Фредерик С. ПЕРЛЗ
ВНУТРИ И ВНЕ ПОМОЙНОГО ВЕДРА
Фредерик С. ПЕРЛЗ
Пауль ГУДМЕН, Ральф ХЕФФЕРЛИН
Практикум по ГЕШТАЛЬТТЕРАПИИ
ПЕТЕРБУРГ
XXI ВЕК
ИЗДАТЕЛЬСТВО
1995
84.7 П26
Фредерик С. Перлз П26 ВНУТРИ И ВНЕ ПОМОЙНОГО ВЕДРА: пер. с англ.
Фредерик С. Перлз, Пауль Гудмен, Ральф Хефферлин ПРАКТИКУМ ПО ГЕШТАЛЬТТЕРАПИИ: пер. с англ.
СПб., издательство "Петербург-XXI век", 1995.-448 с. ISBN 5-88485-006-9
Все права защищены законодательством. Никакая часть этой книги не может быть издана на русском языке без письменного разрешения издателя.
© "Петербург-ХХГ век", перевод, составление, ISBN 5-88485-006-9 оригинал-макет, 1995
Ф. ПЕРЛЗ И ЕГО "ПОМОЙНОЕ ВЕДРО"
Предлагаемая вашему вниманию книга безусловно выделяется из огромного количества произведений, в том числе, автобиографических, написанных выдающимися личностями нашего времени. Ее автор - основатель одного из самых популярных и эффективных методов психотерапии - гештальттерапии. Благодаря этому методу сотни тысяч людей во всем мире обрели уверенность в своих силах и возможностях, стали подлинными хозяевами своей жизни. Со страниц этой необычной книги перед читателем предстает образ автора, история его исканий, духовного роста, философских размышлений. Здесь же содержатся интересные научные наблюдения и выводы, представляющие большой интерес для всех, кто интересуется современной психологией.
Фритц (Фредерик Соломон) Перлз родился в 1893 году в Германии в еврейской семье среднего достатка. С раннего детства он был тем, кого англичане образно называют enfant terribe (ужасный ребенок). Фритц был "паршивой овцой", находился в постоянной войне с родителями, не признавал авторитетов. Его исключили из школы после того, как он дважды оставался на второй год в седьмом классе. Но под этой маской скрывалась натура, ищущая свой путь в жизни, темпераментная и легко ранимая.
В конце концов Перлз все же закончил школу, а позже и университет и даже получил докторскую степень, специализировавшись по психиатрии. Во время Первой мировой войны он находился в армии в должности врача. В 1918 году Перлз вернулся в Берлин, вступил в Берлинское Богемское общество и начал формулировать философские идеи, позже развившиеся в основы гештальттерапии. В 1926 году он работал в Институте военных мозговых травм вместе с Куртом Гольдштейном. Благодаря этому сотрудничеству Перлз
3
пришел к выводу, что человеческий организм нужно рассматривать как целое, а не как механическое сочетание отдельно функционирующих органов.
В 1927 году он переехал в Вену и серьезно увлекся психоанализом. Перлза анализировал Вильгельм Райх, с ним работали выдающиеся представители раннего психоаналитического движения - Карен Хорни, Отто Фенихель, Хелен Дейч и другие.
В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, Перлз бежал в Голландию, затем в Южную Африку, где в Претории основал Южно-Африканский институт психоанализа. В 1936 году он приезжал в Германию, где выступил с докладом на психоаналитическом конгрессе. Там он встретился с Зигмундом Фрейдом. Эта встреча принесла Перлзу огромное разочарование. Она длилась около четырех минут и не дала никакой возможности поговорить об идеях Фрейда, о чем Фритц мечтал годами.
Позднее Перлз открыто порвал с психоаналитическим движением, а в 1946 году уехал в США. Здесь он продолжал развивать идеи гешталытерапии и в 1952 году основал в Нью-Йорке Институт гешталытерапии. Позже он переехал в Лос-Анжелес, затем, в начале 60-х, в Исаленский институт, Биг Сур, Калифорния, где вел группы и семинары, преподавал. Его новая философия и метод психотерапии начали завоевывать широкую популярность.
Незадолго до смерти он основал гештальттерапевтиче-ский киббуц. Умер Перлз в 1970 году на Ванкувер-Айленд, в резиденции первого гешталытерапевтического общества.
Исключительно работоспособный, широко образованный, Перлз занимался такими различными вопросами, как теория поля Курта Левина, театр психодрамы, биоэнергетика, метод Александера, дзен-буддизм. Из каждой области он извлекал то, что могло оказаться значимым для его собственной терапевтической модели. Он был великим терапевтом с уникальной интуицией и чувствительностью, со своим неповторимым стилем работы с пациентами. Его яркая, незаурядная личность, а также вызывающее поведение в глазах многих людей носили отпечаток большой самонадеянности. Насколько оправдана такая характеристика, вы можете судить сами, прочтя эту книгу.
Я. В. НИКИФОРОВА,
психолог-гешталыптерапевт
Фредерик С. ПЕРЛЗ
ВНУТРИ И ВНЕ ПОМОЙНОГО ВЕДРА
РАДОСТЬ. ПЕЧАЛЬ. ХАОС. МУДРОСТЬ.
Свободно плавающая автобиография человека, который развивал гештальттерапию
^Дорогой Фритц, ты пришел и сделал то, что хотел, и многие из нас полюбили тебя и путь, по которому ты идешь. Ты был там, о чем ты говорил, а это редко встречается среди людей. Твои слова было легко слушать, твой голос пробуждал мою спящую надежду, и сейчас я вспоминаю слезы, которые часто подступали к твоим глазам, когда вокруг было много любви. Иногда я видел тебя утомленным - было так немного тех, которые изнуряли тебя неловкими попытками прийти в себя.
Но все это в прошлом, и сейчас ты прожил годы. Теперь есть мы - целый ряд учеников твоей школы жизни, которые еще учатся у тебя. Так много раз я внезапно понимал вновь, что ты имел в виду, но будучи щепетильным, я не верил тебе, когда ты говорил, что не нуждаешься в ком-либо, но сейчас я вижу, что живущий в этом мире без желания чего-то всегда является правдивым учителем, и что желание Бога не является истинным путем. Я слышу, как ты фыркаешь над последней строкой. Ты учишь осознаванию ради осознава-ния. Некоторые из нас обращают много внимания на себя. Мы разбужены в чужом мире, чтобы увидеть себя отличными от остальных, дремлющих, которых не касается возбуждение этого преходящего зрелища. Часто в дни, похожие на сновидения, и отдельные ночи, я открываю знаки, что ты уже проходил здесь до меня. Узнавание твоих изумительно точных наставлений, данных иногда в прошлом Биг Сура, но присутствующих и сейчас здесь на палубе, где ты писал части "Помойного ведра", узнавание твоего руководства наполняет мое сердце признательностью за то, что однажды ты уже прикоснулся к моей жизни и научил меня тому, что я существую здесь и сейчас, с пером в руке посылаю любовную энер7
гию моего мозга тебе, моему старому учителю, где бы ты ни был сейчас.
Всегда твой, Боб Холл.
Внутри и вне помойного ведра
Поместил я свое творение.
Быть ему свежим, быть ему избитым,
Унылым или восторженным.
Радость и печаль, которые я пережил,
Будут вновь пересмотрены;
Ощущающий здоровье и будучи сумасшедшим,
Принятым или отвергнутым.
Хлам и хаос, остановитесь!
Вместо дикого смятения
Создайте значимый Гештальт
На основе моей жизни.
Фредерик Перлз
Сейчас я собираюсь написать о себе. Точнее, если кто-нибудь когда-нибудь пишет, он пишет о себе - более или менее. Конечно, можно писать о так называемых объективных наблюдениях или о концепциях и теориях, но наблюдатель так или иначе является частью этих наблюдений. Или он отбирает то, что он наблюдает, или он следует требованию учителя. В каждом случае его участие должно быть сильно ограничено, но так или иначе еще оставаться.
Итак, я делаю это снова. Вещаю, никогда не говоря: "По-моему...".
Мое имя - Фредерик Соломон Перлз, в Америке - Фредерик С. Перлз, обычно называемый Фритц или Фритц Перлз, иногда доктор Фритц. Записывая это, я чувствую нечто легкое и неофициальное. Еще удивляюсь, кому я пишу это и, прежде всего, насколько честным буду я? О, я знаю, я не вынужден писать истинное признание, но мне хотелось бы быть честным ради себя. Чем я рискую?
Я становлюсь известной фигурой. От безвестного мальчика из еврейской семьи среднего класса к посредственному психоаналитику и далее - к сносному "творцу"
8
нового метода лечения и выразителю жизненной философии, которая могла бы сделать кое-что для человечества.
Означает ли это, что я - альтруист или что я хочу служить человечеству? Тот факт, что я ставлю этот вопрос, показывает мои сомнения. Я верю, что то, что я делаю, я делаю для себя, моей заинтересованности в решении трудных задач и в еще большей степени для собственного тщеславия.
Я чувствую себя лучше всего, когда я могу быть "примадонной" и могу пускать пыль в глаза моим умением быстрого достижения контакта с сутью личности и ее бедами.
Однако для меня должна существовать и другая сторона. Всякий раз, когда что-нибудь действительно происходит, я бываю глубоко тронут, и всякий раз, когда я глубоко поглощен общением с больным, я полностью забываю о зрителях и их возможном удивлении, и тогда я весь там.
Я могу делать это. Я могу забывать себя полностью. В 1917 году например, мы лежали в казармах близ железнодорожной станции. Когда эту станцию бомбили и два поезда со снарядами пострадали, я вышел без страха или мысли о собственной шкуре и среди разрывающихся снарядов помогал раненым.
Но вот я делаю это вновь. Хвастаюсь. Пускаю пыль в глаза. Может быть, я преувеличиваю или придумываю это? Где границы жизни, фантазии? Ницше обозначал это так: "Память и' Гордость боролись. Память сказала: "Это было подобно тому". - Гордость сказала: "Этого не могло быть". - И Память уступила".
Я "прощупываю" оборону. Капитан моего батальона был антисемитом. Ранее он отказывал мне в железном кресте, но на этот раз он вынужден был представить рекомендацию, и я получил мой крест.
Что я делаю? Начинаю игру в самоистязание? Опять пускаю пыль в глаза. Посмотрите, каким скрупулезно честным я пытаюсь быть!
Эрнст Джонс однажды назвал меня эксгибиционистом. Незлобно. Он был добрым и любил меня.
9
Правда, у меня были некоторые эксгибиционистские наклонности (и даже сексуальные), но проявляющиеся интересы всегда были более значительными. Более того, я не верю, что мою потребность пускать пыль в глаза можно просто объяснить сексуальным извращением.
Я уверен, что, несмотря на все мое хвастовство, я не думаю о себе много.
Мое среднее имя Соломон. Мудрый царь Соломон провозгласил: "Все суета сует".
Я даже не могу похвастать, что я слишком суетен. Однако я уверен, что желание пускать пыль в глаза, в основном, есть сверхкомпенсация. Не только компенсировать мою неуверенность, но сверхкомпенсировать, загипнотизировать вас в вере, что я есть нечто, действительно, исключительное. И не сомневайтесь в этом!
Долгие годы мы с женой играли в такие игры: "Неправда ли, ты поражен мною?", "Можешь ли ты сделать лучше?", пока я не понял, что я всегда оказываюсь побежденным и что, по-видимому, не смогу победить. В то время я все еще был предубежден в широко распространенной человеческой глупости, что это важно и даже необходимо - победить.
Все это в итоге свелось к феномену самоуважения и самоотражения. Как и каждый психологический феномен, самоуважение познается через противоположность. Высокие чувства самоуважения, гордость, слава, ощущение себя на десять футов выше противостоят низким: ощущению себя одиноким, никчемным, жалким, маленьким. Герой противостоит ничтожеству.
Я еще должен прочесть большую часть работ Фрейда. Меня удивляет факт, что при всей своей увлеченности сексом он не увидел взаимосвязи самоуважения с теорией либидо. Аналогичным образом Салливан, который специализировался на системе самоуважения, очевидно, упустил эту связь.
Сходство функционирования этой системы с эрекцией и спадом напряжения гениталий кажется мне очевидным. Эрекция всей личности, охваченной гордостью, контрастирует с жалким положением того, кто чувствует себя слабее. Прикосновение старой девы вошло в поговорку.
10
Стыд заливает краской лицо и обескровливает гениталии. По-немецки гениталии называются "части стыда".
Исходя из терминологии Фрейда, мы могли бы назвать либидинозное поведение системы самоуважения вытеснением. В то же время мы можем получить первое, несколько скудное понимание психологических взаимоотношений.
Очевидно, эрекция является, прежде всего, физиологической функцией, в то время как самоуважение - предмет "разума": эта функция (ошибочно выступающая как область случайного), которую я называю фантазией или воображением, создает образы.
Это ведет нас прямо в царство экзистенциальной философии. Я полагаю, уяснение экзистенциального вопроса в значительной мере прольет свет на предмет суетности, противостоящей аутентичному (подлинному) существованию, возможно, даже покажет путь преодоления раскола между нашей социальной и биологической сущностью.
Как биологические индивидумы, мы являемся животными, как социальные существа - мы играем роли и игры. Как животные, мы убиваем, чтобы выжить, как социальные существа, мы убиваем ради славы, алчности, мщения. Как биологические существа, мы ведем жизнь, связанную с природой и погруженную в нее, как социальные существа, мы проводим жизнь "как если бы" (Вайхингер "Философия "как если бы
Я обнаружил крайний случай существования призрака около 20 лет назад на конгрессе Американской психологической Ассоциации "Сан-Франциско". У одного из членов семинарской группы было мертвенно восковое лицо. Он выглядел как больной энцефалитом, но без симптомов повреждения красного ядра. Его поведение в целом и запах, исходящий от него, создавали, как мне казалось, атмосферу трупа. Я привык полагаться на мою собственную, часто неосторожную интуицию, и спросил
117
его о любимом человеке, которого он потерял. И действительно, имела место внезапная смерть, которая не была оплакана - пользуясь превосходной терминологией Фрейда - ни слез, ни прощаний, но, по правде говоря, по своим чертам характера, манерам, способам мышления это был труп.
Я натолкнул его на призрак, он мобилизовал свою печаль, простился со всем этим. Мы не могли, конечно, за одно занятие закончить это оплакивание, достигнуть полного завершения, иссушить симптом. Но он оживлен, хотя и не стал полностью живым. Его щеки утратили восковой вид, хотя еще не приобрели здорового цвета, а его походка стала более пластичной, хотя он еще не был готов танцевать.
Среди психологов, посещавших эту группу, был Вильсон ван Дазен - экзистенциалист. Он предложил поехать на западное побережье и проделать кое-какую работу в государственной больнице в Менце. Я принял это предложение. Я хотел покинуть Майами. Марта отклонила мое предложение пожениться. Я был слишком стар. Она не отказывалась от идеи замужества, но не хотела мифических гарантий для ее детей.
Я снял квартиру в Сан-Франциско. Двое моих приспешников последовали за мной. В противном случае я не смог бы иметь большую практику. Я работал в больнице и забыл о поездке за сотни миль через восхитительную страну Красного дерева. Здесь я увлекся Паулем, психиатром, который любил заниматься земледелием и воспитывать детей. Я полагаю, что у него их сейчас уже одиннадцать. Мы сыграли целый ряд волнующих шахматных партий.
Вначале я был близок к Вильсону. Мы уважали друг друга. Я любил его детей, часто ночевал в его доме, время от времени я ездил на заднем сиденье его мотоцикла. В молодости я сам имел два мотоцикла, но заднее сиденье в моем возрасте (мне было около 65-ти) ощущалось как-то совершенно иначе. Вначале я боялся и был в напряжении, но вскоре я смог расслабиться и наслаждаться ездой. Однажды его жена что-то бросила мне и разбила наручные часы.
118
Во время работы в больнице я ознакомился с ЛСД и довольно часто отправлялся в путешествие, не осознавая, что мало-мальски становлюсь параноидальным и раздражительным.
Так или иначе, мы с Вильсоном достаточно отдалились, и я скоро отправился в Лос-Анжелес. Недавно я видел его снова, за несколько дней он оттаял, и мы опять почувствовали себя хорошо друг с другом.
Среди его вкладов в науку есть откровение, что больной шизофренией имеет дыры в своей личности. В той же статье он упомянул, что экзистенциальная психиатрия и теория нуждаются в практике и подходящей технике, и что мой подход обеспечивает это. Позже я развил его идею дыр и обнаружил, что то же самое применимо и к невротикам. Одни невротики не имеют глаз, многие не имеют ушей, другие - сердца или памяти, или ног, чтобы держаться. Большинство невротичных людей не имеют центра.
Фактически, этот тезис - есть развитие ограниченного представления Фрейда, что у невротиков нет памяти. Вместо памяти у них пустота или амнезия. Фрейд порицает эту амнезию не только за незавершенное развитие пациента, но и за работу на публику.
Вильсон и я утверждаем, что существует много больше дыр, которые ответственны за отсутствие полноты личности пациента. Человек может иметь хорошую память, но не иметь доверия или души, ушей и т. д. Эти пары могут исчезать благодаря заполнению их сверхкомпенсацией, или путем смены стерильной пустоты на изобильную пустоту. Способность делать это зависит опять-таки от возникновения ничто. Стерильная пустота понимается как ничто, изобильная пустота - как нечто возникающее.
В юности я принял Фрейда за своего спасителя, несущего исцеление. Я был убежден, что испортил память мастурбациями, а фрейдовская система сконцентрировалась вокруг секса и памяти. Я был также уверен, что единственным способом лечения является психоанализ.
Человека, который обещает исцеление и не выполняет своих обязательств, называют шарлатаном. Фрейд был истинным ученым, великолепным писателем и первоотк119
рывателем многих секретов. Никто из нас, возможно, за исключением самого Фрейда, не осознавал преждевременность приложения психоанализа к лечению, никто из нас не видел психоанализ в его истинном контексте. Мы не видели это, ибо в действительности он был исследовательским проектом.
Сегодня мы тратим годы и миллионы для проверки безвредности и эффективности каждого лекарства, поступающего на рынок. Для психоанализа этого не было сделано, хотя и тогда, и сейчас нет точных тестов или, лучше сказать, сами аналитики боялись и сейчас боятся проверки их методов тестом.
Правительство крайне жестоко по отношению к лекарствам. Различные учреждения очень строги при выдаче лицензий практикующим психотерапию, хотя психоанализ во всех своих формах и наименованиях избежал официального рассмотрения благодаря несформулированному положению мастера.
Один невролог жаловался мне на свою плохую память. Я обнаружил, что он не смог назвать примеры трехлетней давности. Эти три года совпали по времени с его неудачной женитьбой.
Именно здесь поворотный пункт. Подавление не было причиной его амнезии, но являлось средством, при помощи которого он подавлял страх боли, причиняемой памятью. Будьте уверены, он должен был стереть все, что случилось за эти три года.
Ну, Фрейд согласился бы со мной, что для выздоровления этого недостаточно, хотя он также утверждал, что стремление к единству обеспечит самое себя. В данном случае он сказал бы, что пациент должен "отреагировать" собственную ситуацию.
Конечно, пока больной блокирует свои воспоминания, он поддерживает неоконченный гештальт. Если бы он пожелал пройти через боль собственного несчастья и отчаяния, он пришел бы к его завершению, прочувствовал бы свою обиду и восстановил память, включая весь тот опыт, который не связан непосредственно с неудачной женитьбой.
Лора, как и Гете, имеет эйдетическую память. Эйдетические люди должны просто закрыть глаза и взглянуть
120
на собственные картины, которые воспроизведут историю с фотографической точностью. Я мог оживить этот вид памяти псилоцибином - психоделическим быстродействующим препаратом. Большинство принимает его перед сном, я - только после езды на автомобиле или при сходных обстоятельствах. Большая часть моей зрительной памяти затуманена, и мои гипнотические галлюцинации - образы, возникающие перед засыпанием - в основном шизофренической природы. Они исполняются на загадочном языке, как сновидения, и исчезают, как только я пытаюсь поймать их своим бодрствующим интеллектом. Я подозреваю, что этот туман и мое пристрастие к курению взаимосвязаны. Кроме излишних спекуляций я для этого до сих пор ничего не сделал, но я знаю, что эту проблему тоже решу.
С тех пор, как я начал писать эту книгу, произошло три вещи. Во-первых, первоначальная скука - основной двигатель этого описания, обратилась в возбуждение. Затем я увидел многое и шире, и лучше. Многие возбуждения, такие как агрессия на людей и мастурбация, переходили раньше в истерику (действие вовне), а не в сенсорную систему.
В результате, я отметил нарастающие приступы усталости в последние месяцы. Как терапевт, я воспользовался уходом в дремоту (а иногда в настоящий сон) всякий раз, когда пациент усыплял меня гипнотическим голосом, не входя со мной в контакт. Позднее я реже отдалялся, еще оставаясь в промежуточной зоне, и еще позднее - оставался в контакте с миром и усталостью. И то и другое объединяются в более острое выслушивание, чем это было раньше.
Что касается нарушений моей памяти в пубертатный период, то их просто не было. Я сделал те же ошибки, которые часто делал и позднее. У меня плохая память на заучивание исторических дат и латинских слов. И те и другие, вырванные из контекста, представляются незнакомыми и странными. Другими словами, моя плохая память - в действительности, хорошая штука. Чтобы заучить эти слова и т. д., следовало бы заниматься муштрой и многократно повторять, но это артефакты. Я замечал, что при определенном контексте у меня нет
121
трудностей в выборе материала, интересного для меня. Я уже показал это на примере метода, с помощью которого я выучил английский. Мой словарный запас невелик, но адекватен, и всегда к месту.
Положение в Лос-Анжелесе вовсе не было трудным. Я был там однажды в 1950 году Там уже возник интерес в профессиональных кругах. Джим Симкин утвердился как первый гештальттерапевт Калифорнии. Интерес Джима к гештальт-подходу начался еще во время его учебы в колледже. Он учился в Нью-Йорке со мной и Лаурой (Лора получила американское имя). Сейчас после учебы мы чаще встречаемся в социальном и совместном профессиональном окружении. И у нас появились трудности. Он был честным, подтянутым, сверхточным, любящим узкий замкнутый круг людей. Он и Энн, его жена, имели мощную еврейскую родословную и были связаны с иудаизмом. Я знаю, что он уважал мою одаренность и не выносил мою небрежность и легкомысленный образ жизни. Со временем он стал более спонтанным и открытым и использовал свою точность для собственного специфического и удачного стиля в гештальттерапии. В конце концов, мы стали добрыми и верными друзьями.
Интерес к моей работе возрос, но я не чувствовал себя признанным. Даже профессионалы, работавшие со мной успешно, были осторожны и не идентифицировали себя с гештальт-терапией или с этим сумасшедшим малым Фритцем Перлзом.
В одной из моих групп был парень, который среди прочих вещей увлекался йогой, массажем, терапией, сенсорным осознанием Шарлотты Сильвер. Его имя - Верни Гюнтер. Он хороший антрепренер, не слишком творческий, но способный синтезировать и хорошо использовать то, что извлек из различных источников. Он, как и Билл Шутц, обычно обращен к людям. Я немного сомневался, сможет ли он подняться к вершине лестницы. Для меня он организовал несколько лекций в Лос-Анжелесе. Я был удивлен огромным наплывом слушателей. Я не осознавал, что гештальттерапия уже начала пускать корни.
Рождество 1963 года. Он предложил мне участвовать в семинаре в некоем местечке Изален, в средней Калифорнии. (Изален стал "десяткой" мишени, в которую
122
попала стрела Фритца Перлза. Природа сравнима с Ила-том, восхитительные люди среди обслуживающего персонала, как в Киото. Возможность преподавать. Цыган нашел свою родину, и вскоре - дом.) Он нашел и кое-что еще: передышку для больного сердца.
Современный человек живет и движется между крайними полюсами конкретности и абстрактности.
Мы обычно понимаем под словом конкретность те предметы, факты и процессы, которые, в принципе доступны любому, которые принадлежат каждому - окружению, личному миру, зоне другости, внешней зоне.
Если собрать вместе много людей, то их личностные миры будут в значительной степени совпадать. "Умвельт" станет "Митвельт" - общим миром, являющимся частью внешней среды. Внешне он идентифицирует, имеет дело с одними и теми же фактами и предметами. Как только мы посмотрим несколько глубже, то осознаем ошибочность этого упрощения, поскольку многие вещи и факты имеют крайне различные значения для каждого из нас, завися от наших специфических интересов и необходимости завершения неоконченных ситуаций каждого индивидуального дисбаланса.
Возьмем в качестве примера нетерпеливо ожидаемый экземпляр семейной воскресной газеты. Возникла бы открытая для всех борьба, не будь столь разнообразных интересов? Коль скоро это так, отец берет одну часть, мать - страницы для женщин, утонченная дочь рассматривает литературную часть, старший брат хватается за спортивный отдел, нищие духом получают комиксы, политики - обзор мировых событий.
Это не является образцом абстракции. Газета конкретно распределена и разделяется между членами семьи.
Сейчас давайте посмотрим маленькие объявления. Воспринимает ли кто-нибудь принцип отбора информации, даже если читает все объявления? Мак Лухан говорил, что все объявления являются хорошими новостями, вы читаете их с надеждой, что все обещания исполнятся. Сейчас члены семьи оставляют этот отдел нетронутым, рассматривая только краткий обзор, который является интересным. У вас есть выбор. Вы можете пройти мимо
123
рекламы, в этом случае вы урезаете информацию, и газета становится меньше, чем до того. Или вы можете абстрагироваться, копируя или припоминая, и оставить газету нетронутой.
Если вы читаете рекламу, эта копия еще принадлежит внешней зоне, но если вам удалась ваша выходка, она даже достигает зоны "я".
С этой точки зрения я не хочу говорить об уровнях и структуре абстракции. Нам уже достаточно для нашего следующего шага, но я хочу отметить, что наивысшая степень абстракции является числом, где каждая конкретность заключается в скобки, каждая характеристика вычеркивается, и лишь число остается от предмета, факта, процесса. В этой числовой игре невозможное становится возможным. Например, человек, живущий в Южной Африке, может получить один-два укуса москитов в день, в то время как это число существенно возрастает, если он живет в Кении.
Давайте повторим еще раз нашу последнюю игру. Мы обозначаем буквой Т - ядовитых, Н - питающих типов. Мы обозначаем 3 - зону или локус (место), где событие происходит. Это размещение называется топологией. Мы приблизительно разделили ВЗ - внешнюю зону и ЯЗ - зону "Я", место, так сказать, под кожей, и я отметил, что внутри ЯЗ находится ДПЗ, которая предотвращает прямое взаимодействие между "Я" и другостью, которая препятствует нам существовать в "соприкосновении". ДПЗ называется "мозг/разум", который часто уступают при действительном рассмотрении. Если я чувствую зуд, я осознаю это, но если я сказал, что этот зуд находится в моем мозгу, меня воспринимают как сумасшедшего. Христианская наука хорошо использовала эту путаницу. Я могу, конечно, опозорить практикантов христианской науки и их детей путаницей такого же рода. Одной из моих последователей в Сан-Франциско была женщина среднего возраста, которая пришла ко мне в шизоидном состоянии в Майами. Она воспитывалась в атмосфере, пропитанной христианской наукой и моралью. Каждый воспринимаемый ею сигнал немедленно искажался и использовался для ее призрачной системы. Если мы назовем "разум" фантазией и применим теорию осознания,
124
мы останемся на твердой почве реальности. Термин фантазия имеет ключевое положение в моей гештальт-философии. Он также важен для нашего социального существования, как формирование гештальта для нашего биологического существования. Достаточно часто противопоставляют фантазию и реальность, имея в виду, что любая фантазия и воображение находятся "далеко за пределами" предмета, а рациональность называют миниатюрным отражением здравого смысла. Я использую фантазию и воображение как синонимы, хотя воображение имеет кое-какие дополнительные значения.
Я собираюсь отдохнуть. Итак, я планирую. Это планирование является рациональной фантазией. Я должен использовать подпорки из ВЗ, такие, как: карты, советы агентства путешествий и т. д. Но прежде всего я фантазирую в форме предвидения, потребностей, воспоминаний. Потом я сокращаю или расширяю свою фантазию, пока в фантазии или вместе с агентом по путешествиям я не прихожу к решению, которое соответствует моим потребностям, времени, цели.
Я упоминал выше, что все теории и гипотезы являются фантазиями, которые становятся ценностью, как только начинают соответствовать наблюдаемым фактам.
Другими словами, рациональная фантазия является тем, что обозначается выражением: "Он в здравом уме".
Читатель: "Хорошо, Фритц, я могу последовать за тобой в этих рассуждениях. Но как насчет воспоминаний? Ты, по-видимому, имеешь их в виду. Если ты смешиваешь фантазию и воспоминание, ты ошибаешься или лжешь".
Точно. Мы говорим о действительных воспоминаниях, которые уже оставили сомнения об общей применимости. Этот тезис говорит о том, что каждое воспоминание является абстракцией какого-то события. Это не событие, как таковое, если вы читаете газету, то сама газета остается в ВЗ. Вы не поглощаете, не перевариваете осязаемую газету, как таковую. Более того, вы выбираете то, что вам интересно, новости сообщаются с пристрастием определенных политических взглядов, большинство из них отбирается репортером с определенной способностью к наблюдениям.
125
Читатель: "Я согласен, но если я испытал нечто, то могу это ясно вспомнить".
Как много вы припомните? Насколько вы будете пристрастны? Как точно вы припомните тон голоса, интонации? Проглотите инцидент, или воспроизведете и возвратитесь в прежнее состояние к тому событию в настоящем, которое само является невозможным, поскольку событие - в прошлом, в то время, как возвращение - в настоящем? Это возвращение дает нам много больше, и при много меньшей пристрастности - факты, а не замороженные воспоминания, которые, в действительности, изменены сегодняшним состоянием любви и ненависти.
Многие исследователи существуют за счет пристрастности и селективности памяти, скажем, наблюдатели случайностей. Мне хотелось бы, чтобы вы видели картину и могли бы знать, как по-разному каждая личность интерпретирует одни и те же события, в соответствии с потребностями ее системы самоуважения.
Другими словами, даже самое достоверное наблюдение является абстракцией. Я уже понимаю, что мне следовало написать много больше страниц, чтобы пояснить ключевую позицию фантазии.
В психопатологии наиболее важными фантазиями являются те, в которых пациент не может осознать их иррациональность. Наиболее крайним случаем был бы параноидный шизофреник, который представлял бы и действительно верил, что врач вышел, чтобы убить его. Чтобы воспрепятствовать этому, он выходит в ВЗ. А именно: он действительно стреляет в доктора.
Многие из нас имея катастрофические (криминальные) фантазии, не стремятся контролировать их рационально, заболевают фобическими расстройствами и не желают разумно рисковать.
Многие из нас, имея катастрофические (криминальные) фантазии, не стремятся контролировать их рационально, становятся безрассудными и не желают быть разумно осторожными.
Некоторые из нас имеют баланс катастрофических и анастрофических фантазий,- здесь мы имеем перспективное и рациональное дерзание.
126
Роли и игры, исполняемые в фантазии, бесконечно разнообразны от крайнего самоистязания до безграничного исполнения желания. Здесь я хотел бы остановиться. Мне необходимо продолжить разговор в рамках той абстракции, которая вызвала фантазию о существовании "разума".
Прошлой ночью я кончил здесь и проснулся со злобой: "Я не желаю создавать большую "жалостливую историю". Я не желаю входить в область слова, называемую абстракция абстракции. Я не желаю вникать в такие детали мышления, как субвокальная речь, говоря о фантазии".
Я только отмечу, как сильно поражает меня то, что каждый раз, когда я фантазирую, записывая какую-то вещь, выплывают различные темы, вытягивая некоторые старые конструкции (сейчас я имею в виду мысленно) из моего помойного ведра, и я узнаю кое-что новое... Я даже хочу допустить, что мое помойное ведро совсем не существует, что я его изобрел для игры в переориентацию. С другой стороны, я смотрю вокруг. Мой рабочий стол завален больше, чем обычно. Хочется ли мне писать об Изалене, или лучше мне одеться и отправиться завтракать в охотничий домик?
"Получение одевания" - звучит смешно. Я в пижаме, и все, что я делаю, - надеваю один из моих шерстяных костюмов, мою любимую одежду. У меня их несколько, лучший из них - махровый костюм, особенно удобный для бани.
В охотничий домик я хожу редко. Я пользуюсь своим маленьким фиатом, который на 18 дюймов короче "фольксвагена. Я называю его моторизованной детской коляской. Мой дом располагается на три сотни футов вверх над купальней, справа от утеса. Он широко разрезает гору, так, что создается обзор более тысячи квадратных милей океана, и диких отлогих утесов, сдерживающих его неумолимое ворчание и плеск, желающих отдать лишь несколько валунов мягко требующим волнам.
Вы не выходите за дверь. Вы появляетесь, нет, не как прежде, в нетронутой природе, а в смеси великолепного пейзажа, лестницы из природных камней, являющейся выступом круглой каменной стены, домиков и автомобилей внизу.
127
Подъем и спуск из охотничьего домика не трудны для меньшинства людей. Для меня тоже. Я, обычно, мчусь вниз. Оттуда вниз к купальням такое же расстояние, которое я должен проходить. Карабкаться вверх мне легче медленнее. Иногда я совершаю это совсем без перенапряжения мышц ног и сердца.
Когда я впервые приехал в Изален, мое сердце было в довольно плохом состоянии.
Я хочу написать о моем сердце. Я нащупываю начало и понимание. Помойное ведро вращается как карусель ночного кошмара. Путешествия с псилоцибином, их содержание: близкая смерть, близкая смерть, сдаюсь. Нет! Назад к жизни, назад!
Вращение прекращается. Я возвращаюсь в траншеи 1916 года, о нет, не в траншеи. Я - в армейском госпитале. Вне кошмара боевых действий. Я встретил хорошего человека, нашего нового доктора. Мы болтаем, он хочет знать об антисемитизме. Этого хватает, да, даже в траншеях. Но, в основном, среди офицеров.
Наша рота передвигается в другой сектор фронта. Я заболеваю инфлюэнцей с высокой температурой. Он посылает меня в госпиталь. У меня настоящая постель. Он навещает меня через два дня. Температура поднимается, и температура есть действительно, не искусственная или сфабрикованная. Наконец, она падает - я вне зоны опасности.
На следующий день я просыпаюсь со сновидением: моя семья, на переднем плане - Грета, сестра, которую я любил, стоящие вокруг моей могилы просят меня вернуться к жизни. Я напрягаюсь, я тянусь, делаю страшные усилия и достигаю цели. Медленно-медленно я возвращаюсь к жизни, желаю, хотя и не очень желаю, вернуться в смерть, смерть, которая так желательна в ужасах войны.
Я уже добился успеха в закаливании и снижении своей чувствительности, но два раза я почти видел смерть в лицо.
Первый - во время атаки десантно-диверсионного отряда. Они карабкались из траншеи в траншею после того, как газовое облако покрывало линии противника. Они были вооружены длинными эластичными молотками, которыми они убивали и били любого, кто еще показывал признаки жизни. Я так никогда и не узнал, делали ли
128
они это, чтобы сохранить боеприпасы, боясь привлечь внимание, или из садистских побуждений.
Другой раз встреча со смертью произошла случайно. Утром мы проверяли наши противогазы с помощью слезоточивого газа. Они казались в хорошем состоянии. Той же ночью мы провели газовую атаку. Последняя проверка стальных бутылок. Метеоролог проверяет скорость, устойчивость, направление ветра.
Проходил час за часом. Я не слишком напряжен, сидя в блиндаже и читая утонченную литературу. Наконец, метеорологические условия, по-видимому, прекрасны. Открыть клапаны! Желтое облако стелется по направлению к траншеям. Потом внезапное завихрение. Ветер изменил направление. Траншеи лежат по зигзагу. Газ идет в наши траншеи. И мы действительно погружаемся в него, а противогазы у многих испорчены. И многие получают отравление от легкого до сильного, а я единственный медик, и у меня только четыре кислородных баллона, и каждый должен вырывать баллон, чтобы улучшить положение другого солдата.
Не раз я порывался сорвать маску со своего вспотевшего лица. В 1914 году, когда разразилась война, я уже обучался медицине. Осматривающий меня врач сказал: "Годен для земляных работ", что было даже ниже, чем "годен в запас". Я очень сильно сутулился и имел капельное сердце, удлиненное маленькое сердце. Мне трудно было выдерживать нагрузки в спорте, и я предпочитал все виды спорта общему балансу сил.
У меня не было намерения стать и кровавым героем. Поэтому я добровольно вступил в Красный Крест, чтобы быть полезным по другую сторону боевой линии. Большую часть времени я оставался в Берлине, продолжая занятия. Четырехнедельного путешествия в Монс на границе с Бельгией мне хватило с лихвой, и я отправился восвояси. Только я не подозревал, что это было подсудным делом, поскольку в моем представлении Красный Крест был полуприватной организацией. Когда меня схватили, я, хромая по-дилетантски, притворился, что у меня болит нога. Меня послали к профессору Шлейчу, которым я восхищался как одним из тех, кто интересовался психосоматической медициной еще до
129
Гроддека. Он сделал мне внутрибрюшную инъекцию, которая была столь болезненной, что я страстно возжелал выздороветь.
Мы отправились в Монс в очень медленном поезде, который всегда должен ждать, пропуская фронтовые войска и снаряжение. Нет еды. Я был слишком истощен и уснул так глубоко, что мне потребовалось несколько минут, чтобы сориентироваться, когда меня разбудили. Это было жутко. Я уставился на них, - на стены вагона - полная деперсонализация, отсутствие любого ощущения или значения.
В Мо'нсе я дежурил на станции, раздавал кофе и другие закуски для погрузки в вагоны раненым, возвращающимся с фронта. Когда я хотел дать воды раненым и страдающим британским Томми, немецкие раненые не позволили мне. Я впервые ощутил вкус и шок бесчеловечности войны.
Одна бельгийская девочка очень полюбила меня и бросила вызов презрению соседей. Она была пылкой и всегда оправдывала меня.
В то же время я достаточно хорошо говорил по-французски и выступал в качестве переводчика, особенно позднее, в армии.
В 1916 году фронты были заморожены. Все больше и больше людей призовут на военную службу. У меня был друг. Прямо сейчас я не помню его имени. Фамилия была Кнопф. Позднее я расскажу о нем подробнее. Мы решили идти добровольцами в армию до того, как нас призовут на службу. Он выбрал бригаду снабжения и был убит случайно. Я выбрал батальон, который работал с цеппелинами, дирижаблями, которые, в действительности, играли в войне ничтожную роль.
Сержант моего взвода скорее любил меня. Я производил на него впечатление тем, что был студентом медицинского факультета. "В любом случае долго здесь оставаться вы не можете. Вас нужно перевести в медицинский корпус". Но еще большее впечатление я производил умением стрелять. Когда капитан производил инспекцию, он ставил меня к стенду для стрельбы. По правде сказать в положении лежа с поддержкой я стрелял
130
хорошо, но в положении стоя у меня не было устойчивости.
Безобразнейшая вещь случилась с нашим лейтенантом. Чтобы финансировать войну император выдвинул лозунг "Отдаю золото для железа". Однажды нам пообещали увольнительную за каждую золотую монету, которую мы принесем. В конце концов, я скопил четыре десятимар-ковые золотые монеты. Когда я попросил увольнительную, меня отослали к лейтенанту, и я услышал в ответ: "Не будь нахалом, ты - свинья! Ты должен быть счастлив служить своей родине! Кругом марш!". У меня было несколько стычек такого рода с немецкими офицерами. Ни одна нация в мире не может быть под стать этому смотрящему сквозь монокль высокомерию.
Изложение военных событий утомило меня и наскучило, мне хочется чего-то такого, что могло бы меня возбудить. Немного теории, немного житейской практики, но я придерживаюсь своего обещания писать только то, что приходит в голову. В конце концов, никто не может определить последовательность, в которой возникает это дерьмо.
В природе существует закон и порядок. Фекалии являются накопленными неиспользованными или бесполезными остатками нашей пищи, и появляются они более или менее в порядке поступления. Разница между потребляемой пищей и фекалиями используется организмом для питания. Она ассимилируется, становится частью "Я". Переход из ВЗ к ЯЗ завершается.
Одной из причин, по которой система Фрейда не работает, является пропуск факта ассимиляции. Фрейд застрял на интеллекте каннибалов, воображающих, что поедание храброго воина придаст им мужество.
У Фрейда были оральная зона и анальная зона, но ничего между ними. Я давно отошел от такого деления. Мне нравится "Оно*. Оно старо, как школьная композиция - оральная и анальная зоны - старо, старо, старо. Почему вы не можете тут же сказать: Фрейд, у тебя есть рот и задний проход. И большой рот, у меня такой же. У тебя есть задний проход, и у меня. Мы оба - напыщенные ослы, слишком серьезно воспринимающие
131
себя. Мы должны создавать для человечества большие теории.
С меня хватит. Давайте бросим пустое в суперпомойный ящик, потом также поступим и с ним.
Удачник: "Фритц, ты не можешь сделать это. Еще одна неоконченная рукопись! Будут читатели или нет, будет издатель или нет, но у тебя есть новые образы и открытия. А если это будет полезно другим?"
Неудачник: "Дело не в этом. Слова овладевают мной и я начинаю выбирать: то, что я вижу, думаю, вспоминаю перекладывается в слова с точки зрения писателя. Утром я почувствовал близкое умопомешательство. Слова ползли по мне, как термиты".
Удачник: "Мне все больше кажется, что ты продолжишь. Было время, когда слова, чувства и мысли приходили к тебе вместе в стихах. Если тебя останавливает несоответствие между вербальным и невербальным, то поищи тупик, используй свою концепцию".
Неудачник: "Я не проповедую ни насилие, ни дисциплину".
Удачник: "Кто говорит о проповеди? Ты сам неоднократно говорил, что любое психическое заболевание является результатом фобического поведения. Ты неоднократно декларировал, что Фрейд не мог бы закончить свою работу, несмотря на все его открытия, потому что у него были серьезные фобии. Сейчас ты боишься самого себя. Сейчас ты избегаешь боли от тяжелой работы или от возможности неуважения к твоей суетности".
Неудачник: "Ты прав и ты не прав. Мне страшно, когда я подхожу к умопомешательству. Я не хочу сойти с ума".
Удачник: "Прекрати немедленно эту бессмыслицу! Ты знаешь, что находишься в пограничном состоянии. Знаешь, что у тебя есть мужество несколько раз подойти к границе умопомешательства Ты знаешь, что твои сновидения шизоидны. Ты хочешь изучить шизофрению. Знаешь, как ты справляешься со своей патологией и развиваешься в существе, у которого многому, многому можно позавидовать. И большинство твоих ролей на земле не закончены!
132
Ты начинаешь приобретать место в истории, по крайней мере, в психологии, возможно, и в философии".
Неудачник: "Вздор, вздор, вздор".
Удачник: "Ну, Фритц, не раздражай меня и не играй роль злобного ребенка".
Неудачник: "Ха, ха, ха, ха! Я поймал тебя. Я могу играть роль учителя. Я могу играть зажигательного мужчину, но... не могу играть злобного ребенка".
Удачник: "Но ты для меня еще и мошенник. Делай, что хочешь".
Никто не возражает. Я хочу. Я чувствую себя лучше после этой беседы. Я сделаю вид, что в ее основе нет атомной бомбы, и что я буду жить вечно. Так, по крайней мере, будет какое-то давление на мое описание. И я начну с атаки на бихевиористов, ориентирующихся на дробление на части. Знаменитая рефлекторная дуга или стимул - реакция или механизм с системой "монета-в-щель-аппарата". По теории рефлекторной дуги мы, будучи созданы как системы с одним входящим сенсорным и одним выходящим моторным путем, являемся безответственными роботами, приготовленными к тому, чтобы нами манипулировали нажатием на кнопку. Действительно, в более низких звеньях мы имеем множество автоматических ответов, поэтому, когда у нас зуд, мы чешемся. Но один единственный факт, что мы можем подавить это чесание, показывает, что в него включено и сознание. То, как формируются условные рефлексы, четко демонстрирует, что со временем они стираются, если их не используют.
Я хочу продемонстрировать эксперимент. У вас три коробки: маленькая "м", средних размеров "с" и большая "б". Возьмем "м" и "с" и животное. Каждый день мы кладем немного пищи в коробку "с". Вскоре животное не будет утруждать себя исследованием коробки "м" и будет сразу направляться к "с". Теперь поменяем местами "м" и "б" и будем ожидать, что животное подойдет к обычному месту питания "с", но это не так. Оно пойдет к "б". Из этого мы заключим, что оно ориентируется, и, более того, эта ориентация имеет гештальтный характер: животное идет к большей коробке. Оно руководствуется целостностью. Теперь мы можем не только выбросить
133
теорию рефлекторной дуги, но и пополнить ее с помощью концепции организма.
Каждый индивидуум имеет две системы, с помощью которых взаимодействует с миром. Первая - это ощущения, сенсорная система, осознание средств открытия, система, которая существует для ориентации.
Эта система не вводит информацию внутрь рефлек-торно; картины или звуки мира входят в нас не автоматически, не селективно. Мы не смотрим, мы ищем, исследуем, сканируем с какой-то целью. Мы слышим не все звуки мира, мы прислушиваемся. Если фигура переднего плана очень сильна, если мы не околдованы сценой или какими-то звуками, фон отступает в забвение.
То же приложимо к моторной мышечной системе, благодаря которой мы подходим, охватываем, разрушаем, играем, овладеваем миром. Обе системы действуют совместно и взаимосвязано. Когда мы глядим, мы движем глазными яблоками и головой. Слушая, мы поднимаем и поворачиваем голову в направлении звука, мы должны даже напрягаться, чтобы смотреть и слушать.
Читатель: "Это выглядит очень правдоподобно, но я обнаружил противоречие в вашей теории. Во-первых, вы говорите, что все есть осознание, а сейчас оставляете осознание для сенсорной системы".
Нет, я не противоречив. Ощущения служат для ориентации в окружающем мире, в ВЗ. У каждого организма есть множество внутренних ощущений для ориентации в нем самом. Когда мы овладеваем чем-то, мы оцениваем количество мышечных сокращений, усилия, требуемые для различных задач. Мы подбираем сигналы и состояния каждого органа, даже костей, хотя мозговая ткань, по-видимому, имеет минимум осознания.
Наше псевдоделение - фактически мы имеем дело с кооперацией систем ориентации и овладения - позволяет нам сейчас лучше ориентироваться во взаимоотношениях человека и культуры. Человек расплиряет обе системы. Для улучшения ориентации мы изобрели микроскопы и телескопы, карты и радар, философию и энциклопедию и т. д. Для лучшего овладения мы изобрели символы и язык, инструменты и машины, компьютеры и ленты конвейеров и т. д.
134
Теория рефлекторной дуги не попала в цель. Обогащаясь ориентацией и овладением в мире, мы попадаем в цель. Ответственность за собственное существование замещают бессмысленные механизмы.
Несомненно, более важной оценкой человеческих возможностей было открытие рациональности, включающее логику, измерения и другие числовые игры. Столь же важным является употребление и злоупотребление человеческой фантазией. Религии и моральные кодексы, освобождая или ограничивая человеческое взаимодействие, по-видимому, являются смесью фантазии и рациональности. Абсолютность хорошего и плохого следует категорически отрицать.
Удачник: Что ты сидишь здесь и размышляешь? У тебя есть кое-какие соображения по поводу этики?
Неудачник: Да, есть. Но сейчас полночь, и я устал. Я не хочу продолжать. Я чувствую себя хорошо после того, как изложил свои мысли о сенсорно-моторной системе.
Удачник: Ну, иди спать.
Неудачник: К тому же я ленив. Мне хотелось бы перекусить сейчас.
Удачник: Ну, сейчас ты увидишь, что делаешь, когда позволяешь Тедди распахнуть холодильник.
Неудачник: Сейчас как раз то время, когда его внезапный шум накладывается на нашу слуховую систему. У нас достаточно трудностей с шумом в проводах, звуками волн, эхом в центральной комнате. Я принес дорогостоящее оборудование для видеоаппаратуры, и у нас идет постоянная борьба с техническими трудностями. Очень часто я ощущал себя рабом машины. Как раз, когда мы более всего нуждались в видеозаписи, она мерцала ледяным отблеском.
Удачник: Бедный Фритц, я пожалею тебя завтра, если будет время.
Неудачник: Нахал. Я знаю, что не должен включаться во все это, но только представь себе, что мы могли иметь фильмы Фрейда, Юнга, Адлера. Разве это не интересно? Нам не нужно было бы догадываться и надеяться только на словесные описания. Знаешь, Удачник,
135
я начинаю привыкать к тебе. Я собираюсь назвать тебя "У", а себя "Н", и мы побеседуем.
У.: А как насчет читателей?
Н.: Я должен показать их заявления к тебе. Как бы то ни было, ты являешься мною, а также, возможно, и читателем, поскольку в основном он живет в моем воображении.
У.: Хорошо, в дальнейшем у меня еще будут шансы. Ты жалуешься на свой видеомагнитофон. Тебе, по-видимому, не нравятся технические новинки.
Н.: Напротив, только взгляни в мой помойный ящик. Здесь есть радио, которое я сделал, фото- и киноаппараты, оборудование для проявления. Здесь есть одна "изюминка": самолет с размахом крыла 7 футов и маленьким мотором. Он действительно летал. Здесь есть и модель изобретения, которым я очень горжусь.
У.: Она имеет пропеллер? Это летающий двигатель?
Н.: Не совсем. Это двигатель каждого хода поршня.Он очень прост и имеет несколько движущихся частей... Ты ставишь двухходовые двигатели на каждой стороне оси пропеллера. Итак, мы поднимаем поршень у одного двигателя и опускаем у другого. И вращаем пропеллер вдоль синусоиды вала.
У.: Это слишком технично для меня. Он работает?
Н.: Механическая модель - да. У меня есть чертеж газового двигателя, но никто не сделал газовый двигатель.
У.: У тебя есть патент?
Н.: Нет, я никогда не хлопотал об этом. Если б я его увидел работающим, мне этого было бы достаточно.
У.: Ты глуп, ты мог бы сделать хорошие деньги.
Н.: Я погряз бы в канцелярской волоките, я стал бы промышленником, я потерял бы свою свободу. Нет, сэр.
У.: В твоем мусорном ведре еще есть изобретения?
Н.: Да, одно хорошее, но оно не может получить патент.
У.: Это что?
Н.: Аквафильтр.
У.: Это не мое изобретение. Аквафильтры существуют и производятся промышленностью.
Н.: Да, но необходим их определенный запас под рукой, и они приносят дополнительные хлопоты.
136
У.: А вот эти сигареты. В них есть на кончике фильтра шарик, который ты раздавливаешь и превращаешь в ак-вафильтр.
Н.: Уже ближе. Я давно не просматривал рекламу. Плохо то, что у тебя нет выбора, ты ограничен тем, что предложено.
У.: Сейчас ты действительно возбуждаешь во мне любопытство. Что ты изобрел?
Н.: Я изобрел способ, как сделать аквафильтр из кончика фильтра любых сигарет.
У.: Как ты это делаешь?
Н.: Я вдуваю немного слюны в нее.
У.: Я думал, ты дурачишь меня. Ты - неудачник, и тем не менее, не боишься нас, насмехаешься над нами.
Н.: Нет, нет, не сейчас. Я допускаю, что мы - хорошие оппоненты. Когда вы - удачники пытаетесь контролировать нас запугиванием и угрозами, мы контролируем вас словами: "Я очень стараюсь, я забыл, я обедаю". Ты должен допустить, что неудачник выигрывает чаще, чем проигрывает.
У: Итак, что ценного в этом изобретении?
Н.: Я пользуюсь им сам. Не нужно вдувать слишком много слюны, а то папиросная бумага пропитывается водой, и вы теряете кончик. Вода охлаждает горячий воздух, те газы, которые несут наиболее ядовитое вещество. Курение становится умеренным. Попробуй сам.
У.: Зачем об этбм беспокоиться? Только перестанешь курить. Ты говорил, что у тебя больное сердце, и знаешь, как вредно курение в этом случае.
Н.: Всемогущий Боже! Да, мы должны к этому снова вернуться. Каждая сука, неспособная придумать ничего лучше, надоедает мне, указывая, что я курю. Нет, я не говорил, что имею больное сердце. Я сказал, что имел его. Сейчас мне много лучше.
У.: С чего мы начнем? С курения, если ты полагаешь, что это будет мне интересно.
Н.: Прекрати ехидничать. Мы сейчас соединимся, чтобы получить удовольствие от затяжки сигареты, пока редактор не разделил нас на части.
Когда мы были мальчишками, у нас было секретное место встречи на заднем дворе. Там мы все курили,
137
избавляясь от нашего дерьма и провозглашая независимость от взрослых. Тогда мне было восемь. Я перестал курить до конца войны. Мои друзья безусловно одобряли мой шаг. Когда наступил мир, нет, когда воцарилось перемирие, я находился в аду замешательства Я был рад, что война закончилась, хотя и был в относительно благоприятных условиях. Я стал младшим лейтенантом медицинской службы, и мы, офицеры, ели хорошо, особенно, во время передышек. Мой капитан-свинья был алкоголиком. У нас дома были хорошие запасы палестинского вина. Каждый месяц меня посылали в Берлин за следующей порцией бутылок.
Это выглядит не очень правдоподобно. Ты хочешь сказать, что должен был преодолевать такое расстояние от фронта только ради нескольких бутылок вина?
Я действительно, не должен был, но мне так хотелось. В основном я укладывался в недельный отпуск. Будучи офицером, я мог приносить немного пищи в мою страдающую от голода семью по государственной цене. Как офицер, я путешествовал в мягких вагонах.
Когда после девяти месяцев окопной жизни я первый раз пришел домой и лег спать, я испугался. Мне показалось, что я провалился сквозь кровать. Она и в самом деле была мягкая, по сравнению с охапкой соломы, которой мы пользовались в наводненных крысами окопах.
В другой раз я получил билет в Королевскую оперу на спектакль "Фигаро". На меня так подействовала красота, противостоящая окопной грязи и страданиям, что я с рыданиями должен был покинуть театр. Это был один раз из дюжины, когда я был глубоко потрясен эмоциями.
"Ты говоришь, что был скорее в благоприятных условиях во вторую половину войны".
Дурак. Кровать и прецедент с оперой были задолго до этого. Они произошли в мой первый отпуск. Я был еще рядовым первого ранга. После поражения мы маршировали более 20 часов в день, едва ли что-то ели. Именно тогда я начал курить и не прекращал до сих пор.
Доктор Лушк, университетский профессор, который лечил меня двумя годами позже после обострения плев138
рита, сказал, что десять сигарет без глубоких затяжек равны одной с глубокой. Поэтому, потом я редко затягивался полностью.
В 1963 году в Лос-Анжелесе сердце доставило мне много беспокойства. У меня начались такие мучительные приступы стенокардии, что я серьезно разработал план суицида Доктор Данциг, мой прекрасный отзывчивый и сердечный кардиолог, обнаружил сердечную компенсацию. Лечение лекарствами принесло некоторое улучшение, но мучительная боль оставалась. Но я скорее бы покончил с собой, чем бросил курить.
Потом я нашел Изален и там существенно поправил состояние сердца. Там было два основных фактора: я был вне лос-анжелесского смога, и меня лечила Ида Рольф.
Сейчас я курю непрерывно, особенно, во время семинаров, я курю умеренные сигареты, иногда даже "м", изготовленные из латука, и редко затягиваюсь. Я знаю, что однажды избавлюсь от собственного образа и буду способен отказаться от этой непристойной привычки. Я знаю, что это - не страх смерти, поскольку я не забочусь так сильно о жизни. Я знаю, что еще многое от меня сокрыто за дымовой завесой. Я должен жить, доказывая свою теорию.
"Ты вводишь новое имя: Ида Рольф. Как она помогла тебе?"
Своим способом физического повторного обусловливания. Я не готов обсуждать работу "Миссис Элбоу". Давай подождем ее немного из помойного ведра. Она слишком часто заставляла меня ждать месяцами.
"Ты говоришь, что ее работа является физическим повторным обусловливанием. Выглядит так, как если бы ты подписался вдруг под дихотомией умственного/физического".
Нет, отнюдь. Организм есть целое. Поскольку вы можете абстрагировать биохимические, поведенческие, экспериментальные и другие функции и сделать их специфической сферой интересов, поскольку вы можете подходить к целому организму с различных аспектов, при условии, что вы осознаете, что любые изменения в ка139
кой-то сфере вызывают изменения в каждой другой соответствующей области.
Мне нравится пользоваться термином "ориентация", который является центральным, единым и, таким образом, действенным во многих сферах. Для надежности мы должны денек поупражняться в языке и терминологии, достойных и подходящих для целостного взгляда. Между тем мы должны пользоваться неуклюжим многословием. Один из таких компромиссных терминов - "психосоматический", как будто душа и тело существуют раздельно и соединяются только в редких случаях.
Например, в Германии мы использовали термин "невроз сердца" для синдрома тахикардии, повышенного потоотделения и легкого тремора. Некоторые из нас считали это результатом тиреозной гиперактивности, другие - результатом состояния тревоги.
"Согласно твоему целостному взгляду, это результат и того и другого".
Нет, это не результат, это идентичность.
У меня есть множество доказательств, чтобы говорить сейчас о тревоге, особенно ее физиологическом, фантастическом и вовлекающем аспектах.
Вы называете наше время "эпохой тревоги".
Фрейдово определение сути лечения невротиков есть свобода от тревоги и золота.
Многие психиатры боятся тревоги и избегают вызывать ее у своих больных.
Гольдштейн считает тревогу следствием катастрофических ожиданий. Что касается объяснений, вновь на переднем плане видим психоанализ. Фрейд, ориентируясь на прошлое, подходит к этому с точки зрения подавления агрессии, кое-что еще (я забыл, кто-то из учеников Фрейда) - подавление инстинкта смерти. Итак, выбирайте.
Я отвергаю всякую объяснительность, как средство интеллектуализации, препятствующее пониманию.
Для меня обсуждение тревоги особенно важно, поскольку оно открывает дверь к динамическим аспектам функционирования организма.
"Я не понимаю твоих рассуждений. Для меня тревога является поражением, разрушающим фактором, достигающим иногда, как ты сам сказал, состояния болезни".
140
Терпение, мой дорогой. Я допускаю, что выражение: "Оно открывает дверь" - плохо выбрано. Ты был бы удовлетворен, если бы я сказал, "оно представляет мне удобный случай или освобождает".
"Да, мой дорогой".
Ты удовлетворен, дружище? Ты слушаешь и ждешь, что я должен сказать о "нормальной" динамике. Хорошо?
"Хорошо, но я бы вернулся назад. Так умны твои рассуждения. Позволь только напомнить твое заявление, что незаконченная ситуация будет стремиться к завершению".
Да, но как?
"Питьем воды во время жажды".
Откуда мы получаем для этого энергию? Ни машина, ни организм не могут функционировать без энергии.
"Ну, отсутствие воды формирует либидонозный ка-тексис*".
Я допускаю, что этот термин Фрейда хорош для формирования отношения "фигура/фон". Гештальтисты называют это - "характер требования". Вода требует быть поглощенной.
"Для меня это звучит бессмысленно. Воде не следовало бы говорить такие вещи".
Не будь занудой. Конечно, термин является поэтической проекцией, но он феноменологически точен.
"Итак, ты принимаешь либидо в этом случае?".
Да, если ты испытываешь сексуальное влечение к этой воде. Необходимо ли сохранять либидо в его изначальной связи с сексуальной энергией?
"Тогда мы еще должны сказать, где выйдет энергия, которая вошла в воду?".
Ты спрашиваешь и я отвечаю: я не знаю. Я могу только теоретизировать и согласиться на промежуточный термин. Я могу сделать кое-что еще. Я могу включить мою теорию эмоций.
Я говорил прежде, что не согласен с теорией дефекации Аристотеля и Фрейда. Я не считаю, что эмоции настолько неудобны, что от них нужно освобождаться.
* Заряд.
141
Считаешь ли ты или нет тревогу эмоцией, ей будет' найдено место в этой теории.
"Поэтому ты используешь уловку объяснительности?"
Частично да, но ты увидишь, что это приведет и к некоторому реальному пониманию природы тревоги.
"Ладно, выкладывай".
Если ты говоришь это только из вежливости, то я не уверен, с чего начать. Мне даже немного стыдно.
"Ну, я могу посмеяться над тобой. Итак, выкладывай. В начале было несколько терминов, несколько общих терминов, созданных людьми, которые так же мало, как и я, знали, что есть специфическая энергия организма. Они не хотели связывать себя чем-то, сказав: это электрическая или химическая, или либидонозная энергия, или что это вовсе не энергия. Итак, они дают ей индифферентное имя, нечто похожее на бергсоновское определение или биоэнергия, или "энергия жизни
Общей была у нас одна цель: развить теорию и создать методики, которые расширили бы границы и применения психотерапии. У нас было много разногласий; обсуждая их, вместо того, чтобы вежливо скрывать, мы не раз приходили к решениям, которых ни один из нас не мог предвидеть. Многие идеи первоначальной рукописи сохранились, но столь же многое добавилось в результате совместных усилий трех авторов и, что еще более важно, многое получило новое значение в контексте книги в ее окончательном виде.
* * *
Первая половина этой книги приглашает вас погрузиться в себя и предлагает технику для осуществления этого. Что может получиться из этой затеи, - вот вопрос, который вы сразу зададите; но ответ на него нельзя поднести вам на словесном блюдечке с каемочкой. В действительности наиболее существенная часть ответа невербальна, и такой она и должна оставаться. Если вы получите этот ответ, - то лишь в результате проделывания работы такого рода, как здесь описано. Но поскольку мы не можем ожидать от вас, что вы приметесь за работу которая требует времени и уси235
лий, поверив, что в конце концов овчинка стоит выделки, мы попытаемся в этой книге описать общую человеческую ситуацию, а также показать, почему мы уверены в том, что можем дать что-то важное каждому, кто действительно хочет улучшить себя и свое положение.
То, что мы предлагаем вам сделать для самих себя, на первый взгляд, может напоминать давно избитые истины, так как мы хотим помочь вам открыть себя, свою самость, и мобилизовать ее, сделать более эффективной в удовлетворении своих потребностей в качестве биологического организма и общественного человеческого существа.
Открытие себя может напомнить кому-нибудь старую историю о "вытаскивании самого себя за волосы". Но, как мы понимаем этот термин, - это трудный процесс. Далекий от внезапной вспышки озарения, этот процесс более или менее постоянен и кумулятивен, - и не прекращается, пока человек жив. Он предполагает принятие несколько особого отношения к себе и рассмотрения себя в действии. Рассматривать себя в действии, - в конце концов, рассматривать себя как действие, - это требует техники, совершенно отличной от той, которую вы, может быть, уже испробовали и признали недостаточной -техники интроспекции.
Если открытие себя кажется небесполезным, но пугающим, мы не будем спорить с такой реакцией. Предположение, что у вас есть некое тайное или скрытое "я", но что оно значительно хуже вас и лучше оставить его в покое, - такое предположение не всегда у вас было, и вряд ли стоит навсегда его сохранять. Оно происходит от того, что в прошлом, в момент стресса, вы отвергли некоторую часть себя, которая доставляла вам слишком много беспокойства. В тогдашних обстоятельствах эти части вас были худшими, и чтобы жить в той ситуации, вам надо было от них избавиться. Это похоже на то, как ведет себя дикий зверь, пойманный за ногу в капкан. В таких условиях нога становится угрозой, и иногда зверь отгрызает ее и спасается, хотя и проживает оставшуюся часть жизни калекой.
Ваша жизнь сейчас может быть совершенно иной, нежели она была тогда, когда вы отвергли часть себя, но в отличие от звериной ноги, эта часть может быть возвращена. Все ли еще существуют первоначальные причины, по которым вы ее отвергли, или они давно исчезли, - это, по меньшей мере,
236
заслуживает рассмотрения. Мы предлагаем вам метод систематического рассмотрения и реконструкции вашей нынешней ситуации. Вы можете двигаться в своем собственном темпе. Процедуры организованы так, что каждая предыдущая составляет необходимую основу для последующей. Какую работу вы можете проделать за определенный интервал времени, зависит от того, какую часть себя вы отбросили, и какова ваша нынешняя жизненная ситуация. В любом случае вы не сделаете ни одного шага быстрее или более того, что вы сами хотите.
Мы не предлагаем вам ни "легкого пути к мастерству", ни программы морального усовершенствования, ни правил, обеспечивающих разрушение дурных привычек, которые вы в действительности хотите сохранить. Мы, вообще, не собираемся ничего вам делать. Мы предлагаем вам инструкции, с помощью которых вы, если вы этого хотите, можете отправиться в личное приключение, и в процессе этого вы, своими собственными активными усилиями, можете сделать что-то для себя, для своей самости -открыть ее, организовать и направить на конструктивное использование в проживании своей жизни.
Парадоксы в этих утверждениях мы разъясним позже. Пока достаточно сказать, что говоря "Ваше я", вместо того, чтобы просто сказать "Вы", мы бы хотели подчеркнуть особый смысл обладания, кроющийся в притяжательном местоимении "вам": это ваше "я". Заметьте также, что "Вы", о котором идет речь, - то самое "Вы", которому предстоит делать открытия в течение Вашего "путешествия", и, одновременно, это - составная часть "вашего я". Эта та часть, которая читает эти строки, скорее всего проговаривая их про себя.
Не предполагается, что это предприятие будет легким. Может показаться, что выполнить указания легко, - так легко, что вполне возможно, что к концу вы решите, что в этом ничего нет; вы проскочите все это, не получите никаких результатов, которых бы не предвидели заранее, и на этом остановитесь. Если же, с другой стороны, вы более тесно соприкоснетесь с экспериментальными ситуациями, которые создадите, вы можете обнаружить, что в некотором смысле это самая трудная и раздражающая работа из всех, с какими вы сталкивались, -но и наиболее удивительная.
237
На этих страницах мы стараемся разговаривать с вами, как будто мы находимся лицом к лицу. Разумеется, у вас нет возможности, как в обычном разговоре, взять слово - ответить, задать вопрос, добавить подробности относительно своей личной ситуации; и мы, к сожалению, не знаем вас лично. Если бы мы знали касающиеся вас подробности - возраст, пол, образование, работу, ваши успехи и неудачи, ваши планы и ваши страхи, - мы кое-что сократили бы или, наоборот, развили подробнее, где-то, может быть, переставили бы акценты, поменяли порядок; но это не изменило бы фундаментальным образом то, что мы хотим передать. Мы полагаем, что практически все, с чем мы будем иметь дело, применимо в той или иной степени, в том или ином отношении, к каждому человеческому существу, живущему в наше время в условиях западной цивилизации. Применить то, что подходит для вашей ситуации и так, как это вам подходит - это ваша работа в нашем совместном предприятии.
Поскольку многие наши представления о функционировании самости отличаются от распространенных представлений о человеческой природе, важно отметить, что наши представления не выдуманы за одну ночь. Это соединение нескольких линий, нескольких подходов к человеческой личности.
(...) Как бы то ни было, поскольку терапия психоаналитического типа дорога и требует много времени, мы задались вопросом, нельзя ли это миниатюрное общество из двух человек - врача и пациента, - ради достижения многих целей свести к одному человеку, - читателю напечатанных инструкций и соответствующей дискуссии. Мы подвергли это проверке год назад (книга вышла первым изданием в 1951-ом году, и с тех пор неоднократно репринтно переиздавалась, по крайней мере, до конца 70-х.- Прим. перев.). Используя материал (который здесь представлен в несколько более развернутой форме), мы получили решительно положительный ответ на этот вопрос!
Материал был предложен студентам последних курсов психологических факультетов трех университетов. В одном из них, где студенты (различных возрастов: от восемнадцати до приблизительно семидесяти лет) большую часть времени работали (по-видимому, нечто вроде нашего заочного обучения.- Прим. перев.), инструкции были розданы просто
238
как часть "домашней работы" по курсу, в остальном обычному. Письменные отчеты подавались в течение приблизительно четырех месяцев (длительность семестра). В следующий раз курс был дан в расширенном виде и большему числу студентов. От приблизительно сотни студентов было получено разрешение использовать их отчеты любым образом, если это не раскрывает их имен и личности; таким образом, мы получили возможность цитировать подлинные отрывки, чтобы дать представление о том, какого рода и сколь различные реакции вызывает эта программа. Для многих четыре месяца оказались слишком коротким сроком, развитие, начавшееся во время курса, продолжалось в ускоренном темпе, когда работа уже перестала быть частью их "домашнего задания". Есть все основания полагать, что так может быть и в вашем случае.
Часть I ОРИЕНТИРОВАНИЕ СЕБЯ
I. КОНТАКТ С ОКРУЖАЮЩИМ
Эксперимент 1: Чувствование актуального
Наше первое движение направлено на то, чтобы помочь вам усилить чувствование того, что актуально наличествует. Большинство людей согласится с тем, что временами они лишь наполовину "здесь", что они как бы спят наяву, "теряют нить" происходящего, или каким-либо иным образом ускользают из ситуации в настоящем. Люди также говорят о других; "Он отсутствует, будучи здесь", или вообще "У него нет правильного контакта".
Контакт не подразумевает постоянной настороженности с глазами навыкате. Это была бы хроническая тревожность, обычно основанная на непонимании окружающего. Во многих случаях подходящим оказывается отпустить себя, допустить туманность или неясность, отдаться животному комфорту. Как раз неспособность большинства из нас отдаться такому состоянию целиком - проклятие нашего времени,- следствие "незаконченных дел"; по большей части мы знаем о такой способности, лишь с завистью наблюдая за домашней кошкой. Но мы можем вновь обрести эту способность.
Если даже не говорить о таких моментах временного блаженства, когда мы можем позволить себе сбросить настороженность и отдаться теплому чувству благополучия, - в иные моменты ясное и острое сознавание* актуальности мо* Aw areness - "сознавание", "осведомленность", "замечание" - ключевой термин этой главы и, может быть, всей гештальттерапии. На русском языке нет точного эквивалента, который передал бы смысл этого центрального феномена психической жнзни, если она не автоматична, а действительно являет собой жизнь. В более позднем варианте изложения своего подхода "Гештальттерапня - дословно", Перлз говорит: "Сознавание само по себе уже целительно". Читатель, знакомый с книгами П. Д. Успенского "В поисках чудесного" и "Четвертый путь", может отметить поразительное сходство, но также и моменты отличия "сознавания" от гурджневского "самопамятования". Специально "созиаванню-замечанню" посвящена книга одного нз учеников Фр. Перлза,- Стивенса: "Сознавание - обнаружение, экспериментирование, опыт".
240
жет и противоречить интересам организма. Когда дантист вырывает больной зуб, только тот, кто хочет изображать из себя героя, откажется от анестезии. Природа сама временами действует как анестетик, повергая испытывающего боль в обморок. Однако патентованные "обезболиватели" - совершенно другое дело. Принимая их, мы пытаемся обмануть организм, лишить его чувства актуальности - пульсирующей головной боли, зубной боли, переутомления, бессонницы как индикатора "незаконченных дел". Это предупреждающие сигналы - они указывают, что что-то неладно, и это нуждается во внимании; исключение сигнала - не решение проблемы.
Разумеется, нет нужды в продолжающемся действии сигнала, когда он уже услышан. Если вы уже договорились с зубным врачом на ближайшее возможное время, "обезболи-ватель" может помочь избежать страдания, которое уже не может быть полезным. С головными болями, утомлением, бессонницей дело обстоит сложнее. Иногда семейный доктор может справиться с ними так же легко, как зубной врач справляется с больным зубом, но часто даже специалист качает головой и говорит, что он не находит никаких органических нарушений, и - если он современен, - намекнет на что-то "психосоматическое". Но даже в этом случае он остережется рекомендовать психологическое лечение - оно длительно, дорого и часто безуспешно. Чаще всего он отправит пациента, посоветовав "забыть все это" или "принять аспирин".
В данном случае фармакологические обезболиватели оказываются средствами частичного "вычеркивания" актуальности человека, - актуальности боли; это известно всем. Но менее признано, что подобные "обезболиватели" на уровне поведения употребляются еще более широко. Они принимаются не в порошках или таблетках, и человек, пользующийся ими, не зная, что он делает, будет отрицать, что его действия имеют такую функцию. Более того, коль скоро он попал в зависимость от них, было бы жестоким внезапно лишить его этого, так же как нельзя сразу отнять наркотики у человека, привыкшего к ним. Но поскольку это поведение, которым человек сам управляет, - знает он об этом или нет, - нет возможности, даже если бы это было желательно (что на самом деле не так), отнять у него это силой. С другой стороны, если он захочет обнаружить такой самообман в
241
своем поведении и постепенно изменить это, все время оставаясь в границах, которые он сам для себя допускает, - это другое дело.
В качестве первого шага в этом направлении мы предложим нечто, что покажется простым до бессмысленности. Это упражнение описывается ниже (как и другие), с отступом; таким способом мы отмечаем, что это рекомендуется воспринимать как инструкции к эксперименту. Если возможно, попробуйте осуществить эксперимент прежде, чем вы будете читать дальше.
Попробуйте в течение нескольких минут составлять фразы, выражающие то, что вы в данный момент сознаете-замечаете. Начинайте каждое предложение словами "сейчас", "в этот момент", "здесь и сейчас".
Теперь, когда мы в первый раз попробовали воду и пережили это, найдя, что она не слишком холодна и не слишком горяча, давайте поговорим об этом немного. Потом мы попросим вас проделать это еще раз.
Актуальное в отношении времени всегда в настоящем. То, что случилось в прошлом, было актуально тогда, а то, что случится в будущем, будет актуально, когда оно случится. То же, что теперь актуально - и таким образом все, что вы можете сознавать-замечать - должно быть в настоящем. Отсюда, - если мы хотим развить чувство актуальности, - подчеркивание таких слов как "сейчас" и "в этот момент".
Точно так же то, что актуально для вас, должно быть там, где вы. Отсюда подчеркивание таких слов как "здесь". Вы не можете в данный момент испытывать какое-либо событие, - то есть пережить его непосредственно, - если оно происходит за пределами ваших рецепторов. Вы, конечно, можете вообразить его себе, но это воображение - процесс "воображения", - будет происходить там, где вы есть.
Для психоанализа привычно, - например в интерпретации снов, - говорить о настоящем как включающем недавнее прошлое, скажем, последние 24 часа. Но здесь, когда мы говорим о настоящем, мы будем иметь в виду непосредственное настоящее, здесь-и-теперь: время протяженности вашего внимания, время, которое "сейчас".
242
Воспоминание и предвосхищение актуальны, но когда они происходят, они происходят в настоящем. То, "что" вы вспоминаете - это что-то виденное или слышанное, или сделанное в прошлом, но возвращение или восстановление этого происходит в настоящем. То, "что" вы предвосхищаете, случится в какое-то время в будущем, но такое предвидение есть видение в настоящем картины, которую вы здесь и теперь создаете и отмечаете значком "будущее".
Эти соображения могут показаться настолько банальными, что как будто бы нет нужды о них распространяться. Но рассмотрим, например, следующее замечание интеллигентного студента: "Мне кажется, что мы слишком много живем в настоящем и к большому сожалению недостаточно точно ценим память и уроки прошлого. Точно так же, занятость настоящим не дает нам уделить достаточного внимания возможным результатам наших действий, их влиянию на будущее". - Утверждающий это не понимает достаточно ясно, что цель нашего эксперимента не в том, чтобы мы жили исключительно для настоящего, слепые и глухие к тому, чему может научить нас прошлое, или беззаботные относительно того, что ждет нас впереди, к чему надо приготовиться; задача в том, чтобы мы жили в настоящем. Полнота проживания настоящего включает замечание напоминаний - в настоящем - о прошлых уроках, что позволяет более адекватно реагировать в настоящем; она включает также замечание в настоящем предвестников будущего и соответствующее приспособление поведения - в настоящем. Здоровый человек, опираясь на точку отсчета в настоящем, свободен смотреть назад и вперед, когда к этому предоставляется случай.
Вот еще одно утверждение, которое могло бы повергнуть нас в пучины метафизики, если бы мы не пошли ему навстречу: "Другие, возможно, могут оставаться в настоящем, но я, к сожалению, нахожу это совершенно невозможным. Для меня не может быть постоянного настоящего. В этот самый момент я как раз ускользаю...".
Стремление ухватить настоящее, пришпилить его булавкой, как бабочку, - обречено на неудачу. Актуальность все время меняется. В здоровом человеке чувство актуальности устойчиво и постоянно, но, как вид из вагонного окна, сцена все время меняется. Позже мы увидим, что если актуальность
243
кажется фиксированной, постоянной, неизменной и неизменяемой, - это фиктивная актуальность, которая постоянно заново строится, поскольку она служит определенной цели личности в настоящем, для чего и нужно поддержание фикции.
Актуальность, как вы переживаете ее, - это ваша актуальность. Вы не можете переживать то, что актуально для кого-нибудь другого, потому что вы не можете настроиться на все его личные рецепторы. Если бы вы могли это, вы были бы этим другим. Вы можете разделить свой опыт с другим в том смысле, чтобы вы и он могли испытывать одинаково одну и ту же ситуацию, в которой вы оба находитесь, но его опыт - это его опыт, а ваш опыт - это ваш опыт. Когда вы говорите кому-то "я вам сочувствую", вы не имеете в виду этого буквально, поскольку он чувствует то, что он чувствует, и никто другой не может чувствовать за него; просто вы можете представить себе себя на его месте и создать живую картину его ситуации, а потом представить себе свою реакцию на нее.
Теперь вернемся к эксперименту еще раз. Когда вы снова будете произносить фразы, выражающие то, что вы замечаете-сознаете, делайте педантичное ударение на словах "сейчас", "здесь", "в этот момент". Хотя это всего лишь словесная искусственность (и мы не имеем в виду, что вы будете делать это до конца вашей жизни), это поможет вам не только осознать (reaize, то есть "сделать реальным") настоящее время вашего опыта, но также и выразить словами, вербализовать, то, что вы делаете или собираетесь делать, таким образом обостряя ваше сознавание-замечание того, что это вы испытываете нечто, чем бы оно ни было. Почувствуйте значение здесь-теперь как вашего собственного здесь-теперь. Итак: "Сейчас я, мое дышащее тело, сижу здесь на стуле, стул в комнате, комната в квартире (или в другом помещении), - сейчас, во второй половине дня, этого определенного дня, в этом XX веке; я здесь-сейчас делаю то-то и то-то". Повторим:
Попробуйте в течение нескольких минут составлять фразы, выражающие то, что вы непосредственно сознаете-замечаете. Начинайте их словами "сейчас", "в этот момент", "здесь и сейчас".
244
Теперь мы переходим к очень важной части эксперимента. Когда вы выполняли его, с какими трудностями вы встретились?
Этот вопрос может вызвать удивление. Обычно на это говорят: "Трудности? Никаких трудностей. Это довольно скучное и тупое занятие, но -никаких трудностей". Тогда вот какой вопрос: почему вы прекратили эксперимент тогда, когда вы его прекратили? - Мы не говорим, что вы должны были продолжать дольше, мы просто спрашиваем вас, заметили ли (сознали ли) вы, что непосредственно предшествовало вашей остановке? Вы устали? Почувствовали ли вы пустоту и прекратили ли составлять фразы? Или вы бросили это даже, может быть, не заметив, что бросаете?
Давайте рассмотрим некоторые трудности, о которых рассказывали участники такого эксперимента. Это, может быть, не те камни преткновения, что у вас. Мы говорим о них для того, чтобы вы получили некоторое представление о диапазоне реакций на этот эксперимент, чтобы показать вам, что не ожидается ничего экстраординарного, и также что вы не должны быть разочарованы, если на этой стадии вы не обрели "совершенно другого ощущения". Если вы не довольны проделанной до сих пор работой - примите это. Если вы жалеете о потерянном времени, заметьте-сознавайте ваш упрек в наш адрес за то, что мы морочим вас. Один студент сказал: "Мне сказали, что это покажется простым до глупости. Так оно и оказалось - и продолжает быть таким!". Если этот эксперимент выполняется в ситуации "врач-пациент", пациент может многими способами проделать его, следуя букве, но не духу. Например, в случае навязчивой идеи делать наоборот, создаются предложения вроде следующего: "Теперь, вчера я видел моего друга", или "В этот момент завтра я увижу моего друга". - Это показывает, как легко одержать маленькие победы, выполняя инструкции таким образом, который разрушает или уничтожает содержавшееся в них намерение. До некоторой степени все люди испытывают подобную нужду в личном триумфе над кем-то, и важно быть начеку относительно этого момента в выполнении эксперимента на сознавание-замечание. Может быть, вы не реагируете таким именно образом, но, может быть, вы все же каким-то иным образом чувствуете, что мы вовлекаем вас в "перетягивание каната", "кто-кого", и вы должны защи245
щаться против нас. Если это так, то у вас есть решающее преимущество: коль скоро вы так чувствуете, мы не можем сдвинуть вас ни на йоту. Мы же хотим объединиться с вами и помочь вам сдвинуть себя. Если вам удастся до конца показывать, что вы можете выполнить эксперименты, и все же не сдвинуться, над кем вы одержите победу?
Предположим, что вы не собираетесь демонстрировать неповиновение, напротив того, вы принадлежите к "хорошим", тем кто "хорошо себя ведет", терпя и проглатывая без разбора все, что предлагается. Если это так, если вы "интроектор", в дальнейшем эксперимент на жевание будет вам труден, но полезен. Сейчас же ваша реакция может состоять в том, что вы с энтузиазмом рассказываете об этой программе вашим друзьям, но не собираетесь пробивать свой путь в этом собственными зубами.
Или, может быть, вы - человек, который не хочет слишком близко соприкасаться со своим опытом и живо его чувствовать. Вот отчет студента: "Я уделил значительное время практике процесса сознавания "здесь и теперь", и пришел к выводу, что все это лишь акции и реакции, которые становятся обусловленными. Удобно, а может быть, и необходимо, чтобы они были низведены до уровня автоматических привычек". Привычка, конечно, сберегает время и энергию, и наши организованные способы обращения с вещами были бы разрушены, если бы мы обращали пристальное внимание на каждую деталь. Когда рутинные процессы действительно рутинны, их лучше всего выполнять столь стандартизованно, чтобы это требовало минимум внимания. Но "лучше всего" именно потому, что таким образом внимание высвобождается для того, что ново и нерутинно. Стремиться к максимально автоматическому функционированию и минимальной осве-домленности-сознаванию в своей жизни - это значит стремиться к смерти прежде, чем она пришла. Это цель "кибернетики наоборот": она стремится создавать роботов, которые все более похожи на человека, здесь же речь идет о превращении себя все более в робота.
Или вы можете быть человеком, который смущен тем, что, пытаясь чувствовать свою актуальность, он обнаруживает, сколь она банальна и тускла. Студенты говорят: "Мне стыдно сказать, что я не был способен сознавать ничего примечательного. Все это были такие глупые предметы как
246
"Сейчас мой нос чешется", а "Теперь и здесь я почесал его". - Но какого невозможного рода актуальности вы требуете, если вам хочется, чтобы в любой данный момент, когда вы попытаетесь ее чувствовать, она должна быть чудесной и экзотической? Если в данный момент нет ничего более волнующего, что привлекло бы внимание, что может быть более здоровым, чем заметить и сознавать свой чешущийся нос и почесать его? С другой стороны, если вы находите свою актуальность хронически унылой и неинтересной, что мешает вам сделать нечто, чтобы оживить ее? Какие препятствия на этом пути вы сознаете-замечаете?
В данный момент мы не предполагаем, что, заметив нечто, вы сломя голову броситесь действовать. К манипуляции с актуальностью мы обратимся позже. Здесь же мы фокусируемся исключительно на теме "Какова ваша актуальность? Можете ли вы действительно чувствовать ее? Можете ли вы чувствовать ее своей?".
Хотя инструкции к этому эксперименту так ясны и просты, какими только мы можем их сделать в данный момент, мы не можем удержать вас от "вычитывания" дополнительных, собственных инструкций и приписывания их нам. Например, студент, не сознавая, что это его собственные инструкции себе, а не то, что напечатано на бумаге, решил, что эксперимент требует от него поиска чего-то, что отсутствует в его чувстве актуальности. Он заявил: "Я смотрел и смотрел, но я не нашел ничего, чего бы не хватало". Его процедура похожа на перекличку, во время которой потребовали бы от всех, кого нет, называть свои имена. Можно же лишь шаг за шагом расширять свое сознавание, обнаруживая и разрушая (рассеивая) сопротивления в себе, которые мешают со-знаванию; но невозможно приказать тому, чего ты не сознаешь, послушно вступить в сознавание.
Тем не менее, мы знаем из клинической практики, что возможны очевидные значительные выпадения полей созна-вания, которые могут быть исправлены простым указанием на них. Например, пациент может составлять предложения только о том, что он сознает-замечает посредством эксте-роцепции, а другой может говорить только о том, что происходит внутри его тела - о биении сердца, пульсировании артерий, болях и напряжениях. Следует ли на этом основании предполагать, что для первого пациента актуальность
247
ограничена исключительно тем, что можно увидеть и услышать, а для второго "внешние" события не существуют? Нет, но мы можем сказать, что эти пациенты радикально отличаются в отношении того, на что они направляют внимание, и что они исключают из сферы внимания. Это похоже на то, как если бы они, издавая газету, поощряли одни источники новостей и исключали другие; им можно было бы посоветовать, чтобы, независимо от того, собираются они это печатать или нет, они отмечали всю область информации, которая приходит в издательство: может быть, они упускают хороший шанс.
Может быть, вы реагируете на эксперимент - этот или следующие - так, будто это своего рода тест, проверяющий ваши способности, то есть доказываете себе, что вы можете это сделать - и на этом успокаиваетесь. Но конечно вы можете это сделать! Каждый может-до известной степени. Дело, однако, в том, что прийти к результату, ради которого стоило бы браться за это - к действительному изменению вашей перспективы, к ощущению, что вы являетесь непрерывным потоком процессов. Можно предположить, что студент, утверждавший следующее, достиг несколько меньшего: "Я попробовал выполнить эксперимент. Мне вполне удалось почувствовать, чего хотят авторы, и чего хочу я сам". Такой способ доказывания своих способностей - может быть, самый опасный из самообманов.
Некоторые, столкнувшись с этими экспериментами, хотят заранее решить, будут ли они иметь успех и каким образом. Например: "Я потратил не один час, пытаясь решить, как и до какой степени эксперименты по самосознаванию изменят мой чувственный и сознательно-мыслительный опыт. Прежде всего, я хотел понять, будет ли конечный результат таким изменением, которое меня устроит. Я хотел решить, стоит ли это затраченного времени и усилий... В настоящее время я не обрел никакого чудесного чувства замечания-сознава-ния". - Слова могут быть прекрасными орудиями на своем месте, но зачем сидеть часами перед приготовленной едой, пытаясь достичь словесного решения, будет ли она хороша на вкус и стоит ли она усилий, которые потребует ее съедание? Или, откусив кусочек-другой, можно ожидать чего-то "чудесного"? Когда вы поливаете растение, ждете ли вы, чтобы оно расцвело в то же мгновение?
Возможно,- что после этих замечаний и отчетов тех, кто поработал над заданием, вы готовы к тому, чтобы попробовать выполнить его еще раз. В этот раз, может быть, вы яснее
248
сможете заметить, когда и как вы ускользаете из настоящего. Если это так, - куда вы направляетесь при этом? Некоторые внезапно обнаруживают, что это похоже на то, как если бы они внезапно обнаружили, что находятся в прошлом или в будущем, без сознавания-замечания того, что они здесь и теперь вспоминают прошлое или думают о будущем. Другие - или те же, но в другие моменты, - поддерживая настоящее время, оказываются не здесь. Они как бы находятся вне себя, рассматривая собственный опыт как бы со стороны, а не испытывая непосредственно то, что они испытывают. Как заметил один студент, "я посмотрел на себя глазами марсианина". Что бы вы ни заметили в этом отношении, не пытайтесь заставить себя изменить это и каким-то образом принудить себя к тому, чтобы оставаться здесь-и-теперь. Старайтесь лишь замечать то, что вы делаете, с максимально возможной детальностью. Итак, еще раз:
Составляйте фразы о том, что вы непосредственно сознаете-замечаете. Начинайте их словами "сейчас", "в этот момент", "здесь и сейчас".
Мы столь подробно обсуждаем здесь этот эксперимент, потому что он - первый. Многое из сказанного относится и к последующим экспериментам, но уже не будет там повторяться. В заключение рассмотрим процедуру "здесь-и-теперь" в сравнении с подходами Фрейда и Адлера.
Каждый из них, выражая то, что характерно для его собственной личности, ставил ударение, - один на прошлом, другой - на будущем. В своей работе с невротиками они потакали, - каждый по-своему, - желанию пациента копаться в прошлом или обеспечивать будущее. Погружение в прошлое служит нахождению "причин" - и, таким образом, оправданий, - для ситуации в настоящем. Никто не отрицает, что настоящее вырастает из прошлого; но проблемы настоящего не решаются тем, например, чтобы обвинять родителей в ошибках воспитания.
Предположим, например, что вы храните, как сокровище воспоминания о том, как ваш отец фрустрировал вас. Такие воспоминания важны для вас в актуальности лишь постольку, поскольку вы сейчас чувствуете, что то, чего вы ожидали от отца, все еще должно быть выполнено, или ваши упреки за невыполненность этого все еще должны быть выражены, - одним словом, что ваши отношения с отцом все еще составляют проблему, требующую внимания и разрешения. В противном случае ваша возня с прошлым - лишь притворное обращение к проблемам, в действительности же - удобный способ избегания их.
249
Если вы не брюзжите по поводу прошлого, а, напротив, привязаны к нему как к "доброму старому времени" или "золотому детству", - это также может быть избеганием фрустраций в настоящем или даже отказом от радостей настоящего посредством сентиментальничанья с прошлым.
Адлер, в отличие от Фрейда, поощрял в своих пациентах тенденции думать о будущем. Он предлагал им размышлять о своем жизненном плане или проспекте, о своих амбициях и притязаниях, о своей конечной цели. Такая процедура усиливает обычную тенденцию пытаться быть, - как это ни невозможно, - на шаг впереди актуальности. Люди, живущие футуристически, никогда не встречаются с событиями, к которым они готовятся, не пожинают того, что сеют. Они репетируют самую незначительную встречу, и оказываются неспособными действовать спонтанно, когда она приходит. Ситуации, к которым они не могли подготовиться, приводят их в полное замешательство.
Если вы смотрите в будущее не с опасениями, а сквозь розовые очки, - то почему? Не утешаете ли вы себя в какой-то фрустрации в настоящем посредством снов наяву, решений и обещаний на будущее? Оказывается ли ваша надежда на завтра средством отложить исполнение чего-то сегодня? Как вы хорошо знаете, будущее течение событий редко может быть предсказано с точностью. Не опираетесь ли вы на эту неопределенность, чтобы избежать вовлечения в то, что определенно - а именно, в настоящее? Или, может быть, это тайное средство разочаровать или наказать себя?
Здесь необходимо подчеркнуть, что наши эксперименты не имеют своей целью вызвать в вас новые подавления, усилить чувство вины, заставить вас сжаться еще больше. Напротив, наша цель - расширить, или, лучше сказать, повысить сознавание-замечание того, что вы делаете и как вы это делаете. Например, в этом эксперименте на чувство актуальности: какое недовольство, или благодарность, или раскаяние, или извинение в настоящем заставляют вас думать о будущем? Наш метод состоит не в том, чтобы подавлять это недовольство, или притязание, но просто в том, чтобы вы заметили-сознали это: вот так, с точки зрения того, как вы сейчас структурированы, вы себя ведете. Сознавание-замечание может изменить эту структуру вместе с изменениями в вашем функционировании, и ваши ускользания в прошлое и будущее уменьшатся. Не читайте себе мораль по поводу эскапистских тенденций, не ругайте себя; просто описывайте то, что происходит в терминах актуальности, - описывайте то поведение, которое имеет место.
250
Отношения прошлого и будущего должны постоянно рассматриваться и пересматриваться в настоящем. Полезно для начала описывать сцену или ситуацию, в которой вы находитесь. Вы можете, например, вместо того, чтобы читать в метро, посмотреть вокруг себя и начать внутренний монолог: "В данный момент я нахожусь в метро. Я еду в поезде. Сейчас вагон качается. Сейчас кто-то пробирается к выходу. Сейчас этот человек смотрит на меня. Сейчас я занят тем, какое впечатление я на него произвожу". Сознавайте-замечайте две части эксперимента: (1) употребление слова "сейчас" или его эквивалентов в каждом предложении; (2) ваши сопротивления и их обнаружение: например, вам стало скучно делать это, или возникает раздражение, или вы теряете чувство актуальности ("ускользаете").
Теория этих двух частей такова: в той мере, в какой ваше чувствование актуальности отделено от вашей повседневной личности, попытка чувствовать актуальность будет вызывать тревожность, маскирующуюся, возможно, под усталость, скуку, беспокойство, раздражение, - и то, что в особенности вызывает тревожность, это то самое сопротивление, посредством которого вы прерываете полноту переживания вашего опыта, препятствуете этой полноте. Мы будем подробнее говорить об этом позже. В этом эксперименте мы заняты лишь тем, чтобы вы обнаружили актуальность такого рода сопротивлений тому, что на поверхности кажется "до глупости простой" процедурой.
По большей части вы не будете замечать перехода от контакта с окружающим к блуждающим мыслям о прошлом и будущем. Вы можете просто получить опыт обнаружения себя ускользнувшим или пробуждающимся от "сна наяву", или опасающимся потеряться в "мыслях", чтобы не проехать свою станцию.
Побочным продуктом этого эксперимента на чувствование реальности - употребления и значения слов "сейчас" и "здесь" - будет усиление чувства конкретности опыта и уяснение разницы между конкретным и абстрактным (обобщенным). Как непосредственный конкретный опыт, так и абстрактное обобщение, классификация и т. п. - нормальные здоровые функции личности, но это различные виды поведения. Путать их-значит рассматривать актуальные вещи и актуальных людей как стереотипы, как смутную и
251
несущественную обстановку или как привидения, лишенные реального существования. Чувствование актуальности рассеивает подобную смутность, к чему мы еще вернемся в следующих экспериментах.
Для так называемых интеллектуалов характерно преувеличение роли абстрактного. Относительно некоторых из них возникает чувство, что то, что они говорят, возникает исключительно из других слов - книг, которые они прочли, лекций, которые они прослушали, дискуссий, в которых они участвовали, - без плоти и крови, без контакта с невербальным. Для таких людей попытка замечать-сознавать свой непосредственный опыт может быть трудной, требующей усиленной работы. Вот цитата из отчета студента: "Я проделывал первый эксперимент примерно около 15 минут. Возрастающее беспокойство заставило меня остановиться. Это был необычный опыт. Слово "сейчас" очень способствует вызыванию чувства непосредственности бытия; это создало во мне чувство страха, которое я могу описать только как очень глубокое дыхание с ощущением сдавливания груди. С другой стороны, непосредственный опыт был гораздо богаче, чем когда-либо ранее, я действительно видел вещи, которые окружают меня, и на которые я раньше смотрел, не видя. Я был в моей комнате, и когда я проделал эксперимент, у меня возникло желание привести в порядок то, что было не в порядке. Как будто я увидел вещи в комнате в первый раз, или после долгой отлучки. Вещи обладали собственной тождественностью, стояли вокруг меня, но никоим образом не "протекали" вместе со мной. Тенденция ускользнуть в абстрактные размышления овладевала мной.
Когда я вернулся к эксперименту во второй раз, я отметил возвращение того же чувства страха при постижении актуальности того, что я - живой, а также тенденцию допустить добавление квалифицирования, классификаций, пояснений и пр. к наблюдаемым объектам, в противовес сосредоточению на самом опыте акта смотрения и видения, что казалось утомительным и беспокоящим.
В третий раз я попробовал экспериментировать в метро. Опыт был богатым и глубоким. Чувство страха все еще было, но в меньшей степени, может потому, что вокруг меня были другие люди. Моя способность видеть казалась мне стократ252
но увеличенной, что доставляло мне огромное наслаждение. Через некоторое время я чувствовал себя играющим в прекрасную игру, но эта игра требовала большой энергии".
Восстановление полного чувствования актуальности - чрезвычайно впечатляющий опыт, продвигающий к самой сути дела. В клинических ситуациях пациенты восклицали: "Я чувствую себя парящим в воздухе!", "Я иду, действительно иду!", или "Это такое странное чувство - мир здесь, действительно здесь! И у меня есть глаза, настоящие глаза!". Но от нашего первого эксперимента до такой полноты опыта - долгий путь.
Эксперимент 2: Ощущение противоположных сил
В предыдущем эксперименте мы спрашивали, с какими трудностями вы столкнулись, и назвали эти трудности "сопротивлениями". Теперь мы должны попробовать понять, кто или что сопротивляется. В качестве "ключа" к решению, который нетрудно проверить, подумайте, что будет происходить, если инструкции эксперимента по чувствованию актуальности предложить здоровому ребенку. Он не увидит в них ничего странного, искусственного, или угрожающего его достоинству, и если он чувствует вас своим другом, он сразу начнет в изобилии произносить фразы, выражающие его "здесь-и-теперь". В действительности на определенной стадии речевого развития он произносит спонтанные монологи, дающие точный и немедленный отчет о его целях и действиях. Сравнительно с нашими, его сопротивления эксперименту на чувствование актуальности ничтожны.
Может показаться, что в отношении сопротивлений лучше начинать не с настоящего. Если бы мы могли понять, как мы приобрели их, это было бы каким-то указанием, как от них избавиться. Но в данном эксперименте мы лишь делаем первый шаг к тому, чтобы понять, что они - сопротивления - принадлежат нам, они наши, в той же мере как и то, чему они сопротивляются. Это трудно, потому что для этого нужно обнаружить, что мы сами вмешиваемся в собственную деятельность; не замечая этого, мы бросаемся в нападение против наших собственных усилий, интересов, возбуждения.
253
Рассмотрим представление о равновесии. Его суть составляет представление об уравновешенности сил. Если нам нужно отмерить пять граммов вещества, мы кладем на весы кусочек металла, который, как нам известно, весит 5 г, а на другую чашку весов сыпем нужное вещество, пока обе чашки не будут висеть в воздухе, точно уравновешивая друг друга, так что стрелка весов окажется точно на нуле. Тенденция одной чашки весов двигаться вниз уравновешивается равной и противоположной тенденцией другой чашки.
Кабина лифта имеет противовес, так что необходима лишь весьма незначительная сила мотора, чтобы привести его в движение. Это иллюстрирует факт, что там, где большие силы находятся в равновесии, достаточно применить лишь небольшую добавочную силу, чтобы произвести значительные изменения.
Движущееся тело не останавливается, пока не встречает противоположную силу, достаточную, чтобы воспрепятствовать его продвижению. Пуля, вылетевшая из ружья, не будет, конечно, лететь до бесконечности, но попав в ствол толстого дерева она остановится быстрее, чем если на ее пути окажется тюк ваты.
Перейдем от этих простых равновесий к таким, которые требуют постоянного восстановления уравновешивающей силы. Весь жизненный процесс организма требует постоянного восстановления равновесия. Рассмотрим для примера езду на велосипеде. Для начинающего это - невозможная борьба. Пошатнувшись слишком далеко в одну сторону, он не умеет адекватно компенсировать это, перенеся вес в другую сторону, или, наоборот, поворачивает в другую сторону слишком сильно, и падает либо в ту, либо в другую сторону. Если, несмотря на падения и ушибы, он продолжает попытки, он научается приспосабливаться; сначала его приспособление очень неустойчиво, со временем оно становится автоматическим. Но он не достигает статического равновесия на своем велосипеде. Напротив, он обретает опыт выправления неравновесия, прежде чем оно зайдет слишком далеко; и это не только не обременительно, а составляет значительную часть удовольствия от езды.
Чтобы обрести и поддерживать здоровое равновесие в своей деятельности, человек должен, как искусный ездок на велосипеде, оценивать и компенсировать различие в своих
254
ситуациях, как они приходят к нему. Они могут быть едва заметными, или настолько поразительными, что их невозможно не заметить. Однако, чтобы вообще что-нибудь заметить, нужно выделить это из общего фона. Это должно отличаться от фона так, чтобы можно было сказать "это другое дело". Если на совершенно белую поверхность вы добавляете белое пятно, это незаметно, потому что это не создает различия. Черное же пятно создаст максимальный контраст, и черное будет выглядеть чернее, а белое - белее, чем если бы мы смотрели на них отдельно друг от друга.
Многие феномены не могли бы существовать, если бы не существовали их противоположности. Если бы день нельзя было отличить от ночи, не было бы ни дня, ни ночи, и не было бы таких слов.
Итак, в качестве первого шага в эксперименте:
Придумайте несколько пар противоположностей, в которых каждый член не может существовать без реального или подразумеваемого существования другого.
Вы можете быть разочарованы количеством таких пар, которые вам удалось придумать. Некоторые из них, как вы почувствуете, не являются реальными противоположностями, а другие оказываются противоположностями только в специфическом контексте. В других парах вы можете найти дополнительные феномены, занимающие промежуточное положение. Например, в паре "начало-конец", промежуточное положение займет "середина". "Прошлое - будущее" имеет промежуточное "настоящее". "Желание - отвращение" - "индифферентность" (равнодушие). Средний термин в таких парах особенно интересен. Он часто составляет нейтральную, нулевую, индифферентную точку в каком-то измерении или континууме. На числовой прямой числа уменьшаются, пока не достигается ноль, потом они вновь возрастают, но уже как отрицательные. На переключателях многих устройств есть крайние позиции, обозначенные "вперед" и "назад", и среднее положение, в котором, хотя мотор работает, устройство остается в покое, работает "вхолостую".
Пилот самолета, базирующегося на корабле, должен суметь взлететь с короткого пробега. Если ему в конце дорожки не удастся достичь скорости, достаточной, чтобы удержать машину в воздухе, последняя просто упадет в воду.
255
Чтобы уменьшить риск, пилот сначала "разогревает" машину, причем все тормоза удерживают ее на месте. Затем, когда мотор вращает пропеллер с такой скоростью, что самолет вибрирует, бьется, напрягает тормоза до предела, он внезапно отпускает их и взлетает в воздух. До этого момента пилот, если бы он отождествлял себя с самолетом, мог передать ощущение противоположных сил словами: "Я чувствую огромное желание взлететь, но такую же и противоположно направленную тенденцию податься назад. Если бы это продолжалось долго, это разорвало бы меня на куски". Разумеется, весь маневр был. бы совершенно бессмысленным, если бы в нем не было ясного намерения, когда настанет нужный момент, отпустить тормоза и взлететь.
Заметьте разницу между "холостым ходом" в нейтральном положении, где сила не прикладывается ни в направлении вперед, ни в направлении назад, и устремлением вперед с удерживанием на тормозах. Первая - ситуация "покоя", "отдыха"; вторая - предельного конфликта. В рассмотренном случае самолета оппозиция не "вперед-назад", а "движение-неподвижность". Механическим примером оппозиции "вперед-назад" может быть ситуация, когда паром, слишком разогнавшись перед пристанью, запускает моторы в противоположном направлении, чтобы замедлить движение вперед по инерции.
"Творческое предсостояние" (preconitment) - это пребывание в нейтральной точке континуума, в равновесии, но с осведомленностью-сознаванием и заинтересованностью в потенциальной ситуации, простирающейся в обоих направлениях. Это расположение к действию, без предначертан-ности направленности действия в ту или иную сторону.
Однако вернемся к нашей проблеме. Какое все это имеет отношение к сопротивлению? Ситуации, в которых вы встречаете препятствия в выполнении наших заданий, которые вы сами для себя приняли - это конфликтные ситуации. Более того, это конфликт между одной частью вашей личности и другой ее же частью. Одну часть, - ту, которая принимает задание и стремится его выполнить, вы сознаете. Другую часть, сопротивляющуюся, вы не сознаете, не знаете, не замечаете. В той мере, в какой вы боретесь с сопротивлениями, они кажутся не вашим собственным созданием, а чем-то навязанным вам извне.
256
Если бы в этих экспериментах вы выполняли что-то похожее на ваши обычные дела, это не привело бы вас к конфликту с собой, потому что в этих ситуациях вы хорошо знаете, как избежать конфликта. Но предлагаемая вам работа специально организована так, чтобы принести вам беспокойство, нарушить ваш покой. Она направлена на то, чтобы вы заметили-сознали конфликты в своей собственной личности. Если бы дело сводилось только к этому, вы имели бы все основания обвинить нас в злобности. Но наше намерение таково: показать вам, как, правильно действуя, можно вызвать сопротивление (re-sisteme) из несознавания и превратить его в ценного помощника (as-sisteme). Сопротивляющаяся часть вашей личности обладает жизненностью и силой, и многими прекрасными качествами; так что, хотя реинтеграция отторгнутой части - долгая и тяжелая работа, - но можно ли допустить постоянную утерю частей своей личности? К счастью, уже на довольно ранних стадиях работы возникает чувство, что вы возвращаете себе запас энергии.
В этих теоретических замечаниях мы разделили вас, как личность, на два враждующих лагеря. Если у вас это вызывает недоверие, мы увеличим его еще более, предложив вам принять, как свой собственный, конфликт между этими частями.
Как можно обрести чувствование противоположных факторов в своем поведении? Но разве, размышляя по намеченным линиям, мы уже не догадались, что желания и склонности сопротивляющегося, которого вы столь мало замечаете-сознаете, должны быть противоположными тем, которые вы, как вы полагаете, привносите в выполнение Задания? И не следует ли из этого тогда, что вы могли бы составить себе какое-то представление о том, как выглядят вещи для сопротивляющегося, если вы попробуете вообразить прямо противоположное тому, что вы как сознающая личность считаете реальным? Если вам кажется, что стоит попробовать, проделайте следующее:
Рассмотрите какую-нибудь повседневную жизненную ситуацию, какие-нибудь объекты или действия, как будто они являют собой прямую противоположность тому, за что вы их обычно принимаете. Вообразите себя в ситуации, противоположной вашей собственной, в которой вы обладаете склонностями и желаниями, точно
257
противоположными вашим обычным. Рассмотрите объекты, образы и мысли, как будто их функции или значения противоположны тому, чем вы их обычно считаете. Сталкивая их таким образом, воздержитесь от своих обычных оценок, что хорошо и что плохо, что желательно и что противно, что осмысленно и что глупо, что возможно и что невозможно. Стойте между противоположностями,- точнее, над ними, - в нулевой точке, заинтересованно к обеим сторонам операции, но не отдавайте предпочтение ни одной.
Польза, которая может быть извлечена из умения видеть вещи наоборот, и быть беспристрастно заинтересованным в противоположностях, состоит в развитии способности находить собственные оценки.
Психоанализ принес много перемен. То, что привыкли считать хорошим, - например, запрещение сексуальности, - теперь считается плохим. То, что раньше отрицалось, теперь принимается. Когда пациенты приходили к Фрейду, скрывая что-то, он понуждал их открывать это. Обнаружив, что сны являются новыми синтетическими единствами, он занялся аналитическим разложением их на отдельные элементы. Если все это надо оценивать как хорошее, каким критерием нужно пользоваться? Откуда пациент может знать, что оценка сексуального запрещения его аналитиком лучше, чем его собственная? Аналитик использует знание и авторитет, чтобы навязать свою оценку, при этом развенчивая противоположную оценку пациента как сопротивление, негативное перенесение или иррациональную совесть; при этом он может, убедив пациента, что тот неправ, навязать ему новую принудительную мораль, противоположную предыдущей!
Но если, вместо этого прийти к обнаружению внутри собственной личности актуального столкновения противоположных оценок, не будучи ни сбиваем с ног, ни принуждаем, - тогда, вместо того, чтобы чувствовать себя, как всегда, судимым, он начнет чувствовать себя (как станет яснее дальше) тем, что на самом деле имеет место - личностью, в действительности осуществляющей суд и суждение.
Выполняйте эксперимент на обращение как игру. Не смущайтесь комическими или трагическими аспектами обращенной ситуации. Как замечал еще Сократ, комическое и трагическое близки друг другу; одно и то же событие с
258
разных точек зрения может быть и комическим, и трагическим. Неудачи ребенка или подростка комичны для взрослого ("он выглядит таким забавным, когда плачет", "он страдает от своей кукольной любви"). Беды взрослых комичны для богов. Изменяйте места на минутку!
Обращайте такие детали, как "d" и "Ь" написанной строчке, или переверните "d", чтобы получилось "q". Переставляйте буквы, так чтобы изменялись значения. Попробуйте читать слова наоборот. Неспособность замечать подобные обращения - важный момент в трудностях овладения чтением и зеркальном письме у некоторых детей.
Представьте себе движения вокруг вас в обращении, как в "кино-наоборот", когда прыгун легко спрыгивает с трамплина в воду, а потом так же грациозно выпрыгивает из воды на трамплин.
Обратите функции. При каких обстоятельствах на стуле можно есть, а на столе - сидеть? Астроном смотрит в телескоп на Луну; что если с Луны кто-то смотрит на него? Представьте себе потолок полом, переверните стены. Переверните картины вверх ногами. Представьте себе подводные лодки и рыб, летающих в воздухе. Дайте волю шизофреническим возможностям вашего воображения; большинство из них не более странны, чем общепринятое предположение, что люди и общество в целом, всегда ведут себя разумно.
Фрейд сделал важное наблюдение, сказав, что если мы видим людей, стоящих на головах, мы должны перевернуть их и поставить на ноги. Возьмите, например, чрезвычайно распространенное обращение, когда "желание быть любимым" принимается за "любовь". Невротик утверждает, что он полон любви и доброты, но выясняется, что все, что он делает для любимого, истекает из страха быть отвергнутым. Точно также мы часто испытываем к "близким друзьям" чувства неприязни и враждебности. Может быть, вы замечали (в других), что все сверхкомпенсации являются обращением первоначальной тенденции? Принудительная скромность скрывает жадность, за развязностью прячется смущение.
Представьте себе, что было бы, если бы вы не встали с постели сегодня утром. Что случилось бы в определенной ситуации, если бы однажды вы сказали "нет" вместо
259
"да"? Что если бы вы были на 4 дюйма (около 10 см) выше? Или весили на 20 фунтов меньше? Если бы вы были женщиной, а не мужчиной, или наоборот?
Каждый кредит - одновременно дебет, передача откуда-то. Природа хорошо ведет свои бухгалтерские книги. Любое прибавление - где-то вычитание. Пища, которую мы извлекаем из почвы, истощает почву; не замечая этого очевидного обращения, человек породил пустыни. Итак, вспомните что-нибудь, что вы получили, и подумайте, откуда оно было взято. Что, если бы вы этого не получили? А что, если бы вы получили что-то, чего вам не досталось?
Реакции на этот эксперимент распадаются, грубо говоря, на два класса. Для большинства это - освобождение от "смирительной рубашки" первого эксперимента и случай "применить воображение". Для других это - глупое "перемалывание того, о чем вы все время знаете, что это не так", или угроза испытанной политике "не трогать лежачих собак".
Вот один отчет: "...В конце концов, мои мнения были ужасающе бесформенными в течение многих лет; я чувствовал себя совершенно потерянным. Набравшись опыта, я научился иметь собственное мнение, и наконец-то начал ощущать какое-то направление. Можно сказать, что я стал "ограниченным", "с узким кругозором". Пусть так! Это лучше, чем чувствовать себя амебой. Важнее взвешивать правильность решений, которые ты принимаешь, чем находиться в состоянии постоянного анализа. Что правильно и точно? Очевидно, то, что принимается за вполне разумное обществом, общим мнением. Обладает ли общество монополией на правду? Может быть и нет, но вы не можете публично слишком радикально отойти от общепринятого. Иначе, в конце концов, несмотря на переполненность больниц и нехватку фондов, вы можете оказаться в лечебнице".
Можно попытаться найти предпосылки, лежащие за такого рода утверждениями. В конце концов имеется в виду, что лучше старательно придерживаться принятого поведения, чем быть упрятанным в психбольницу. Разумеется, эксцентричное поведение может привести за решетку, и мысль есть форма поведения. Но можно ли считать, что предложенный эксперимент приводит вас на опасную грань?
260
Не приходится ли предположить, что мы видим человека, которому нужно мобилизовать страшных полицейских, чтобы вести себя в пределах дозволенного?
Некоторые участники опыта создали сами себе трудности, требуя от себя нахождения буквальных и детальных противоположностей чему-либо. Например: "Я печатаю на машинке. Что противоположно этому? Я затрудняюсь ответить. Что противоположно печатанию на машинке? Непечатание? Но это всего лишь отрицание. Я пытаюсь противопоставить печатанию на машинке различные ситуации, но все это не подходит. Разве гребля на байдарке противоположна печатанию? Или дирижирование оркестром? Это, конечно, не печатание, но ведь и не противоположность.
Вряд ли для каждой высокоорганизованной деятельности или структуры можно найти, оглядываясь вокруг себя, другую деятельность или структуру, в точности противоположную. Но если вернуться к печатанию на машинке, то посмотрим, что вы делаете? Вы помещаете слова на бумагу. Что противоположно этому? Вы "забираете" их - то есть, стираете. Или, посмотрим, что вы печатаете. Допустим, вы печатаете письмо, в котором соглашаетесь выполнить какую-то работу. Что противоположно этому? - Письмо с отказом. Или - сдвигая контекст еще раз, - противоположным печатанию было бы найти кого-то, кто сделает это за вас. Мы скоро вернемся к тому, что значимость оппозиций зависит от соответствующего контекста.
Некоторым кажется верхом абсурда, что перевертывание букв или перемена их мест может представлять собой проблему для кого-нибудь, но вот отчет: "Начав переворачивать буквы, я нашел, что это вызывает во мне беспокойство. Подобную реакцию вызывает у меня сцена, когда я вижу человека, открывающего канистру или пачку сигарет, повернутых вверх ногами. Для меня вещи должны быть точно такими, какими она должны быть, - то есть правильными. Я не могу заснуть, если мне кажется, что в кабинете открыт ящик стола, или что не заперта дверь туалета. Это значит, что что-то не в порядке, этого не должно быть".
Другой студент столкнулся с еще большим беспокойством при игре с буквами: "Когда я начал переворачивать буквы, это заставило меня нервничать. Сердце начало биться сильнее, а глаза начали увлажняться. Поскольку я смотрел
261
на слова, напечатанные на странице, пытаясь представить себе, как они будут выглядеть при подменах, я подумал, что я просто перенапрягаю зрение. Я попробовал писать слова наоборот и смотреть на них. Но при этом мои глаза стали настолько слезиться, что я не смог смотреть на эти слова! Это сумасшествие! Что вы делаете с нами этими экспериментами?!".
"Творческое предсостояние" не следует смешивать с хронической нерешительностью; это фаза ориентирования в различных возможностях и актуальностях, или даже, после опробования определенного плана действий, который оказался неудачным, возвращение в нулевую точку, чтобы вновь сориентироваться в других возможностях. Один студент отметил: "Стремление видеть обе стороны в конце концов приводит к отчуждению от реальности". Может быть, он имеет в виду ситуацию, когда один аргумент противопоставляется другому как оправдание бездействия; если так, мы согласимся, что это ведет к "отчужденности от реальности". Но мы сказали бы, что здесь потребность быть отчужденным вызывает и поддерживает такую стратегию, а не наоборот.
Один студент рассказывает о попытке обращать важную для него жизненную ситуацию: "Реальная ситуация такова. Моя возлюбленная скоро возвращается домой после девятимесячного путешествия по Европе; когда она вернется, мы должны пожениться. Я жду этого, сгорая от нетерпения. Теперь, если я представляю себе противоположные "желания и наклонности", я могу прийти к чему-нибудь вроде такого: я не хочу, чтобы она возвращалась; я не люблю ее; я с большим удовольствием крутился бы с новыми девочками еще несколько лет. Теперь, когда я написал это, я замечаю, что в последнем есть доля правды. Это заставляет меня критически отнестись к тому, что вы говорили о числах, алгебраически сходящихся к нулю, или начинающих увеличиваться от нуля в негативном направлении. Ни одна сторона не является полностью позитивной или полностью негативной потому то, что вы говорите, ведет не туда... Может быть, это относится только ко мне".
Этот отрывок иллюстрирует несколько моментов. Сначала утверждается официальная позиция молодого человека относительно приближающейся свадьбы; он совершенно убежден в своем желании этого. Далее, в процессе печатания
262
утверждений, выражающих противоположную ситуацию, он обнаруживает, что у него есть и противоречащие этому чувства, которых он раньше в себе не подозревал. Нетрудно догадаться, что он начинает сердиться на нас за то, что мы привели его к этому непрошенному видению, - и он сразу же начинает нападать на одно из наших утверждений. Наконец, выразив свою агрессию соответствующим образом, - то есть прямо тем, кто вызвал ее в нем, - он чувствует, что ситуация разрядилась, и он может в конце концов признать, что его возражения имеют в высшей степени личный характер.
Другой человек, готовящийся стать отцом, обнаружил в экспериментальном обращении, что маленький "кредит", которого от ждет, принесет и некоторые "дебеты": "Мы с женой создаем семью, и я с большой радостью ожидаю появления ребенка. Чтобы вообразить ситуацию, в которой меня не радовала бы такая перспектива, я стал размышлять - и удивился, как быстро это стало приходить мне в голову! - о потере свободы, беспокойстве по ночам, медицинских расходах, и других возможных неудобствах. Я действительно понял правдивость выражения "Нет кредита без дебета".
Некоторые обращения похожи на кошмары. Студент биологического факультета рассказывает: "Не я препарирую зародыш свиньи; теперь она препарирует меня!". Если вы рассмотрите свои сны, вы обнаружите, что многое можно осмыслить, если понимать в обращении, как спонтанный "эксперимент". Во сне сопротивление имеет возможность выразить себя более открыто, но оно пользуется языком, который вы, проснувшись, в значительной степени не понимаете.
Сны наяву - тоже спонтанные "эксперименты" обращения, и их значение обычно более понятно. То, о чем мы фантазируем, обычно является обращением фрустрации в настоящем. Потеряв деньги, мы фантазируем выигрыш на скачках. Если нас обманули, мы купаемся в мечтах о мести. Если мы чувствуем себя ничтожествами, наши дневные фантазии бросают мир к нашим ногам. В дневных грезах нет ничего вредного, если они не вытесняют "реальной жизни". Если из дневных грез вы можете понять, в каких областях вы чувствуете себя фрустрированными, - вы можете лучше понять направление ваших потребностей.
263
Если, например, вы грезите о романе с кинозвездой, это может указывать не на то, что вам нужна кинозвезда, но на то, что, может быть, стоит углубить и расширить знакомство с девушкой из соседнего подъезда. Если вы грезите, что стали знаменитым писателем, - возможно, что вы обладаете скрытым талантом в этом направлении, который можно попробовать развивать. Если вы будете практически следовать указаниям дневных грез, результат, хотя и не столь грандиозный, как сама фантазия, может быть гораздо более адекватным в реализации своих подлинных нужд.
Студентка сообщает об обращении ситуаций, в которых она сердилась на людей: "Некоторые из них заставили меня громко рассмеяться. Это было облегчением, как будто теперь у меня с ними было все в порядке".
Некоторые сообщают о возникающем беспокойстве при попытке вообразить ненависть к тем, кого они любят. Другие не могут представить себе такой возможности. Один молодой человек, попытавшийся представить себе, что он ненавидит свою жену, заметил: "Возможно, это форма "ускользания от эксперимента" - но, в конце концов, мы женаты меньше года!".
Есть обращения, которые особенно часто вызывают блокирование и "пробелы". Одно из них - попытка представить себя человеком другого пола. Другое, которое стоит попробовать - попытка поменяться ролями со своими родителями. Студентка, которая пыталась сделать это вместе со своей матерью, рассказывает, что эксперимент на обращение шел гладко, каждая из них предлагала различные ситуации для обращения, пока мать не предложила обращения отношений "мать-дочь". "В этот момент, - рассказывает студентка, - мое воображение совершенно иссякло".
Некоторые участники эксперимента воображают ситуации столь живо, что чувствуют начало того, что было бы соответствующим внешним поведением: "Я работала официанткой прошлым летом. В эксперименте я представила себя официанткой, севшей за стол, в то время как посетителю следовало обслуживать меня. Хотя я отдавала себе отчет в том, что это воображаемая ситуация, я почувствовала, что мускулы моих ног напряглись в противодействии импульсу вскочить и исправить эту ситуацию".
264
Рассмотрим теперь более внимательно, что вы делаете, когда трактуете две ситуации как противоположные. Сознавая это или нет, вы помещаете их в некоторый контекст, который включает обе эти ситуации. Приобретя некоторый опыт таких обращений, постарайтесь делать противопоставления более точными, продумывая точный контекст. Например, "свежий" противопоставлен "тухлому" - в контексте "яиц", но "свежий" противопоставлен "умеренному" - в контексте "ветер". Создание точного контекста улучшит вашу ориентацию. Вы начинаете без специального усилия замечать связи, которые раньше приходилось искать. Что еще более важно, сами контрасты начнут выявляться как функциональные отношения между противоположностями, то есть начнут как бы порождать собственное объяснение. Например, зеркальные образы могут быть поняты в своей подмене правого левым в связи с природой отражения, в то время как обращение в фотокамере меняет правое с левым и верх с низом в связи с механизмом действия линзы.
Обратите внимание, как качество ситуации - отталкивающей или привлекательной, счастливой или трагической, - зависит от контекста. Если мысль о потере чего-то, что вам принадлежало, вызывает огорчение, попробуйте придумать кого-нибудь, - скажем, вашего врага, кто радуется этой вашей потере.
Еще раз обращаем ваше внимание на одну из целей эксперимента: обнаружить обстоятельства или людей, или что-то еще, что делает для вас трудным даже в фантазии совершать обращения. Где вы обнаруживаете введение в действие сопротивлений вашей собственной свободной деятельности? Вы любите ваших родителей? Вообразите, в каких обстоятельствах вы ненавидели бы их. Ваш приятель задирает вас? Вообразите, что вы задираете его. Можете ли вы сделать это? Заметьте момент, когда тревожность, страх или отвращение выходят на передний план и заставляют вас уклониться от продолжения эксперимента.
По большей части наши "очевидные" предпочтения и "естественный" взгляд на вещи просто унаследованы. Они становятся рутинно "правильными", потому что мы удерживаемся от того, чтобы даже представить себе противоположное. Когда людям не хватает воображения, это всегда объясняется тем, что они боятся даже поиграть в возможность
265
чего-то иного, нежели "факты", за которые они так отчаянно цепляются. Способность обретать и поддерживать непредвзятый интерес к воображаемым противоположностям, сколь бы абсурдной ни казалась одна из сторон, существенна для всякого творческого решения проблем.
Это совершенно очевидно в поведении политических партий в "демократическом" обществе по отношению к какой-либо национальной проблеме. Поскольку позиция каждой партии поддерживается большой частью населения, маловероятно, чтобы полная правота по данному вопросу принадлежала одной из сторон. Ни одно из предлагаемых "решений" не оказывается творческим разрешением проблемы, в котором не потеряно ничего ценного. Между тем каждая партия настолько вовлечена в необходимость набирать голоса и в другие обязательства, что не может быть беспристрастно заинтересованной, не может видеть противоположное в его точном контексте, не может менять контекст. Это почти наверняка означает, что существуют престижные и экономические интересы, которые не допускаются на передний план сознавания и осведомленности.
Эксперимент 3: Внимание и сосредоточение Два предыдущих эксперимента были противоположными. Стараясь усилить чувство актуальности, мы сужали интерес до "здесь-и-теперь"; успех в обретении чувствования противоположных сил в своей личности зависел, наоборот, от расширения перспективы за пределы привычных интерпретаций и оценок. Но оба эксперимента преследовали одну и ту же цель: помочь вам сознавать сопротивления (пробелы, противо-эмоции и другие трудности поведения), с которыми вы сталкивались при серьезной попытке выполнить эксперимент.
Нет нужды расстраиваться, если эти сопротивления были настолько сильными, что делали вас беспомощными и неадекватными по отношению к заданиям. Когда вы сталкивались с затруднениями или пустотой, вы, может быть, говорили: "Это потому, что я не могу сосредоточиться". Мы согласимся с этим, - но не в обычном смысле. Неспособность сосредоточиться происходит из того, что вы годами учились припирать к стенке части вашей личности, как если
266
бы иначе они набросились на вас и сожрали. Когда теперь эти части нужны для чего-то, что вы пытаетесь сделать, вы не можете подозвать их движением пальца. Советы "собраться" не помогают. Не более выполним совет психоаналитика: "Расслабьтесь, не подвергайте цензуре, вспомните детали вашего детства". Такие вещи могут быть сделаны по произвольному решению разве что весьма поверхностно!
Но может быть сделано то, что вы начали делать в этих экспериментах: обретение сознавания-замечания своих усилий и реакций и "творческого пред состояния" по отношению к ним.
Прежде всего давайте различим то, что принято называть сосредоточением и подлинно здоровое, органическое сосредоточение. В нашем обществе сосредоточение рассматривается как произвольное, требующее энергии, принудительное усилие - что-то, что вы заставляете себя сделать. Этого и следует ожидать, когда люди невротически приказывают себе, принуждают себя, овладевают собой, побеждают себя. С другой стороны, здоровое, органическое сосредоточение обычно вообще не называют сосредоточением; в тех редких случаях, когда оно возникает, его называют привлечением, интересом, очарованием или вовлечением.
Понаблюдайте за играми детей. Вы увидите, что дети сосредотачиваются на том, что они делают, до такой степени, что их внимание очень трудно отвлечь. Вы увидите также, что они волнуются по поводу того, что они делают. Эти два фактора - внимание к объекту или деятельности и волнение по поводу удовлетворения потребности, интереса или желания посредством объекта внимания - являются субстанцией здорового сосредоточения.
В произвольном сосредоточении мы напрягаем свое внимание, если чувствуем, что "должны" это делать, тем самым отрывая внимание от наших нужд или интересов. В спонтанном сосредоточении то, к чему мы внимательны, само привлекает к себе и охватывает весь объем нашего интереса в данный момент. Если мы "должны" выполнять определенное задание, то хорошо, если произвольное сосредоточение может превратиться в спонтанное и свободно привлечь все большее и большее количество наших сил, пока задание не будет выполнено.
267
Там, где личность разделена в отношении к данной ситуации, так что часть ее, предпринимающая попытку выполнить задание противостоит саботирующей и сопротивляющейся части, силы не могут свободно направиться на объект внимания, потому что часть их реально фиксирована на чем-то еще - возможно, именно на том, чтобы вмешиваться и не допустить выполнения "выбранного" задания. Такое вмешательство произвольно сосредотачивающийся человек испытывает как "отвлечение". При этом он вынужден использовать часть имеющейся в его произвольном распоряжении энергии, чтобы свести к минимуму разрушительное влияние отвлечения. Посмотрите внимательно, что происходит с общей энергией организма. Она теперь разделилась уже на три части: часть занимается заданием, другая вовлечена в сопротивление, и часть борется с сопротивлением. Посмотрите также, что для произвольно сосредотачивающегося человека составляет "отвлечение"; для сопротивляющейся части это "привлечение" к чему-то: чему-то иному, нежели задание, или к борьбе, а не выполнению задания. Чем больше общей энергии вовлекается в битву против "привлекающего отвлечения", тем меньше ее остается для продолжения произвольно взятой работы, и тем больше возрастает раздражение, пока человек либо не бросает задание, либо не взрывается.
Иными словами, когда человек принуждает себя относиться с вниманием к тому, что само по себе не привлекает интереса, возрастающее волнение направляется не на "выбранный" объект внимания, а на борьбу с "отвлечением", которое реально разжигает интерес. (Когда это возрастающее волнение наконец взрывается как гнев, он часто направляется на кого-то, кто подвернется под руку, как будто он отвлекал.) Между тем, по мере того как все больше возбуждения (волнения) и внимания занято появлением помехи, то, на чем человек произвольно концентрируется, все больше лишается интереса. В конце концов оно становится скучным.
Таким образом, скука возникает тогда, когда внимание произвольно уделяется чему-то, что лишено интереса. При этом то, что могло бы быть интересным, эффективно блокируется. В результате появляется утомление и, может быть, транс. Внимание ускользает от скучной ситуации в грезы.
268
Признаком спонтанного внимания и сосредоточения является прогрессивное формирование фигуры/фона, будь то в ситуации восприятия, воображения, вспоминания или практической деятельности. Если присутствующие внимание и волнение (возбуждение) работают вместе, объект внимания становится все более и более единой, яркой и определенной фигурой на все более и более пустом, незамечаемом, неинтересном фоне. Такое формирование единой фигуры на пустом фоне называется "хорошим гештальтом".
Но гештальт-психологи в целом недостаточно заинтересовались значением фона. Фон - это все, что постепенно исчезает из внимания в ситуации опыта. То, что включено в фигуру, и то,что включено в фон, не остается постоянным, статичным, это меняется в процессе динамического развития.
Рассмотрим простое восприятие визуальной формы, например, квадрата, нарисованного на доске. Когда квадрат становится определенным и ярким, "все исключенное" включает в себя доску, комнату, собственное тело воспринимающего, все ощущения, кроме этого данного видения, и всякий интерес, кроме этого сиюминутного интереса к квадрату. Для того, чтобы гештальт был единым и ярким, "хорошим" гештальтом, весь этот разнообразный фон должен постепенно становиться пустым и непривлекательным. Яркость и ясность фигуры - это энергия "возбуждения-при-видении-квадрата", свободно выделяющегося из пустеющего фона.
Можно представить себе аналогию - довольно грубую - такого рода. Рассеянное внимание в начале процесса образования "фигура/фон" можно уподобить свету, который через определенный кусок стекла освещает сравнительно большую площадь. Все части этой площади освещены одинаково. Затем представим себе, что наше оконное стекло постепенно превращается в линзу; освещенность площади в целом становится меньше, зато пятно, на котором линза фокусирует свет, становится ярче. Не требуется большего количества энергии, в смысле световых единиц, но лучи все более собираются от периферии к яркому пятну и интенсифицируют его энергию. В этой аналогии не хватает того, что давало бы линзе основание выбрать именно это определенное место для фокусирования лучей. В ситуации организм/среда таким основанием является значимость объектов среды для потребностей организма, что и определяет про269
цесс образования фигуры/фона. В этом отношении наш пример квадрата на доске тривиален, если только не придумать особых обстоятельств. Мы привели этот пример лишь для того, чтобы показать, что процесс образования фигуры/фона не должен обязательно быть связан с чем-то необычным или драматическим.
Все сказанное о формировании гештальта мы предлагаем вам проверить на практике следующим образом:
На некоторое время обратите внимание на какой-нибудь визуальный объект, например - стул. Глядя на него, заметьте, как он проясняется, вырисовывается на мутнеющем фоне окружающего пространства и объектов. Затем обратитесь к какому-нибудь соседнему визуальному объекту и понаблюдайте, как он, в свою очередь, "опустошает" фон.
Точно так же вслушайтесь в какой-нибудь звук, звучащий в вашем окружении, и заметьте, как другие звуки отходят в фон. Наконец, "прислушайтесь" к какому-нибудь телесному ощущению, вроде внезапной боли ("колет") или зуда, и заметьте, как и здесь остальные телесные ощущения отходят на задний план.
Динамика свободного протекания отношений между фигурой и фоном может быть, по-видимому, нарушена одним из двух путей: (а) фигура может быть слишком зафиксирована во внимании, так что новый интерес не допускается в нее из фона (как раз то, что происходит в насильственно-произвольном внимании); или (б) фон может содержать точки сильного привлечения, которые не могут быть лишены интереса, и при этом они либо будут действительно отвлекать, либо должны быть подавляемы. Давайте проанализируем каждый из этих случаев отдельно:
(а) Пристально смотрите на какую-нибудь фигуру, стремясь смотреть только на нее и ни на что другое. Вы заметите, что скоро она станет неясной, и ваше внимание начнет рассеиваться. С другой стороны, если вы дадите своему взгляду "играть" с фигурой, все время возвращаясь к ней от различных моментов фона, фигура, благодаря этим последовательным дифференциациям, объединится, станет яснее и лучше видимой.
270
Объект становится неясным как при "уставившемся" взгляде, так и в том случае, если он привлек внимание грубым возбуждением рецептора - вроде воя сирены. "Утомление" возникает в таком случае не из-за физического раздражения, а из-за существенного недостатка интереса - невозможности привлечь что-то еще в фигуру из фона. Если композитору нужно удерживать длительное фортиссимо оркестра (громче, чем вой сирены), он удерживает внимание изменениями тембров, гармоний и пр. Точно так же, спонтанно рассматривая картину или скульптуру, мы даем своему взгляду двигаться по ней и вокруг нее. Если мы не разрешим себе свободную смену и игру рассмотрения, сознавание будет притупляться. В произвольном сосредоточении, если оно не превращается в спонтанное, возникает утомление, ускользание; это, так сказать, "глазение" вместо смотрения.
Во время войны многие летчики жаловались нам на головные боли после ночных приземлений. Это объяснялось именно пристальным взглядом. Когда мы посоветовали им разрешить себе мелкие движения глаз, взгляды туда и сюда вокруг посадочной полосы,-то есть, освобождение себя от "пристального глазения", - головные боли исчезали, а видение становилось более острым.
Если заставлять себя "глазеть" до момента полного исчезновения фигуры/фона, в результате можно получить полное исчезновение сознавания, т. е. гипнотический транс.
(б) Противоположная трудность в свободном формировании фигуры/фона - невозможность опустошить фон, в результате чего фигура не может быть объединенной. Пределом этого является опыт хаоса. Воспринимать окружающее как хаос нелегко, потому что для практической жизни мы должны всегда обнаруживать дифференцированные единства - гештальты. Возможно, такой опыт хаоса вы получаете, глядя на некоторые работы современных художников, которые-с точки зрения привычных мерок-не обеспечивают точек "прикрепления" внимания. Вы при этом ускользаете от хаотического чувства, находя это болезненным или смешным. Нижеследующий эксперимент поможет вам принять такой опыт с более свободно текущим вниманием и принятием, так что впоследствии значение и такого
271
рода произведений искусства сможет само развиваться в вас, не будучи отвергаемо привязанностью к традиционным представлениям.
Выберите неспокойную ситуацию, например, ожидание кого-либо или ожидание автобуса на остановке. Дайте себе свободно видеть и слышать фигуры и фоны в окружающем, как в предыдущем эксперименте, то есть свободно переходя от одного к другому. Вы заметите, что количество возбуждения (волнения), вовлеченное в продолжающуюся ситуацию беспокойства (например, возрастающую тревожность по поводу того, что уже поздно, а ожидаемый человек отсутствует) уменыиает количество интереса, который вы можете обратить на другие вещи. Продолжая, однако, замечать то, что вокруг вас (но без насильственного сосредоточения на чем бы то ни было), допустите в себя чувство осознания хаотической бессмысленности окружающего. Как всегда, замечайте свои сопротивления, пробелы, грезы.
Окружающее как таковое, конечно, не бессмысленно. Если вы уже обрели хорошее чувство актуальности, вы сможете сказать: "Здесь и сейчас находятся люди и вещи, которые можно наблюдать. Ожидание автобуса становится частью фона. Сейчас я беспокоен". И поскольку беспокойство само по себе ничего не дает - ни ожидаемый человек, ни автобус скорее не появятся, - можно использовать время и достигнуть "творческого предсостояния" в актуальной ситуации.
Часто даже в наиболее благоприятных жизненных ситуациях, фон содержит сильные привлекающие моменты, которые мы можем сознавать или не сознавать, но при этом мы должны сосредоточиться на определенной задаче. В таком случае ошибкой было бы слишком жесткое отношение к должному и слишком суровое подавление отвлечения: при этом передний план (фигура) будет становиться все менее ясным и привлекательным. Если мы будем более снисходительны к себе, мы имеем больше возможности выработать достаточный интерес к заданию. Например, студент, у которого были огромные трудности с "зубрежкой" (род "учения", которое по определению исключает интерес), справлялся с работой, время от времени разрешая себе прерваться и погрузиться в грезы.
272
Давайте теперь рассмотрим эти два препятствия к спонтанной концентрации - слишком фиксированную фигуру и слишком нагруженный фон в контексте теории психотерапии. В терапии цель состоит в том, чтобы превратить "внутренний конфликт", конфликт между импульсом и противоположно направленным сопротивлением, в открытый, сознаваемый конфликт. Предположим, что терапевт сосредотачивается, и предлагает пациенту сосредоточиться на его сопротивлениях. Они упрямы и воинственны, и попытка держать их под наблюдением окажется насильственной и приведет к своего рода "глазению". Такое насильственное сосредоточение - "глазение" на то, что не хочет быть видимым, - само по себе дезинтегрирующе и насильственно. Пациент может в результате стать, например, "болезненно интроспективным".
Предположим, что вместо того, чтобы заставлять пациента концентрироваться на сопротивлениях, мы следуем старому фрейдистскому методу свободно движущегося внимания, свободных ассоциаций и т. п. Это спонтанно, ненасильственно, и это обнаруживает скрытые импульсы (нагруженный фон) в комплексах и пр. Но такая "свободная" техника ведет к скольжению идей, и при этом избегаются как раз критические точки - конфликты с сопротивлениями; техника свободных ассоциаций становится культивированием свободной диссоциации. Терапевт оказывается в "круге". Порождаемые мысли и символы кажутся имеющими отношение к скрытой проблеме, но обманчиво кружатся в любом направлении.
Терапевту необходимо найти определенный контекст и затем, все время придерживаясь его, допустить свободную игру фигуры и фона, избегая пристального "глазения" на сопротивления, но и не давая пациенту блуждать где угодно. В классическом психоанализе таким "контекстом" считается "перенесение", эротическое влечение и затем ненависть к терапевту, поскольку это наблюдаемая и более или менее управляемая жизненная ситуация. В нашем методе мы используем в качестве контекста экспериментальную ситуацию терапевтического занятия. На более общей и лучшей основе вы можете использовать в качестве контекста свою актуальность: свою нынешнюю ситуацию, с ее нуждами и целями. Чем более полон чувствуемый контакт между вами
273
и окружающим, чем более честно вы чувствуете и выражаете для себя свои чувства желания, отвращения, холодности, скуки, неприязни относительно людей и вещей, с которыми вы приходите в соприкосновение, тем в большей степени вы обретете соответствующий контекст, в котором ваш "внутренний конфликт" всплывет во время экспериментов.
Следующий эксперимент облегчит ваш чувственный контакт с окружающим:
Дайте своему вниманию переходить от одного объекта к другому, отмечая фигуры и фоны в объекте, - и свои эмоции. Каждый раз выражайте эмоции словами, вроде "мне это нравится", или "мне это не нравится". Разделяйте объекты на части "это мне в объекте нравится, а это не нравится". Наконец, если это приходит естественно, дифференцируйте свои эмоции, вроде: "это вызывает у меня отвращение" и т. п.
Во время этого эксперимента вы можете встретиться с такими сопротивлениями в себе, как замешательство, смущение, опасение быть слишком грубым, слишком бесцеремонным, или нескромным; или, может быть, вы обнаружите в себе желание скорее быть объектом внимания, чем уделять свое внимание. Если в отношении людей, с которыми вы входите в соприкосновение, эти сопротивления становятся настолько сильными, что заставляют вас оставить эксперимент, ограничьтесь на время животными и неживыми объектами.
Рассказывая о первых частях этого эксперимента, большинство студентов выразили удовлетворение по поводу того, что "здесь, наконец, появилось что-то реальное". В отношении же различения фигуры и фона в связи с эмоциями результаты различались. Многие утверждали, что у них "вообще не возникают эмоции", иные даже говорили, что "нужно нечто гораздо большее, чтобы я реагировал эмоционально".
С другой стороны, были и такие отчеты: "Что касается дифференциации эмоций, я думаю, что не готов к этому. Когда я думаю о ком-нибудь и пытаюсь сказать, что я его ненаЕижу, я чувствую себя слишком виноватым. Это происходит даже с неодушевленными объектами. Когда я попытался признать, что ненавижу кое-что в современной живо274
писи, я почувствовал, что это несправедливо - не давать ей возможностей. Я также чувствовал себя нехорошо, когда так говорил отец моего друга".
Некоторые испытывают трудности, потому что для них эмоция - это нечто по меньшей мере вагнеровских масштабов. Как мы увидим в дальнейшем, в специально посвященном эмоциям эксперименте, существует постоянство эмоциональной жизни, хотя сила эмоций флюктуирует.
Один студент нашел свой собственный подход, который вы, может быть, захотите попробовать: "Мне было очень трудно выражать в словах, что мне нравится, не нравится, вообще эмоциональное отношение к неподвижным объектам. Вообще, я начал сомневаться, что любой объект может вызвать такого рода опыт. Некоторые объекты казались совершенно нейтральными в этом отношении. Наконец, не приходя ни к каким результатам, я начал условно приписывать эмоции каждому объекту. После того, как я делал это, я начинал чувствовать эти эмоции как подлинные, и почти забывал, что приписывание их было условным. Это даже напугало меня - насколько легко я могу дурачить себя, притворяясь, что у меня есть эмоции".
Что вам кажется здесь более вероятным - что эмоции, которые чувствовались, были поддельными, или что первоначальное приписывание эмоций было не столь уж условным?
Следующий отрывок иллюстрирует обычный феномен: удивление, когда обнаруживается, что эмоции таковы, каковы они есть, а не какими их предполагали увидеть: "Я выполнял эксперимент на эмоциональную дифференциацию в переполненном поезде подземки, и я обнаружил в себе значительную агрессию по отношению к другим пассажирам. Должен сознаться, что вместо того, чтобы устыдиться этого, я наслаждался этим и прямо-таки чувствовал желание сказать им, что я о них думаю. Позже, в более спокойной обстановке, я пересмотрел это - и тогда я почувствовал блоки (стыд, желание ослабить эти чувства и др.), которые я должен был бы испытывать в первоначальной ситуации, но не испытывал.
Вот еще один отрывок, который стоит рассмотреть, ибо он показывает распространенную тенденцию порицать эмоции в обыденном поведении и гордиться эмоциональной не275
возмутимостью: "Невыносимых сопротивлений, которые, как предполагалось, я должен был почувствовать при чувственном контакте с окружающим, просто не было. Только однажды появилось что-то в этом роде. Однажды, попробовав проделать этот эксперимент во время разговора в компании, я почувствовал желание скорее получать, чем уделять внимание. Но все ограничилось улыбкой, и я быстро забыл об этом".
Когда обнаруживают в себе недружественную эмоцию, возникает сильное желание приписать это чему-то такому, что можно проигнорировать и потом забыть об этом: "Я сидел поблизости от моего тестя. Я начал замечать фигуры и фон, и затем проговаривать (про себя) эмоции "Он мне нравится"...-но когда я сказал это себе, я почувствовал какую-то тревожность, связанную с этими словами, "Мне не нравится что-то в его фигуре,- это казалось каким-то смутным страхом. Здесь я прекратил эксперимент, и только позже, при обдумывании, я определенно осознал это как реакцию страха. Размышляя над этим позже, я принял в соображение, что мои отношения с тестем всегда строились прекрасно, так что я должен был глубже посмотреть на эту реакцию и ее причины. Одной из них (может быть - главной) было то, что от жены и ее сестры я часто слышал рассказы о том, что отец был с ними строг, когда они были маленькими. Это могло создать предвзятую реакцию, хотя и не основывалось ни на чем конкретном".
Если этот отец вызывал чувство враждебности у обеих дочерей, когда они росли, нельзя ли предположить, что и сейчас это человек, который может вызвать неприязнь непосредственно, а не по слухам?
Вот пример того, что происходит, когда кто-то стремится разделить внимание между несколькими людьми, требующими этого внимания: "Когда я допустила "хаос разделенного внимания" я почувствовала себя сердитой и фрустри-рованной. Мой муж настаивал, чтобы я выслушивала его, когда он развивал какую-то теорию, но в это время с детьми происходило нечто, что казалось мне серьезным. Я разрывалась между самоуважением (желанием разговаривать с мужем интеллигентно) и желанием помочь детям. Конфликт быстро стал невыносимым, и разрешился тем, что я направила все свое внимание на детей".
276
Иногда мы не замечаем и не выражаем своих эмоций, потому что боимся доставить кому-нибудь слишком большое удовольствие. Вот еще один отрывок: "Сегодня я сосредоточился на кадиллаке моего приятеля, который он купил около года назад и был этим чрезвычайно горд. (Меня всегда немного коробила его гордость владельца.) Я не раз ездил на этом кадиллаке, но сегодня впервые заметил действительно красивые линии и поверхности его конструкции и его огромные функциональные возможности. Я испытал эстетическую эмоцию, какой никогда не ожидал от автомобиля. Мое удовольствие было еще увеличено удовольствием моего приятеля, когда я спонтанно, искренне высказался по поводу красоты машины. Маленький инцидент, но я увидел в нем указание на возможности новых областей опыта, которые истинное сознавание открывает передо мной".
Эксперимент 4: Дифференцирование и объединение
Когда спонтанное внимание обращено на объект, так что он становится ярче, а фон тускнеет, объект становится одновременно и более единым, и более детализированным. По мере того, как замечаются новые и новые детали, они одновременно становятся все более организованными в своих отношениях друг к другу. В противоположность этому насильственное внимание дает скудную фигуру, а разделенное внимание - хаос.
Объект спонтанной концентрации кажется все более конкретным, все более "собой". Соответственно, он становится более "значимым" в том смысле, что становится носителем функций и возможностей, которые значимы и вызывают волнение (возбуждение) организма. В качестве классического примера - представьте себе того, кого вы любите (если вы влюблены).
Спонтанное сосредоточение - это контакт с окружающим. Актуальная ситуация организована таким образом, что она детализирована, структурирована, жива и вызывает заинтересованность.
В следующем эксперименте, поддерживая актуальность "здесь-и-теперь" в качестве контекста, дайте своему вниманию свободно играть с объектом, двигаться вокруг него. По277
стоянно сдвигающиеся фигуры и фоны обострят ваше ощущение разницы между "глазением" и смотрением, между смутным трансом и живым участием.
Для примера давайте рассмотрим такой обычный объект как карандаш. (Позднее проделайте подобную процедуру с любым объектом по своему спонтанному выбору.) Заметьте, прежде всего, что карандаш. - эта, именно эта, уникальная вещь. Конечно, есть другие карандаши, - но они другие, не этот. Произнесите его название, "карандаш", и ясно почувствуйте, что вещь -не слово.
Дальше, заметьте как можно больше качеств и особенностей этой вещи, которые ей присущи и ее составляют: цилиндрик черного графита, красноватое дерево, вес, твердость (дерева), мягкость (графита), его форму, его желтую окраску поверхности, вытисненную на нем торговую марку, кусочек резинки, прикрепленный к нему полоской жести, и т. д. и т. п.
Теперь, подумайте о его функциях и возможных ролях в окружающем: им можно писать, им можно показать на какое-то место в книге, им можно поковырять в зубах, его можно нервно кусать; наконец, его можно продать (в магазине). Подумайте о его более случайных ролях: он сгорит, если дом загорится, он попадет ребенку в глаз, если ребенок бегая на него наткнется, и т. д. Придумайте более отдаленные и экзотические ситуации: его можно подарить на Рождество; его могут съесть голодные термиты.
По мере того, как вы абстрагируетесь от уникальной вещи, этого карандаша, его многих качеств и функций, обратите внимание, как в деталях они связываются друг с другом, образуя структуру; например, как дерево жестко держит графит и защищает его, как рука держит деревянную оболочку карандаша, и пр.
Мы можем увидеть в этом эксперименте различные уровни абстракции: "такость" карандаша - этого графита, заключенного в эту деревянную оболочку, покрытую этой желтой краской - отличной от всякой другой желтой краски в мире; далее - его очевидные функции, те, для которых он "предназначен", далее - более случайные, даже фантастические его употребления. Постарайтесь собрать как можно
278
больше этого и связать в одном данном опыте. Если рассмотрение объекта ведет вас к фантазиям, не избегайте их, но все время возвращайте к данному в опыте объекту.
Хотя, как мы уже увидели, уникальная вещь невербальна, тем не менее ее важность и значимость для вас даны в свойствах и функциях, которые можно вербализовать, - т. е. "абстракциях" от уникальных вещей, которые как слова, охватывают множество случаев за пределами этой уникальной вещи. Вы можете писать многими другими вещами, кроме этого карандаша; в магазине могут продаваться многие другие вещи, кроме карандаша. Таким образом, этот карандаш имеет свойства, качества и функции, которые общи ему со множеством других вещей. Что же касается любимого человека или произведения искусства (картины, скульптуры), - они уникальны как в отношении своей "такости", так и в отношении свойств и функций. С ними легче войти в "тесный контакт", и труднее давать абстрактные описания.
Попробуйте поэкспериментировать с картиной, которая вам нравится. Обратите внимание на линии и контуры, независимо от изображенных объектов; потом, отдельно - на цветовые пятна и оттенки; например, проследите контуры основных фигур и паттерн, который они образуют. Обратите внимание на паттерн, создаваемый пустотами между контурами основных объектов. Рассмотрите, паттерны, создаваемые каждым из цветов в отдельности, скажем, красным, или голубым. Если картина создает иллюзию трехмерного пространства, последуйте за удаляющимися планами, отметьте, что на переднем плане, что - на втором, что вдали. Проследите паттерн света и тени. Обратите внимание на фактуру, на технику мазка. Лишь после всего этого посмотрите на то, что изображено - сцена, портрет, пейзаж и т. п.; обычно с этого начинают и на этом фиксируются.
Если вы проделаете все предложенное с картиной, которая вам нравится, вы обнаружите, что она обретет для вас новую красоту и очарование. Различные новые отношения между ее частями покажутся "необходимыми" и "уместными". Вы сможете разделить с художником его радость со-здавания. Вы будете видеть-сознавать картину со спонтанным сосредоточением - детали и их единство станут оче279
видными без болезненного отделения и собирания. Это единое, непосредственное восприятие дифференцированного единства означает, что вы вошли в соприкосновение (контакт) с картиной.
Попробуйте проделать такой же эксперимент с музыкальным отрывком. Если вы не привыкли к музыке или считаете себя "немузыкальным", обратите прежде всего внимание на то, как трудно вам вообще поддерживать контакт с музыкой, которая звучит; звуки скоро образуют хаос, а вы впадете в транс. В таком случае (лучше всего иметь возможность воспроизводить звукозапись снова и снова) попробуйте узнавать вступление определенного инструмента; или обращать внимание только на ритм. Потом только на тембр. Попробуйте различить мелодию и аккомпанемент. Может быть, вы обнаружите, что там есть "подголоски", "дополнительные мелодии", которых вы раньше не замечали. Попробуйте определить то, что называют музыкальной "гармонией" - аккорды и их взаимосвязь, как вы ее слышите: где вы чувствуете неустойчивость, неразрешенностъ, необходимость продолжения, а где, наоборот, "разрешсн-юстъ" и законченность. Если вы будете делать все это всерьез, в какой-то момент музыка неожиданно оживет для вас.
Следующий эксперимент:
Обратите внимание на чей-нибудь голос. Как он звучит? Монотонно ? Изменчиво ? На высоких тонах? Резко ? Скрипуче? Мелодично? Слишком тихо? Какова артикуляция, легко ли понять произносимое? Не слишком ли громко ? Течет ли речь свободно, или в ней есть задержки, колебания, остановки? Форсированно? Легко?
Теперь задайте себе два вопроса: во-первых, какова ваша эмоциональная реакция на определенные качества этого голоса; раздражает ли вас, что он слишком тихий, или приводит в замегиателъство, что он слишком громкий, и т. п. Второй вопрос - каково, по вашему мнению, эмоциональное состояние говорящего, что стоит за каждым из замеченных качеств голоса? Ноющий? Угодливый? Сексуальный? Сердитый? Соответствует
280
ли тон тому, что говорится? Не пытается ли говорящий вызвать в вас именно ту реакцию, которую вызывает его голос?
Можете ли вы таким же образом послушать свой собственный голос? Это довольно трудно; известно, что впервые услышав свой голос в записи, человек часто не узнает его; но если вы заранее знаете, что встретитесь с трудностями, это может увеличить успех по-? пытки.
(...) Заметьте, что процесс, который здесь описывается, и который вы проделали в ваших экспериментах с несколькими объектами, - процесс, в результате которого мы приходим к дифференцированному единству,-это как бы разделение вещей и новое их соединение, это своего рода агрессивное разрушение и реконструкция. Деструктивный аспект отпугивает людей, которые научены считать это и все подобное недозволенным, жестоким, неправильным. Они считают, что нельзя ни во что вмешиваться, оставляя вещи без вопросов и без рассмотрения. Они предполагают, что исследование, необходимое для того, чтобы установить правильную оценку, справедливую на все времена, уже проделано кем-то другим, кто умнее нас, и пытаться смотреть на вещи свежим взглядом с точки зрения собственного опыта - самонадеянно и достойно понимания.
Такое несколько "высушенное" отношение не замечает того факта, вполне очевидного в меньшем масштабе, что для любого рода творческой реконструкции необходима определенная степень деструкции, деструктрирования того, что уже существует. Наличные части данного объекта, деятельности или ситуации должны быть перекомбинированы способом, более подходящим к требованиям здесь-и-теперь актуальности. Это не обязательно предполагает девальвацию одной из наличествующих частей, скорее речь идет о переоценке того, как им следует теперь соединиться. Без детального анализа и разъятия (деструкции) не может быть близкого контакта, волнующего открытия, истинной любви к какому бы то ни было объекту (которая, в определенном смысле слова, всегда относится к людям).
281
Когда мы деталь за деталью абстрагировали из картины, - это была деструкция, необходимая для последующего более глубокого восприятия. Деструкция и реконструкция относятся здесь не буквально к физическому объекту, а к нашему поведению по отношению к объекту.
Близкая дружба возможна, только если разрушаются определенные барьеры, так что люди начинают "понимать друг друга". Такое понимание предполагает, что партнер исследуется способом, подобным тому, как мы исследовали картину, так что его "части" реконструируются в отношении фоновых нужд реконструирующего; это делается в тесном контакте с партнером, создающим и фон и фигуру. Говоря это в терминах, которые будут поясняться позже, не может быть ассимиляции без предварительной деструкции (деструктурирования): иначе опыт заглатывается целиком (интроектируется), и никогда не становится нашим - не питает нас.
Теперь, так же как вы делали это с видением и слышанием, но менее детально, попробуйте эксперимент на детальную абстракцию с "близкими" чувствами - осязанием, обонянием, вкусом, проприоцепцией собственных мускульных действий. Здесь вы заметите, что очень скоро вовлекаются эмоциональные факторы, и возникает сопротивление или ускользание от опыта. Обнаружив это, не принуждайте себя продолжать, а переходите к следующим экспериментам.
Предположим, на пути к полному пробуждению "ближних" чувств вы осуществляете эксперимент с едой. Пока мы не предлагаем вам осуществлять какие бы то ни было изменения, кроме того, чтобы вы сосредоточились на еде.
Осуществите просмотр своих привычек в еде. На чем вы обычно сосредотачиваетесь во время еды - на пище? На разговоре (так что даже забываете есть)? Чувствуете ли вы вкус только первого куска или продолжаете ощущать вкус во время всей еды? Тщательно ли вы жуете? Отрываете ли вы кусок, захватив его зубами, или откусываете? Что вы любите и чего не любите? Не заставляете ли вы себя есть то, что до некоторой степени не любите (может быть, потому, что вам сказали,
282
что это полезно для вас) ? Экспериментируете ли вы с новыми блюдами? Влияет ли на ваги аппетит присутствие определенных людей?
Обратите внимание на связь между вкусом вашей пищи и "вкусом" мира. Если ваша пища - как солома, может быть и мир кажется таким же серым? Если вы получаете удовольствие от еды, может быть, и мир тоже кажется интересным?
Во время этого просмотра своих привычек не пытайтесь изменить что-либо, разве что исключите такие грубые отвлечения, как чтение, что может делать только человек, который рассматривает еду как неизбежное зло или как периодическую "заправку топливом". В конце концов, это весьма важная биологическая и (хотя пока мы не останавливаемся на этом аспекте) социальная функция. Вряд ли кто-нибудь будет читать во время исполнения такой важной биологической и социальной функции, как половой акт. Еда, сексуальность и - как мы увидим далее - дыхание, это региающие факторы в деятельности организма, и на них стоит обратить внимание.
Против концентрации на еде вы скорее всего мобилизуете такие сопротивления, как нетерпение и отвращение. Позже мы будем заниматься ими в связи с "инт-роекциями". Пока постарайтесь достичь того, что кажется простым, но на деле довольно трудно - сознава-ния того, что вы едите когда вы едите!
Этот эксперимент на дифференцированное единство, завершающий последовательность четырех экспериментов, цель которых - улучшить ваш контакт с окружающим, первый, на который почти все участники, хотя бы до некоторой степени, реагируют положительно. Некоторые утверждают, что это всего лишь систематический подход к тому, что они старались делать всю жизнь. Можно встретить такую реакцию: "После стольких лет хождения на концерты и музыкальных уроков, теперь я впервые слышу музыку!"
Часто критикуется наше употребление слова "деструкция", "разрушение" в благоприятном, одобрительном смысле. Например: "деструкция" - слово, имеющее разбойнический и антисоциальный оттенок. Почему бы вам не найтк слово, обозначающее "разделение ради того, чтобы потом
283
лучше соединить"? Я согласен, что для реконструкции необходимо предварительное, как вы это называете, "разрушение" того, что будет реконструироваться, но для чего употреблять такое неприятное, вызывающее слово?
Других слов до сих пор никто не предложил. Несколько раз предлагались длинные последовательности слов, которые практически повторяли словарное определение "деструкции". Можно было бы, конечно, выдумать новый термин, который бы точно обозначал то, что мы имеем в виду, но тогда поднялся бы крик по поводу "научного жаргона" и возбужденные дебаты: "Почему вы не говорите на простом английском языке?".
Все то же самое и столь же убедительно говорится по поводу слова "агрессия". Для журналиста это "неспровоцированное нападение". Но, хотя оно и преобладает в повседневном употреблении этого слова, оно имеет и более широкое значение. Для клинициста это означает, скажем, все, что делает организм, чтобы установить контакт со своей средой.
Мы полагаем, что если бы были созданы новые слова для того, что клиницисты имеют в виду под "деструкцией" и "агрессией", они бы сразу же приобрели такие же неприятные конкотации, поскольку, когда нас в детстве приучали к тому, чтобы быть полноправными членами своего общества, нас научили осуждать в других и в себе не только "разбойничье разрушение" или "неспровоцированную агрессию", но и те формы деструктивности и агрессивности, которые необходимы для здоровья организма. Если бы это не было так, наш общественный здравый смысл быстро изменился бы к лучшему.
В конце концов, не лучше ли удержать такие сильные, эффективные слова как "агрессия" и "деструкция" и при этом осуществить "агрессивную деструкцию" тех барьеров, которые стремятся ограничить их особым значением чего-то, что очевидно и безусловно подлежит осуждению.
Наше подчеркивание важности еды встречает ожесточенные возражения почти у всех, кроме тех немногих, кто сами, в виде редкого исключения, умеют сосредоточиться на своей еде. Многие утверждают, что было бы смешно даже подумать тратить время еды просто на еду! Другие указывают на плохую пищу и дурную обстановку в типичной рабочей столовой, говоря: "Вы хотите, чтобы я сосредоточился
284
на этом?!". Можно спросить существовали бы и считались ли бы допустимыми такие условия, если бы не всеобщая недооценка функции еды? Тем, кто настаивает, что читать во время еды "естественно", хотя уверены, что во время полового акта было бы невозможно, можно рассказать о человеке, который задерживал преждевременную эякуляцию, воображая во время полового акта, что он читает вечернюю газету.
Вот фрагмент отчета студента, который серьезно работал с экспериментом относительно еды: "В течение многих лет мои ленчи были поводом для деловых разговоров. Я обнаружил, что предмет моей гордости - мой католический вкус и способность "есть что угодно" в действительности были основаны на почти полном незамечании, что я ем. Я привык читать во время еды и глотал пищу с чудовищной быстротой. Почти сразу же, как только я применил технику "здесь-и-теперь" к еде, я испытал повышенное удовольствие от еды. Хотя я провел несколько лет в Калифорнии, я, по-видимому, никогда не чувствовал вкуса апельсинового сока до прошлого утра. Мне еще предстоит длительный путь - невозможно изменить привычки многих лет в несколько дней, так что я часто забываю замечать, что я ем. Я задаю себе вопрос, не являются ли эти дурные привычки причиной проблем с пищеварением (язва, диарея, повышенная кислотность), которыми я страдаю последние годы. В последние дни, после того как я начал серьезную работу с едой, у меня не было беспокойств с желудком; но рано судить, насколько это эффективно".
Завершим эту начальную группу экспериментов отрывками из общих отчетов ряда студентов: "Мне интересно, как эксперименты переходят друг в друга. Я не знаю, является ли это их конечной целью, но "здесь-и-теперь", "обращения", "фигура/фон" и "дифференцированное единство" как бы приходят ко мне все сразу или в различных сочетаниях. Я, кажется, выполнял их все сразу сегодня вечером, наблюдая танцы по телевизору. Кажется, никогда я не видел сцены так ясно, одновременно наблюдая и центр интереса, и не отвлекаясь несущественным в фоне". // "Чувство актуальности, чувствование противоположных сил, концентрация и дифференцированное единство столь взаимосвязаны, что, если в контакте с моим окружением, я осуществляю что-ни285
будь одно из этого, я осуществляю и все остальное". // "Продолжая делать эти эксперименты, я замечаю все большую интеграцию всех их. Все они вносят все больше и больше в основную тему: обрести чувство актуальности. Последнее, в частности, продолжает эту тенденцию, но я не могу сказать, что что-нибудь неожиданное открылось мне в понятии дифференцированного единства. Наиболее новым была деструкция и реконструкция людей, но мне трудно отличить эту деструкцию и реконструкцию от предыдущих экспериментов, все сливается, границы исчезают. Тем не менее, я вижу сильную тенденцию не позволять себе погружаться в технику "самосознавания", как бы ни была она полезна. Мне кажется, я должен сначала практиковать ее "теоретически", внутренней речью, прежде чем я осмелюсь делать все это прямо вслух в компании других людей. Многое из этого становится "второй натурой", - например, растущая тенденция мыслить в терминах "здесь-и-теперь", это уже не удивляет меня и не кажется чем-то особенным; это становится частью меня".
П. ТЕХНИКА СОЗНАВАНИЯ
Эксперимент 5: Вспоминание
Четыре эксперимента предыдущей группы были направлены на увеличение и обострение вашего контакта с окружающим. Может быть, вам показалось, что они мало касаются ваших личных проблем какого бы то ни было рода. Если так, мы согласимся, что до сих пор мы не имели дела непосредственно с "внутренними конфликтами вашего ума", мы занимались улучшением ориентации ваших рецепторов, - по большей части экстероцепторов, - так чтобы вы могли обрести большее сознавание-замечание того, где вы находитесь.
Мы надеемся, что вы уже почувствовали, и согласитесь не только на словах, что "вы" и "ваше окружение" - это не независимые сущности; вы вместе со своей средой составляете функционирующую, внутренне взаимовлияющую, целостную систему. Без вашей среды вы - ваши чувства, мыс286
ли, тенденции действий - не организовались бы, не концентрировались бы, не имели бы направления; с другой стороны, без вас как живой, дифференцированной организации сознавания-замечания ваша среда была бы - для вас - не существующей. Ваше чувствование единого взаимофункционирования вас и вашей среды есть контакт (соприкосновение), и процесс соприкосновения - это формирование и уточнение контраста фигуры/фона, что является, как мы видели, работой спонтанного внимания и возрастающего волнения (возбуждения). Для вас как живого существа контакт есть предельная реальность.
В осязании, обонянии и вкусе чувство контакта довольно хорошо удерживается большинством. Для более "дистантных" модальностей слуха и зрения, однако, характерно -у большинства современных людей - ощущение вторжения внешних стимулов; то, что люди видят и слышат как бы навязывается им извне, и они реагируют в большей или меньшей степени "защитным рефлексом". Такое поведение - симптом параноидальной проекции, к чему мы вернемся позже. В целом люди сознают смутно, если вообще сознают, что их видение и слышание это как "протягивание", активное "вытягивание" к тому, что интересно и кажется им способным удовлетворить их потребности. Если сознавание этого как бы "вычеркнуто", люди чувствуют, что окружающее нападает на них, а не наоборот, как это должно быть у любого здорового организма. Следовательно, поскольку их потребности, очевидно, должны быть удовлетворены в среде и посредством среды, они, не сознавая этого, хотят, чтобы окружающее нападало на них Скажем это иными словами, - потому что современному человеку очень трудно понять и принять, что организм и поддерживающий его мир должны находиться в интимном контакте для роста, развития и жизни; но если, - что мы и должны показать - организм, из-за страхов и тревожности, приобретенных в предыдущем функционировании, не смеет инициировать необходимые контакты и принять ответственность за них, тогда,- поскольку они должны осуществляться, чтобы жизнь продолжалась,- инициатива и ответственность перекладываются на окружающее. Люди различаются в зависимости от того, от какой части окружающего они этого ожидают. Это могут быть, например, "свои люди", "правительство", "общество" или
287
"Бог". От этих источников ожидается "обеспечение тем, что мне нужно", или ожидается, что они "заставят меня делать то, что я должен делать".
В этом месте многие из вас - мы понимаем - возразят: например, сказать, что, если человек ощущает то, что он видит и слышит, как навязанное ему средой,- параноидальная проекция,- это, разумеется, сильно сказано. Сразу же возникают действительные исключения. Бывают случаи, когда среда действительно нападает; но если это не так, то здоровая защита организма, - которую мы хотим улучшить и снабдить лучшим оружием, - может быть излишней.
В отношении своих наиболее интимных ощущений, про-приоцепции - ощущении собственных движений - люди часто сознают и принимают только то, что связано с произвольно осуществляемыми движениями, которые осуществляются "намеренно". Спонтанные взаимодействия мускулов с силой тяжести, твердыми телами, и многим другим выполняются без сознавания-замечания.
Нужно вновь обрести понимание того, что это вы видите, слышите, движетесь, вы фокусированы на объектах, интересных или скучных, желаемых или враждебных, прекрасных, безобразных или нейтральных. Пока вы принимаете окружающее как нечто "данное", навязанное, с чем, в лучшем случае, приходится мириться, - вы продлеваете нежелательные для вас аспекты этого окружающего. Это в особенности относится к вашему ближайшему окружению, но до некоторой степени и к более отдаленному и "общественному". Подумайте, например, о таком вопросе, как благоустройство улиц: если бы люди считали эту часть окружающего предметом своей заботы и своим окружением, - наши города скоро были бы значительно чище. Но отношение "хорошо, я-то в конце концов ничего не могу с этим сделать", ~ это мнимо-беспомощное согласие на статус-кво, уничтожает возможность необходимой деструкции и реконструкции.
Основное препятствие к полному, здоровому переживанию - это стремление считать своим собственным только то, что делается произвольно, "намеренно". Всех остальных своих действий человек старательно не сознает. При этом современный человек изолирует свою "волю" как от своего организма, так и от среды, и говорит о "силе воли" как о
288
чем-то таком, что он должен быть способен развить таким образом, чтобы преодолеть ограничения плоти и мировых обстоятельств.
Итак, чтобы расширить области своего замечания-созна-вания, начните относиться со вниманием к своей спонтанной самости, и попробуйте почувствовать разницу между произвольным и спонтанным функционированием.
Приступая к этим экспериментам, вы, скорее всего, будете неспособны отличить истинное сознавание-замечание от интроспекции; может быть, вы решите, что мы хотим, чтобы вы интроспектировали. Это совсем не так. Сознавание-замечание- это спонтанное чувствование того, что поднимается в вас, - что вы делаете, чувствуете, планируете. Интроспекция же, наоборот - произвольное обращение внимания на эти деятельности, включающее оценку, исправление, управление, вмешательство; часто как раз само это "обращение внимания" изменяет действия или не дает им достичь сознавания. Привычная интроспекция паталогична; целенаправленная интроспекция, осуществляемая психологом или поэтом, может быть полезной техникой, но она очень трудна.
Сознавание-замечание похоже на жар угля, порождаемый его собственным сгоранием. То, что дано в интроспекции, похоже на свет, отражаемый от объекта, когда освещение направлено на него. В сознавании-замечании процесс происходит в "угле" (в целостном организме); в интроспекции процесс происходит в направляющем свет (отделенной и крайне самоуверенной части организма, которую мы будем называть произвольным эго). Когда у вас болит зуб, вы сознаете это без всякой интроспекции, - хотя вы можете, конечно, интроспектировать эту боль - прикусывать больной зуб, раскачивать его пальцем или произвольно отвлекаться от боли, стоически занимаясь чем-гто другим.
В этих экспериментах на сознавание-замечание дайте своему вниманию свободно двигаться и образовывать фигуру/фон. Предыдущие эксперименты ограничивались в основном экстероцепцией - опытом, даваемым рецепторами на поверхности тела: зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием; теперь мы собираемся добавить к этому экспериментирование с "телом" и "умом". В первом случае рецепторы находятся в мышцах, связках, сухожилиях. Поначалу
289
вы почти наверняка будете интроспектировать эти чувствования себя - и блокировать их. Когда это будет происходить, обратите специальное внимание на эти блоки (сопротивления) и конфликты-противостояния сил-частью которых они являются.
Наша техника сознавания-замечания может показаться вам вариантом йоги. Это так, но цель здесь другая. На Западе мы веками обращали себя, в основном, к экстероцепции "внешнего мира", в то время как в Индии старались усилить сознавание "тела" и самости. Мы хотим полностью преодолеть это противопоставление. В Индии пытаются преодолеть страдание и конфликт путем притупления ощущений, изолируя себя таким образом от "окружающего". Но давайте не будем бояться разнообразить наши чувства, наши реакции на стимуляцию, расшевелить конфликты, если это необходимо, чтобы достичь единого функционирования целостного человека. Мы опираемся на самосознавание-замечание не потому, что это последнее достижение жизни (хотя оно и само по себе - хорошая вещь), но потому что в этом большинство из нас неразвиты или испорчены. То, что лежит за этим, каждый может найти сам для себя в творческом приспособлении, - когда у него имеется в распоряжении сознавание-замечание и энергия для творческого приспособления.
Выберите место, где вас не будут беспокоить. Постарайтесь сесть или лечь удобно, на кушетке или кресле, желательно не слишком мягких. Не пытайтесь расслабиться, хотя, если релаксация возникает спонтанно, не препятствуйте этому.
Насильственная релаксация также неполезна, как насильственное сосредоточение. Мышечные напряжения, которые мешают релаксации, составляют важную часть тех самых сопротивлений, на которые мы хотим обратить внимание, следовательно, нам не следует исключать их из картины с самого начала. По мере продвижения в этих экспериментах вы заметите, что в некоторых отношениях вы спонтанно расслабляетесь больше, но вы заметите также, как вы противодействуете релаксации, сдерживая, например, свое дыхание или стискивая края кушетки руками. Иногда, заметив зажим, вы будете расслаблять его; иногда - вы будете охвачены сильным тревожным дискомфортом, неспособно290
стью вообще почувствовать себя удобно, настоятельным желанием встать и прекратить эксперимент. Замечайте все это и точные моменты, когда это возникает.
Когда мы говорим "не расслабляйтесь" - это для того, чтобы вы не пытались сделать невозможное. Насильственная релаксация может быть иногда достигнута в одном или нескольких участках тела, но лишь ценой появления напряжений в других местах. На этой стадии наших экспериментов возможно сознавать-замечать сопротивления к расслаблению, но нельзя еще осуществить общее расслабление всех напряжений. Если не подчеркнуть этого, вы можете приняться за невозможное, а потом будете вынуждены примириться с неудачей. Наше общество часто требует от нас невозможного. Без роста, упражнения или опыта, необходимых для обретения многих социально значимых качеств, мы должны быть сильными, обладать силой воли, быть добрыми, прощающими и спокойными. Поскольку эти требования настойчиво и повсеместно окружают нас, мы начинаем чувствовать, что они должны иметь смысл, и принуждаем себя к тому, что, как мы полагаем, должно им соответствовать.
В первом эксперименте мы отмечали, что хотя патало-гично жить в прошлом или будущем, вполне здоровым является с позиции настоящего вспоминать то, что было в прошлом, и планировать будущие события. Вот инструкции к эксперименту, который должен увеличивать вашу способность вспоминать:
Выберите какую-нибудь прошлую ситуацию, не слишком давнюю и не слишком трудную, например, посетите в фантазии дом вашего друга. Закройте глаза. Что вы действительно видите? Дверь - кто-нибудь ее открывает? Обстановку? Других людей? Не пытайтесь "вытаскивать" что-то из ума, искать что-то, что "должно" быть здесь; просто "отправьтесь" в то место, которое вы вспоминаете, и замечайте, что там есть.
Фундаментальная тенденция организма - завершать любую ситуацию или взаимодействие, которые для него незавершены; поэтому, если вы придерживаетесь определенного контекста воспоминания, "фигура/фон" будут формироваться без вашего произвольного вмешательства. Не пытайтесь рассуждать наподобие: "Там должны были быть стулья, где же они?" 291
просто смотрите. Используйте технику предыдущего эксперимента- детализированную абстракцию - в применении к тому, что вы воображаете. Рассматривайте образы, как если бы они присутствовали здесь-и-теперь перед вашими чувствами. Скоро забытые детали начнут появляться сами собой. Но так же скоро вы наткнетесь на сопротивления, например, раздражающее чувство, что вы не можете уловить что-то, что, как вы знаете, должно быть тут, или сказать что-то, что вертится на кончике языка. Опять же, - не принуждайте себя. Посмотрите, можете ли вы оставить это. Это может появиться через некоторое время внезапной вспышкой. Тем не менее, некоторые детали, необходимые для полноты сцены, могут не выявиться, потому что сопротивление слишком велико; другие не вспомнятся, потому что не были достаточно интересны, чтобы войти в фигуру, когда вы переживали эту ситуацию впервые.
Люди весьма различны в отношении визуальной памяти: от тех, кто ею "вообще не обладает", до тех, кто, как Гёте, обладает эйдетической (фотографической) памятью. Эйдетическая память "инфантильна". Ею обладают дети и, возможно, животные. Немногие из взрослых сохраняют способность просматривать по памяти ситуации с такой живой непосредственностью, с легко сдвигающимися фигурой и фоном. Принятые требования нашего "образования", следуя которым мы абстрагируем только полезные объекты и вербальное знание из ситуаций, полных жизни, - эти требования настолько подавляют эйдетическую память, что большинство взрослых обретают ее только во сне.
Как любое другое качество, эйдетическая память может быть используема хорошо, как у Гёте, или извращенно, как в случае пациента, который мог прочитывать по памяти целые страницы, запечатленные его фотографической памятью, и таким образом сдавать экзамены, ничего не поняв и не ассимилировав из "пройденного" материала (случай совершенной интроекций).
Если в данный момент вы обладаете слабой зрительной памятью, или ее "вообще нет", т. е. вы не умеете живо "видеть перед глазами" по памяти, - возможно это потому, что вы воздвигли стену из слов и мыслей между собой и окружающим. Вы не переживаете мир в подлинности, а соприкасаетесь с ним лишь в той мере, чтобы активировать ранее
292
приобретенные системы абстракций. Интеллект подменяет живое соучастие. Позже у нас будет эксперимент, позволяющий обрести способность жить в невербальных сферах, - ситуация внутреннего молчания. Пока продолжайте эксперимент, как будто вы действительно визуализируете. По большей части вы будете переживать лишь тени мест и событий, которые пытаетесь вспомнить, время от времени будут возникать короткие вспышки видения.
Сопротивления - это, в основном, напряжения мускулов глаз, как при пристальном смотрении. Может помочь, если вы закроете глаза, как будто спите. Может быть, вы и действительно заснете, но со временем вы можете научиться удерживаться на пограничной линии между сном и полной пробужденностью, в том состоянии, в котором появляются так называемые "гипногогические" образы. Если они появятся, они могут быть шизофренического, бессвязного типа; но доверьтесь им, это совсем не значит, что вы сходите с ума, - не отгоняйте их из-за их бессмысленности. Они могут быть мостом к восстановлению вашей способности визуализировать и вспоминать.
Такие же упражнения могут применяться к слышанию и другим сенсорным модальностям. Обратите внимание на сопротивления при попытках вспоминать голоса людей. Если это вам совершенно не удается, - может быть, вы вообще не слушаете на самом деле людей? Может быть, вы заняты тем, что вы сами собираетесь сказать, когда удастся вставить словечко, или, может быть, вы с большей, - чем кажется - неприязнью относитесь к говорящему?
Звуки, вкусы, движения не так легко пережить вновь так же живо,- это уже похоже на галлюцинацию. Если вам удастся ярко вспомнить что-нибудь такого рода, вы заметите, что эти чувства эмоционально нагружены. Эмоция - это объединяющий гештальт экстероцепций и проприоцепций, как мы увидим подробнее позже. Видение и слышание, будучи "дистантными" чувствами, могут быть сравнительно легко отвлечены от живого соучастия и стать "безэмоциональными", - если не говорить о реакции на изобразительные искусства и музыку, которые стремятся пробиться через мышечную блокировку. Вкус и запах, "близкие" модально293
сти, могут сохранять эмоциональный тон, хотя отсутствие чувств вкуса и запаха - довольно часто встречающиеся сопротивления.
Теперь повторите эксперимент воспоминания, но на сей раз не центрируйтесъ исключительно на видении, попытайтесь включить как можно больше чувств, - вспомните не только то, что вы видели, но и то, что слышали, нюхали, чувствовали на вкус, осязанием, как вы переживали собственные движения; попытайтесь восстановить эмоциональный тон, который сопровождал этот опыт.
Избегаете ли вы вспоминания определенного человека? Замечаете ли вы, что можете вспомнить неживые объекты, или фотографии людей, но не самих людей? Когда вы вспоминаете ситуации, остаются ли они статическими, или появляется движение? Присутствует ли нечто драматическое - мотивация? Возникают ли только отрывки, или вы можете прослеживать детали, не теряя целого? Удаляются ли образы или затуманиваются?
Приводя реакции на этот эксперимент, начнем с напоминания, что "доказывание своих возможностей" - наиболее опасный самообман из всех сопротивлений: "Я не встретился ни с какими трудностями в этом задании. Я могу с полной ясностью вспоминать сцены, события, ситуации, людей, как недавно происходившее, так и давно прошедшее. Я не нахожу никаких особых напряжений или блокировок в протекании вспоминания".
Некоторые участники эксперимента обнаружили, что при хорошем визуальном вспоминании они почти лишены слухового. У других все было иначе: "Эксперимент на вспоминание был наиболее плодотворным, т. к. он дал мне возможность ярко увидеть свой недостаток. Я чувствовал себя "мастером" во всем, что касалось предыдущих экспериментов - фигура/фон, сосредоточение, актуальность и пр.; когда я начал этот эксперимент, результат поразил меня. Я всегда знал, что обладаю прекрасной способностью видеть и восстанавливать видение в памяти, но я не знал, до какой степени это преобладало в моем сознавании-замечании и возможно - увы! - компенсировало то, чего недоставало. Я часто говорил друзьям, что изобразительные искусства для
294
меня то же, что для других - музыка Я имел в виду, что большинство людей слепы к визуальным отношениям фигуры/фона, обращая внимание только на слуховые фигуру/фон; отсюда и трудности в понимании современных художников-абстракционистов. Но я не знал, что сам я практически глух к слуховым фигуре/фону. Голая правда состояла в том, что в эксперименте на вспоминание я оказался совершенно неспособным восстановить слуховой опыт. С этого времени я очень стараюсь слушать. Например, я начинаю понимать, что танцы - это не только шаркание ног".
Многие отмечают трудность вспоминания движущихся сцен и объектов, многим трудно вспомнить цвет, они визуализируют в черно-белых тонах. Фотографии людей легче вспомнить, чем самих людей. Во многих случаях простое обнаружение благодаря этому опыту той или иной неполноты восприятия позволяло обратить интерес и внимание на недооцениваемые модальности. "До того, как я прочел инструкции к этому эксперименту, я всегда думал, что разговоры об "образах" - это просто фигуральное выражение. По-видимому я считал, что все, что мы вспоминаем - это результат вербализации. Сейчас мне начинает удаваться уловить смутные образы, иногда возникают вспышки ярхих воспоминаний. Как ни странно, мне легче вспоминать голоса, чем картины".
Личная значимость вспоминаемого, разумеется, влияет на живость памяти. Вот пример: "Голоса либо не удается восстановить в памяти, либо они приходят с такой глубокой реальностью, что это пугает. Это были голоса матери и отчима. Когда я услышал их, внимание стало уплывать, и на меня нашла сонливость".
Вот еще один отчет: "Я обнаружил, что легче, и более способствует релаксации вспоминать хорошие события, чем дурные. Одно событие, которое я вспоминал, заставило мои ноги непроизвольно двигаться. Это был случай, когда мне пришлось быстро отскочить, чтобы не быть порезанным разбитой бутылкой из-под пива. Я удивился, насколько живым было воспоминание. Я почувствовал ускоренное дыхание и сердцебиение в связи с этим".
Еще один отчет в заключение: "Что касается слуховых вспоминаний, они мне совершенно не удаются. Я была испугана, обнаружив, что не могу вспомнить даже голоса своих
295
родителей. Я полагаю, что обладаю нормальным средним слухом, я быстро замечаю акцент и особенности голосов. Но я не могу их вспомнить, если только не делаю это через несколько минут после того, как человек уходит. Попытки вспомнить их на следующий день не удаются совершенно. Впрочем, однажды мне удалось услышать голос. Ранее я пыталась вспоминать только приятные сцены. На этот раз я намеренно выбрала неприятную. Сначала это тоже не удавалось, но я проявила настойчивость, и мне удалось вспомнить. Это внезапно пришло ко мне с необычайной ясностью. Мне казалось, что это восстановилось до мельчайших деталей. Затем мне показалось, что я слышу голос. Это был голос человека, за которого я собиралась выйти замуж. Впечатление было очень мимолетным, но меня внезапно охватило такое беспокойство, что дальнейшая работа была невозможной".
Эксперимент 6: Обострение ощущения тела
Наша стратегия состоит в расширении возможного со-знавания-замечания во всех направлениях. Для этого, в частности, мы должны обратить ваше внимание на части вашего опыта, которые вы предпочитаете отстранять и не принимать в качестве своих собственных. Постепенно выявятся целые системы блокирования, составляющие вашу привычную стратегию сопротивления сознаванию-замечанию. Когда вы сможете обнаруживать их в вашем поведении, мы обратимся к прямому сосредоточению на них в их специфических формах и постараемся направить энергию, которой заряжены эти блокировки, в конструктивное функционирование вашего организма.
Данная группа экспериментов связана с ненаправленным сознаванием-замечанием, в отличие от направленного, которое придет позже. Следующие общие инструкции помогут организации соответствующего контекста:
(1) Поддерживайте чувство актуальности - чувство, что ваше сознавание-замечание существует здесъ-и-теперъ. (2) Попробуйте понимать, что это вы переживаете свой опыт: действуете, наблюдаете, страдаете, сопротивляетесь. (3) Внимательно следуйте за любым опытом - "внутренним* и "внешним", абстрактным и
296
конкретным, обращенным в прошлое и обращенным в будущее, "желаемым* и "должным", просто "наличествующим", произвольно создаваемым и спонтанно возникающим. (4) По отношению к любому опыту проговаривайте: "Сейчас я сознаю, что...".
С философской точки зрения, это упражнение в феноменологии: понимание того, что ваша последовательность мыслей, ваш поверхностный опыт - чем бы это ни было и что бы это ни "означало" - прежде всего, нечто само по себе существующее. Даже если нечто есть "просто желание" - это есть нечто, а именно, само желание как таковое. И в этом своем качестве желания оно столь же реально, как все остальное.
Если вы не спите, то вы в каждый момент сознаете-замечаете что-то. При "блуждающем уме" или в состоянии транса сознавание-замечание очень смутно; фигура-фон не образуется, и протекающие процессы видения, фантазирования и т. п. не порождают сильных переживаний в форме воспоминаний, желаний, планов, действий. Многие люди живут в перманентном трансе в отношении своего невербального опыта и единственное, что они сознают-замечают - это огромная масса словесного думания, которое они принимают за почти что всю реальность.
В той мере, в какой это относится к вам - а это относится ко всем нам в большей или меньшей степени - вы осозна-ете,по меньшей мереэто вербальное существование и, может быть, смутное ощущение, что это не все, что есть вокруг. Многое из того, что вы лишь смутно сознаете или почти не сознаете, может быть осознано, если предоставить этому необходимое внимание и интерес, так что может быть образован гештальт, достаточно сильный, чтобы породить переживание. Конечно, существуют "подавляемые переживания" и такие объекты, которые нельзя привести в сознавание посредством "внимания к тому, чего здесь нет", но к этому мы вернемся, когда попытаемся разрушить блокирование сознавай ия-замечания.
Вербализация "Сейчас я сознаю..." похожа на фрейдовские свободные ассоциации, которые тоже направлены на освобождение от привычных способов переживания и на создание возможности обратить внимание на то, что обычно не замечается и не чувствуется. Но свободное ассоциирова297
ние теряет контекст актуальности и часто становится свободным диссоциированием или средством обойти то, что важно и практически необходимо в разрешении действительных проблем. Далее, свободное ассоциирование в целом ограничивается "идеями", "мыслями", "ментальными процессами". Мы же, в противоположность этому, пытаемся собрать весь опыт одновременно - физические, ментальные, сенсорные, эмоциональные, вербальные и другие переживания; только в едином функционировании того, что абстрагируется как "тело", "ум" и "среда" возникает живая фигура/ фон.
Самым большим препятствием к этому является тенденция вмешательства и тем самым фальсификации единого потока опыта посредством удерживания ("цензуры") или на-сильственности, принудительности. Поскольку мы не стремимся обнаружить нечто определенное, вроде определенного инцидента в детстве, а пытаемся расширить и усилить интегрированное функционирование, у нас нет необходимости в принудительном выражении чего бы то ни было, - например, приводящего в замешательство материала, в той же мере, в какой нет необходимости в принудительной релаксации. Принуждение себя к деланию чего-либо не может иметь места без одновременного существования противоположной тенденции к удерживанию от этого, а последняя, в своем качестве противоположной силы, столь же подлинно ваша и столь же заслуживает внимания, как и принуждающая сила Продираться вперед, невзирая на сопротивления, - например, прикрывать замешательство развязностью - так же неэффективно и утомительно, как вести автомобиль на спущенных тормозах. Наш подход состоит в том, чтобы прежде всего понять, что за замешательством и задерживанием скрывается конфликт, который не проявляется в настоящий момент в сознавании-замечании, потому что породил бы слишком сильную тревожность. На этой стадии достаточно просто внимательно отмечать все указания на такие конфликты.
Проговаривание "сейчас я сознаю, что..." в применении ко всему вашему опыту приведет неизбежно (если только вы не слишком добросовестный до одержимости характер - в таком случае вы сорвете эксперимент другим путем) к тому, что вы погрузитесь в грезы, "думание", воспоминания
298
или планирования. Отклонившись от экспериментирования таким образом, вы потеряете сознавание что вы сейчас делаете это, и вы очнетесь в досаде, что такое простое задание так трудно выполнить. Не надейтесь поначалу, что вам удастся продержаться дольше нескольких минут без ускользания. Но возвращайтесь снова и снова к проговариванию "сейчас я сознаю-замечаю, что...", пока вы не почувствуете вполне ясно, что "я", "сейчас" и объект сознавания составляют единый опыт.
Итак, придерживайтесь этой формулы и, далее, держитесь поверхности очевидного. Не пытайтесь сознавать необычное и скрытое. Не ищите интерпретаций "бессознательного". Твердо стойте на том, что есть. Без предварительных предположений, без моделей какого бы то ни было рода, без утвержденной официально карты дорог, - идите к себе. Делая это, вы имеете возможность отождествить себя с вашим спонтанным опытом в дополнение к вашему привычному отождествлению с произвольными - "намеренными" - действиями. Цель состоит в том, чтобы распространить границу того, что вы принимаете как "свое" на все органические деятельности. Постепенно и настойчиво осуществляя это, вы через некоторое время сможете без усилия делать то, что ранее казалось недостижимым никакими усилиями.
Итак, мы просто осуществляем следующее, например:
"Сейчас я сознаю, что лежу на кушетке. Сейчас я сознаю, что собираюсь осуществлять эксперимент на сознавание. Сейчас я сознаю, что колеблюсь, спрашиваю себя, с чего начать. Сейчас я сознаю-замечаю, что за стеной звучит радио. Это напоминает мне... Нет, сейчас я сознаю, что начинаю слушать, что передают... Я сознаю, что возвращаюсь от блуждания. Теперь я опять ускользнул. Я вспоминаю совет держаться поверхности. Сейчас я сознаю, что лежу со скрещенными ногами. Я сознаю, что болит спина. Я сознаю, что мне хочется переменить положение. Теперь я осуществляю это..." и т. д.
Заметьте, что процессы происходят, и что вы вовлечены в них и заинтересованы в них. Почувствовать такую постоянную вовлеченность крайне трудно. Большинство людей принимает в качестве своих собственных, то есть отождествляет себя, только произвольные процессы. Но шаг за шагом
299
вы начинаете все больше принимать ответственность за весь свой опыт (ответственность - не значит "вину" или "стыд", или нечто подобное!), в том числе за свои блоки и симптомы, и постепенно обретаете свободное приятие себя и управление собой. Представление, что "мысли" по своей собственной инициативе и без вашей помощи "входят в ум", уступит место видению, что это вы "думаете свои мысли". Для начала хорошо, если вы обратите внимание на то, что мысли не объекты, плавающие в пространстве, а процессы, которые занимают определенное время.
Теперь, по-прежнему принимая и отождествляя себя со всем своим сознаванием, попробуйте дифференцировать его следующим образом:
Попробуйте сначала обращать внимание только на внешние события - то, что видится, слышится, источает запахи - но без подавления других переживаний. Теперь по контрасту, сосредоточьтесь на внутренних процессах- образах, физических ощущениях, мышечных напряжениях, эмоциях, мыслях. Теперь попробуйте дифференцировать эти различные внутренние процессы, сосредотачиваясь на каждом из них так полно, как только вы можете: на образах, на мышечных напряжениях и т. п. Следите при этом, как ранее за всеми возникающими объектами, действиями, драматическими сценами и пр.
Последняя часть этого эксперимента и два следующих должны помочь вам дифференцировать "тело", "эмоции" и "мышление".
Почти все в нашем обществе утеряли проприоцепцию значительных участков своего тела. И эта потеря не случайна. Когда это происходило, это было единственным средством подавления невыносимого конфликта. Проблемы и силы, которые при этом взаимодействуют, теперь могут быть постепенно приводимы в сознавание и проработаны на основе, которая разрешает и завершает конфликт. Тогда утерянное - способность манипулировать собой и окружающим различными конструктивными способами, радоваться чувствам и получать удовлетворение,- сейчас не доходящее до сознавания, - может быть восстановлено посредством ре-мобилизации того, что сейчас "отсутствует" в организме. Следующее упражнение положит начало этому пути:
300
Сосредоточьтесь на своих "телесных" ощущениях в целом. Дайте своему вниманию блуждать по различным частям тела. По возможности "пройдите" вниманием все тело. Какие части себя вы чувствуете? До какой степени и с какой ясностью существует для вас ваше тело? Отметьте боли и зажимы, которые вы обычно не замечаете. Какие мышечные напряжения вы чувствуете? Обращая на них внимание, не старайтесь преждевременно релаксироватъ их, дайте им продолжаться. Постарайтесь определить их точные местоположения. Обратите внимания на ощущения кожи. Чувствуете ли вы свое тело как целое? Чувствуете ли вы связь головы с туловищем? Чувствуете ли вы свои гениталии? Где ваша грудь? Конечности?
Если вам кажется, что вам почти полностью удается этот эксперимент, вы почти наверняка ошибаетесь. У большинства людей отсутствует адекватная проприоцепция частей тела, она подменяется видением их или "теорией". Например, человек знает, где должны быть его ноги, и представляет себе их там. Но это не то, что чувствовать их там. Пользуясь "картиной" ног или "картой" тела вы можете произвольно ходить, бегать и даже до некоторой степени подпрыгивать. Но для свободного, непринужденного, спонтанного функционирования этих частей тела вы нуждаетесь в чувственном контакте с самими ногами, который можно получить непосредственно из мышечных напряжений, тенденций к движению и пр. В той степени, в какой имеется несоответствие между словесными понятиями о себе и чувствуемым сознаванием-замечанием себя, - а это несоответствие в той или иной степени практически существует у каждого, - это невроз. Итак, замечайте разницу, когда вы переходите от одного к другому, и не обманывайте сами себя, не притворяйтесь, что вы актуально чувствуете больше, чем вы на самом деле чувствуете. Может до некоторой степени помочь вербализация, вроде следующей: "Сейчас я чувствую напряжение в груди. А сейчас я визуализирую отношение горла и груди, а сейчас я просто знаю, что меня тошнит".
Переживание сознавания тела почти для всех трудно и вызывает сопротивление и тревожность. Но оно чрезвычайно важно и заслуживает затраты многих, многих часов - в умеренных дозах. Это не только основа для разрушения "мы301
шечного панциря" (по терминологии В. Райха - "мышечных напряжений, в которых коренятся сопротивления".- Прим. пер.), но это также и средство для лечения всех психосоматических заболеваний. Чудесные исцеления, о которых рассказывают, - такие, как исчезновение острого невротического симптома в течение нескольких минут, - покажутся естественными, если вы почувствуете телесную структуру симптомов. Невротик создает свои симптомы, бессознательно манипулируя мускулами. К сожалению, при этом невротик не может понять, что здесь симптом является фигурой, а сама невротическая личность - фоном, т. е. что это частный случай переживания "фигура/фон" в виде "симптом/личность". Невротик утерял контакт с основами своей личности, и только симптом им сознается-замечается. Что касается непосредственно вас, то понадобится значительная реинтеграция, прежде чем вы сможете ясно почувствовать, что вы сами делаете, как и почему вы это делаете. Но этот - и последующие эксперименты на сознавание тела, если их выполнять серьезно, поведут вас по этому пути. Важно не "прогрессировать", а просто без напряжения идти вперед. Если вы будете считать, что вы "должны" быть способны делать то, что вам предлагают, вы сразу же ограничите то, что вы можете обнаружить-сознать-заметить тем, что вы уже знаете и чего ожидаете. Будьте, насколько это возможно для вас, принимающими, экспериментирующими, любознательными; то, что вы узнаете таким путем о себе - это пленительные и животворящие знания! Итак, еще раз:
Ходите, разговаривайте или сидите; сознавайте-замечайте проприоцептивные детали, никоим образом в них не вмешиваясь.
Не пугайтесь, если это покажется вам очень трудным. Вы так привыкли к поверхностным "коррекциям" своей позы, способа говорения и пр., что вам кажется почти невозможным продолжать идти таким образом, который осознается вами как "неправильный", или говорить "дурным тоном", даже если вы ясно понимаете, что любое поспешное произвольное изменение будет столь же эффективным, как новогодние решения. К тому же, скорее всего, ваше представление о том, что "правильно", вероятней всего, нездорово, основано на неправильной военной норме или на запомнившемся голосе какого-нибудь актера.
302
Вы можете внезапно обнаружить, что вы как бы разделены на ворчащего и того, на кого ворчат. Если это так, заметьте и прочувствуйте это так ярко, как только возможно. Если это удастся, прочувствуйте себя в каждой из ролей - ворчащего и "ворчимого". Наконец:
Сидя или лежа удобно, сознавайте различные ощущения тела и движения (дыхание, возникающие зажимы, сокращения желудка и пр.); обратите внимание, нет ли во всем этом определенных комбинаций или структур - того, что происходит одновременно и образует единый паттерн напряжений, болей, чувствований. Обратите внимание, когда вы сдерживаете или останавливаете дыхание. Соответствуют ли этому какие-нибудь напряжения рук, пальцев, перистальтика желудка, напряжение гениталий? Или, может быть, есть какая-нибудь связь между сдерживанием дыхания и напряжением ушей? Или между задерживанием дыхания и какими-нибудь тактильными ощущениями? Какие комбинации вы можете обнаружить?
Поскольку о трудностях в этом эксперименте сообщали почти все участники, мы начнем наш обзор отчетов с тех, кто представлял собой исключение: "Что касается сознава-ния телесных ощущений, я, очевидно, мог это проделать, и моей основной реакцией было: "Ну и что?". Это тип реакции, который мы уже ранее называли "доказательством своих возможностей". Это может, как в этом случае, принять форму выполнения эксперимента, чтобы покончить с ним, - прежде чем он в действительности начался.
"Когда я сосредоточился на теле, я заметил несущественные боли, в особенности в конечностях, которые я обычно не замечаю при нормальном протекании обычной деятельности". - Мы усомнились бы здесь в их "несущественности". Все может быть оценено как "несущественное", если не дать ему развиться и обнаружить свою значимость. Желание считать такие феномены "несущественными" - и таким образом не подлежащими заботе и ответственности - легко понять. Можно понять также сопротивления, которые рационализируются как опасения стать ипохондриком: "С детства я был болезненным, и меня приучали, и я сам приучил себя, не обращать внимания на телесные боли. Я немного позанимался этим экспериментом и убедился, что я
303
могу до некоторой степени чувствовать свое тело, с его болями и напряжениями. Но дальше этого я не хочу идти, потому что, проучившись все детство не замечать своих телесных болей, зачем я буду теперь давать им волю занимать внимание моего ума?"
Если бы нашим намерением было всего лишь познакомить вас с теперешним неправильным функционированием вашего организма, и с этим вас и оставить, - выраженная позиция была бы неуязвимой. Но мы подчеркиваем, что это - предварительная работа, направленная на то, чтобы вы могли лучше ориентироваться в своей ситуации "организм-среда", как она сейчас существует. Специально в этом эксперименте мы хотим, чтобы вы рассмотрели хронические "бессмысленные" зажимы, напряжения и'боли, существующие в вашем теле. Когда вы действительно почувствуете необходимость измениться на основе прямого замечакия-сознавакия ситуации, тогда будет уместно применять корректирующие процедуры.
Многие в этом эксперименте живо ощутили разделение на "ворчащего" и того, на кого ворчат: "Я обнаружил, что когда я сознавал как я говорю, сижу или хожу, я все время пытаюсь исправить что-то или лучше приспособиться к тому, что я делаю". Некоторые могли в большей мере отождествиться с "тем, на кого ворчат", взять его сторону: "Мне не только не было трудно избежать корректирования позы и речи, но я нашел это восхитительным! Я мог игнорировать ту часть меня, которая ворчала по поводу правильности".
Вот несколько отчетов тех, кто были изумлены и озадачены тем, что обнаружили в своих телах: "В начале мои чувства по поводу этого эксперимента были весьма нелестными. Я получил результат только спустя три недели. Я вдруг почувствовал себя узлом из мышц. Даже сейчас, когда я об этом пишу, я чувствую, будто части меня завязаны в узел. Наиболее жесткие напряжения внизу спины, сзади шеи и в верхних частях ног. Я также заметил, что когда я выполняю этот эксперимент, мой ум фокусируется на слабых возбуждениях или боли, и чем больше я сознаю это небольшое возбуждение, тем больше все мое сознание направляется на него, исключая все остальные части тела. Все это дало мне возможность понять, что сопротивления и мышечные напряжения - части одного и того же, или, может быть, вообще,
304
одно и то же! Я иногда понимаю причины некоторых из напряжений, но до сих пор мне не удалось расслабить их ни в какой степени". - "Понимание", о котором здесь говорится, скорее словесного или "теоретического" рода; оно может быть совершенно правильным, но не содержит чувствуемой значимости, которая предшествует действительному расслаблению напряжений.
"Обычно - пока я не начал осуществлять этот эксперимент - я сознавал мои телесные ощущения лишь как общий фон, своего рода неопределенное ощущение общей жизненности и тепла. Попытка разделить это на составляющие ощущения вызвала подлинное изумление. Я заметил ряд напряжений в разных частях тела: в коленях и внизу бедер, когда я сидел на стуле; в районе диафрагмы; в глазах, в плечах, в дорсальной части шеи. Это изумило меня. Это было так, как будто мое чувствование вошло в чужое тело, с его напряжениями, ригидностями и зажимами, совершенно отличными от моих. Почти сразу же как я обнаружил эти напряжения, я смог их расслабить. Это вызвалр во мне ощущение свободы и приподняло настроение: неожиданная свобода, удовольствие и готовность ко всему, что может случиться. Кроме этих приятных ощущений, я не заметил никакой тревожности или страхов, связанных с этими напряжениями и их расслаблением. Кроме того, несмотря на то, что я обнаружил существование этих напряжений и смог расслабить их, они неизбежно снова возвращались, и дальнейшие занятия повторяли этот цикл обнаружения и расслабления". Приподнятость, связанная с расслаблением, которой достигал этот человек, может быть сопоставлена с эффектами упражнений в "последовательной релаксации" Э. Якобсона. Но здесь не хватает окончательного разрешения конфликта, порождающего напряжения. Как сообщает отчет, "они постоянно возвращались". Однако, поскольку они столь легко поддавались расслаблению, по-видимому, конфликт, связанный с данными напряжениями мышц был поверхностным, и, если бы испытуемый сосредоточился на них, вместо того, чтобы преждевременно их расслаблять, они могли бы обнаружить свое значение и стать управляемыми раз и навсегда.
305
"Эксперимент на чувствование тела был для меня весьма драматичным. Без особого труда я смог поймать напряжения мускулов живота. Сначала это было пугающим. Ясно проявились напряжения в руках и ногах, так же как жесткость и напряжение верхней челюсти, над задними зубами. Оно было очень сильным, как сильная зубная боль - но без боли. Единственный раз, когда я могу вспомнить, что ощущал это, было перед вечеринкой, когда я заболел. Вместе с этим напряжением было напряжение шейных мускулов, которое вызывало ощущение, как будто я заболеваю. Я не знаю, есть ли связь в этом". - Связь есть. В обоих случаях присутствует начинающийся рвотный рефлекс и сопротивление ему.
"Я ощущаю сильную тенденцию ускользать от этого эксперимента. Меня часто охватывает сонливость. Я ощущаю жесткость в шее и челюстях. Я наблюдаю свое дыхание и обнаруживаю, что вдыхаю преувеличенно глубоко, чтобы убедиться в способности вдохнуть полностью. Я могу до некоторой степени визуализировать отношения частей тела, но мне приходится напрягать мышцы, чтобы продолжать опыт. Во все время эксперимента шея и челюсти ригидны, ноги напряжены, пальцы до некоторой степени расслаблены, а спина слегка согнута".
Сдерживающие напряжения могут быть не только общими, как в предыдущем случае, но и сильно сфокусированными: "Я делал упражнение на сознавание мышечных напряжений в поезде, так что я при этом сидел. С тех пор я пробовал делать это лежа, спокойно стоя, даже на ходу, но я не могу ручаться за правильность того, что я заметил в первый раз, потому что то, что я обнаружил, настолько поразило меня, что с тех пор, каждый раз, когда я пытаюсь посмотреть, есть ли это напряжение, оно каждый раз оказывается на месте. Вопрос, однако, в том, не вызывает ли его само мое сосредоточение на этом? Вот что случилось. Я старался прочувствовать свои внутренности, и наконец добрался до прямой кишки, и здесь я заметил то, что показалось мне глупым напряжением, нечто, чего я совершенно не замечал до этого. Я сидел с мышцами, зажатыми - как это только возможно - вокруг моей прямой кишки. Это было, как будто я поддерживаю свое дыхание нижней частью толстой кишки, - если эта аналогия может иметь какой-нибудь смысл. Я назвал это напряжение глупым, потому что
306
когда я осматривал себя, я не чувствовал потребности дефекации, но я сидел со сжатым сфинктером, как будто это было так. Вместе с этим я чувствовал линию напряжения вокруг живота в районе пупка, но не такую сильную, как вокруг прямой кишки. В другой раз, лежа, я внезапно переключился на мышцы прямой кишки, чтобы посмотреть, зажаты ли они, - и конечно так оно и было! Я не ложился специально, чтобы проверить это напряжение (тогда уж оно наверняка было бы), я скорее обращал на него внимание, когда ложился спать и т. п. Или я не садился специально, чтобы искать его, а переключался на него, что бы я ни делал. И я всегда нахожу его. Может быть, это естественное физическое напряжение, которое и должно быть в этом месте, но, во всяком случае, я никогда не замечал его раньше". - Это напряжение хорошо известно. Поколением раньше психоаналитик Ференци говорил о нем как о "манометре сопротивления". Оно есть у всех, страдающих хроническим запором, и его расслабление кладет конец этому психосоматическому симптому.
"Когда я прочел фразу "обратите внимание на боли, которые вы обычно не замечаете", - я подумал, что наоборот, когда есть боль, то мы обращаем внимание на болящее место. Однако позже я был удивлен, что произвольно обратив внимание на то, как я сижу, я прежде всего заметил боль в нижней части коленки, которая, по-видимому, была там и раньше, хотя я ее не замечал". - Это указывает на словесную трудность. Говорить о "незамечаемой боли" кажется противоречивым. Точнее следовало бы говорить о незамечаемом состоянии, которое, попадая в фокус сознавания-за-мечания ощущается как боль.
"Для достижения сознавания тела лучше было бы заняться спортивными упражнениями". - Атлеты не представляют собой людей, замечающих свое тело. Что же касается гимнастики, танцев, и других занятий, в которых требуется равновесие и координация, то они действительно поддерживают жизненность и даже сознавание тела. Также помогает этому массаж, электровибратор, ванны и горячие грелки, прикладываемые к местам напряжений.
"Я внезапно обнаружил, что не знаю, что делать с руками. Я заметил, что неуклюже скрещиваю их на груди. Я сунул их в карманы. Я сознаю, что мне неловко. Я продолжаю
307
осматривание, и внезапно сознаю, что я чувствую себя смущенным. Почти немедленно я встаю и начинаю ходить. Моя жена зовет меня обедать, и я рад оставить эксперимент". - Когда внимание сосредотачивается таким образом на части тела, и ничто, что вы делаете, не дает удовлетворения и возникает беспокойство, эти бесполезные попытки часто можно объяснить как отвлечения, направленные на то, чтобы не дать вам сознать, что вы действительно намереваетесь сделать с этой частью тела.
"Даже когда я читал про этот эксперимент, я почувствовал жесткие мышечные напряжения (особенно в конечностях), и при попытках сосредоточиться я все время сдерживал дыхание. Все это происходило несмотря на мой интерес к этому материалу". - Нужно ли говорить, что кроме интереса здесь есть опасение и некоторая тенденция убежать?
"Мои мысли неожиданно остановились. Я обнаружил, что слегка сжимаю кулаки. Моя грудь как бы вздымалась, будто я хотел что-то выкрикнуть. Я не мог представить себе, что именно, сколько ни пытался". - Крик вырвался на поверхность месяцем позже в виде эффективного высказывания в адрес родителей невесты, лезущих не в свое дело!
"Относительно некоторых частей моего тела было просто чувство пробела или смутности. Я знаю, что средняя часть моей спины на месте, но я не чувствую ее. Затем появилась очень любопытная группа ощущений. Я не мог почувствовать середину спины, но одновременно с этим испытал необычные ощущения и покалывания вокруг этого района. Ощущение было очень необычным, как будто в определенной части моего тела была пустота - пробел, нечувствительное место, которое нельзя почувствовать". - Другие чувствовали пробелы между головой и туловищем, т. е. не чувствовали шею, или - в пальцах ног, гениталиях, в животе и пр.
Некоторые сообщали, что после работы над этим упражнением они чувствовали себя усталыми. Другие чувствовали приятное возбуждение. Некоторые отмечали усталость после первых попыток, возбуждение после следующих В последних случаях это обычно наступало после того, как "бессмысленное" напряжение обретало свое значение.
"После того, как я отметил повторяющийся паттерн - жесткость в определенном месте шеи, вытягивание нижней губы, тяжелое дыхание, - я нашел, что это связано с опре308
деленными ситуациями. Это были ситуации обиды. Самый ясный случай возник, когда я просматривал свои заметки, прежде чем перепечатать это. В этот же момент я почувствовал, что мои губы растягиваются в широкой улыбке, я сознавал, что нашел этот определенный паттерн напряжения, и - опять же в то же самое время - я сознавал, сколь обманутым и страдающим я чувствовал себя по поводу того, что должен был делать эти упражнения и сообщать о них. Похоже, что появилась обида по отношению к вам! После этого, когда я выполнял упражнения на сознавание тела, я чувствовал себя не вымотанным, как раньше, а освеженным и собранным".
Наконец, последний отчет: "После многих безуспешных попыток мне наконец удался проприоцептивный эксперимент, хотя было много сопротивлений. Я хочу продолжать это, потому что уже увидел много полезного. Мне удалось до некоторой степени почувствовать контакт с большей частью моего тела, и теперь мне приятно делать это, хотя сначала казалось раздражающим. Мне кажется теперь, что лучше делать это чаще в течение меньшего времени, чем я сначала пытался. Обнаружение мышечных напряжений поначалу было пугающим. Их так много, что моим первым впечатлением было "Ну и беспорядок!". Но дальнейшее сознавание сделало их менее пугающими, хотя я и не делаю сознательных попыток расслабить напряжения; сейчас мне даже приятно их чувствовать. Основные напряжения, которые я чувствую, - в руках, в ногах, вокруг груди, задняя часть шеи, челюсти, в висках, в солнечном сплетении - в районе диафрагмы. В последний раз во время этого упражнения я концентрировался на желудке и почувствовал ясный контакт с ним. Я почувствовал связь между определенной деятельностью в желудке и мускульными напряжениями в диафрагме, вокруг груди, и, как это ни странно, в висках".
Эксперимент 7: Опыт непрерывности эмоций Первые эксперименты центрировались на экстероцеп-ции, основе вашего сознавания "внешнего мира". Предыдущий эксперимент касался проприоцепции, сознавания "тела" - его действий и тенденций к действию. Однако такое раздельное внимание к "внешнему" и "внутреннему"
309
было лишь предварительным, потому что все это лишь абстракции от вашего целостного опыта, включающего и то и другое. В данном эксперименте мы предлагаем вам не уделять специального внимания ни тому, ни другому, но стараться сознавать гештальт, который возникает, когда вы не настаиваете на приписывании отдельного, независимого существования ни "внутреннему", ни "внешнему".
Когда не разделяются произвольно "внешний мир" и "тело", то, что вы переживаете в опыте - это поле "организм/среда", дифференцированное единство "вы-в-вашем-мире". Этот непрерывно меняющийся гештальт никогда не нейтрален, он жизненно касается вас, это, в конце концов, ваша жизнь в процессе ее проживания. Ее значимость, важность, то, что она имеет к вам отношение, - вездесуще. Переживание поля "организм/среда" в аспекте ценности составляет эмоции.
Согласно этому определению эмоция - постоянный процесс; каждое мгновение жизни обладает до некоторой степени чувствуемым тоном приятности или неприятности. Однако, поскольку у современных людей эта непрерывность эмоционального опыта по большей части исключается из сознавания, эмоции рассматриваются как своего рода периодические всплески, которые непостижимым образо,м возникают в поведении как раз в тех случаях, когда человек хотел бы "владеть собой". Такие вторжения - которые столь "неоправданны" - пугают и заставляют держаться настороже. Насколько возможно, люди стараются избегать тех ситуаций, где они возникают.
Большинство, однако, соглашаясь с таким использованием термина "эмоция" лишь для подобных "взрывных" ситуаций, знает о существовании других феноменов, во многом подобных, но не столь пугающих. Их обычно называют "чувствами", так что научные описания всей этой области обычно носят название "Чувства и эмоции". Мы полагаем, что при этом разделяется то, что в действительности представляет собой континуум. То, что определяет место данного эмоционального опыта в этом континууме, зависит от той степени, в которой заинтересованность организма, переживающего гештальт "организм/среда", проявляется из фона в фигуре.
310
Эмоция, рассматриваемая как прямое ценностное переживание организмом поля "организм/среда", не опосредована мыслями и словесными суждениями, она непосредственна. В этом своем качестве она является решающим регулятором действия, ибо она не только составляет основу созна-вания того, что важно, но также дает энергию соответствующему действию, или если действие невозможно, она дает энергию и направление поискам такового.
В примитивной недифференцированной форме эмоция - это просто возбуждение-волнение, повышенная метаболическая деятельность и возросшая энергетическая мобилизация, являющаяся ответом организма на переживание новизны или стимуляции в ситуации. У новорожденных этот ответ целостен и относительно недифференцирован. По мере постепенной дифференциации мира ребенком, он соответственно дифференцирует свое общее возбуждение-волнение в избирательные, ситуационно поляризованные возбуждения. Они и обретают имена специфических эмоций.
Эмоции как таковые не являются смутными и диффузными; они ровно настолько дифференцированы в структуре и функции, насколько дифференцирован человек, их переживающий. Если человек переживает свои эмоции как смутные и грубые, то эти термины могут быть отнесены к нему самому. Из этого следует, что эмоции сами по себе не являются чем-то таким, от чего следует избавляться на основании той выдумки, что они-де препятствуют ясности мысли и действия. Напротив того, они не только важны как регуляторы энергии в поле "организм/среда", но являются также незаменимыми носителями определенного опыта - нашей заинтересованности, того, какое нам дело до мира и до себя.
Эти функции эмоции сильно искажены в нашем обществе. Как уже говорилось, считается, что эмоции возникают только в минуты кризиса, и то лишь если человек "теряет над собой контроль" и тогда "становится эмоциональным". Невозмутимость ценится как антитезис эмоции; люди стремятся казаться "холодными, спокойными, собранными". Но само спокойствие не лишено эмоционального тона, когда оно рождается из прямого оценивающего переживания этой
311
конкретной ситуации как такой, с которой можно уверенно справиться, или - другая крайность - как ситуации, в которой ничего невозможно сделать.
Только подвижная, открытая ситуация, в которой что-то для человека поставлено на карту и его собственные действия влияют на ее равновесие, может вызвать действительное волнение. Изображать спокойствие в такой ситуации - это маска, достигаемая подавлением проявлений заинтересованности. Может быть полезным дурачить таким образом других - если это враги, но какой смысл принимать за врага и дурачить самого себя, лишая себе сознавания того, "что делается".
Ряду "негативных чувств" обычно отказывают в эмоциональной значимости. Однако, например, такие вещи, как фригидность или скука- очень сильные чувства, а не просто отсутствие чувства. Переживание холода так же реально, как переживание тепла. Отсутствие чувствительности там, где она предполагается, является, как это ни парадоксально, захватывающе сильным чувством, - настолько сильным, что оно скоро исключается из области сознаваемого. Вот почему в этих экспериментах так трудно находить пробелы и восстанавливать чувствительность.
Эмоции детей, из-за неудобств, которые они причиняют взрослым, столь много поработавшим над тем, чтобы подавить сознавание собственных эмоций, - не получают возможности пройти естественное развитие и дифференциацию. "Взрослые" не догадываются, и начинают отрицать, если им сказать об этом, что их беспокойство по поводу обретения ребенком "контроля над своими эмоциями" коренится как раз в том, что в их собственном детстве "авторитеты" также опасливо искажали их собственные эмоции. Они сами не получили возможности адекватно дифференцировать свои детские эмоции и перерасти их без внешнего принуждения. Они лишь подавляли их - и продолжают это делать! Когда ребенок ведет себя спонтанно, это возбуждает такие же латентные тенденции во взрослых и угрожает старательно поддерживаемой "зрелости" их собственного поведения. Вследствие этого детей так рано, как это возможно, заставляют подавлять свои чувства и раз навсегда натягивать на себя фальшивую маску принятого "владения собой".
312
Это в значительной степени достигается посредством выдвижения на передний план "внешнего мира" и его требований как реальности, в то время как голос органических потребностей, сознаваемых путем проприоцепции, в значительной степени вызывает пренебрежение как нечто, находящееся "только в уме". Ребенок приспосабливается к этому непрерывному давлению, его чувствование тела становится смутным, и он посвящает "внешнему миру" тот интерес, который ему удается возбудить.
Весь этот крестовый поход за "контролирование эмоций" имеет, разумеется, собственную эмоциональную основу и проводится весьма эмоционально. Нельзя сказать, чтобы он не достигал результатов, но эти результаты - вовсе не те, о которых говорится при обосновании всей программы. "Нежелательные" эмоции вовсе не исключаются из личности, потому что невозможно аннулировать способ, которым природа организует функционирование организма. Достигается лишь дальнейшее усложнение и без того запутанного поля "организм/среда" посредством создания большого числа ситуаций, которые, если их не избегать, вызывают сильный разряд эмоций.
Например, если "правильно воспитанный" человек в определенной ситуации "потеряет власть над собой" и спонтанно разрядит то, что в нем копилось, само это окажется основанием для таких весьма болезненных эмоций, как стыд, досада, чувство униженности, самосожаление, замешательство, отвращение и пр. Чтобы предупредить повторение столь деморализующего опыта, он сожмет свой самоконтроль до еще более удушающих ограничений.
Это составляет тот видимый успех, который может быть достигнут в достижении "владения эмоциями". Происходит следующее: определенные эмоции, прежде чем они достигнут уровня организации действия, или даже прежде, чем они достигнут сознавания, заглушаются и демобилизуются про-тиво-эмоциями, которые они вызывают; все это вместе образует тупик, мертвую точку, которая более или менее эффективно исключается из сознавания. Сознавание этого непривлекательного положения в собственной личности возвращает приносящий боль конфликт, смятение, тревожность и "опасное" возбуждение. Но если отказываться признать
313
это как существующее положение вещей, оно не станет доступным изменению, останется безнадежно самовоспроизводящимся.
В данном эксперименте мы не требуем от вас ничего героического. Вам предлагается сделать лишь первый шаг к усилению сознавания ваших эмоций. Если вы не сделали себя слишком нечувствительным к своим телесным позам и своему функционированию, то, следуя предложенным инструкциям, вы сможете убедиться, что эмоция является, как мы говорили, заинтересованным переживанием совместных экстеро- и проприоцепции.
Попробуйте воспроизвести определенное телесное действие. Например, напрягите, а потом расслабьте челюсти, сожмите кулаки, начните тяжело дышать. Вы можете заметить, что все это вызывает смутную эмоцию - в данном случае фрустрированный страх. Если к этому переживанию вы можете добавить, скажем, фантазию, представление о каком-то человеке или вещи в вашем окружении, которые фрустрируют вас, - эмоция разгорится с полной силой и ясностью.
И, наоборот, в присутствии чего-то или кого-то, фрустрирующего вас, вы замечаете, что не чувствуете эмоции, пока не примете как свои собственные соответствующие телесные действия: в сжимании кулаков, возбужденном дыхании и т. п. вы начинаете чувствовать гнев.
Знаменитая теория эмоций Джеймса-Ланге, представляющая их как реакцию на телесные движения (например, убегание вызывает страх, или плач вызывает печаль) - половина правды. Нужно добавить к этому, сами телесные движения или состояния являются релевантной ориентацией и потенциальной манипуляцией окружающим. Например, не просто бег, а убегание, убегание от чего-то, убегание от чего-то опасного, - вот что составляет ситуацию страха.
Только осознавая свои эмоции можно сознавать, в качестве биологического организма, с чем вы сталкиваетесь в среде и какие особые возможности в данный момент присутствуют. Только признав и приняв свое стремление к кому-то или чему-то, оценив силу своего порыва к этой вещи или этому человеку, несмотря на расстояния и возникающие препятствия, которые вас разделяют, - вы можете обрести ориентацию для правильного действия. Только признав и
314
приняв свое горе, чувство безнадежности, когданекуда обернуться в поисках безнадежно утраченного человека или вещи, совершенно необходимых вам, - вы можете выплакаться и проститься. Только признав и приняв свой гнев, сознав свою нападающую позу в столкновении с человеком или вещью, фрустрирующими вас, вы можете эффективно мобилизовать свои энергии и преодолеть препятствия на своем пути.
Психотерапию часто называют "тренировкой эмоций". Чтобы заслужить такое определение, мы должны (как ясно из предыдущего) использовать методики, объединяющие как ориентацию в среде (анализ ситуации в настоящем, чувств, фантазий, памяти), так и распускания двигательных блоков "тела". Чрезмерный перевес одной из сторон может привести лишь к псевдоуспеху. В одном случае уделяется слишком много внимания так называемому "приспособлению к реальности", что в целом означает более полное принятие существующего положения, как оно понимается и утверждается "авторитетами". С другой стороны, если психотерапевт работает только с "телом", он может добиться того, что пациент во время сеанса будет имитировать и выражать различные чувства, но, к сожалению, они не будут соответствовать тому, как он переживает свою ситуацию вне кабинета. Только если удастся гармонизовать "внутреннее" и "внешнее", пациент может быть освобожден и "излечен".
Чтобы обострить свое сознавание эмоций, попробуйте следующее:
Лежа, попробуйте почувствовать свое лицо. Чувствуете ли вы свой рот? Лоб? Глаза? Челюсти? Обретя эти чувствования, задайте себе вопрос: "Каково выражение моего лица?". Не вмешивайтесь, просто дайте этому выражению быть. Сосредоточьтесь на нем, и вы заметите, как быстро оно меняется. В течение минуты вы можете почувствовать несколько разных настроений.
Пока вы не спите, вы все время сознаете что-то, и это что-то всегда имеет какой-то эмоциональный тон. Все, что совершенно безразлично, что вас не касается, то есть лишено эмоции, просто не вызовет процесса "фигура/фон" в такой степени, чтобы этого было достаточно для сознавания-заме-чания.
315
Очень важно сознать непрерывность своего эмоционального опыта. Если понять эмоции не как угрозу рациональному управлению своей жизнью, а как ориентир, составляющий единственно возможную основу рациональной организации человеческого существования, то открывается путь к культивированию непрерывного сознавания их мудрых советов. Это не потребует слишком большого времени или внимания. Вот грубая аналогия. Представим себе искусного автомобилиста. Для него естественно постоянно сознавать, что мотор работает мягко, это не находится в фокусе его внимания. Звук мотора - часть динамики фигуры/фона в его управлении машиной; вместе с тем это нечто, что относится к делу, и это очень быстро становится фигурой и привлекает внимание, если появляется малейшая нерегулярность. Другой водитель, который, может быть, не хочет беспокоиться, не заметит изменившегося звука или не придаст ему значения, не обратит внимания на возникший дефект. Постоянно сознавать эмоции возможно, только если сознавать то, что действительно существенно в вашей жизни, даже если это отличается от того, что говорят другие, или от того, что вы сами себе говорили раньше.
Многие люди чувствуют, что их жизнь пуста, так как они ощущают скуку и блокируют делание того, что разогнало бы их скуку. Скука - состояние, с которым не так уж трудно справиться, так что давайте рассмотрим это.
В эксперименте на сосредоточение мы видели, что скука возникает, когда произвольное внимание уделяется чему-то неинтересному и отнимается у того, что могло бы вызвать интерес и спонтанное формирование фигуры/фона. Природа создает в качестве целительного средства утомление, тенденцию уснуть или войти в состояние транса; при этом, поскольку произвольность-намеренность ослаблена, спонтанный интерес выходит на передний план в качестве фантазий. Если вы примете этот естественный процесс вместо того, чтобы бороться с ним, вы можете использовать фантазии как средство обнаружения того, что же вы хотели бы делать. Это очень просто в одиночестве. Закройте глаза и допустите легкую дремоту. Часто это вызовет ясное представление о том, что вы хотели бы делать. Среди людей, где действуют соображения долга, соблюдения условностей, нежелания огорчить других, необходимость дурачить начальника, и
316
т. д. - ситуация сложнее. Но даже при этом признаться себе, что нечто вам не интересно, - это путь к тому, чтобы найти моменты интереса, если уж действительно необходимо делать то, что вы делаете. Но ситуации, которые хронически вызывают скуку, нужно либо изменять, либо избегать их.
Вы можете заметить, как по-разному вы чувствуете себя с разными людьми. Один наводит скуку, другой раздражает, один вызывает подъем, другой - подавленность. Вы, конечно, предпочитаете тех, с кем легко, или с кем вы чувствуете себя счастливыми или значительным. В этих ваших реакциях, скорее всего, присутствует немалая доля "проекции" (то есть вы вкладываете свое отношение в других, а затем считаете, что другие заставляют вас чувствовать то-то и то-то); но часто справедливо и другое: когда вы можете почувствовать вполне определенную реакцию на другого человека, может быть, что этот человек, сознавая или не сознавая это, намеревается вызвать в вас эту реакцию. Меланхолик хочет вызвать в вас подавленность, льстец - чувство собственного величия, задира - раздражение, любитель ворчать - недовольство. И наоборот, живой человек хочет вас заинтересовать, счастливый хочет, чтобы вы разделили с ним его счастье. Развивая чувствительное сознавание своих реакций можно стать "хорошим ценителем людей".
Преодолев тенденцию проецировать нежелательные чувства и отношения в других людей, то есть научившись видеть другого человека, а не собственные проекции на него, можно начать замечать, когда кто-то хочет заморочить вас потоком слов и фактов, загипнотизировать монотонностью голоса, усыпить и подкупить лестью, ввести в депрессию хныканием и нытьем. Вы можете развить эту полезную интуицию, сначала замечая, как вы реагируете на окружающих людей, а потом наблюдая, подтверждается ли ваша реакция другими чертами поведения этих людей. При этом вы начнете разделять проекции собственных несознаваемых тенденций и действительной интуиции относительно других.
Нарушения равновесия личности исправляются не сдерживанием или подавлением чрезмерно развитой стороны, а сосредоточением на неразвитой стороне. Чрезмерный перевес сенсорной стороны может породить ипохондрию; эмоций - истерию; мышления - принуждающий и фригидный интеллект. Но такой перевес одной стороны обычно соггро317
вождается недоразвитостью в других сферах. Восстановление гармонии и интеграции приходит посредством разблокирования того, что заблокировано. Эта, прежде обедненная сторона личности, потребует теперь своей доли энергии и внимания, и равновесие будет восстановлено.
Вот еще один эксперимент для повышения сознавания эмоциональных переживаний:
Посетите художественную галерею, желательно достаточно разнообразную. Бросайте лишь быстрый взгляд на каждую картину. Какую эмоцию, хотя бы неясную, она вызывает? Если изображается буря, чувствуете ли вы в себе соответствующие вихри и волнение? Не пугает ли немного вот это лицо? Не раздражает ли этот яркий подбор красок? Каким бы ни было ваше мимолетное впечатление, не пытайтесь изменить его добросовестным разглядыванием, переходите к следующей картине. Обратите внимание, какое тонкое эмоциональное чувство вызывает этот рисунок, переходите к другому. Если ваши реакции кажутся очень смутными и мимолетными, или вы даже вообще не способны их отследить, не думайте, что это всегда будет так - повторяйте опыт при каждом удобном случае. Если трудно попасть в галерею, можете проделать то же с репродукциями.
Следующий эксперимент будет крепким орешком, потому что мы предложим вам постараться сознавать эмоции, которых мы обычно предпочитаем избегать, те самые, которые пугают нас и заставляют стремиться к "владению собой". Эти нежелательные эмоции, однако, тоже должны быть сознаваемы и разряжены, прежде чем мы сможем свободно входить в ситуации, где мы их испытываем. Предположим, человек боится публичных выступлений, потому что однажды, когда он попробовал, то "провалился". Предположим, девушка боится влюбиться, потому что однажды была обманута. Предположим, кто-то боится разозлиться, потому что однажды, когда он показал это, его сильно побили. Каждый из нас пережил много подобных случаев, которые воспроизводятся в воображении; они не дают нам возможности заново подойти к интересным ситуациям, если нам не повезло в подобных ситуациях в прошлом. Эти старые переживания - "незаконченные дела", которые препятствуют
318
тому, чтобы мы принялись за привлекающие нас "новые дела". Можно попробовать заканчивать их, повторно переживая их в намеренной фантазии. Каждый раз, воспроизводя эти болезненные эпизоды, вы сможете находить добавочные детали и выводить в сознавание все больше и больше эмоций, которые с ними связаны.
Оживляйте в фантазии вновь и вновь опыт, который имел для вас сильную эмоциональную нагрузку. Каждый раз старайтесь вспомнить дополнительные детали. Какой, например, наиболее пугающий опыт вы можете вспомнить? Прочувствуйте его вновь так, как это все происходило. И еще раз. И снова. Употребляйте настоящее время.
Возможно, в фантазии всплывут какие-то слова, нечто, что вы или кто-то другой говорил в этой ситуации. Произносите их вслух, вновь и вновь; слушайте, как вы произносите их, почувствуйте, как вы переживаете их выговаривание и их слушание.
Вспомните ситуацию, в которой вы были унижены. Воспроизводите ее несколько раз. Обратите при этом внимание, не возникает ли в памяти какой-нибудь более ранний опыт подобного рода. Если это так, перейдите на него и проработайте ситуацию.
Делайте это для различного рода эмоционального опыта - насколько у вас хватит времени. Есть ли у вас, например, незаконченные ситуации горя? Когда кто-то любимый вами умер, могли ли вы плакать? Если нет, можете ли вы сейчас? Можете ли вы мысленно стоять у гроба и проститься!
Когда вы были более всего разъярены? Пристыжены? В замешательстве? Чувствовали себя виновным? - пр. Можете ли вы пережить эту эмоцию вновь? Если не можете, то можете ли вы почувствовать, что блокирует вас?
Рассказывая о своих реакциях в эксперименте, где нужно было почувствовать свое лицо, многие студенты сообщали, что они обнаружили у себя "каменные" лица. Некоторые выражали гордость по поводу своего умения быть скрытными, и говорили, что у них нет ни малейшего намерения отказываться от преимущества "прятаться за сценой". Можно подумать, что они рассматривают все свои отношения с людьми как нескончаемую игру в покер (по-английски "ка319
менное лицо" буквально "лицо игрока в покер".- Прим. пер.). Если, как они утверждают, они не изменяют своего "каменного" лица даже в интимных ситуациях, - против кого они играют?
Почти всем было трудно выполнять этот эксперимент. Вот типичный пример: "Эксперимент на сознавание эмоций до сих пор вызывает настолько сильное сопротивление, что не дает значимых результатов. Главные сопротивления - чувство неудобства и скука. Мне не удалось ни почувствовать выражение лица, ни заметить, меняется ли оно. Единственное выражение, которое я заметил, было нажимание нижней губы на верхнюю вверх и вперед. Я связал это с чувством беспокойного цинизма, которое я переживаю, когда слышу что-то (обычно в связи с делами), чему я не верю".
Некоторые отмечали, что их лица не изменяются, а остаются ригидными. Другие - что их лица меняются так быстро и постоянно, что они не успевают найти слова для называния выражения. Некоторые утверждали, что как только они находили словесный эквивалент для обозначения выражения лица, они сразу вспоминали ситуации, для которых он был бы подходящим. Другие говорили, что они могли обрести какое-то выражение лица, только если они придумывали какую-нибудь эмоциональную ситуацию, а потом отмечали, что происходило с лицевыми мускулами.
Обнаружение невыразительности своих лиц дало некоторым студентам новые основания для недовольства собой: "Я нашел, что мое лицо не слишком выразительно, скорее даже придурковато. Рот чаще всего приоткрыт, а глаза косят. Обе эти привычки я могу преодолеть только если постоянно сознаю, что я делаю со своим лицом. Я заметил, что мое лицо более выразительно, когда я взволнован. Если бы мне удалось управлять этим, полагаю, что выглядел бы более интересным человеком". - Это отражает общую тенденцию пытаться работать над симптомом, а не над его основой. Произвольно управлять чертами лица - это не выразительность, а актерство, и если только не быть очень хорошим актером, то это превращается в "корчение рож". - И даже в обучении актеров признается, что можно хорошо играть на сцене, только если вызвать в себе воспоминание о сходных переживаниях в жизни, и вызвать соответствующее выражение лица и прочие черты поведения, которые соответствуют
320
этому переживанию (Прим. авторов: см., например, "Работу актера над собой" Станиславского, где большое внимание уделяется культивированию сенситивной и аффективной памяти). Мы, однако, стремимся не к тому, чтобы научить вас убедительно играть сценические роли, а к тому, чтобы научить вас играть себя.
Эксперимент 8: Вербализация
Вербализация - это "выражение словами". Если мы описываем объекты, сцены или действия, -мы произносим их наименования (названия) вместе с другими словами, которые имеют отношение к их организации, их отношениям, особым свойствам и т. д. Мы говорим, каковы они, основываясь на видении, слышании и другом прямом опыте. Если мы рассуждаем о них, - мы манипулируем рядами слов, которые описывают их. Это может происходить уже без прямого опыта, потому что, коль скоро что-то названо, наименование (название) само по себе может для многих целей выступать в качестве названного. Действование с наименованиями,- со словесным эквивалентом называемого объекта,- вместо деиствования с объектами может быть во многих отношениях более экономным и эффективным; достаточно представить себе сцену обсуждения того, как перенести и передвинуть концертный рояль! Но заметьте: передвижение наименований (названий) не передвигает само по себе того, что названо.
Нормальная, здоровая вербализация обычно отталкивается от невербального - объектов, условий, положения дел и пр., - и заканчивается невербальными эффектами. Это не значит, что вербализация иной раз не может быть полезной и в отношении того, что само уже вербально - книг, пьес, того, что кто-то сказал; но эта тенденция разговаривать по поводу разговоров иной раз превращается в болезнь. Если человек боится контакта с актуальностью - с людьми из плоти и крови, с собственными ощущениями и чувствами, - слова начинают использоваться как экран между говорящим и его средой, а также между говорящим и его собственным организмом. Человек пытается жить в одних словах, - и смутно ощущает, что чего-то не хватает.
321
У "интеллектуала" вербализация гипертрофирована. Он навязчиво и принудительно пытается быть "объективным" по отношению к своему личному опыту, что, как правило, означает словесное теоретизирование по поводу себя и по поводу мира Тем временем, посредством этого самого метода он избегает контакта с чувствами, уходит от реальности и актуальных ситуаций. Он живет подставной жизнью слов, изолированных от остальной части его личности, высокомерно презирая тело и стремясь к словесным победам, "правильности" спора, произведенного впечатления, пропаган-дирования, рационализации, - в то время как действительные проблемы организма остаются без внимания.
Но эта "словесная болезнь" привилегия не одних интеллектуалов. Она достаточно универсальна. Частичное созна-вание того, что что-то не в порядке, заставляет людей писать такие книги, как "Тирания слов" (Коржибский); в последние годы семантика предпринимает усилия восстановить связь слов, по крайней мере, с невербальной реальностью окружения, настаивая, что каждое слово относится к чему-то невербальному. Наши эксперименты на актуальность и абстракцию также были направлены на это. Но семантики часто начинают заботиться о точности по отношению к "вещам, которых здесь нет", употребляя на это все время, всю энергию и внимание, и избегая таким образом семантических проблем, касающихся того, что "наличествует здесь". Они редко касаются "биологии" языка, его сенсорно-моторных корней.
Наша техника обнаружения и сознавания патологических аспектов вербализации состоит, как и для других функций, в том, чтобы прежде всего рассматривать это как существующую деятельность. Это относится как к проговариванию слов вслух, так и к "просто думанию", которое осуществляется как внутренняя речь. Сначала появляется говорение вслух, так ребенок учится говорить, но потом человек может использовать этот, обретенный в общении, язык сам в себе, как "думание". В интегрированной личности такое думание - полезный активный инструмент для работы со сложными отношениями сознаваемых потребностей, воображаемых средств достижения и явного поведения, которое делает конкретным то, что сначала воображалось. Большинство взрослых людей, однако, полагает, что мышление независимо и
322
первично: "Легко думать, но трудно выражать мысли". Это происходит из-за вторичного блока, из-за страха по поводу того, как другие будут реагировать на высказанные вслух мысли. Однако если человек сможет говорить в хорошем темпе, воодушевлен своей темой, оставляет свои страхи, перестает проверять свои высказывания, прежде чем произнести их вслух, - становится очевидным, что когда нечего бояться, говорение и думание - тождественны.Чтобы интегрировать наш вербальный и мыслительный опыт, мы должны сознавать его. Средство ориентации по отношению к говорению - слушание:
Послушайте, как вы говорите в компании. Если есть возможность, запишите свой голос. Вы будете удивлены и, может быть, раздосадованы тем, как он звучит. Чем больше ваше представление о себе отличается от вашей реальной личности, тем сильнее в вас будет нежелание признать свой голос за свой собственный.
Почитайте вслух стихи, которые вы знаете, и послушайте себя. Не вмешивайтесь в чтение, не старайтесь читать громче, яснее или выразительнее. Читайте так, как у вас получается, повторяйте чтение, и слушайте, пока вы не почувствуете интеграции говорения и слушания.
Затем прочтите то же стихотворение внутренней речью, - "в уме". Теперь вам уже должно быть легко слышать собственную внутреннюю речь. - Теперь, когда вы просто читаете книгу или газету, вслушайтесь в свою внутреннюю речь, "проговаривание" читаемого. Сначала это замедлит чтение и, может быть, вызовет беспокойство, но через некоторое время вы сможете "слушать" так же быстро, как вы читаете; эта практика может улучгиить вашу память благодаря возросгиему контакту с материалом.
Наконец, попробуйте "прислушаться" к своему внутреннему речевому думанию. Сначала это может заставить вас "замолчать", но через некоторое время беззвучное бормотание начнется снова. Вы услышите несвязные, "сумасшедшие" отрывки предложений, проплывающие вновь и вновь. Если это вызывает слишком большое беспокойство, поговорите с собой немножко намеренно: "Сейчас я слушаю себя. Не знаю, о чем бы подумать.
323
Попробую проделать молча эксперимент "здесъ-и-те-перъ". Да, это звучит так же, как если бы я делал это вслух. А теперь я забыл, перестал слушать..."
Отмечайте модуляции вашего внутреннего голоса. Какой он - сердитый, жалующийся, ноющий, напыщенный...? Или он звучит по-детски? Проговаривает ли он педантично все подразумеваемое после того, как значение уже понято?
Будьте настойчивы в этом упражнении, пока вы не почувствуете интеграцию - совместность - слушания и говорения. Этот внутренний диалог есть то, что Сократ называл сущностью мышления. Если вы можете обрести чувствование функционального единства говорения и слушания, ваше думание станет более выразительным. В то же время часть вашего думания, которая ничего не выражает, которая крутится как мотор на холостом ходу, начнет понемногу исчезать.
Обратите внимание в обычном разговоре на количество и типы "лишних выражений", вроде "не правда ли", "правда?", "хорошо...", "наверное..." и пр., а также бессмысленных звуков - ворчаний, мычаний и пр.; их цель - лишь в предотвращении малейших моментов молчания в речевом потоке. Как только вы заметите этих "спасателей лица", этих "требователей внимания", - они начнут исчезать из вашей речи, делая ее более гладкой.
Когда вы овладели внутренним слушанием, сделайте следующий шаг - перейдите к внутреннему молчанию! Это очень трудно. Многие люди не могут поддерживать даже внешнее молчание. Не путайте внутреннее молчание с пробелами, трансом, остановкой "мышления". Останавливаются только "говорение-и-слушание", но сознавание присутствует:
Постарайтесь поддерживать внутреннее молчание, воздержитесь от внутренней речи; при этом оставайтесь пробужденным и сознающим. Поначалу это может удаваться лишь на несколько секунд, "думание" навязчиво возобновится. Для начала хорошо, если вы хотя бы почувствуете разницу между внутренним молчанием и говорением; дайте им сменять друг друга. Хороший способ- координировать это с дыханием Попробуйте останавливать внутреннюю речь во время вдоха. Затем, во время выдоха, дайте проговориться внутренне возникшим словам. Если вы занимаетесь в одиночестве, то
324
полезным может быть проговаривание этих слов вполголоса, шепотом. Если вы будете настойчивы в этом эксперименте, ваши визуализации станут ярче, ощущения тела - определеннее, эмоции - яснее, потому что внимание и энергия, используемые обычно в бессмысленном внутреннем говорении, теперь могут использоваться в этих более простых и более фундаментальных функциях.
Поэзия - искусство выразительной речи - основывается на способности поддерживать молчаливое сознавание потребностей, образов, чувств, памяти, - в то время как слова возникают и организуются так, что эти слова уже не банальные стереотипы,- они пластически организуются в выражающую богатый опыт фигуру. Такие слова выражают то, что имеет невербальную основу.
Прислушайтесь к своей внутренней речи и постарайтесь интерпретировать ее: ее ритм, тон, "ходовые" фразы. Кому вы говорите? С какой целью? Придираетесь и ворчите? Льстите кому-то?Не поворачиваете ли вы фразы так, будто что-то скрываете - сами не знаете что? Стараетесь произвести впечатление? Или это блеф? Или вам нравится, как слова текут, цепляясь друг за друга? Есть ли у вашей внутренней речи постоянная аудитория?
Большая часть того, что вы считаете оценками и моральными суждениями - это ваша внутренняя речь во внутренних драматических ситуациях. Если вы можете останавливать внутреннюю речь, поддерживать внутреннее молчание, вы сможете яснее и проще оценивать факты и свое отношение к ним.
Мы приведем несколько отчетов студентов об этих опытах. Большинство рассказывает о разочаровании при слушании записи собственного голоса: он звучал выше, тоньше, менее сильно и т. д., чем казался говорящему. Некоторые, однако, были удивлены приятно. Значение этого ощутимого различия в некоторых случаях подвергалось большому сомнению. "Я согласен, что представление человека о себе обычно отличается от его действительной личности. Но нежелание принимать звукозапись своего голоса за собственный голос - не может быть мерой этого. Что тогда делать с тем фактом, что чем больше человек привыкает слышать
325
свой голос в записи, тем больше он его узнает и принимает как свой? Следует ли на этом основании полагать, что его представление о себе при этом становится более близким к его действительной личности? Я думаю, что нет". - Хотя здесь идет речь о сравнительно небольшой проблеме, давайте обсудим ее вкратце. Человек может испортить индикатор, если он показывает нечто нежелательное. Если человек встает на весы, чтобы взвеситься, а потом, неудовлетворенный результатом, сдвигает стрелку, это, конечно, не указывает на изменение его веса; если же к тому же ему удается погасить сознавание того, что он сам непосредственно воздействовал на индикатор, он может дурачить себя, полагая, что то, что сначала ему не нравилось, теперь исправлено. Если после первого шока от слышания записи своего голоса человек пускается в рационализации по поводу различия в прохождения звука по костям и по воздуху, несовершенства средств звукозаписи и пр., он может легко успокоить себя представлением об искажениях, которые вносятся записью в то, что он полагает своим голосом. Между тем, принятие звукозаписи своего голоса за действительно свой голос, что действительно постепенно происходит, по меньшей мере до некоторой степени действительно сближает самоосознание и реальную личность.
Слушание внутренней речи вызвало множество комментариев: "В моем внутреннем говорении звучал тон придирчивости. Как будто я не удовлетворен вещами, как они есть, и все время сердит на себя, недоволен и ворчу". - "Я обнаружил, что я не просто разговариваю сам с собой, а будто бы читаю длинную проповедь невидимому собранию. Часть этого бессмысленна, не имеет логической связи, но все имеет сходный агрессивный, насильственно-убеждающий тон, который я, по-видимому, полагаю необходимым для хорошей речи перед публикой. Моя внутренняя речь медленна и довольно искусственна".
Попытка создать внутреннее молчание вызывает наибольший интерес и разнообразие отчетов: "Мне показалось совершенно невозможным найти то, что вы называете "внутренним молчанием". Честно говоря, я почти уверен, что такое невозможно, и если кто-то рассказывает, что достиг этого, откуда вы знаете, что он не дурачит вас?".
326
"Мне удалось поддерживать внутреннее молчание в течение коротких отрезков времени, но это было скучной потерей времени. Это мимолетное, неестественное состояние, потому что сразу же приходит мысль, что нужно вернуться к нормальной деятельности, потому что есть вещи, на которые нужно обратить внимание, дела, которые нужно закончить, - интересные и осмысленные".
"Пытаясь достичь внутреннего молчания, я почувствовал, что мышцы горла настолько напряглись, что я должен был прекратить это глупое занятие, чтобы не закричать".
"Я обнаружил, что поддержание "внутреннего молчания" вызывает во мне нервозность и беспокойство. После примерно трех минут я был готов чуть не выпрыгнуть в окошко. Это напомнило мне детские соревнования - кто дольше просидит под водой".
"Эксперимент на внутреннее молчание - это нечто, чего я не могу. Как. будто я не дышу и начинаю судорожно ловить воздух, чтобы выскочить из этого. Но я знаю, что именно отсутствие внутреннего молчания не дает мне заснуть в течение двух часов, когда я ложусь спать. Этот внутренний голос гудит и гудит, и не останавливается".
"Я совершенно не ожидал, что мне удастся создать полное молчание, и был очень доволен, хотя и озадачен, обнаружив, что это-таки возможно, и создает восхитительное, некоторым образом "полное" чувство".
"Это восхитительно! Мне удается это только на короткие моменты времени, но когда удается - это поистине чудесно, и какое освобождение от непрерывной внутренней болтовни!"
"Я не могу удержаться от говорения одним или несколькими голосами сразу. Молчание, которого я пытаюсь достичь, возникает на мгновение, которого я не могу измерить, это практически вообще не имеет времени. Затем оказывается, что я начинаю делать заметки в своем мысленном блокноте, то есть начинаю выслушивать компетентные описания того, когда и почему молчание прервалось, - что само по себе и прерывает молчание. Например, вот есть молчание. Затем я замечаю звук дождя и в молчание проникает метка: "дождь". Ментальная записная книжка сразу пополняется замечанием, что первым подкралось наименование чего-то, - и скоро все это превращается в мою обычную внутреннюю болтовню".
327
"Мне совершенно не удавалось внутреннее молчание до прошлого воскресенья, когда я прогуливалась в парке с моим мужем. На некоторое время я не была занята обычными "заботами", которые занимают мой ум. Внезапно я схватилась за беднягу и закричала: "Вот оно". Это, конечно, прекратило молчание, но на короткое время, без единой мысли, я переживала ландшафт, ветер, ритм наших шагов и другие подобные вещи. Если это и есть опыт внутреннего молчания, то назвать это "чудесным" - значит сказать слишком мало".
"Наиболее волнующим и трудным экспериментом были мои попытки создать внутреннее молчание. Большую часть времени это мне не удавалось, но временами, когда удавалось на несколько секунд, я бывал поражен возникающим чувством огромной потенциальной силы и релаксации. К сожалению, через несколько секунд я уже начинаю говорить внутренне об этом самом успехе - что, разумеется, сразу же разрушает его".
Эксперимент 9: Интегрирующее сознавание Если вы серьезно поработали над предыдущими экспериментами- над ощущениями тела, эмоциями и вербализацией - вы уже чувствуете себя более живыми и более спонтанно-выразительными. Мы надеемся, что вы все в большей степени обнаруживаете, что для поддержания этого чувствования себя вовсе не нужно постоянного усилия, которое поначалу казалось необходимым. Вы не распадаетесь на части или куски, не "сходите с ума", если ослабляете произвольное сдерживание, принудительное внимание, постоянное "думание" и активное вмешательство в черты вашего поведения. Наоборот, ваш опыт становится все более связным, организующимся в единое целое. Это и есть подлинная самоинтеграция, в отличие от принудительной, произвольной самоинтеграции, поддерживаемой намеренным подавлением каких-то тенденций поведения и принудительным "выдавливанием" из себя других.
Когда вы оставляете попытки сделать свое поведение соответствующим принятым условностям - более или менее фиксированным паттернам, перенятым у "авторитетов", сознаваемые потребности и спонтанный интерес выходят на поверхность и открывают вам, кто вы и что вам подходит.
328
Это ваша природа, сердцевина вашей жизненности. Энергия и внимание, которые уходили на принуждение себя из-за ошибочного чувства "долженствования", часто направлялись против ваших собственных здоровых интересов. В меру того, как вы можете вновь обрести и по-новому направить эту энергию, будут увеличиваться сферы восстановленной жизненности. Излечивает сама природа - "натура санат"*. Рана заживает, кость срастается. Врач должен лишь очистить рану или правильно расположить кость. То же относится и к вашей личности.
Любой метод психотерапии, взятый сам по себе и изолированно, одновременно и пригоден, и неадекватен. Поскольку физическая и социальная среда, тело, эмоции, мышление, речь, - все это существует в едином функционировании, которое является целостным процессом "организм/среда", внимание к любому из этих компонентов может быть полезным для увеличения личной интеграции. Методы, которые абстрагируют из живого единства одну из этих частей и более или менее исключительно на ней концентрируются, - скажем, на чувствовании тела и мышечных зажимах, или на межличностных отношениях, или на воспитании эмоций, или на семантике, - в конце концов окажутся эффективными. Даже если метод ограничивается частностью, эффект имеет тенденцию распространиться на всю целостность функционирования. Но естественно заключить, что такие частичные методы, поскольку они являются абстракциями от конкретной актуальности, сами по себе оказываются не сутью терапии, а различными подходами с терапевтическими намерениями.
Опасность в исключительном использовании любого из этих частичных методов состоит в том, что эффект может не распространиться в достаточной степени или достаточно быстро на те сферы, которыми этот метод пренебрегает. Если частичный метод используется в изоляции от всего остального, несознаваемые сопротивления в других компонентах целостного функционирования могут возрасти до такой степени, что сделают дальнейший прогресс на выбранном пути невозможным, если или пока материал другого
* Naura sanat, medicus curat morbos.- Лечит болезни врач, но излечивает природа (Гиппократ). (Мат.).
329
рода не будет принят, или не будет достигнут новый, "здоровый" паттерн. Последний может оказаться тем, что "терапевтический авторитет" выдвигает в качестве модели, вроде "спонтанного физического человека" или "приспособленной личности", или "психо-личности" и пр. Но поскольку мы работаем с конкретной актуальностью, а не с абстрактными версиями людей, то приспосабливания к одному из "прокрустовых лож" - это не максимум того, чего можно достигнуть.
Итак, почувствовали ли вы уже, приняли ли вы единое функционирование поля "организм/среда"? Можете ли вы спонтанно, - а не на основе словесной логики - видеть, например, связь наук о человеке: биологии, социологии, психологии, антропологии, лингвистики и пр.; или связь искусств?
До сих пор наши эксперименты направляли специальное внимание на различные сферы вашего опыта. Поскольку эти сферы, рассматриваемые абстрактно, являются абстракциями от целостного функционирования, давайте теперь поработаем над умением переходить из одной сферы в другую, замечая, что ситуация при этом остается той же, но вы выражаете ее по-разному, в зависимости от того, на какой аспект ситуации вы обращаете внимание.
На основе сознавания любой наличной ситуации, попробуйте произносить фразы, более или менее адекватно выражающие эту ситуацию с точки зрения тела, чувств, речевых привычек, социальных отношений и пр. Например: "Я стискиваю челюсти и напрягаю пальцы... Иными словами, я сержусь, но не даю своему гневу выразиться... Иными словами, мой голос звучит с нервной дрожью, но он мягок и сдержан... Иными словами, в нашем обществе возможность длительного контакта между людьми зависит от определенных ограничений в их поведении...".
Каждая из таких формулировок - имеющий отношение к делу и существенный взгляд на живую ситуацию. Практикуйтесь в легкой смене точек зрения, это углубит и расширит вашу ориентацию в отношении того, где вы находитесь, и что нужно делать.
Приведем несколько отрывков из отчетов студентов, чтобы дать представление о диапазоне реакций на этот эксперимент.
330
"Я более всего разочарован в этих экспериментах своей неспособностью спонтанно связывать различные функции ... Я могу реконструировать все мои реакции на данную ситуацию впоследствии, но мне это не удается в тот момент, когда ситуация наличествует. Могу лишь сказать, что я уверен, что продолжая экспериментировать, я достигну желаемой интеграции функций".
"Этот так называемый эксперимент смешон! Весь этот словесный ритуал ничего не дает. Сознавание слишком точно, остро и сложно, чтобы его можно было выразить в этих, как правило обманчивых, фразах "Иными словами...". Сказать одно, значит не сказать другое. Это непригодная техника для выражения различных аспектов или граней целостного сознавания. Это только отвлекает и искажает".
"Проработав все эти эксперименты, я чувствую некоторую меру самоинтеграции и жизненности. Это хорошее чувство".
"Я чувствую, что только начинаю обретать чувствование того, что происходит. Я начинаю понимать смысл того, что значит жить, будучи частью мира... Что касается способности интегрировать различные сферы, это интересно, но потребует дальнейшей работы".
"Если бы материал преподносился с большим пониманием трудностей непрофессионалов, и с более ясным описанием того, что же требуется, это было бы, мне кажется, более полезным".
"Я, по-видимому, что-то упустил. Я не могу почувствовать интегрированного сознавания. Как будто я не хочу этого, как будто я изо всех сил стараюсь избежать его, убежать от него, не видеть. Почему, почему, почему?".
"Я в самом деле думаю, что мой опыт начинает связываться в единое целое. Что касается факта, то это вне сомнения, но по какой-то непонятной причине я очень сопротивляюсь тому, чтобы признать, что вы помогли мне".
"Раньше я несколько раз переживал душевный подъем, связанный с внезапным функциональным единством, подъем пробуждающегося сознавания, и эти неожиданные инсайты, когда это приходит, заставляют меня с волнением продолжать эги эксперименты. Мои первоначальные сомнения по поводу доверия к вашим процедурам постепенно исчезают".
331
"Эти эксперименты восхитительны, отчасти потому, что результаты настолько отличаются от того, чего я ожидал, прочтя инструкции. Проделав предыдущие эксперименты, я думал, что свести их все вместе будет просто. В действительности это потребовало большой практики. Но вот к чему я пришел: когда вы говорите о "скольжении", "переходе" от одной сферы к другой, это совсем не "переход". Например, когда я произносил фразы, которые должны были различить ситуацию тела и ситуацию чувств, я обнаружил, что это одно и то же. Тело, так же как и чувства, и речевые привычки, - части чего-то, это составные части чего-то функционирующего. И когда умеешь переводить внимание на различные аспекты ситуации, тогда все аспекты вместе составляют общее ощущаемое единство ситуации. Вы здесь, не сказав этого прямо, дали вариант эксперимента № 4, однако, на этот раз единство, которое подлежит дифференцированию - не картина или музыкальная пьеса, а каждый сам для себя".
III. НАПРАВЛЕННОЕ СОЗНАВАНИЕ
Эксперимент 10: Превращение слияния в контакт До сих пор, развивая технику сознавания, мы ограничивались тем, что стремились помочь вам улучшить вашу ориентацию в отношении среды и физического организма. Мы работали над чувствами, фантазиями и воспоминаниями, ощущениями тела и болями. Это сознавание было ненаправленным в том смысле, что мы не предлагали вам искать что-то определенное; вы просто замечали и обращали внимание на то, что само привлекало ваше внимание. Теперь мы переходим к направленному сознаванию, где мы сужаем и направляем фокусирование, чтобы выделить и сознать определенные блоки и слепые пятна. Для этого больший акцент должен быть поставлен на том, как самость манипулирует телом и окружающим. Задача состоит в том, чтобы сознавать, как вы сами манипулируете собой и своей средой. Больше внимания следует уделить моторике - мышечной системе. Подходя к тому, что трудно наблюдать, вы должны будете воздействовать на процесс "фигура/фон" активным использованием мышц.
332
Естественно связывать ориентацию (экстеро- и пропри-оцепцию) с сенсорной системой, а движения и манипуляции - с мышечной системой. Это обычное разделение рецеп-торной и эффекторной функций. Важно, однако, помнить, что в нормальном здоровом поведении восприятие и действие, ощущения и мускулы работают в функциональном единстве. Например, видение невозможно без постоянных мелких движений глаз. Даже при судороге, когда потеряна пропри-оцепция от конечностей и возможны лишь наиболее грубые движения, остается значительная часть сенсорного опыта - гравитации, направления и т. п.
Несмотря на функциональное единство сенсорики и мускулов, начальный акцент на сенсорной ориентации дает тактическое преимущество. Простое замечание и регистрирование не требует заметных мышечных движений и не привлекает внимания других Между тем значительные, явные движения в среде вызывают в нас ощущения риска поставить себя в ложное положение, пережить смущение, замешательство, или какими-то иными способами навлечь на себя наказание со стороны окружающих. Поэтому легче и разумнее поработать сначала над улучшением своей ориентации. Но обретя уверенное сознавание того, где мы находимся, мы можем начать пользоваться нашей мускулатурой и, не рискуя вызвать в себе невыносимую тревожность, почувствовать, что мы делаем, осуществляя свои действия.
Кроме того, работая сначала над ориентацией, а потом над манипуляцией, мы следуем за образованием симптомов и блоков. Обычно детям запрещают прежде всего явные мышечные движения и выражения, если они приносят слишком много беспокойства окружающим. Постепенно мы перестаем сознавать, что сами себе произвольно запрещаем их Иными словами, поскольку они подавляются хронически, и ситуация, по-видимому, не будет изменяться таким образом, чтобы это подавление перестало быть необходимым, это подавление переходит в репрессию. То есть, поскольку мы перестаем удерживать на этом внимание (которое требует изменения и развития), подавление становится "бессознательным". Затем, поскольку подавление мышечных действий имеет тенденцию подавлять ощущения и делать их неэффективными, мы начинаем терять ориентацию. В наших экспериментах мы обращаем процесс, начиная с обострения чувствования того,
333
что мы есть и что мы чувствуем. Обретя вновь некоторую долю ориентации, мы можем начать возвращать себе способность двигаться и манипулировать собой и нашим окружением конструктивно.
Мы подчеркиваем, что во всех типах деятельности, будь то чувствование, вспоминание или движение, слепые пятна и ригидность в определенном аспекте сознаваемы. Необходимо уделить больше внимания и интереса тому аспекту, который сознается, так чтобы смутная фигура прояснилась на своем фоне. Мы можем, по крайней мере, сознавать что есть слепое пятно, и работая последовательно над тем, что мы можем видеть или вспомнить, и над мышечными манипуляциями, посредством которых мы делаем себя слепыми, мы постепенно разрушаем блок до полного сознавания.
Любой здоровый контакт включает сознавание-замечание (перцептивную фигуру/фон) и волнение-возбуждение (возрастающую мобилизацию энергии). Каждый блок, наоборот, делает необходимым выполнение актуальной работы по предотвращению контакта. Эта работа состоит именно в манипуляции собственной ориентацией, то есть ограничении или искажении рецепторных функций таким образом, чтобы "фигура/фон" не формировались, а вместо этого эти две части поля - та, которая должна была бы быть "фигурой", и та, которая должна была бы быть "фоном", сливались так, что становились почти неразличимыми. Иными словами, это "слияние", - которому и посвящен данный эксперимент. Если, несмотря на все противодействие "фигура/фон" все же образуется, то этот процесс сопровождается обычным возбуждением. Это создает дополнительную проблему в предотвращении контакта: поскольку нет намерения вкладывать энергию в возбуждение, что было бы естественным следующим шагом в создании и проживании контакта, - она должна быть подавляема Подавление возбуждения создает трудности дыхания, составляющие "тревожность" (беспокойство) - проблема, к которой мы обратимся в следующем эксперименте.
Восприятие и воспринимаемый объект, интенция и ее реализация, один человек и другой находятся в слиянии тогда, когда нет сознавания границы между ними, нет различения моментов различия или "инакости", отличающей их друг от друга. Без этого чувствования границы, чувствования че334
го-то иного, что должно быть замечено, что требует своего подхода, манипулирования, радости, - не может быть возникновения и развития фигуры/фона, следовательно - не может быть сознавания, волнения, не может быть контакта.
Слияние паталогично только когда оно поддерживается как средство предотвращения контакта. После того, как контакт достигнут и прожит, слияние имеет совершенно другое значение. В конце любого успешного - то есть ничем не прерванного и естественно завершившегося - опыта всегда возникает слияние энергий или порождающих энергию материалов. Например, когда пища опробована на вкус, прожевана и проглочена, - она уже не сознается. Контактная функция выполнила свою работу. Новые операции, если они были необходимы для того, чтобы сделать эту определенную пищу ассимилируемой, закончены, и дальнейшая работа может быть предоставлена автоматическому и несознаваемому аппарату пищеварения, развитому филогенетически. Энергия пищи ассимилируется - буквально, делается подобной тому, что уже имеется в тканях и органах тела. Она перестает быть чужеродной, иной, она "натурализована" и становится новой силой, добавляемой к ресурсам организма. Она "течет" вместе с организмом, т. е. то, что было организмом, и то, что было пищей, теперь находятся в слиянии.
Процесс приобретения новых знаний имеет точно такую же форму. То, что ново, должно привлечь внимание своим отличием от того, что уже известно, должно возбудить интерес в качестве чего-то, что должно быть принято, или отвергнуто, или частично принято и частично отвергнуто. Это может быть потенциальным расширением уже существующего у человека знания, или это может занять место чего-то, во что человек до сих пор верил. Чтобы ассимилировать это, нужно его рассмотреть, проработать, и до некоторой степени проработать себя. Таким образом уже известное и новое знание ассимилируются друг с другом. Диапазон того, что человек понимает и может делать, таким образом, увеличивается. Если ассимиляция не доведена до завершения, новое знание может быть принято на сомнительной основе как что-то, что может "применяться" при таких-то и таких-то обстоятельствах. При полной ассимиляции "знаемое" и "знающий" едины, здесь нет "применения знания" к ситуации, подобного прикладывания мази к ране
335
или крема на лицо, есть только человек-в-действии. Здесь человек и его знания находятся в нормальном здоровом слиянии.
Если в дальнейшем способ мышления, представления или делания, который полностью ассимилирован, на каком-то основании окажется неадекватным или возникнет необходимость заменить его иным, более адекватным, это породит проблему, вновь полностью будет сознаваемо, будет еще раз проработано, и либо вновь утверждено, либо модифицировано, либо отвергнуто и заменено чем-то лучшим. Только то, во что человек, как ему говорят, должен верить, или то, что его заставляют принять как обязанность - иными словами, то, что не принято человеком полностью как его собственное и не ассимилировано им, не уподоблено ему самому, - только это человек не способен поставить под вопрос, даже если все обстоятельства этого требуют. Такого рода нарушение слияния с "авторитетами" вызовет слишком сильное чувство вины и тревожности.
Патологическое слияние - это такая ситуация, в которой составляющие части, ранее дифференцированные и отделенные друг от друга, совмещены и удерживаются вместе, будучи изолируемы от "игры" дальнейшего опыта. Это "связывает энергию", буквально, связывает актуальную и потенциальную деятельность обеих частей таким образом, который делает невозможным их дальнейшее функциональное использование в организме. Рассмотрим, например, структуру какого-нибудь хронического запрещения. Предположим, человек сдерживает рыдания посредством произвольного сокращения диафрагмы, и это становится привычным и несознаваемым. При этом организм теряет обе функции: человек, который манипулирует своими функциями таким образом, не может ни рыдать, ни свободно дышать. Не будучи способным выплакаться, он не освобождается от своей печали, не может покончить с ней; он даже не может толком вспомнить, какая потеря вызывает его печаль. Тенденция рыдания и препятствующее этому сжатие диафрагмы образуют устойчивую линию борьбы действия и противодействия, и это продолжающееся состояние войны изолировано от остальной части личности.
Задача психотерапии, очевидно, состоит в том, чтобы вернуть демаркационную линию - сознавание частей как частей, в данном специфическом случае - плача и сжатия ди336
афрагмы. Плач - естественная потребность человеческого организма, пережившего потерю. Агрессия против плача, в данном случае - сжатие диафрагмы, стало необходимым только из-за установления слияния с "авторитетами", которые говорят: "Большие мальчики не плачут". Разрушение запрещения требует, чтобы конфлуэнтная (находящаяся в слиянии) энергия противоположных частей была бы вновь разделена на плач и агрессию-против-плача, чтобы конфликт был оживлен в настоящем, в более благоприятных обстоятельствах, и был разрешен. Разрешение должно включать не одну, а обе стороны конфликта. Печаль будет разрешена выплакиванием ее раз и навсегда. Агрессия против плача, противоречащая естественному функционированию - будет направлена против антибиологических "авторитетов".
Полезна привычка оставлять внимание свободным для того, что ново и интересно. Было бы бессмысленным менять все привычки ради демонстрации способности меняться. Вместе с тем, многие наши привычки были развиты не свободно, и поддерживаются не из-за своей эффективности, но в слиянии с кем-то, кто научил нас этим привычкам, или с моделями того или иного рода, абстрактными концепциями долга, правильности или полезности. Мы полагаем как само собой разумеющееся, что они обретены спонтанно, однако попытка переменить их вызывает в нас настолько сильные сопротивления, что это безусловно является свидетельством нездорового слияния.
Отметьте некоторые свои привычки - как вы одеваетесь, как вы чистите зубы, как вы открываете или закрываете дверь, как вы печете пирог. Если привычки не кажутся вполне эффективными, или если изменения кажутся столь же хорошими, а, кроме того, привносят разнообразие, -попробуйте изменить их. Что произойдет? Получите ли вы удовольствие, учась делать что-то по-новому? Или вы встретитесь с сильными сопротивлениями? Не опрокинет ли изменение одной какой-нибудь частности всю схему вашего заведенного порядка? Что происходит, когда вы наблюдаете, как кто-то выполняет работу, похожую на вашу? Не раздражают ли вас отличия, хотя бы небольшие, от того, как делаете это вы сами?
337
Проснувшись утром, человек довольно скоро входит в привычный тон и привычную последовательность действий, которые неукоснительно нейтрализуют значительную часть доступной ему энергии и внимания.
Проснувшись, прежде чем вы встанете, подумайте о возможности чувствовать или действовать иначе, не так, как обычно. Не принимайте решений, которые должны быть решительно выполнены, просто живо визуализируйте возможные простые и легко выполнимые изменения в вашем обычном распорядке.
Люди, которые живут в нездоровом слиянии друг с другом, не вступают в личный контакт. Это обычная болезнь браков и длительных дружб. Партнеры в таком слиянии могут перенести не более чем мимолетное различие взглядов или вкусов. Если проявляется более серьезное различие взглядов, они не могут проработать его до достижения подлинного согласия или согласия на разногласие. Они должны либо восстановить потревоженное слияние любыми возможными средствами, либо разойтись до изоляции; при этом они будут дуться, отворачиваться друг от друга, обижаться, или любыми иными способами перекладывать на другого задачу примирения. Если же не удается восстановить слияние, отношения становятся враждебными, или пренебрежительными, или в иной форме лишающими другого права на внимание.
Чтобы восстановить потревоженное слияние, человек пытается либо приспособить себя к другому, либо другого к себе. В первом случае он становится соглашателем, старается примириться, беспокоится по поводу малейших разногласий, нуждается в доказательствах полного приятия; человек готов отказываться от своей собственной индивидуальности, ищет благосклонности, впадает в рабство. В другом случае, когда человек не выдерживает противоречий, он начинает уговаривать партнера, льстить ему, принуждать или запугивать.
Если люди находятся в контакте, а не в слиянии, они не только уважают мнение свое и партнера, свой и чужой вкус, ответственность, но также приветствуют оживление и возбуждение из-за возникающих разногласий. Слияние ведет к рутине и застою, контакт - к волнениям и росту.
338
Разумеется, в браках и старых дружбах может быть и здоровое слияние, когда это означает надежное принятие как само собой разумеющегося, что другой - "второе я". Но это принятие должно оправдывать себя, как любая другая здоровая привычка, подвижной полезностью в обеспечении удовлетворения и роста.
Наиболее важный случай личного слияния - несознаваемая идентификация (позже мы рассмотрим ее подробнее как интроекцию). Вся общественная солидарность опирается на отождествление с нашими близкими, с нашими профессиональными ролями, партиями, языком и пр. Это составляет то "мы", которое расширяет "я". Как все ассимилированное, отождествления становятся несознаваемыми; но они здоровы только в том случае, если при необходимости они могут быть вновь замечены и затем подтверждены, изменены или отвергнуты.
Рассмотрите как можно больше своих "черт" -речь, одежду, поведение в целом и пр. - и задайте себе вопрос, подражая кому вы их обрели. Подражая друзьям? Врагам? Если вы одобряете в себе эту черту, чувствуете ли вы благодарность к ее источнику?
Межличностное слияние - разновидность транса или гипноза. Мы все суггестивны в этом смысле, но защитой является доступность внушаемого сознаванию и способности оценивать эмоциональную привязанность к другому.
Понаблюдайте за своими реакциями на кинофильм или спектакль. Отметьте, насколько, обычно не замечая этого, вы отождествляетесь с действующими лицами. С какими именно? Не с теми ли, с кем вам кажется, что трудно было бы отождествить себя?
Способность вызывать такое отождествление публики является решающей для артистического успеха с создании "реальности" - лучше сказать - иллюзии реальности. Популярность фильма или спектакля в значительной степени зависит от этого. Однако произведения искусства, которые достигают только этого, не имеют большой ценности, потому что это дешевка (не "рекреация" ни в каком смысле) - извлекать эмоции из привычных каналов, реальных или воображаемых. Художественный опыт достоен этого названия только если он ведет вас к трудным отождествлениям с возможностями, отличающимися от ваших привычных, к бо339
лее широкому взгляду и более тонкому анализу. Далее, поскольку с точки зрения серьезного искусства манера, стиль и техника очень важны, - заметьте, что как раз это невозможно воспринять, просто погружаясь в отождествление с действующими лицами; для этого надо быть внимательными и к тому, как они создаются. Обращая внимание на стиль одновременно с сознаванием действующих лиц и сюжета, вы будете отождествляться с артистом-творцом и сможете в какой-то степени разделить его радость творчества.
В заключение этого обсуждения слияния мы предлагаем вам рассмотреть вину и чувство обиды как симптомы нарушенного слияния. Если слияние между А и Б нарушается, А будет думать, что либо он сам, либо Б нарушили его, следовательно, виноваты в этом. Если А полагает, что он сам сделал это, он должен исправить положение и принести свои извинения Б, чтобы восстановить слияние; если же он считает виноватым Б, он чувствует обиду, чувствует, что Б должен заплатить ему чем-то, от извинения до готовности понести наказание. По-немецки Schud означает вину и долг; извиняться по-немецки entschudigen - делать себя должным или виноватым.
Цель этих безосновательных претензий к себе или к партнеру - вина или обида - в том, чтобы восстановить нарушенный баланс и исправить невыносимую ситуацию разрушенного слияния. Но в таком случае избегается актуальный контакт с другим человеком как личностью, примет ли этот контакт форму взрыва гнева, акта благородного понимания и прощения, возможности радоваться чужой радостью, честности с собой, или любого другого возможного действия в том случае, если оно не последует рабскому восстановлению статус-кво.
Вспомните, по отношению к кому вы чувствуете вину или обиду. Вызвали ли бы подобные действия то же чувство, если бы они принадлежали кому-нибудь другому? Теперь вспомните свои отношения с этим человеком в целом. В какой степени вы принимаете как само собой разумеющееся то, что, может быть, этим человеком вовсе не принимается как само собой разумеющееся?Хотите ли вы изменить статус-кво ? Тогда, вместо того, чтобы мучить себя чувствами вины или обиды, поищите путей расширения области контакта!
340
Виноватый и обижающийся по большей части переплетены друг с другом. Они зависят друг от друга. (Мы вернемся к этому механизму, когда пойдет речь о сосании, кусании и жевании в экспериментах на интроекцию). Эти люди боятся, что если определенное слияние будет разорвано, то - какой бы бесконтактной и "непитательной" ни была эта эмоциональная связь, - они останутся полностью и непоправимо лишенными питания!
Многие студенты сочли предложение пересмотреть свои привычки совершенной чепухой, будучи вполне уверенными, что они попробовали различные способы выполнения определенных дел и выбрали наиболее эффективные и удобные. К чему тогда пробовать что-то еще, искать другие возможности, если это может принести только потерю времени и неудобства. Многие вспоминали несчастную судьбу сороконожки, которая задумалась, которой ногой ступать после двадцать второй.
Некоторые попробовали выполнить несколько знакомых дел непривычным образом, нашли, что это возможно, и на этом основании заключили, что они - не "рабы привычки". Реакции других отличались в диапазоне от согласия с тем, что небольшие изменения в заведенном порядке, например, бритья, вызывают раздражение, до испуганного обнаружения, что во вполне обычных действиях они не могут отойти от рутины ни на йоту без значительного внутреннего потрясения.
Один человек обнаружил, что он может внести что-то новое в свое поведение только ценой чувствования себя на "неудачном" пути. Он нашел, далее, что многое в его отношениях с другими людьми ограничивалось желанием скрывать свои предрассудки. В отношении своего "счастливого" распорядка дня он сказал: "Если я иду с кем-то, и мой спутник хочет идти другой дорогой, я заставляю себя идти вместе с ним, потому что я не хочу, чтобы он знал о моей беспомощной вере в добрые и дурные предзнаменования. При этом я чувствую себя несчастным и сердитым; но я до сих пор не сознавал, что я сержусь на своего спутника, и считаю его обязанным мне за мое согласие идти его путем, в то время как я втайне знаю, что это путь - несчастливый для меня".
341
Некоторые отмечали, что могут вполне равнодушно смотреть, как другие делают нечто иначе, чем они сами. Другие чувствовали себя в таких ситуациях раздраженными или тревожными. Приведем несколько примеров: "Моя жена гладила мои брюки; я нередко делаю это сам. Но, разумеется, я делаю это не с такой аккуратностью и не с таким терпением, как она. Я стараюсь сделать это как можно скорее; в результате, посмотрев некоторое время на ее работу, я почувствовал раздражение, как будто я сам напрягался, чтобы заставить утюг двигаться быстрее". - "Я горжусь своим умением вести машину, но я очень косен в своих привычках. Это делает меня совершенно нетерпимым к другим водителям, ведут ли они свою машину, или мою. Я сержусь, когда какой-нибудь водитель на дороге нарушает одно из "правил", которые я сам для себя установил, даже если это ничем не грозит ни мне, ни кому-либо другому. Моя жена вызывает во мне страшный гнев, если отклоняется хоть немного от того, что я считаю правильным, например, остается на малых оборотах секундой долее, чем сделал бы я". - "Я начинаю замечать, что часто испытываю беспокойство, если сталкиваюсь с другим способом действия". - "Я ощущаю чуть ли не принуждение закрывать двери, если кто-нибудь оставляет их открытыми. Если я пытаюсь не обращать внимание на эти открытые двери, я сижу и мучаюсь беспокойством до тех пор, пока дверь не закрыта Я пытался игнорировать это, но я не могу. Неудобство от вставания и закрывания двери гораздо меньше, чем от ожидания, что рано или поздно кто-нибудь другой ее закроет". - "Меня очень беспокоит, если кто-нибудь делает что-нибудь иначе, чем сделал бы я. Я уверен, что они все испортят. Это чувство настолько сильно, что я ухожу в такое место, откуда не видно, что там делается; если же я остаюсь, я должен сказать работающим, как нужно это делать, иногда я прямо выхватываю работу из рук у людей и делаю ее сам".
Вот более пространный отчет: "Я обнаружил, что являюсь рабом своих представлений об эффективности. В течение всей жизни я следовал привычке сводить все необходимые действия к системам привычек (я, например, причесываюсь перед бритьем, чтобы влага не попала на лицо, после того как оно присыпано тальком); предположительно, это делается для того, чтобы у меня оставалось больше времени
342
для такого серьезного дела, как "думание". Познакомившись с литературой по психотерапии я, конечно, узнал о механизме навязчивой аккуратности и попытался избавиться от значительной части привычек, которые показались мне ненужными и ритуальными. В данном эксперименте я попытался для пробы изменить некоторые из своих привычек, даже когда я был уверен, что эта привычка наиболее эффективна из всех возможных. Это создавало тревожность. Сознавание, что новая процедура - это эксперимент, и что ее можно оставить в любой момент, до некоторой степени смягчала беспокойство, но мое "суперэго" (я) продолжает надоедать моему "эго" (мне), чтобы мы (я) сделали что-то с этим. Когда я смотрю, как другие делают что-то, что я делаю определенным (наиболее эффективным) стилизованным образом, меня действительно беспокоит, что они "делают не так". Мне очень трудно удержаться от инструктирования их, даже если их действия меня не касаются и непрошенный совет может вызвать возмущение. В таком случае я обычно прибегаю к спасительной поговорке - "не мечите бисер перед свиньями
Ф.ПЕРЛЗ
Фредерик (Фриц) Соломон Перлз (1893 — 1970) — выдающийся психолог и психотерапевт, легендарная фигура в мировой психологии, основатель гештальттерапии.
Впервые издаваемая на русском языке книга «Внутри и вне помойного ведра» — своеобразная автобиография Перлза, перемежающаяся его поэтическими, философскими, историческими зарисовками, всегда ведущими к одной цели — пробудить человека, раскрыть его потенциал и сделать возможным то, что еще вчера казалось невероятным.
Вторая часть данного издания — «Практикум по гештальттерапии»— одна из самых удачных работ этого направления, содержащая богатый выбор психологических упражнений, позволяющих оценить все своеобразие психотерапевтического подхода Перлза — подхода, обращенного к современным проблемам современного человека.
Портрет Ф. Перлза работы Отто Дикса
«Белый кролик»
Текст взят с психологического сайта "myword.ru" myword.ru
Онлайн Библиотека