и более ранней традиции они (эти теоретические представления) связаны с учением Ка-лачакры (по-тибетски — Дюнхор). Калачакра переводится «Колесо времени», корневая основа «кал» здесь— санскритская вокализация русского слова «коло», что также означает «колесо» и одновременно одно из имен языческого солнечного божества (откуда также название реки Колы на Кольском полуострове и самой этой гиперборейской украины). Что касается Калачак-ры, то сама эта лексема обозначает три разные веши: 1) само учение; 2) книгу, где это учение записано; 3) Будду как носителя Калачакры (в последнем случае так и говорят — Булла Калачак-ра). Книга «Калачакра» — один из самых боговдохновенных, труд-нопонимаемых и трудно усваиваемых текстов в истории мировой мысли.
Но я излагать здесь даже основные положения упомянутой книги не стану, обращу только внимание на тот неоспоримый факт, что восточное «Колесо времени» — это то же самое, что и западный «круг вечного возвращения», первым пропагандистом коего в истории европейской философии был Пифагор. Считается, что лично он почерпнул представления о «вечном возвращении» у древнеегипетских или халдейских жрецов. Но мы-то знаем, что все это совсем не так. Корни учения о «вечном возвращении» (или, что одно и то же, о Калачакре — Колесе времени) восходит к единому гиперборейскому первоисточнику, который потом в разных вариантах распространяли по всему миру потомки и наследники гиперборейцев).
Второй вопрос касается изображения Шамбалы, наводящего на весьма любопытные аналогии и предположения. Существуют (во множестве) своего рода символические «карты» Шамбалы в форме канонических картин, написанных минеральными красками (по-тибетски они именуются танка, что означает «свиток») (рис. 137). Так вот, я беру на себя смелость утверждать, что символические изображения Шамбалы на тибетских танка изоморфны начертаниям Гипербореи на известных картах отца и сына Меркаторов. Разница лишь в том, что на картах Меркаторов — четырехлепестковая северная земля окружена свободным ото льда океаном, а на буддийских «картах» — восемь лепестков, окруженных массивными ледниками, которые можно принять за замерзший океан, но в действительности — это горы, покрывшиеся ледниками в результате космопланетарного катаклизма, сначала окружившими Гиперборею со стороны моря, а затем и вовсе уничтожившими ее как цивилизацию.
Существуют подробнейшие описания Шамбалы — и не только в древних трактатах, но в рассказах «очевидцев» уже нашего времени. Конечно, этих «очевидцев» лучше назвать сновидцами, ибо их путешествие в Шамбалу происходило не наяву, а во сне, правда, во сне не обычном, а что называется священном. Священный — это такой сон, когда посвященному открывается будущее или фрагменты Универсального знания, когда совершаются открытия (вроде открывшейся во сне Менделееву периодической системы элементов), когда к спяшим древним героям являются боги, чтобы предсказать судьбу или подсказать оптимальное решение трудной проблемы. По существу, такой сон представляет контакт с ноосферой или, что то же самое, с энергоинформационным полем, где в закодированном виде содержатся знания (и осознание знания, согласно шамбалийскому учению, — о чем я уже говорил выше!). Естественно, в состоянии контакта с ноосферой можно увидеть и то, что увидел один из самых почитаемых тибетских лам по имени Кхамтрул Ринпо-че (р. 1927). О своем видении он рассказал не кому-нибудь, а самому далай-ламе во время своего посвящения именно в Кала-чакру, состоявшегося в Нью-Йорке (поэтому названный город в Америке фигурирует в рассказе). Привожу этот удивительный текст в том виде, как он опубликован в переводе на русский язык в книге А. Костюшко «В окружении Шамбалы» (М., 2005). С. 19—29.
«Я очень счастлив, что у меня есть возможность рассказать о сне, в котором у меня было видение Шамбалы. Прежде всего я хочу сказать, что не следует слишком полагаться на сны, но сон, о котором я собираюсь рассказать, был особенным и настоящим, и я счастлив, что вы можете услышать о нем. Некоторые люди полагают, что царство Шамбалы не существует, множество других верят в нее. Мое собственное мнение: Шамбала существует, иначе было бы трудно принять утверждение, что Будда Шакьямуни учил Калачакра-тантре, и то, что впоследствии существовало семь царей Дхармы и 21 держатель линии преемственности.
В возрасте 15 или 16 лет у меня были проблемы с умом: я был часто беспорядочен и неуравновешен, не было никакого спокойствия. Никто не мог в то время понять, что со мной, из-за этого я не чувствовал себя хорошо. Поэтому, когда к нам приехал мой главный духовный наставник Джамьян Кьение Чоки Лодрё, мы попросили сделать для меня предсказание. Результатом было то, что я должен посетить одно священное место, называемое Рава Гонгичак Пхурба в Миньяке, что в Восточном Тибете, и повторить большую молитву Гуру Ринпоче (Падмасам-бхаве) 400 ООО раз.
Так как я был ленив, то не мог завершить такое количество повторений, рекомендованное мне коренным Гуру, и справился только с немногим более чем 200 ООО. Если бы я смог повторить их все, то стал бы великим ламой (учителем), но, видимо, удача ушла от меня, и я, к сожалению, не смог этого сделать. Я начитывал молитвы в священном месте, в здании, называемом Подран Нгаиег ("Пятиэтажном дворце"), но, так как оно находилось на границе с Китаем, нам трудно было доставать цампу*, так что через пару месяцев я должен был вернуться домой.
Если в будущем кто-то из вас сможет посетить Тибет, особенно район Миньяк Джетен, о котором я упомянул, то там сможете найти прекрасную пещеру, где я выполнял свою практику. Конечно, если вы не сможете найти ее, то, возможно, подумаете, что я говорю неправду. В то время, когда я находился там, мне приснился необыкновенный сон. Итак, если вы будете внимательны, то услышите кое-что интересное.
• Цампа — традиционная повседневная пиша тибетцев, представляющая собой поджаренные зерна ячменя, смолотые в муку, куда добавляются топленое масло, мед, чай и специи.
Во сне я увидел девушку гораздо красивее любой, что когда-либо видел прежде. Ей было 15 или 16 лет, того же возраста, что и я, в самом расцвете юности. Она была необычайно привлекательна, и атомы моего тела и ума начали танцевать. Не только я был очарован ею, но и она так же вела себя по отношению ко мне. Я был так взволнован ее присутствием, что не помню, что говорил, наверное, сказал много всего. Через некоторое время, когда я пришел в себя, если можно так выразиться, то улыбнулся ей, и она ответила, произнеся: "Брат, мы должны посетить Царство Шамбалы". Когда девушка сказала, что поведет меня туда, первая мысль была: "Ого!". Однако затем вспомнил, что она назвала меня "братом", а я хотел установить с ней более близкие отношения любым способом, но она остановила меня, и теперь я не мог сказать ей о своих чувствах. Я подумал: "Хорошо, пройдет немного времени, и я найду способ сообщить ей о том, что я переживаю".
Как вы можете видеть, когда я был юн, то был непослушным парнем. Потом я снова улыбнулся ей и, вместо того чтобы назвать ее "сестрой", сказал: "Мой друг, я очень хочу пойти в Шамбалу вместе с тобой, но должен тебе сообщить, что не имею понятия, как туда добраться!" Она же мне ответила: "Брат, ты не должен волноваться из-за этого: я здесь для того, чтобы провести тебя туда". Тогда, набравшись смелости, я спросил: "Ты называешь меня братом, а откуда ты знаешь, кто я?" Она рассмеялась: "Глупец, разве ты не узнаешь меня? Посмотри мне прямо в глаза!"
— Что там в твоих глазах? У меня точно такие же!
—Болван, как ты можешь сравнивать свои обычные глаза с моими глазами мудрости!
И она показала мне свои глаза, их было семь: два находились на обычном месте, один — между бровями, два — на ступнях и два — на ладонях. Она показала мне их и произнесла: "Теперь ты видишь разницу?". Мне стало очевидно, что она настоящая Белая Тара. Затем она настояла, чтобы я посмотрел прямо ей в глаза, объяснив, что это создаст условия для долгой жизни. Мои предки жили только до 48 или 56 лет, но мне сейчас уже 64 года, и я собираюсь прожить еще несколько лет. Мы, нинмапинцы [практики школы тибетского буддизма Нинма. — В. Д.], особенно любим благоприятные знаки, и я думаю, что этот сон указывал на что-то очень благоприятное.
Прекрасная девушка сказала: "Отправляемся в Щамбалу!" Когда мне было 16 лет, я слышал о самолетах, хотя никогда их не видел. Она попросила меня сесть на кусок белой материи, но это определенно был не самолет. Девушка села за мной, и это наполнило меня блаженством. У меня возникло такое сильное доверие, что полностью освободился от сомнений. Мой ум переживал столь разные состояния, как будто они соревновались друг с другом.
Я был так счастлив, не было даже малейших беспокояших концепций! Это был такой опыт, который вне любых обычных объяснений. Вот такими были обстоятельства, когда мы начали полет в Шамбалу. Если сравнить с путешествием на самолете в Нью-Йорк, то полет во сне был, наверное, в девять раз быстрее. Если бы я всегда перемешался так быстро, то я смог бы летать в Нью-Йорк из Индии по три раза в день.
Пока мы летели, она указала на великолепную снежную гору, выглядевшую так, как будто по ней взбирался снежный лев. "Смотри, это печатный дом Дергей, главное издательство в Восточном Тибете. Во времена твоего предка Пемы Лундру-па, известного больше как Акьяб Лама, я была твоей тетушкой Цеван Лхамо и вырезала некоторые из деревянных печатных досок; если ты посмотришь, они все еше там". Поскольку мы находились на пути в Шамбалу, то смотрели сверху вниз на множество других мест. Она показывала мне Чамдо, Лхасу, Таши Лунпо, Кайлаш и так далее, однако сейчас нет необходимости входить в детали. Когда мы перелетели через гору Кайлаш, то увидели другие великолепные снежные, скалистые горы и горы, покрытые травой. Эта местность была очень малонаселенной. И затем перед нашим взором появилась пустыня, напоминавшая тигриную шкуру, распластанную на земле.
Затем показалось другое место, которое было не совсем круглым, но по форме напоминало барабан. Мы добрались до какой-то огромной пустыни, совершенно бесплодной местности. Пока мы летели над ней, я чувствовал, что там вообше нет никаких форм жизни. Продолжая путешествие на север, мы достигли местности, красиво окруженной горами. Трудно описать географию этого места, но я ошушал, что оно напоминает открытый лотос с 32 лепестками. На танках обычно изображают восемь или шестнадцать лепестков. Это место было очень просторным и выглядело огромным: извините меня за не столь подробное описание. Моя спутница сказала, что там 32 огромных города, расположенных на лепестках, и каждый город такой же большой, как Нью-Йорк. И хотя там было 1034 больших города, и она сказала мне, что каждый из них окружен 900 небольшими поселениями, но у меня создалось ошушение, что они такие же огромные, как и Нью-Йорк. Всего, как девушка объяснила, в этой местности 921 600 небольших городов.
Мы могли ощущать, что наш мир восхитителен и полон удивительных вешей. Он даже не напоминает города Шамбалы. Их архитектурный стиль был подобен непальскому и китайскому. В каждом городе было множество великолепных зданий, с золотыми крышами и перилами. Они выглядели как бесценные дворцы божеств, украшенные головами крокодилов, гаруд [волшебных птиц. — В. Д.], и я чувствовал, что, должно быть, там живут "важные шишки" Шамбалы. Это были великолепные дворцы, украшенные сверкающими драгоценностями, звенящими колокольчиками и прекрасными радугами. Я был в таком восторге и ощущал необычайное блаженство, просто смотря на них. Как я помню, там были многоэтажные дома, но с отдельными крышами на каждом, очень напоминающие наши.
Каждой семье принадлежал красивый парк с прудом, наполненным ароматной водой. У них были также исполняющие желания драгоценность и корова и полный достаток в их домах. Чего бы они ни захотели, все происходило спонтанно. Не было никакого управления деятельностью жителей Шамбалы, никто никого не обманывал — в этом не было нужды. Все население наслаждалось физическим блаженством и душевным счастьем, они были богаты и здоровы, не было болезней и войн. Я ощущал, что все они рождены чудесным образом: не как мы из утробы матери. Возможно, самое необычайное качество этого царства: не было никакого чувства «тебя» или «меня». Люди не произносили таких слов, и это означало, что не было ревности или конкуренции между ними. Там царил полный и совершенный мир.
Однако я чувствовал, что в Шамбале жили не только люди, но и божества, наги, якши и другие. Почему я так думал: я помню, что видел множество прозрачных, светящихся зданий, не твердых, как наши, но просто совершенно прозрачных, "созданных" из света, и я подумал, что это жилища существ иных форм. В сердце царства Шамбалы, окруженного большими городами, был бесценный небесный дворец божества Калачакры, построенный царем Сучандрой.
К востоку от дворца Калачакры находится огромный дворец царя Шамбалы. Когда мне это снилось, Шамбала находилась под управлением линии царей Дхармы и Кулика или "держателей линии" со времен царя Сучандры. Нынешний правитель кулика, чье имя Чотъял Магагпа или Анируддха, уже взошел на трон, и моя спутница сказала, что ему 17 лет. Поскольку каждый царь-кулика правит в течение 100 лет, а мне 64, то ему должно быть сейчас 65 лет. Как я говорил тем из вас, кто был в храме Св. Иоанна Богослова, как я понял, кулика Пундарика или Пема Карпо — это сейчас Далай-лама. Моя спутница сказала, что последний царь-кулика будет зваться Рудра с Колесом, «могущественный и свирепый царь, держащий железное колесо в своей руке», что буквально и означает его имя, и это будет не кто иной, как Далай-лама, который победит все зло во Вселенной.
Другая важная вещь, которую я хочу сообщить вам, что в то время, когда я видел этот сон, мои старшие родственники часто говорили о своем беспокойстве относительно тысяч убитых людей во Второй мировой войне. Так что я использовал возможность спросить девушку, которая взяла меня в Шамбалу, о предсказании в текстах, что, когда придет последний царь-кулика, чтобы подавить все зло, будет делать это с помощью луков и стрел, копий, палок и т.д. Я спросил ее, как же он сможет победить мощное современное оружие луками и стрелами? Она ответила, что не нужно беспокоиться об этом, потому что из-за силы кармы для любого разрушительного оружия, которое мы производим в этом мире, автоматически появится соответствующее противодействующее ему оружие в царстве Шамбалы. Она сказала: "Оружие, которое вы создали в своем мире, сделано на основе экспериментов с различными видами материалов, но противоракетные системы Шамбалы имеют природу возвышенной мудрости и намного более мошны".
Она снова уверила меня, что не нужно волноваться о разрушительном оружии, произведенном в нашем мире, потому что, когда придет последний царь-кулика, его противоракетные системы будут готовы к сражению, все это благодаря кармической силе Шамбалы.
Затем мы отправились к царю, который правил Шамбалой в то время. У ворот дворца нас встретил сильный человек и представил царю, который находился в глубокой медитации. От него исходило такое сильное сияние, что я не мог смотреть прямо ему в лиио. Потом казалось, что он как бы растворился в свете и превратился в ламу, и дал мне несколько раз посвящения Авалокитешвары, после чего все исчезло подобно тому, как исчезает радуга, и только девушка и я все еще оставались там. Как я надеялся в самом начале, мы начали выражать нашу любовь друг к другу. Она предсказала, что в этой жизни я не смогу оставаться монахом, но сказала, что даже если я не смогу так сделать, то все равно сумею принести пользу многим людям. Затем я увидел во сне, что возвратился в свою пещеру. Когда я проснулся, уже был рассвет, и таким образом мой сон закончился.
Нам не следует слишком полагаться на сны, но все же мы имеем право видеть сны, вы имеете право, и я — тоже. И хоть я рассказал об этом, не хочу, чтобы вы думали, что должны верить в истинность или реальность моего сна, но, по крайней мере для меня, это был абсолютно живой опыт*.
* * #
Из приведенного обширного текста нетрудно извлечь уникальную ноосферную информацию о Древней Гиперборее. Можно ли допустить, что некогда на погибшем Арктическом материке или архипелаге существовало 32 огромных города (мегаполиса, как бы сегодня сказали), расположенных на «лепестках» суши в окружении океана, и еше 1034 просто больших города, каждый из которых окружен 900 небольшими поселениями (итого — 921 600 небольших городов)? Поставленный вопрос вполне заслуживает, чтобы в нем разобраться. А разве не напоминают о золотом веке и Гиперборее сведения, как будто заимствованные из текстов античных авторов и, в частности, великого древнеримского ученого-энциклопедиста Плиния Старшего о том, что все население жило в довольстве и достатке, наслаждаясь физическим блаженством и душевным счастьем, здоровьем и богатством, не ведая болезней и войн. А поразительное известие о мошнейшем оружии и противоору-жии (включая ракетное и противоракетное) — разве оно не совпадает с данными о гиперборейских достижениях в этих областях?
Великий провидец XVI века (а точнее — на все времена) Мишель Нострадамус писал, что семена золотого века непременно прорастут в России. Он именовал ее «страной Севера», а россиян — так и совсем прямо — «народом гиперборейским». Нострадамус никогда не ошибался. Вот только конкретных дат он не имел привычки указывать...Что ж, будем ждать!
Гиперборея обязательно возродится — по законам вечного возвращения.
БИБЛИОГРАФИЯ
Авдеева Е. А. Записки и замечания о Сибири. С приложением старинных русских песен. М., 1837.
Алексеев М. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников. Иркутск, 1941.
Алексеев Н. А. Шаманизм тюркоязычных народов Сибири. Новосибирск, 1984.
Анисимов А. Ф. Космологические представления народов Севера. М.-Л., 1959.
Антология фольклора народностей Сибири, Севера и Дальнего Востока. Красноярск, 1989.
Анучин В. И. Очерк шаманства у енисейских остяков // Сборник Музея антропологии и этнографии. Вып. 2. СПб., 1914.
Анучин Д. Н. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака. Древнее русское сказание «О человецех незнаемых в Восточной стране» // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. 14. М., 1890.
Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск, 1995.
Арутюнов С. А., Сергеев Д. А. Проблемы этнической истории Берингоморья. М., 1975.
Археология с древнейших времен до Средневековья. В 20-ти томах. М., 1981—2003. (Издание продолжается.)
Байи Ж. С. Письма об Атлантиде Платона и о древней истории Азии // Атлантида и Гиперборея: Мифы и факты. М., 2003.
Басилов В. Н. Избранники духов. М., 1984.
Бахрушин С. В. Избранные работы по истории Сибири XVI—XVII вв. // Научные труды. Т. 3. М., 1955.
Богораз-Тан В. Г. Чукчи. В 2-х томах. Л., 1934—1939.
Богуславский Г. А. Памятники Сибири: Западная Сибирь и Красноярский край. М., 1974.
Борисов А. А. У самоедов. СПб., 1907.
Буиинский П. Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. Тюмень, 1999.
Бушуев В. В., Копылов И. П. Энергокосмизм России. М., 1998.
В дебрях Севера: Русские писатели XVIII—XIX веков о земле Коми. Сыктывкар, 1983.
Вадеикая Э. Б. Лревние идолы Енисея. Л., 1967.
Вадеикая Э. Б. Сказы о древних курганах. Новосибирск, 1981.
Василевич Г. М. Эвенки. Л., 1969.
Биллем Баренц на Новой Земле. М., 1996.
Встречь солнцу. (История Отечества в романах, повестях и документах. Век XVI—XVII). М., 1987.
Гемуев И. Н. Мировоззрение манси: Лом и Космос. Новосибирск, 1990.
Гемуев И. Н., Сагалаев А. М, Соловьев А. И. Легенды и были таежного края. Новосибирск, 1989.
Гондатти Н. Л. Следы язычества инородцев Северо-Западной Сибири. М., 1888.
Грум-Гржимайло Г Е. Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (К вопросу о народах белокурой расы в Средней Азии.) СПб., 1899.
Гумбольдт А. Путешествие по Сибири. СПб., 1837.
Гумилев Л. Н. Лревние тюрки. М., 1967.
Гумилев Л. Н. Лревняя Русь и Великая Степь. М., 1989.
Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства. М., 1970.
Гумилев Л. Н. Черная легенда: Лрузья и недруги Великой степи. М., 1994.
Гурина Н. Н. История культуры древнего населения Кольского полуострова. СПб., 1997.
Демин В. Н. Тайны русского народа. В поисках истоков Руси. М., 1997.
Демин В. Н. Загадки Русского Севера. М., 1999.
Демин В. Н. Тайны Земли Русской. М., 2000.
Диков Н. Н. Лревние костры Камчатки и Чукотки. Магадан, 1969.
Лревние курганы Алтая. Горно-Алтайск, 1998. Лревности камской чуди по коллекции Теплоуховых. СПб., 1902.
Древность. Арьи. Славяне. М., 1996. Древность Урала // Очерки истории Урала. Вып. 2. Екатеринбург, 1996.
Древняя Сибирь. Л., 1976.
Дугин А. Империя рая — Сибирь // Наука и религия. 1997. №7.
Духовная культура Урала // Очерки истории Урала. Вып. 3. Екатеринбург, 1997.
ДэвлетМ. А. Петроглифы на кочевой тропе. М., 1982.
Елачич Е. А. Крайний Север как ролина человечества. СПб., 1910.
Ермак Тимофеевич — славный сын Земли русской. Свердловск, 1989.
Жарникова С. В. К вопросу о возможной локализации священных гор Меру и Хары индоиранской (арийской) мифологии // Информационный бюллетень МАИКЦА. 1988. № 11.
Зеленин Д. К. Культ онгонов в Сибири. М.-Л., 1936.
Земля Ямал: Альбом ямальских экспедиций В. П. Евладова. М., 1998.
Иванов С. В. Орнамент народов Сибири как исторический источник. М. -Л., 1963.
История Урала: С древнейших времен до конца XIX в. Кн. 1. Екатеринбург, 1998.
Кенин-Лопсан М. Б. Обрядовая практика тувинского шаманства. Новосибирск, 1987.
Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М., 1951.
Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. М., 1984.
Ксенофонтов Г. В. Легенды о шаманах. Иркутск, 1928.
Кубарев В. Л. Загадочные росписи Каракола // Природа. 1987. №8.
Кубарев В. Л. Древнетюркские изваяния Алтая. Новосибирск, 1984.
Кубарев В. Л. Памятник наскального искусства Алтая // Природа. 1989. №11.
Кузьмина ?. ?. Откуда пришли индоарии? Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индоевропейцев. М., 1994.
Кушелевский Ю. И. Северный полюс и земля Ямал (путевые записки). СПб., 1868.
Кызласов Л. Р. Лревнейшая Хакасия. М., 1986. Кызласов Л. Р. Древняя Тува (от палеолита до IX в.). М., 1979.
Кызласов Л. Р. Письменные известия о древних городах Сибири. М.,1992.
Кычанов Е. И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. М., 1995.
Кюнер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961. Лар Л. А. Шаманы и боги. Тюмень, 1998. Легенды и мифы Севера. М., 1985.
Ломоносов М. В. Краткое описание путешествий по северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию; Прибавление: О северном мореплавании на восток по Сибирскому океану // Избранные произведения в двух томах. Т. 1. М., 1986.
Мажитов Н. А. Тайны древнего Урала. Уфа, 1973.
Магидович И. П. Очерки по истории географических открытий. М., 1957.
Марков С. Н. Земной круг. М., 1971.
Марков С. Н. Юконский ворон; Летопись Аляски; Люди великой цели; Вечные следы: Книга о землепроходцах и мореходах // Избранные произведения. В двух томах. М., 1980.
Матвеев А. К. Вершины Каменного Пояса: Названия гор Урала. Челябинск, 1990.
Матюшенко В. И. Древняя история Сибири. М., 1999.
Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 1—3. М., 1999—2005.
Мифы народов мира. Энциклопедия в двух томах. М., 1980—1982.
Михайлов Т. М. Бурятский шаманизм. Новосибирск, 1987.
Молодин В. И. Эпоха неолита и бронзы лесостепного Обь-Иртышья. Новосибирск, 1977.
Мочанов Ю. А. Древнейший палеолит Диринга и проблема внетропической прародины человечества. Новосибирск, 1992.
Народы Сибири. М.-Л., 1956.
Начала цивилизации: йаниленко В. Н. Космогония первобытного общества; Шилов Ю. А. Праистория Руси. Екатеринбург^., 1999.
Не на небе — на земле: Русские сказки Восточной Сибири. В четырех томах. Иркутск, 1992.
Немирович-Данченко В. И. У океана. Жизнь на Крайнем Севере. СПб., 1875.
Новгородова Э. А. Древняя Монголия (некоторые проблемы хронологии и этнокультурной истории). М., 1989.
Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М., 1984.
Носилов К. Л. На Новой Земле. Тюмень, 1997.
Носидов К. Л. У вогулов. Тюмень, 1997.
Оборин В. А., Чагин Г. Н. Чудские древности Рифея: пермский звериный стиль. Пермь, 1988.
Окладников А. П. Открытие Сибири. Новосибирск, 1982.
Окладников А. П., Мартынов А. И. Сокровища томских писаниц. М., 1972.
Омельчук А. К. Зов Арктики: Об изучении Приобского Севера. Свердловск, 1980.
Омельчук А. К. К неведомым вершинам: Из истории исследования Полярного Урала. Свердловск, 1985.
Патканов С. К. Остяцкая молитва. Тюмень, 1999.
Патканов С. К. Очерк колонизации Сибири. Тюмень, 1999.
Переводчиков^ Е. В. Язык звериных образов: Очерки искусства евразийских степей скифской эпохи. М., 1994.
Плетнева С. А. Кочевники Средневековья. М., 1982.
Плигузов А. И. Текст-кентавр о сибирских самоедах. М., 1993.
Потапов Л. П. Культ гор на Алтае // Советская этнография. 1946. № 2.
Потемкина Т. М., Корочкова О. Н., Стефанов В. И. Лесное Тоболо-Иртышье в конце эпохи бронзы. М., 1995.
Путешествия по Обскому Северу. Тюмень, 1999.
Путешествие по Уралу Гумбольдта, Эренберга и Розе в 1829 г. Екатеринбург, 1873.
Радищев А. Н. Слово о Ермаке // Избранные сочинения. М., 1952.
Радлов В. В. Сибирские древности. Т. 1. Вып. 1—3. СПб., 1888—1894.
Радлов В. В. Из Сибири. М., 1989. Распутин В. Г. Сибирь, Сибирь... М., 1991.
Речкин М. Н. Сибирь спасет человечество. Т. 1—2. М., 2005.
Руденко С. И. Горноалтайские находки и скифы. М.-Л., 1952.
Рундквист Н. А. Сто дней на Урале. Екатеринбург, 1993.
Русская Америка: По личным впечатлениям миссионеров, землепроходцев, моряков, исследователей и других очевидцев. М., 1994.
Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океане (сборник документов о Великих географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке). М.-Л., 1952.
Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке. М., 1948.
Савельева Е. А. Олаус Магнус и его «История северных народов». Л., 1983.
Сагалаев А. М. Алтай в зеркале мифа. Новосибирск, 1992.
Сагалаев А. М. Урало-алтайская мифология: Символ и архетип. Новосибирск, 1991.
Сарычев Г. А. Путешествие по Северо-Восточной Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану. М., 1952.
Серошевский В. Л. Якуты: Опыт этнографического исследования. Т. 1. СПб., 1896.
Сибирская советская энциклопедия. Т. 1—4. Новосибирск, 1929—194? (последний том в свет не вышел, существует в единственном машинописном экземпляре в Российской государственной библиотеке).
Сибирские летописи. СПб., 1907.
Сибирские сказания. М., 1991.
Сибирские сказы, предания, легенда. Сборник А. Мисюре-ва. Новосибирск, 1959.
Сибирь и ее соседи в древности. Новосибирск, 1970.
Симченко Ю. Б. Тамги народов Сибири XVII века. М., 1965.
Симченко Ю. Б. Традиционные верования нганасан. В двух частях. М., 1996.
Скифо-сибирское культурно-историческое единство. Кемерово, 1980.
Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1996.
Славяне и финно-угры: Археология, история, культура. СПб., 1997.
Словиов П. А. Историческое обозрение Сибири. Новосибирск, 1995.
Смоляк А. В. Шаман: личность, функции, мировоззрение. М., 1991.
Соколова 3. П. Ардви Сура иранцев и «Злата Баба» обских угров // Советская археология. 1990. № 3.
Соколова 3. П. К происхождению современных манси // Советская этнография. 1979. № 6.
Субботина О., Трунов Ю. В слиянии судеб и сердец...: Фи-лософско-поэтический опыт постижения духовной истории Урала и России. Свердловск, 1998.
Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970.
Татищев В. Н. Избранные труды по географии России. М., 1950.
Тилак Б. Г. Арктическая родина в Ведах. М., 2001.
Топоров В. Н. Об иранском влиянии в мифологии народов Сибири и Центральной Азии // Кавказ и Средняя Азия в Древности и Средневековье. М., 1981.
Туголуков В. А. Кто вы, юкагиры? М., 1979.
Туголуков В. А. Следопыты верхом на оленях. М., 1969.
УтенковД. М. Открытие Сибири. М., 1998.
Флоринский В. М. Заметка о происхождении слова «Сибирь» // Известия императорского Томского университета за 1888/ 89 год.
Фольклор Русского Устья. М., 1986. ХеннигР. Неведомые земли. Т. 1—4. М., 1961—1963. Хлобыстин Л. П. Археология таймырского Заполярья. СПб., 1998.
Хомич Л. В. Ненцы: Очерки традиционной культуры. СПб., 1995.
Чернецов В. Н. К вопросу о проникновении восточного серебра в Приобье // Труды института этнографии. Т. 1. М.-Л., 1947.
Чернецов В. Н. Наскальные изображения Урала. Ч. 1—2. М., 1964—1971.
Щеглов И. В. Хронологический перечень важнейших данных по истории Сибири 1032—1832. Иркутск, 1884.
Элиаде М. Шаманизм: Архаические техники экстаза. К., 1998.
Этническая история народов Севера. М., 1982. Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб., 1891.
Ядриииев Н. М. Сибирь как колония. СПб., 1892.
Научно-популярное издание Гиперборея
Дёмин Валерий Никитич ТАЙНЫ ЕВРАЗИИ
Генеральный директор П.П. Палько Ответственный за выпуск В.П. Еленский Главный редактор С.Н. Дмитриев Корректор О.И. Богачева Компьютерная верстка М.В. Субботина Разработка и подготовка к печати художественного оформления — Д.В. Грушин
Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.98.953Л.012232.12.06 от 21.12.2006 г.
129348, Москва, ул. Красной Сосны, 24.
ООО «Издательство Вече 2000»
ЗАО «Издательство «Вече» ООО «Издательский дом «Вече»
E-mai: "maito:veche@veche.ru"veche@veche.ru "veche.ru"veche.ru
Подписано в печать 18.06.2007. Формат 84x108 V32-Гарнитура «Сувенир». Печать офсетная. Бумага офсетная. Печ. л. 14. Тираж 3000 экз. Заказ № 5994.
Отпечатано с предоставленных диапозитивов в ОАО «Тульская типография». 300600, г. Тула, пр. Ленина, 109.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ВЕЧЕ»
129348, г. Москва, ул. Красной Сосны, 24. Тел.: (495) 188-88-02, (495) 188-16-50, (495) 188-65-10. Тел./факс: (495) 188-89-59, (495) 182-60-47 Интернет/ Home page: "veche.ru"veche.ru Электронная почта (E-mai): "maito:veche@veche.ru"veche@veche.ru
По вопросу размещения рекламы в книгах обращаться в рекламный отдел издательства «Вече». Тел.: (495) 188-66-03. E-mai: "maito:rekama@veche.ru"rekama@veche.ru
ВНИМАНИЮ ОПТОВЫХ ПОКУПАТЕЛЕЙ!
Книги издательства «Вече» вы можете приобрести в издательстве и в наших филиалах по адресам:
ООО «Вече-НН»:
603163, г. Нижний Новгород, ул. Нижнепечерская, д. 2, литера А, помещение 3. Тел.: (8312) 96-23-88 E-mai: "maito:vechenn@pochta.ru"vechenn@pochta.ru
ОАО «Новосибирсккнига»:
г. Новосибирск, ул. Коммунистическая, д. 1. Тел.: (3832) 10-24-95. E-mai: "maito:saes@nkniga.ru"saes@nkniga.ru
ООО «Вече-Казань»:
г. Казань, 7-я Кадыш^вская ул., д. 9Б Тел./факс: (843) 525-56-15. E-mai: "maito:veche-kaz@nm.ru"veche-kaz@nm.ru
ООО «Издательство «Арий»:
г. Киев, пр. 50-летия Октября, д. 26, а/я 84. Тел.: (38-044) 537-29-20,(38-044) 407-22-75. E-mai: "maito:ariy@optima.com.ua"ariy@optima.com.ua
Всегда в ассортименте новинки издательства «Вече» в московских книжных магазинах: ТД «Библио-Глобус», ТД «Москва», ТД «Молодая гвардия», «Московский дом книги», «Новый книжный».
Книги издательства «Вече» в Интернете Интернет-магазин «Лабиринт»: "abirint-shop.ru/"abirint-shop.ru/
Книга доктора философских наук В.Н, Дёмина опирается на исходную концепцию полярной, гиперборейской прародины человечества, раскрывает гиперборейские корни русской истории, очерчивает пути Миграций индоевропейских племен по территории Евразии, Главное внимание в книге уделяется удивительным/ загадочным явлениям. Автор привлекает обширный материал исторического, археологического, краеведческого характера.
Рис. 1. Рипейские (Уральские) горы в представлении античного мира (современная реконструкция)
Рис. 2. Древнерусское изображение грифона на печном изразце
Космические частицы
Рис. 16. Электрическая машина — планета Земля. 1,2 — твердое и жидкое ядра; 3 — жидкая магма; 4 — кора Земли
Рис. 17. Проекция кругового поперечного тока на плоское изображение Земли. Т, X—теплая и холодная зоны; в кружочках указа на высота приливной волны в метрах
Рис. 27. Подземный человечек чахкли из саамского фольклора. Художники Э. Булатов и О. Васильев
Рис. 31. Эвенкийские женщины. Фото Владимира Новикова
Рис. 32. Глиняная скульгпурка «Баба» народной мастерицы А. Ф. Трифоновой (1903 г. р.) Зарисовки О. А. Прозоровской
Рис. 34. Самоедин, удрученный летами, передает себя в жертву
Рис. 37. Палеоастрологический объект, обнаруженный при раскопках у с. Мальта (стоянка на р. Белая)
Вселенной, воплощенной в форме металлического обо да — символа бесконечности мира и его неисчерпаемости (рис. 43). На других шаманс ких бубнах (а также нагрудни ках, плашах и других атрибу тах шаманских камланий) за вораживают изображения разветвленного Мирового древа (рис. 44). В архаичных традициях практически всех народов мира это — символ все того же Космоса, в схема тичной форме раскрываю щий структуру и иерархию Вселенной. В сакральном фольклоре сибирских шама нов сохранились описания Мирового древа:
Рис. 44. Изображение Мирового
древа в нижней части одеяния *Иа небесах есть дерево
сибирского шамана под названием Ыйык-Мас.
Вершина его доходит до де вятого неба, окружность его никто не может определить. Начи ная от корня до самой вершины — дерево это покрыто нарос тами, но ясных ветвей на нем не видно. В этих наростах дере ва зарождаются шаманы, шаманки и все те, кто знаком с колдовством и волшебством. Сильные находятся у основания ствола, шаманы полной силы зарождаются у корня дерева, в наросте величиной с небольшой курган».
Рис. 48. Дудки-свирели — подвески на спинке плата шамана
Рис. 94. Эвенкийская космогония. Выполнено по рисунку Семена Надеина
Рис. 102. Карта Арктического бассейна с некогда наблюдавшимися, но исчезнувшими впоследствии островами
г
Рис. 112. Сибирский идол в представлении Робинзона Крузо
Рис. 113. Человеческое жертвоприношение Сибирскому идолу
Рис. 114. Самоедское святилише. Рисунок XVI в.
Рис. 117. Карта Герарда Меркатора, изданная его сыном Рудольфом в 1595 году. Составлена она на основании сведений как того времени, так и гораздо более ранних эпох. В центре карты изображена легендарная Арктида (Гиперборея)
Рис. 124. Спутники Баренца внутри построенного ими дома
Рис. 125. Голландцы на Новой Земле отбиваются от белых медведей 12-5994 353
Рис. 126. Факсимиле первого издания дневника Г. де Фера
45 55 65 75 86 05
Рис. 132. Чукотские женщины летом. Рисунок из книги С. П. Крашенинникова «Описание земли Камчатки»